Читать книгу Ангина - Владимир Комиссар - Страница 7

Сегодня я произвел фурор. Грандиозный фурор. Я его заранее запланировал, провел длительную подготовку и успешно реализовал. Чувствую себя героем. Ну, начну по порядку.

К концу апреля я все-таки определился, как используя свои уникальные способности, построить новую жизнь, или правильнее сказать, построить жизнь заново. Вначале надо было осторожно подготовить родителей.

– Мама, папа, хочу с вами поговорить о своей учебе, – осторожно начал я свою заранее подготовленную речь.– Меньше месяца осталось мне учиться в третьем классе, потом каникулы, а дальше я пойду уже в четвертый класс. Будет больше предметов, по каждому будет свой преподаватель, будет больше требований.

– Да, начальные классы ты заканчиваешь. Становишься более взрослым.– согласилась мама.

Я продолжил:

– Так вот. Я хочу стать лучшим учеником школы. Как Ленин. Чтобы вы мною гордились.

Родители удивленно переглянулись:

– Так ты вроде и так неплохо учишься. Отличник. Вот только правописание у тебя чуть хромает. Надо бы диктанты с тобой пописать.

– Вы меня не совсем поняли, – продолжил я выражать свою мысль – Я хочу не просто быть отличником, я хочу стать лучшим, что б медаль золотую дали, что б учителя все хвалили, и вы б гордились. И для этого я хочу все лето позаниматься по всем предметам, которые будут в дальнейшем. Но диктанты со мной писать не надо, я сам хочу добиться результата.

Мама недоуменно пожала плечами:

– Да, пожалуйста, занимайся, кто же тебе мешает. У тебя способности большие, и если ты на каникулах пару часиков в день выделишь на учебу, то можешь добиться хороших результатов. Похвальная инициатива.

– Тогда у меня к вам несколько просьб, – теперь я перешел к делу – Во-первых, я хочу, чтобы вы меня самого пускали в библиотеку Крупской, чтобы я там мог в любое время брать учебники и дополнительную литературу. Во-вторых, не отправляйте меня никуда этим летом. Я составлю себе распорядок дня. Буду учиться и отдыхать здесь в Донецке. И, в-третьих, не говорите, пожалуйста, никому о моих планах. Не хочу, чтобы надо мною смеялись.

В общем-то, ничего сверхъестественного я не попросил, и родители согласились. Хотя на самом деле мои планы были значительно грандиознее. Я задумал за оставшиеся до нового учебного года четыре месяца повторить весь школьный курс, доказать учителям свою «гениальность» и тем самым добиться значительных привилегий в обозримом будущем. Другими словами, меня должны признать вундеркиндом и предоставить соответствующие жизненные льготы. А если еще конкретнее, то мне предстояло проштудировать несколько десятков учебников по массе предметов, с четвертого по десятый класс, перечитать множество программных литературных произведений, восстановить необходимые навыки по владению иностранным языком. А еще в мою задачу входило уделять достаточное внимание своему физическому развитию.

Составленный мной распорядок дня на эти месяцы был достаточно жестким. Времени на досуг практически не выделялось. «Отдых – это смена занятий» – взял я на вооружение, не помню кем, произнесенную фразу. Каждое утро я начинал получасовой пробежкой, затем разминка, перекладина и другие силовые упражнения. После завтрака и до обеда время было занято изучением или повторением, не знаю, как будет правильней выразиться, программы по всем школьным предметам: математика, физика, биология и т. д. Вторая половина дня проходила в быстром чтении художественной литературы русских и украинских классиков и в занятиях по французскому языку. В промежутках, когда уставали глаза и туманились мозги, я выполнял, опять таки, физические упражнения.

Учебники и художественную литературу брал по мере надобности в областной библиотеке. Чтобы не шокировать родителей степенью своих интересов в учебе, все книги сразу же оборачивал в обложечную бумагу, мотивируя, что такие требования библиотеки к сохранности. Да и большую часть своих индивидуальных занятий старался проводить на улице, подыскав для этого несколько укромных мест. Родителям также не стоит знать, сколько действительно тратит времени их «малолетний» сын на «подготовку к школе».

Кстати, «укромные места» для самоподготовки мне удалось найти далеко не сразу. «Любимый мой дворик», о котором чуть позднее запоет советский певец Тынес Мяги, отпал для этих целей сразу же. Я, как и большинство мальчишек, был очень общителен и имел немалое число друзей-товарищей по родному дворику. Ну а последним абсолютно не нужно было знать, чем занимается в период летних каникул их бывший корефан. Мало того, чтобы пореже отвечать на всевозможные вопросы и призывы своих наслаждающихся детством товарищей, мне приходилось их попросту избегать, а точнее будет сказано – лишний раз не попадаться на глаза. Что было также нелегкой задачей.

Попытался я обосноваться в близлежащем парке, но и там через некоторое время нашлись «сверстники», у которых вызвал нездоровый интерес мальчик, постоянно штудирующий на лавочке школьные учебники. Да. В Советском Союзе «белые вороны» не ценились в любом возрасте. В конце концов, местом для проведения индивидуальных занятий я выбрал территорию детской областной больницы. Там также было полно удобных лавочек, а местным пациентам и медперсоналу не особо было дело до моих учебных потуг.

Сам мой процесс «переучивания» обходился мне отнюдь нелегко, хотя я и был всегда достаточно способным в изучении всевозможный наук. Я по-прежнему достаточно быстро схватывал суть вопроса, приходил к пониманию тех или иных законов, строил логические выводы, но запоминать всевозможные формулы, определения или исторические даты стало гораздо труднее. Свободных и быстро доступных к использованию пикселей головного мозга у меня уже явно не хватало. Дети в десятки раз восприимчивей к запоминанию, чем взрослые. Эту аксиому я прочувствовал на собственной шкуре. Но мне все-таки серьезно помогало, то, что вся информация, которую я запоминал, однажды, хоть и очень давно, уже проходила через мое сознание. И я ее все-таки «впихнул», причем в отведенные для этого сроки.

Вот и настало первое сентября. После линейки и знакомства с классным руководителем нашим первым занятием был урок математики. Наша новая учительница, пятидесятилетняя Лилия Михайловна, после непродолжительной вводной части стала объяснять новую тему: «Множества». Я достал из своего ранца учебник по высшей математике для технических вузов и абсолютно не скрываясь, начал его изучать. Мой безрассудный поступок был замечен учительницей уже через несколько минут

– Что это ты там читаешь такое увлекательное? – с ехидством спросила она, и, подойдя к моей парте, взяла в руки учебник.

– Да вот пытаюсь освоить теорему Логранжа, – ничуть не смутившись, ответил я.

Весь класс разразился смехом и ребяческими шутками. Лилия Михайловна побагровела.

– Да как ты смеешь мой урок превращать в цирк! Как твоя фамилия?

– Моя фамилия Родомский, Сергей Родомский, – спокойно ответил я – А Ваш урок в цирк я совсем и не превращаю. Напротив, изучаю математику. Только на том уровне, которого уже достиг.

– Хватит умничать, – гневно прервала меня учительница – давай быстро дневник. А если еще раз увижу тебя за посторонним занятием, выгоню с урока. И встретимся только в кабинете директора и вместе с твоими родителями.

Меня это ничуть не напугало, но я послушно закрыл свой учебник и притворился слушающим. Когда прозвенел звонок и мои одноклассники быстро разошлись, я, подойдя поближе, обратился к учительнице :

– Лилия Михайловна, Вы извините меня, пожалуйста, что вызвал Ваш гнев, но посоветуйте, как мне все-таки быть. Я действительно самостоятельно прошел уже весь школьный курс по математике, включая десятый класс, и начал изучать высшую математику, которую преподают в вузах. По алгебре я освоил……, по геометрии:…. – Я перечислил основные разделы школьного курса этих предметов, – И готов прямо сейчас продемонстрировать, что выучил их вполне прилично.

Лилия Михайловна слушала меня молча, можно сказать, открыв рот от удивления. При чем, я видел, что ее удивляли не только произносимые мною математические термины, но и сама моя грамотно поставленная речь. «Не мальчика, но мужа» – опять не помню, кто сказал. Но тут ее поразила одна догадка.

– Я, кажется, поняла, в чем дело, – хитро подмигнула она мне – Ты решил произвести на меня впечатление своею как бы эрудированностью, да и на своих товарищей тоже, вызубрил названия всех этих разделов и устраиваешь теперь показуху.

– Лилия Михайловна, Вы абсолютно правы, – улыбаясь, ответил я – Я действительно хочу произвести на Вас впечатление. Но не показухой, как Вы выразились, а реальными знаниями. Не верите – задавайте любой вопрос по алгебре или геометрии. Желательно из курса, более старших классов.

– Хорошо. Как вычислить объем усеченного цилиндра? – заведясь, спросила учительница.

Вопрос для меня был несложным. В ответе я не стал ограничиваться просто формулой – я дал ее полную выкладку (как разницу объемов двух правильных цилиндров), охарактеризовал каждую ее составляющую и, вдобавок, дал развернутое определение числу «пи».

Лилия Михайловна была ошарашена.

– Может, еще вопросик по алгебре зададите? Ну, например, понятия дифференциала или интеграла? – решил добить учительницу я.

Ее молчание я воспринял как согласие и быстро осветил и эти темы.

– Еще о чем-нибудь продолжить? – раззадорился я.

На этот раз учительница решительно помахала головой, жестом предлагая мне удалиться.

Следующим моим уроком была история, точнее «Рассказы по истории нашей Родины». Вела предмет совсем молоденькая полненькая женщина, лет двадцати пяти-тридцати, Татьяна Робертовна. «По возрасту она могла бы мне в дочери годиться», – увидев ее, подумал я. Но надо было продолжать свое «шоу». И я продолжил аналогично первому уроку.

Рассказывая о жизни древних славян и расхаживая по рядам аудитории, Татьяна Робертовна застала меня читающим постороннюю толстую книгу.

– Так-так-так. А что это мы тут читаем, вместо того чтобы внимательно слушать? – с издевкой спросила она, заглядываю в мою книгу – «Курс лекций по истории КПСС» – прочла она и далее последовало замешательство.

Я не удержался, чтобы не пофлиртовать с «миловидной девушкой» :

– Видите ли, Татьяна Робертовна, я считаю, что достаточно неплохо освоил тему о происхождении и жизни Восточных славян, как, впрочем, и иные темы из курсов Древней, Средневековой, Новой и Новейшей истории. Поэтому считаю вполне нормальным, посидеть тихонько на вашем уроке и поизучать то, что сейчас действительно актуально для меня, а именно историю нашей Коммунистической партии. Кстати, также исторический предмет.

Весь класс застыл в полной тишине в ожидании бури. Татьяне Робертовне все же удалось преодолеть эмоции и спокойно ответить мне, но уже достаточно строго:

– То, что ты пытаешься читать историю КПСС это очень похвально. Но, может, вначале ты убедишь меня, что знаешь историю древних славян?

– Охотно, – улыбнувшись, ответил я и начал освещать данную тему.

Мое изложение далеко не соответствовало тому детскому описанию, что отражалось в «Рассказах по истории…». Я начал с языковой принадлежности древних славян, упоминаниях о них в греческих и римских источниках, обозначил первоначальный ареал обитания, дальнейшие пути расселения. Перейдя к восточным славянам, назвал основные племенные союзы, их географию и отличительные признаки. Пытаясь продолжить относительно производственных отношений и быта древних славян, был остановлен репликой учителя истории:

– Все, достаточно. Я убедилась, что к этому уроку ты подготовился достаточно основательно. Теперь сиди тихонько и никому не мешай, а после урока задержись, пожалуйста, хочу с тобой поговорить.

В целом этого я и добивался. Татьяна Робертовна продолжила свой урок, периодически бросая на меня смущенные взгляды. Замечая их, я тут же отрывался от своей книги и с показной задумчивостью наблюдал за учительницей. Но вот закончился урок, и мы остались одни.

– Тебя ведь зовут Сергей Родомский? – начала с вопроса Татьяна Робертовна

– Да. Вы правильно прочитали мои фамилию и имя на моем дневнике, – демонстрируя свою наблюдательность, ответил я.

Учительница опять поддалась удивлению и соответственно подергала головой.

– А, ты действительно увлекаешься историей или только хорошо подготовился к сегодняшней теме? Даже если и так, ты использовал отличный материал и речь поставил великолепно.

– Татьяна Робертовна, – укоризненно возразил я – я действительно могу изложить вам любую тему по истории за весь школьный курс, вплоть по десятый класс. Хотите, поговорим о Древнем Египте, Древней Греции или Римской империи? Можно о Средневековой Франции, Англии или, даже, Халифате. Голландская буржуазная революция, основание США, освободительные национальные движения. Выбирайте вопрос – докажу.

Татьяна Робертовна продолжала удивляться, но при этом у нее внезапно заблестели глаза.

– А о Русско-Турецких войнах восемнадцатого-девятнадцатого века слабо мне рассказать, – азартно спросила она.

«М-да. Ты хоть и дипломированный педагог, но все же еще совсем молоденькая девчонка, – с грустью подумал я – Грамотной речи тебе еще учиться и учиться. Ну, ничего, с опытом придет»

– Не слабо, – тут же ответил я и быстро изложил, предложенную тему.

– Может я где-то чуть ошибся с конкретными датами, – как бы оправдываясь, закончил я – но ведь я отвечал без подготовки, да и, мне кажется, что и Вы сами, будучи студенткой, на экзаменах пользовались шпаргалкой с датами важнейших исторических событий.

Еще одну учительницу я ввел в безмолвное изумление. Но я продолжил насмехаться:

– Может Вам еще рассказать о предпосылках февральской революции или дать признаки перехода капитализма к империализму?

Отрицательное качание головы в ответ.

– Ну ладно, мне пора готовиться к следующему уроку, – в качестве прощальных слов произнес я и игриво подмигнул, встающей из-за стола Татьяне Робертовне.

Преподавателем украинского языка и литературы у нас была Валерия Ивановна, внешне не очень привлекательная женщина лет тридцати пяти, малоулыбчивая и иногда истеричная. Только сейчас у меня возникла мысль, что ее характер связан с, может быть, не очень удачной семейной жизнью. На ее уроке я решил изменить тактику и не устраивать демонстрацию своей гениальности, чем вызвал разочарование у своих одноклассников. Сидел молча, больше погруженный в свои мысли, чем слушая ее рассказ о бесстрашных запорожцах, проникших во вражеский стан турецкого войска. Дождавшись конца урока, с вопросом подошел к учительскому столу:

– Валерия Ивановна, можете мне уделить пять-десять минут?

Учительница вопросительно посмотрела на меня. Я принял это как знак согласия и продолжил:

– Меня зовут Сергей Родомский. Я хочу с Вами посоветоваться, а может даже попросить о помощи. Наверное, правильней будет выразиться не о помощи, а о содействии.

Все это я произнес на довольно чистом украинском языке. Надо отметить, что Донецк является русифицированным городом и даже если пятьдесят процентов наших родителей и являются выходцами из украиноязычных регионов, все равно в семьях в основном разговаривают по-русски. Поэтому дети со временем, в процессе учения, прекрасно понимают «украинську мову», а вот самим излагать на ней свои мысли для большинства остается достаточно тяжело, как в прочем и большинству их родителей.

– Видите ли, я за последнее время самостоятельно изучил весь школьный курс по украинскому языку и украинской литературе и очень хотел бы Вас в этом убедить. Ведь согласитесь, какой мне смысл просиживать на Ваших уроках за партой в четвертом классе, когда я освоил уже десятый.

Естественно моя реплика вызвала реакцию, аналогичную реакции других учителей. Негодование, недоверие, затем, испытание. А закончилось все это тем, что мы абсолютно на равных обсуждали произведения Коцюбинского и Франка. Моим следующим и последним на сегодня уроком была физкультура. Я на нее идти не собирался и с удовольствием вел дискуссию с учительницей по украинскому.

Валерия Ивановна, как оказалось, была страстно увлечена творчеством украинских классиков девятнадцатого века, особенно выходцев из Австро-Венгрии. Мой уровень познания в этой области был значительно ниже и не выходил за рамки средних школьных знаний, но я был достаточно эрудирован, хорошо знал историю, и умел логически мыслить. В общем, моя учительница давно чаяла такого собеседника. Валерия Ивановна очень увлеклась. Ее щеки приобрели розовый румянец, в глазах отразился азарт, и мне периодически стало казаться, что учительница осознает мой действительный возраст.

Наш диалог прервал звонок, указывающий, что закончился очередной урок. Пора было расходиться. Вот только я так и не смог осознать, что содержал прощальный взгляд Валерии Ивановны. Шока, как и удивления не было. Может какая-то грусть, однозначно, понимание. И еще что-то, не очень осознаваемое, но вполне приятное.

Следующий учебный день начинался с урока русского языка. Этот предмет вел у нас завуч Лев Ионович, солидный холеный мужчина примерно моего прошлого возраста. Опять нелепая фраза относительно моего возраста. Тем не менее, оставим ее. Касательно же, личности учителя русского языка и литературы следует заметить, что он был очень строгим, требовательным и вызывал достаточный трепет у своих учеников, не давая малейшего повода к баловству и непослушанию. На его уроке я не мог позволить себе привольную демонстрацию своей гениальности, вернее предпочел этого не делать и вообще этот урок пропустил. Кстати, то, что я так хорошо помнил характер каждого из своих школьных преподавателей, является еще одним подтверждением того, что я не страдаю «иллюзией будущего».

В четвертом классе мы учились во вторую смену, и на занятия я пришел часам к двум, еще подождав минут пять-десять в коридоре, когда прозвенит звонок с первого урока, и преподаватель покинет аудиторию. Затем сразу направился в кабинет завуча, расположенный в глубине учительской. Лев Ионович сидел за своим столом, делая пометки в общей тетради. Поздоровавшись и попросив разрешения войти, я начал свою речь:

– Меня зовут Сергей Родомский. Я ученик 4-В класса. Я пришел извиниться, а точнее объяснить, почему я не присутствовал на Вашем уроке.

Преподаватель строго посмотрел на меня и с издевкой задал встречный вопрос:

– Ты хочешь сказать, что проспал, заболела голова или застрял в лифте?

Я, усмехнувшись, возразил:

– Да нет, Лев Ионович, проспать в дневной час – это достаточно тяжело, голова у меня никогда не болела, да и лифта в моем доме нет.

– Тогда, может, ты осмелишься утверждать, что все хорошо знаешь и тебе неинтересно присутствовать на моих уроках? Я уже успел кое-что прослышать о твоем вызывающем поведении на других уроках.

В свой ответ я вложил максимум деликатности, почтения и даже лести:

– Лев Ионович, я сейчас очень рискую навлечь на себя Ваш справедливый гнев, но я настоятельно прошу разобраться в моих познаниях по русскому языку и литературе. Я абсолютно не вправе утверждать, что досконально овладел этим предметом, но я действительно очень многое почерпнул, причем из всего школьного курса. И еще, опять же не хочу Вас шокировать, но я вполне неплохо изучил весь школьный курс по всем базовым предметам. В чем также прошу убедиться.

Лев Ионович некоторое время пристально смотрел на меня, а затем без каких либо предисловий устроил мне настоящий экзамен. Вопросы он задавал, достаточно системно, начиная от тем более младших классов и заканчивая старшими: фонетика, грамматика, синтаксис, пунктуация, литературные произведения, статьи критиков. Он не старался меня засыпать, но педантично и беспристрастно в течение почти часа зондировал мою глубину знания или незнания тех или иных аспектов предмета. А многие аспекты я действительно не знал или знал недостаточно.

– В том, что ты досконально знаешь весь школьный курс по русскому языку и литературе, ты меня абсолютно не убедил, – закончив опрос, резюмировал Лев Ионович.

– Не буду оспаривать, – согласился я – но будь сейчас на моем месте десятиклассник, разве он бы произвел на вас большее впечатление своими познаниями?

– Возможно, – после некоторой паузы задумчиво ответил преподаватель, а затем последовал долгожданный вопрос – Так чего же ты все-таки добиваешься?

– Для начала мне хотелось бы, чтобы по моему поводу собрался педсовет школы, на котором бы убедились, что я действительно обладаю достаточным уровнем знаний, чтобы, по крайней мере, не сидеть за партой в четвертом классе.

– Ну что ж, думаю, в ближайшее время я это устрою, – согласился завуч – а пока воздержись, пожалуйста, от дальнейшей демонстрации своих способностей. Отложим это до своего времени.

Лев Ионович сдержал свое слово, и педсовет состоялся уже в ближайшую субботу. На нем присутствовали, в том числе, я и моя мама, которую я предварительно подготовил. Надо признать, что мои родители довольно недоверчиво отнеслись к заявлению о моей «уникальности». Поэтому одновременно с учителями убеждать в этом пришлось и их.

Внеочередное, так называемое, собрание проводила лично директор школы и она же преподаватель математики. Поэтому естественно, что, прежде всего, меня ждал углубленный опрос по этому предмету. Минут на сорок, со все возрастающей сложностью. Я с ним справился «на ура» и попросил, чтобы меня «погоняли» по другим предметам. Директриса передала эстафету Татьяне Робертовне. Та задала лишь три, видимо заранее подготовленных, довольно непростых вопроса: один по средневековью, один по новой истории и один по истории СССР. Я также с ними неплохо справился. Предложили продолжить опрос преподавателю по украинскому языку и литературе, но Валерия Ивановна отказалась, сообщив, что уже убедилась в моих хороших познаниях по этому предмету. К моему изумлению Лев Ионович также подтвердил, что я неплохо освоил весь школьный курс по русскому языку и русской литературе.

Установилось некоторое замешательство. В четвертом классе больше основных предметов не преподавалось, ну а рисованием или пением меня тестировать было, естественно нелогично. Инициативу опять взял я, заявив о готовности продемонстрировать свои знания по школьным предметам более старших классов. На педсовете присутствовали еще одни завуч, она же преподаватель по химии и биологии, преподаватель физики, а также наша классная руководитель – преподаватель французского языка. Они неуверенно приступили к опросу по своим предметам. И….Опять мой триумф.

Весь присутствующий учительский состав был не просто удивлен, все шокированы, изумлены и повержены. Невиданно. Непостижимо. Десятилетний мальчик отвечает на вопросы и справляется с задачами не хуже выпускника школы. Нет. Даже, лучше. Не меньшому удивлению подверглась и моя мама. Из оцепенения вывела всех вполне уместная реплика директрисы:

– Похоже, мы действительно убедились в необычайных способностях Сергея Родомского. Теперь нам предстоит подумать, что нам с этим делать.

Опять попросил слово я:

– Я понимаю, что это звучит очень вызывающе, но позвольте мне все-таки выразить свои предложения. Я хотел бы в ближайшее время сдать выпускные экзамена и на следующий год поступить в институт. Если коротко, то так.

Тут же последовали всевозможные реплики типа «но это невозможно», «это невиданно», «да кто такое разрешит?»

– Почему «не возможно»? – не унимался я – Я сегодня в своих способностях убедил здесь присутствующих. Завтра вы поможете мне убедить РАЙОНО и вышестоящие организации. Привлечем журналистов. Да вы только представьте себе, как прославится наша школа, город, наша социалистическая Родина, в конце концов. Ведь мы же советские люди.

Дальнейшее заседание велось уже без моего присутствия. Меня и мою мать попросили удалиться. В этот день так ничего и не решили, но спустя неделю, после неоднократных консультаций с вышестоящими инстанциями, а также значительных усилий моей мамы мне позволили попробовать сдать выпускные экзамены за десятый класс плюс география и французский за девятый

На месяц было разработано соответствующее расписание на десять экзаменов. Как и после десятого класса три-четыре дня подготовки перед каждым. Экзаменационная комиссия в составе двух- трех соответствующих преподавателей под руководством сотрудника отдела образования. Все десять я успешно сдал – в этом фурор. И все десять на отлично – это уже грандиозный фурор. Корреспондентов газет на экзамены решили не приглашать, но резонансная информация быстро распространилась далеко за территорию школы – в нашем городе появился вундеркинд, уникальный вундеркинд. И этот вундеркинд – я, в начале своей новой жизни.