Читать книгу Пластун - Владимир Лиховид - Страница 3

Что-то свистнуло и дед Микола, захрипев, плавно опустился на колени. Ярко-жёлтый соломенный брыль свалился с головы старика, обнажив длинный седой оселедец. Стрела, ещё дрожа жёстким чёрным оперением, торчала из его горла. Окаменев, Иван смотрел на тоненькую алую струю, быстро заливающую рубаху-вышиванку своего деда.

– Диду, диду… – хлопец, отбросив вожжи, кинулся к нему и обхватил ещё тёплое тело обеими руками.

– Визг и дробный стук копыт резко ударили в уши. Смуглые всадники, в остроконечных лисьих малахиях и овчинных чекменях дико вопя, крушили всё вокруг себя кривыми саблями:

– Татары! Татары! Рятуйся хто може! – люди в панике заметались по улицам и дворам, жалобный вой и крики ужаса поднялись над селом. Женщины хватали детей и пытались укрыться в погребах и овины. Мужики – кто бросился прятать своё добро, кто просто топтался на месте, не зная, что делать. Некоторые взялись за топоры и вилы, но было поздно. Низкорослые лохматые татарские кони, казалось, возникали из ниоткуда, вмиг заполонив улицы. Схваченные арканами падали на землю люди, плавали в лужах крови тела тех, кто пытался сопротивляться…

Оставив убитого деда, Иван метнулся под воз и замер за колесом. Сжавшись в комочек, пытаясь стать как можно меньше, незаметнее, он побелевшими губами шептал слова молитвы.

Простоволосая, прижимая к себе младенца, выскочила из горящей хаты соседка, тётка Мария. Держась за подол её платья и вопя во всё горло, бежали во след за матерью двойняшки – Андрейка и Миколка, пяти лет отроду. Взрыли землю широкие копыта татарской лошади. Смуглый воин в овчинной безрукавке оскалясь, схватил женщину за волосы. Охнув, Мария упала на колени, крепко притиснув к груди куль с ребёнком. Ухмыляясь, крымчак ловко накрутил её длинные волосы на руку и рывком поднял на ноги. Вздымая тучи серой пыли, появились на улице ещё несколько всадников. Сдерживая коней, они окружили татарина в безрукавке, тыкая в женщину и детей пальцами. Их визгливые гортанные голоса далеко разносились по воздуху.

По-прежнему крепко удерживая Марию за волосы, крымчак что-то весело воскликнул и вырвав ребёнка из рук матери, подбросил его вверх. Дикий крик женщины слился с визгом татар – один из всадников быстро поднял копьё, и падающий белый кулёк насел на острое стальное жало. Мария, качнувшись, повалилась на землю; жалобно хныкали двойняшки…

Страшный рёв перекрыл на мгновение плач детей и смех татар. Здоровенный мужик с окровавленным лицом, в разорванной в клочья рубахе вдруг появился на улице. Это был кузнец Хома, муж Марии. Уставя в татар обезумевшие глаза, разинув в нечеловеческом крике рот, он занёс оглоблю – чудовищный удар сбил на землю нукера, поднявшего на копьё ребёнка. Второй раз нанести удар кузнец не успел – стрела пронзила ему грудь. Пошатнувшись, харкая кровью, Хома рухнул на землю.

Ругаясь, один из татар опустил лук. Воин, державший Марию, посерев от страха, глядел некоторое время на превращённого в кровавое месиво соплеменника. Потом, схватив двойняшек за шиворот, сунул их в кожаные сумки, притороченные к подпруге лошади. Потерявшую сознание женщину он ловко перебросил через седло и, гикнув, погнал коня по улице. Остальные крымчаки, спешившись мигом, ободрали убитого товарища, сняв с него оружие, а с его лошади – тюки с награбленным добром. Понукая коней, татары поскакали во след за воином, увозившим Марию.

Иван глядел на обезображенный труп крымчака, на дядьку Хому, уставившего открытые мёртвые глаза в небо, на маленький, раздавленный копытами, кровавый кулёк на дороге… Мелкая дрожь вдруг охватила хлопца с ног до головы, тошнота подкатила к горлу. До крови закусив онемевшие губы, смотрел он на страшное зрелище…

Снова ржанье лошадей, гортанные голоса и чьи-то грубые руки выволокли юношу из-под воза. Морщинистый, с дублённо – коричневого цвета лицом, татарин быстро ощупал Ивана и накинул на его шею петлю. Связанный попарно с другими пленниками, Иван, спотыкаясь и задыхаясь, побежал следом за татарской лошадью.

Село горело. Чёрные столбы дыма поднимались со всех его концов, затмевая свет солнца. Соломенные крыши хат вспыхивали как порох. Искры яркими звёздами сыпались по сторонам, поджигая траву и изгороди. Жалобно мычали оставшиеся в хлевах коровы, отчаянно визжали свиньи, горланили свою последнюю песню петухи в горящих птичниках… Обезумевшие, метались по улицам кошки и сорвавшиеся с цепей собаки. Татары, смеясь, пытались поддеть их остриями копей и саблями. Те, кому это удавалось, заслуживали восторженные возгласы и одобрительный цокот языком своих товарищей.

Иван, с трудом повернув голову, пытался разглядеть в этом апокалипсисе родную хату, но не мог – морщинистый татарин погнал лошадь скорее, заставив бежать за собой что есть сил свою добычу.

Крымчаков насчитывалось около трёх сотен всадников. Много таких мелких отрядов крымских людоловов терзали земли Украины своими молниеносными и страшными набегами. Ежегодно татары угоняли в рабство тысячи людей, сжигая и грабя всё на своём пути.

Обширное, вобравшее в себя к концу XVI века западнорусские и литовские земли, польское королевство оказалось не способно защищать своих подданных от татарских набегов небольшие и разрозненные войска польских магнатов ещё могли как-то удерживать города и замки, но большая часть народа – селяне, оставалась фактически беззащитной. А Крымское ханство без «ясыря» – воинской добычи, живого товара, обойтись не могло. Не производя само по себе ничего, это государство, основанное на крымском полуострове одним из осколков Золотой Орды, неминуемо должно было существовать за счёт соседних народов. И существовало…

В небольшой балке за селом татары произвели своеобразный смотр добычи. Мурза – командир отряда, коренастый пожилой татарин в нарядной кольчуге, медленным шагом объехал воинов. Узкие раскосые глаза его пристально разглядывали захваченных людей. Несколько женщин связанных вместе, прижимали к себе грудных детей. Рядом с ними молодой крымчак держал на аркане двоих стариков. Обоих Иван знал – священник отец Николай, настоятель церкви и мельник Торба, сосед и приятель его деда.

Мурза остановил лошадь. Его взгляд задержался на женщинах с младенцами и стариках. Скрипучим голосом, почти не двигая узкими губами, он издал какое-то приказание. Молодой воин сделал, было протестующий жест, но мурза нетерпеливо поднял плеть. Два здоровенных нукера, сопровождавшие своего начальника, рванулись вперёд и мгновенно вырвали детей из рук матерей. Быстрым движением, переломив им спины о луку седла, они отбросили под ноги коней безжизненные тельца. Вопли и стенания женщин сейчас же оборвались под свистом плетей, обрушившихся на их плечи. Мурза указал на стариков. Молодой воин помрачнев, выдернул из ножен саблю. Мельник с побледневшим лицом опустился на колени, шепча молитву. Отец Николай поднял худую высохшую руку и трясущимися пальцами перекрестил окружающих людей:

– Славься имя Господне! Да сгинут в гиене огненной клятые басурмане…

Блеснула сабля и оба старика мёртвыми повалились на стоптанную траву. Воин – хозяин Ивана, ещё более сморщась, что-то весело проговорил соседнему нукеру. Тот, глядя, как с недовольной миной молодой татарин снимает путы с убитых, ухмыльнулся. Иван, уже потерявший возможность страдать и рыдать, закрыл глаза и опустил голову.

Жаркие лучи солнца быстро осушили слёзы на щеках женщин и детей. Где-то в ближайшей роще безмятежно щебетали птицы…

Удовлетворённо кивнув, мурза проехал дальше и остановился возле группы девушек. Среди них находилась первая красавица села – Кристина. В неё были влюблены все парни в округе, включая и самого Ивана. Но синеглазая темноволосая дочь богатого чумака Кудри ни на кого не глядела, в тайне влюблённая в молодого шляхтича, что гостил полгода назад у них дома.

Сейчас она в разорванном платье, простоволосая, стояла, понурив красивую головку среди остальных девушек. Мурза, мигом выделив её из полонянок, окинул цепким взглядом стройную фигуру девушки, чёрную волну волос, спадающих ниже пояса… По знаку его плети нукеры вывели Кристину из толпы и один из воинов осторожно посадил девушку в седло своей заводной лошади.

Мурза, ещё раз осмотрев воинов и добычу, тронул поводья и ткнул плетью в сторону юга. Татары с гиканьем ударили пятками в бока коней и, отягощённый ясырем отряд людоловов двинулся прочь от горящего села. Пленные люди, связанные друг с другом волосяными арканами, бежали, глотая пыль, за своими восседающими на конях хозяевами. Только дети до десяти лет находились в специальных мешках-сумках. И несколько самых красивых молоденьких девушек, представлявших особенно ценный и дорогой «товар», ехали на лошадях. Остальной «ясырь» должен был бежать за крымчаками до самого Перекопа.

Татары спешили. Кто знает – из Полтавы, завидя дым на востоке, могли прискакать польские жолнеры и реестровые казаки. Потому и уничтожены были сразу младенцы и старики. Они долгого пути в Крым всё одно не вынесли бы…