Читать книгу Путь Избранного. Фэнтези - Владимир Макарченко - Страница 6

Бабка Пороша, сухонькая, жилистая, подвижная, напомнила Ольхе ее родную бабушку. Слезинка грусти скатилась из глаз. Такая же заботливая и всюду успевающая, она выведала у Ольхи все, что было промеж и ней и Бером и, хорошенько пропарив в бане, обрядила в белый наряд из льняной ткани, которую Ольха раньше и не видела. Длинная рубаха из тонкой ткани уютно обволокла ее распаренное тело, словно лаская. Поверх рубахи надели юбку с сине-красным узором с широким пояском, плетенным из бечевы. Надет был и жилет из такой же толстой ткани, как и юбка и такой же раскраски.

– Это из козьего пуха сделано, доченька. Наши бабы такие из него узоры вывязывают! Вот и тебе впору все пришлось! Красавица! – Лопотала бабка Пороша, повязывая ее голову узорчатым платком. – А это я тебе завтра надену!

В руках у бабки была шапочка с ленточками для подвязки на лбу. В точности такая, какая сидела и на голове бабки.

– У нас заведено так, что девка, бабой ставшая, волос свой долгий режет коротко и голову такой вот штуковиной покрывает. У вас иначе? Тоже так? Тогда и сгодится! – Хитро подмигнула Ольхе. – Вот, сапожки надень.

Она протянула Ольхе пару красных сапожек из тонкой козьей кожи.

– Наши мужики наловчились такие тачать! Загляденье! И подошва тройная! Сносу не будет! – Нахваливала Пороша. – Надевай. Чисто – невеста!

Действительно, новое одеяние так украсило девушку и так подчеркнуло все ее прелести, что даже бабкины дочки глазищи вылупили на нее в восторге.

– Прими, бабушка, мое прежнее одеяние себе в подарок. В следующую зиму греть тебя будет! – Предложила Ольха. – Мне его в дорогу тащить удобства нет.

– Погодь, девка! – Остановила ее бабка Пороша. – Теперь не тебе одной думать, как быть. Настанет новый день и мужик твой порешает, что да как. Понятно тебе? Аль забыла, зачем следом, как пес верный метнулась? Не красней! Все мы через то идем. И все поначалу от одной мысли краснеем. А потом взахлеб счастья просим, ласки мужской. Детишек рожаем от того. Много рожаем. Потому как многого от мужиков и ждем.

Так-то! Пошли уж. Видать, суженого твоего уж и отпарили да принарядили.

– Ты о чем, бабушка?

– О чем надо. Исхор так велел после разговора с Избранником. Радость нам выпала. Женить вас будем. Уж и избу вам освободили на время. Все готово. Коли Исхор говорит, то знает о чем. Он у нас далеко наперед все видит. От того, как сам от Рода к нам из озера пришел, многое может, что простому человеку никогда не смочь. – Пояснила бабка, вытянув Ольху на улицу и увлекая за собой туда, где уже сидели рядышком во главе столов Исхор и Бер. Оба статные, широкоплечие. В белых одеждах местного покроя. Одно отличало Бера – накинут на нем был поверх рубахи жилет из медвежьей шкуры, от которого ему велено было никогда не избавляться, пока путь свой к Роду не завершит.

Когда Пороша в окружении других баб и девок подвела Ольху к столу, Исхор и Бер поднялись и вышли из-за стола.

– У тебя жених, Исхор, а у меня невеста его. Как рядиться будем? Как их судьбу наладим? – Начиная обрядное действо заговорила Пороша.

– Два голубя в небе, две утки в озере, две мышки в норе. Отчего же порознь Ольхе с Избранным по Белому Свету шастать? Давай Пороша соединим их. Я тебе за то выкуп дам. Вот, глянь, ленты какие! Таких ни у кого боле тут нет. С собой принес, когда к народу явился. Столько лет хранил в память о днях тех… Теперь тебе жалую. Отдашь невесту жениху?!

Бабы и девки, что окружали Порошу заахали, зацокали языками, завистливо и радостно глядя на новую обладательницу этих чудес.

– Зачем мне такое? – Продолжая обряд Пороха. – В дело оно конечно пойдет. Дочерям отдам. Пусть повыбражают. Мне – старухе такое ни к чему. Давай новый подарок!

– Хорошо! – Исхор разжал свой могучий кулак и на ладони стал виден резной оберег из незнакомого белого металла с очень тонкими и дивными узорами. Такое пойдет?

Пороша застыла в восторге. Такого подарка она никак не ожидала. От оберега, которым одаривает сам Исхор-старец и который будет служить добром ее внукам и правнукам, отказаться у нее воли не было.

– Беру! – Громко, чтобы все слышали, заявила Пороша. – Забирай невесту! Верши свод их. Пора уж гостей приглашать отведать всего, что Род нам дозволил иметь на пропитание. Пусть славен будет Он во все времена!

Исхор принял в свою ладонь правую руку Ольхи и подвел ее к Беру.

– Не неволю тебя, Избранный, а только выведать хочу, желаешь ли ты брать в жены девку эту, Ольхой нареченную? Может имеешь что супротив, так и выкладывай здесь при народе честном! – Как велел обычай вопросил Исхор. – Тогда вернем ее бабке Пороше и выкуп в обрат затребуем!

– Желаю! – Громко выкрикнул свои могучим голосом Бер. – Еще как желаю!

– Тогда возьми невесту за руку и клятву дайте, что все отныне на двоих делить будете. Радость ли, горе, тяготы ли, счастье ли. Все на двоих! Одно только тебе Избранник в большинстве достается – женка твоя нареченная теперь воли твоей послушная должна быть и чистоту очага семейного блюсти. Коли не пожелает того, можешь прогнать ее из дому или отдать на суд народу. Живите долго и счастливо! – Исхор поочередно обнял и расцеловал молодоженов, а затем протянул Ольхе круглую булку свежевыпеченного ржаного каравая.

– Ломай жена молодая! – Потребовал он. – Себе дели и мужу!

Ольха без большого напряжения отломила кусочек от ароматного каравая и остальное протянула Беру. Все присутствующие одобрительно зашумели.

– Гляди-ка как! Себе чуть, а Избраннику весь! Вот это женка! Такую век на руках носить надобно! Повезло мужику! – Неслось с разных сторон. А Бер, обняв свою нареченную за плечи, провел ее во главу стола и усадил промеж собой и Исхором.

– Словно и не уходили из дому. – Прошептала Беру на ухо Ольха. – Все, как у нас. Только люди и одежды иные. Все так. Надо же…

– Есть тому причины. Только пока сказать не могу. Веришь?

– Верю, любый мой.

После застолья народ толпой проводил молодоженов в приготовленную для них избу. Прежде, чем пустить их за плетень, бросили через него курицу с петухом. Затем завели во двор козу с козой и щенка малого, который, как только молодые ступили за плетень, подбежал к Беру и стал с писком тереться о его сапог.

– Быть счастью вашему! – Заверила Пороша. – Щенок не всякого хозяином зараз представит. Друга ты верного обрел, Избранный. Ну, ночуйте, не будем мешать вам. Все по домам! А ты куда?!

Пороша поймала за шиворот, пытавшегося проскользнуть за плетень Тонора.

– Думаешь, Избранный без тебя с мужицким делом не справится? Куда летишь, окаянный. В такую избу ныне никому ходу нет!

– Не в избу я! – Заявил Тонор. – Клятву дал о верной службе и обещал завсегда у порога его верным псом лежать! Сполнять должон! Потому и прихватил с собой кое-чего, чтобы укрыться на ночь от холоду. – Он показал рулон, в которые были свернуты две козьи шкуры. – Да и приоделся с лишком.

Действительно, тряпья на себя Тонор напялил сверх надобности.

– Ладно уж. – Смягчилась Пороша. – Коль клятву дал, иди. Заодно и щенка пригрей.

Вскоре народ разошелся, а Тонор, расстелив одну козью шкуру и укрывшись, как сумел, под ругой, прижал к себе щенка, ласково поглаживая по нежной шерстке и приговаривая:

– Дружок ты мой новый! Хороший песик.

Так и уснул незаметно. Эта была его первая за долгое время ночь, когда не нужно было беспокоиться о своей безопасности, а просто отдаться власти сладких сновидений.

Три дня пролетели незаметно для двух горячо влюбленных друг в друга молодоженов. Сколько нового узнали о каждом! Особливо нравилось Беру, когда Ольха засыпала у него на плече и уткнувшись своим носиком тихо-тихо дышала. Так тихо, что порой прислушивался, а дышит ли вообще. Не придавил ли невзначай. Любил гладить ее головку с обрезанными по-бабьи волосами. Косу решил сохранить. Знатная коса! До колен доросла. Пусть памятью о младости его избранницы останется. Душу погреет.

На четвертый день с утречка постучался Исхор.

– Не мое то дело, сынок, только так тебе скажу: на важный путь тебя твой народ поставил, большое дело поручил, потому и исполнять бы его надо непрестанно. Сроки никто не ставил, но никто и не сказал тебе, как знаю сам, что можешь тянуть с приходом к Роду Великому в свое удовольствие. Не пора ли дальше шагать? Еще скажу: много дней и не одна весна минует, пока дойдешь до цели. Так и задумано нашим Великим Родителем. Хочет он, чтобы каждый пришедший новых знаний и навыков добыл в пути, пока объявится. По тому и судить будет о задачах твоих впереди.

– Готов я, Исхор! Перекусим после сна, да и двинемся в путь втроем. – Бодро ответил Бер.

– Втроем и двигайте. Только Ольху здесь бы оставил. Обещаю присмотреть, чтобы никто ей обид не учинил. Будет в дочках у меня. Пока весточку о себе не дашь, где искать тебя, или сам не объявишься за ней.

– Считать разучился, Исхор? Двое нас без Ольхи. Я да Тонор. Откуда третий?

– У тебя со счетом нелады. А щенок, которого Тонор на груди греет, что тебе от нас в дар дан? Он его Дружком обозвал. Не будешь перечить?

– Ольху спросить бы надо… – Нерешительно произнес Бер.

– Забыл о клятве? Она вершить должна все то, что ты востребуешь. У нее право на совет, коль спросишь таковой. Иного ей не дано. Сама схотела! – Твердо заявил Исхор. – Решай! Коли потащишь за собой, будет ей много мучений, когда на сносях в какую беду попадете. Можешь и первенца потерять зазря. Нужно тебе?

– Откуда ему взяться? Всего три дня вместе и побыли… – Неуверенно возразил Бер.

– Забыл, с кем говоришь? Я слов по ветру не шлю! Оставь бабу здесь. А за сыном и женой, когда все исполнишь, вертайся. Ждать тебя будут. И я тоже… Тебе в лес вертаться нельзя. Сюда можно! Все понял?

– Чего не понять? Пойду, обниму на прощанье. Ты уж, Исхор, попридержи ее в дому, пока не скроемся с глаз. Не хочу слезы вслед. Не навсегда расстаемся. Вернусь, знать, коли ты пророчишь.

– Попридержу. – Пообещал Исхор. – А слова мои за пророчество не держи. Сам к возврату стремись. Просто подумал вслух…

Простившись с Ольхой и Исхором, Бер окликнул Тонора, беседовавшего о чем-то своем со щенком, который жадно рыча, старался оторвать кусок мяса от протянутого ему мосла.

– В путь нам время! Пошли уж! Исполняй клятву свою!