Читать книгу Во весь голос (сборник) - Владимир Маяковский, Владимир Владимирович Маяковский - Страница 59

Мир

         опять

                    цветами оброс,

у мира

             весенний вид.

И вновь

                встает

                            нерешенный вопрос —

о женщинах

                       и о любви.

Мы любим парад,

                                  нарядную песню.

Говорим красиво,

                                  выходя на митинг.

Но часто

                 под этим,

                                   покрытый плесенью,

старенький-старенький бытик.

Поет на собранье:

                                   «Вперед, товарищи…»

А дома,

              забыв об арии сольной,

орет на жену,

                         что щи не в наваре

и что

          огурцы

                        плоховато просолены.

Живет с другой —

                                  киоск в ширину,

бельем —

                 шантанная дива.

Но тонким чулком

                                    попрекает жену:

– Компрометируешь

                                         пред коллективом. —

То лезут к любой,

                                 была бы с ногами.

Пять баб

                 переменит

                                     в течение суток.

У нас, мол,

                     свобода,

                                     а не моногамия.

Долой мещанство

                                  и предрассудок!

С цветка на цветок

                                     молодым стрекозлом

порхает,

                летает

                            и мечется.

Одно ему

                  в мире

                               кажется злом —

это

      алиментщица.

Он рад умереть,

экономя треть,

три года

                судиться рад:

и я, мол, не я,

и она не моя,

и я вообще

                     кастрат.

А любят,

                 так будь

                                монашенкой верной —

тиранит

                ревностью

                                    всякий пустяк

и мерит

               любовь

                             на калибр револьверный,

неверной

                  в затылок

                                     пулю пустя.

Четвертый —

                         герой десятка сражений!

а так,

          что любо-дорого,

бежит

            в перепуге

                                от туфли жениной,

простой туфли Мосторга.

А другой

                 стрелу любви

                                           иначе метит,

путает

– ребенок этакий —

уловленье

                    любимой

                                      в романические сети

с повышеньем

                            подчиненной по тарифной

$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$сетке…

По женской линии

тоже вам не райские скинии.

Простенького паренька

подцепила

                    барынька.

Он работать,

                        а ее

                               не удержать никак —

бегает за клёшем

                                каждого бульварника.

Что ж,

            сиди

                     и в плаче

                                      Нилом нилься.

Ишь! —

               Жених!

– Для кого ж я, милые, женился?

Для себя —

                      или для них? —

У родителей

                        и дети этакого сорта:

– Что родители?

                                 И мы

                                           не хуже, мол! —

Занимаются

                        любовью в виде спорта,

не успев

                вписаться в комсомол.

И дальше,

                    к деревне,

                                        быт без движеньица —

живут, как и раньше,

                                        из года в год.

Вот так же

                    замуж выходят

                                                и женятся,

как покупают

                           рабочий скот.

Если будет

                     длиться так

                                           за годом годик,

то,

     скажу вам прямо,

не сумеет

                  разобрать

                                     и брачный кодекс,

где отец и дочь,

                             который сын и мама.

Я не за семью.

                           В огне

                                       и в дыме синем

выгори

              и этого старья кусок,

где шипели

матери-гусыни

и детей

              стерег

                          отец-гусак!

Нет.

        Но мы живем коммуной

                                                       плотно,

в общежитиях

                           грязнеет кожа тел.

Надо

          голос

                     подымать за чистоплотность

отношений наших

                                    и любовных дел.

Не отвиливай —

                               мол, я не венчан.

Нас

        не поп скрепляет тарабарящий.

Надо

          обвязать

                           и жизнь мужчин и женщин

словом,

               нас объединяющим:

                                                      «Товарищи».

1926