Читать книгу Путь Избранного. Фэнтези - Владимир Макарченко - Страница 5

Когда пришли в весь, Ольху и Тонора оставили на околице под присмотром двух братанов, а Бер с Захором пошли по длиной улице к избе, которая в центре улицы возвышалась над иными. Беру бросилось в глаза то, что избы тут строились совсем не так, как делали то веды. Веды свои домовины выкладывали из просушенных бревен, плотно подгоняя одно к другому, да еще и набивая промежутки сухим мхом, чтобы совсем от щелей избавить. А тут! Все дома глиняные. И крыши не щепой, а длинными стеблями какой-то сухой травы пучками повязанной и ступеньками сложенной накрыты.

– Как глина в стенах держится. Она же от дождей раскваситься должна? – Спросил у Захора.

– От того не квасится, что сначала ее водичкой поливали и долго мяли ногами. Потом стены из ивняка плели и глиной забрасывали. Просохла и сама воду принимать перестала. Так за плетни ухватилась, что и не оторвешь теперь. – Пояснил тот.

– А на крышах что?

– Солома.

– Что за трава такая. Не слыхивал. – Поинтересовался Бер.

– Рожь, овес сеем. Просо тож. От обмолота остается. Очень хорошо от дождя и снега прячет и тепло в избе держит. – Охотно растолковал Захор. – Пришли ужо. Ты меня туточки обожди. Я мигом!

Захор скрылся за плетеной дверью самой большой избы. Некоторое время спустя к Беру вышел молодой парень с такими же рыжеватыми кудрями на голове, как и у Бера. И ростом он был только малость пониже. Хотя в плечах не так удался, как Бер. Поуже в плечах.

– Зовет тебя к себе старец. Говорить хочет. Я внук его, Белан. Тебя, слыхал, Избранником нарекли?

– Так и есть. Избранником. Пошли тогда!

– Погодь. Как Захор выйдет, тогда и войдешь. Старец наедине с тобой говорить хочет.

Захор не очень долго пробыл в избе и с озадаченным выражением лица засеменил куда-то в меру возможности своего неуклюжего тела.

– Заходи! – Пригласил Белан.

Супротив ожидания Бера, навстречу ему поднялся со скамьи не ветхий старик, а стройный седовласый мужик. Не поседевшие еще брови с рыжинкой пучками нависали с морщинистого лба над ярко-голубыми глазами, которые были такими же, как и у самого Бера. Однако кудри на голове и бороду с усами седина не пощадила, отвоевав их большую часть.

– Избранник? – Спросил Исхор.

– Да. Избранник. – Гордо произнес в ответ Бер.

– Проходи. Присаживайся рядом на скамью. Поговорим, коли охота есть.

– Отчего не поговорить с мудрым человеком. Наш чародей Гостомысл всегда твердит: коли сорока застрекотала, послушай, может чего в клюве принесла, а уж того, кто сединой обелен в стократ слушать должон!

– Гостомысл, говоришь? Знавал его когда-то. Он меня тоже в Избранники зачислял, в поход к Роду отправлял. Как и тебя. Сколь лет минуло, а мы – до сей поры ногами своими земельку тревожим. Обильно наукам разным обильно попотчевал?

– Уж напотчевал. Еще и дед мой, Кремень, туда же. Голова кругом шла. – Признался Бер.

– Ты Кременя внук? И его знавал. Только разок и виделись. Давно. Обо всем сначала расскажу. Чтобы понял все. С полторы сотни лет назад и я таким, как и ты, Избранником был. Такой зарок Род на Гостомысла положил, чтобы раз в десяток лет отправлял к нему на испытание лучшего из лучших от рода ведов. По тому, как покажет себя Избранник, Род ему его судьбу наперед дает. Кому что положит, того никто кроме самого Великого Рода и не ведает. Тоже предупрежден был, что вернуться в свой род после похода в Великий Лес, все равно, как большого позору отведать. Три года брел я по неведомому мне пути. Чего только не насмотрелся, чего не испытал. Добрался. Пустили меня сыновья его к Роду. А Он там на макушке такой громадной сосны сидит, что с земли и не разглядеть. Три дня к Нему по сучьям подымался. Близко не подпустил. Но я Его зрил. В образе ворона, который повыше меня ростом будет. Только глаза человечьи. «Чего пришел вед?» Спрсил так, словно по своей воле я добирался к Нему, а не по Его велению. «Прислан к тебе, как про то в Слове сказано» – Ответствую. «Гляжу, толковый ты парень, коль добрался сюда. Не всем удавалось. Однако, зря пришел. Не здесь, а рядом с домом твоим быть должен. Понял? Ступай в обрат!» После того Великий Род закрыл глаза, словно устал от разговора со мной. Уткнулся но… клювом в грудь и затих, как заснул. Спустился на землю. Горько было на душе. Чего приперся, дурак? И пошел в обрат. Снова намыкался сполна. Сюда добрался. К берегу озера. Случайно. От степняков укрывался, что погоню за мной учинили. Отсиделся в камышах. Когда убрались степняки вышел из камыша и увидел перед собой маленькое поселение в пять шалашиков. Народ мелковат, если с нашим сравнить. Чумазые. Одеты, как попало. Иные – совсем голяком гуляли. Оторопел. За весь поход свой такого не видывал. Они меня за чудо озерное приняли. Наземь пали и все хвалы лепетали. Решил присмотреться к народцу тому. Поначалу велел всем отмыться. Они, как дети малые перед отцом, все покорно выполняли. Потом и угощение сготовили из рыбы. Слово за слово научились понимать друг друга. Они ране больше гыкали да иногда словцом каким что-то обозначат.

Впереди лес родной стоял, а духу сразу вертаться не хватило. Больно боялся насмешек и горьких взглядов отца, которому и жизнь после моего возврата не мила будет. Он один меня растил. Решил тут приостановиться. До поры. Пока случай не подвернется родной дом повидать. Узнал, что народец этот совсем уродец. Братья на сестрах женятся, отцы на дочерях, сыновья на матерях. Потому так шло, что каждая баба у них на вес золота. Где взять окромя своих? Прошелся я по долине. Обнаружил еще пять поселений. В каждом из них встречен был так же, как и в первом. Глаза повытаращили и каждое слово исполняют без задержки. Пользуясь тем, велел им собирать манатки и скорым ходом идти со мной сюда. Они ведь друг для друга и не существовали. Вражда давняя разделила надолго.

Тут и поселиться велел. Запретил строго на своих женщинах жениться. Велел из других семей брать. А за каждую выкуп давать, чтобы урону в семье от того что лишние руки работные ушли, не было. Потом еще с десяток семей отыскали и тоже сюда привели. И пошел нормальный здоровый род. А земля-то благодатная. С одной стороны озеро. С другой долина на которой они уж издавна научились зерно собирать да в пищу пускать. Я же за свою дорогу многого насмотрелся и многому научился. Стал с ними избы ставить из того, что под рукой. Видел, как теперь живем. Научил лен-траву мять и на нити делить. Вот и одеты теперь все. А на зиму одежку из зверя убитого, из коз, которых сами растим, готовим, как везде водится.

В скорости, после того, как новой жизни учить стал народ приозерцев, явился ко мне во сне Род.

– Нашел место свое? – Спашивает

– Нашел, видать. – Ответствую

– В том и задача твоя была, Избранник. Веди народ этот к хорошему будущему. Заслужили они. Долго страдали, никого не трогали. На то даю тебе триста лет жизни. Хватит? – И рассмеявшись, исчез.

Так-то. И верно! Уже нет на земле никого, с кем впервой встретился. Уже внуки их дедами стали, а я все в делах да заботах. Столь семей вокруг собралось, что уже три веси по сотне домов имеем. И еще одну заложили…

– А где же с дедом моим встретиться довелось? – Поинтересовался Бер.

– Вскорости, после того как Род навестил, рискнул я в лес войти тайком, чтобы взглянуть со стороны на родичей своих. Близко подобрался к поселению. Многих узрел. Горечь в грудь наползла. А объявиться не мог. Слово на то строгий запрет наложило. В обрат собрался, когда на мальчонку наткнулся. Он испугался незнакомца. А я, чтобы запутать в край и наговорил ему, что в приозерье народ не гостеприимен, потому далеко в лес ходить ему не надобно. Вдруг столкнется с кем из них. Вот он-то и назвался Кремнем. Вернулся когда, своим людишкам страху от ведов навел. Вдруг кто иной моим путем в лес прогуляется. Любопытны все. Так и сохранил тайну свою, пока о тебе не услышал. Нигде не сказано, что о том молвить тебе не могу. Упустил, видать, Род. Может, нарочито упустил…

– Каков же путь твой был, Исхор. Расскажи. Может мне польза какая будет наперед. – Попросил Бер

– Вот на то Слово строгий запрет положило. То, что дед с Гостомыслом тебе в голову положили, и неси с собой. Сам все узнать должен. А пока пошли в народ. Банька созреть должна. Помойтесь с дороги с любавой своей, а потом и похарчуем тем, что с помощью Рода обрести смогли. Только забудь на людях, что родня мы. Ты – вед. А я из озера явленный по воле Рода и для службы ему. Учти то! Пошли уж! Ты Тонора точно с собой берешь? И верно. Какой-никакой, а помощник. А здесь ему житье спокойное не дадут. Сам виноват, верно. Только любой живой зачаток должен со всеми вровень быть. Иначе погибель ему. Забирай с собой.

Вдоль улицы от самого дома Исхора в два ряда ставились уже столы и скамьи.

– Это зачем? – Спросил Бер.

– Принято у нас так. Коли гость в веси объявился, сообща откушать да за столом и разговоры поразговаривать. Расскажи им то, чего знать захотят о ведах. Чего теперь таиться, когда вас увидели и поняли, что справедливый вы народ и не злобный вовсе. Хватит туман напускать. Кто иной захочет в лес пробраться. Пусть. Далеко не уйдет с первого разу. А там, глядишь, и навстречу кто выглянет. – Ответил Исхор. – Возьми у Белана одежонку свежую. Льняная. Мягкая. После баньки в самый раз. Ольхе твой бабы тоже чего надо подобрали. Не далеко от них в росте ушла. Тяжелый путь себе эта былинка выбрала. Видно, так Роду надобно. Ничего без его воли с Избранником не случится. Я так думаю. Ну, иди. Столы уж накрывать начали. Веди его в баню, Белан.