Читать книгу В рай через адовы врата - Владимир of Владимир - Страница 5

Очнулся Владимирский от гула канонады. Природа маялась рассветом. Преодолевая слабость во всем теле, ротный попытался сесть и ему это удалось. Вокруг него лежали раненые, многие из них стонали.

– Товарищ старший лейтенант, не вставайте. – Услышал он голос санитара.

– Мне нужно туда, на передовую. – Ротный попытался встать, но у него не вышло.

– Вот неугомонный. Ни днем ни ночью нет от тебя покоя. Ты что бессмертный? – Узнал голос Липикина, старлей: – Только, только задремал. Ключица ноет.

– Товарищ майор, вы что здесь?

– Да пуля дура, внутри застряла, фельдшер говорит нужно оперировать.

– А там что? – Владимирский повернул голову в сторону канонады.

– Вот поласкают, слышишь сам. Разозлили мы немчуру.

– Мне туда нужно. – Владимирский силою воли поднялся на ноги и качаясь подошёл к майору.

– Умереть хочешь. – Едва слышно прошептал Липикин.

– Умереть в бою. – Так же, еле слышно ответил старлей.

– Мы за эти сутки не зря пожили. Я доложил Дружинину о твоём геройстве. На наш век войны хватит, успеешь ещё умереть.

– Товарищ майор, я в порядке, мне на передовую нужно.

– Хочешь сказать, что я здесь симулянт? – Зло прошептал Липикин, страдальчески садясь на зад.

– Боюсь я товарищ майор. Меня начальник особого отдела к себе вызывал.

– Вон оно что.

– Товарищ старший лейтенант, непременно ложитесь. Куда же вы? – Кричал вслед уходящему Владимирскому фельдшер.

– Товарищ старший лейтенант, вы во время боя потеряли сознание, останьтесь здесь. – Перед ротным неожиданно появился политрук.

– Что здесь такое происходит? – Из соседнего стожка, где стоял охранник, выполз разбуженный командир танкового полка подполковник Дружинин.

– Вот, товарищ командир полка, пытаемся урезонить старшего лейтенанта Владимирского. Во время боя потерял сознание и опять рвётся на передовую. – Встав по стойке смирно доложил политрук.

– Ну, рвётся это ещё не преступление. Ты сам-то что не на передовой?

– Получил ранение в руку. – И политрук с некой гордостью, показал перебинтованную кисть левой руки.

– Афанасий Семенович, – подал голос Липикин, лежащий средь раненных, – У Владимирского в роте лейтенант совсем молодой командует. Вот он и волнуется за роту.

– Липикин, тебя тоже зацепило. Ты докладывал вражеские пушки захватили.

– Владимирский помог. Он первый в немецкие окопы ворвался и сходу захватил немецкую артиллерию. У капитана Озерова политрука в атаке убило.

– Ну ладно. Немцев то зачем как мясник потрошил? – Спросил комполка Владимирского.

– Простите товарищ подполковник, контужен. Разрешите отбыть в роту.

– Товарищ подполковник, нельзя ему. – Вмешался фельдшер, перевязывающий раненных: – В нем пол кружки крови осталось, отсюда и обмороки. Да и пуля у него в ноге. Ему бы чаю с сахаром. – Потянув носом дымок полевой кухни, мечтал фельдшер.

– Слышал Владимирский?

– Товарищ подполковник, мы когда сюда добирались, колонну разбитую видели. Раз на передовую нельзя, попросите комдива дать указание временно исполняющему обязанности командира ремонтно-восстановительного батальона, старшему лейтенанту Тенете, отремонтировать Т-34. И меня направить в его группу.

– Там кажется три Т тридцать четверки было. И что, думаешь их можно восстановить?

– Думаю два танка можно, за счёт третьего. У оной мотор из строя выведен, другую от громадного фугаса перевернуло, трансмиссия разбита. Если попробовать запчасти и мотор взять у третьего танка, может получиться.

– Да, две тридцать четвёрки нам теперь не помешали бы. Хорошо я попробую доложить комдиву. Отправляйся в медсанбат лейтенант, пулю всё равно извлекать нужно. А вы политрук, в состоянии продолжать службу?

– Так точно товарищ командир полка.

– Тогда отправляйтесь в роту.

Раненных забрали два санитарных автобуса ГАЗ-03-32 и просто грузовые автомобили ГАЗ-АА. Владимирского в грузовике сморило и он отдался сну на весь путь их следования до лесопилки. По приезде, пробудившись наш герой почувствовал прилив сил и громкие крики фельдшера санитарам, снимающих раненных с автомобилей, по мере тяжести их ранения:

– Сержанта давайте прямо на операционный стол!

– Товарищ воен-фельдшер, сержант приказал долго жить, не дышит.

– Пустите я сам. – Фельдшер забирается в санитарный автобус: – Стало быть представился.

– Голубое безоблачное небо, словно придавило ротного к земле, когда он очутился на брусчатке, видать когда-то панского дома. Раненная нога ныла и не слушалась его. Медсестра лет тридцати, подставила ему своё плечо:

– Давай милый помогу. – Она гакала по южно-русски: – Опирайся, давай же, вот так. Галифе в кровище. Можете снять, санитарки постирают. – Владимирский огляделся, кругом сновали люди в белых халатах, кашевар возле полевой кухни, отоваривал из половника ходячих больных. Мимо на носилках понесли его механика-водителя:

– Батраков, ну как ты?

– В порядке товарищ старший лейтенант.

– Куда его? – Спросил он у медсестры.

– В теплушку. Готовим к эвакуации. На лесопилке два вагона оборудованы нарами. Идёмте внутрь бывшего панского дома, там можете прилечь.

– В холле здания, среди старинной мебели, кругом стояли кровати заполненные раненными. Санитарка мыла полы, другая кормила кашей забинтованного бойца.

– Елена Трофимовна, как этого кормить. Он же в беспамятстве? – Обратилась санитарка к медсестре, сопровождающей Владимирского.

– Вы занимайтесь своими делами, я сам уже расходился. – Ротный хромая вошёл в соседнюю большую комнату, где на двух столах оперировали врачи.

– Посторонись. – Санитары занесли вновь прибывшего раненного и положив в углу на пол, молча удалились.

– Здесь же на большом кожаном диване, свернувшись калачиком, сладко спала Светлана Полежаева, в медицинском белом халате.

– Ну вот и всё. Зашивайте. – Произнёс военврач второго ранга, подходя к тазику с водой: – Что у вас? – Умывая руки, устало поинтересовался врач.

– Пулю из ноги, хотелось бы удалить.

– Пулю из ноги, какой шустрый. – Врач лет сорока судорожно прикурил папиросу и сделав несколько глубоких затяжек, повеселел: – Всю ночь глаз не смыкали. Раненных много привезли?

– Человек тридцать. – Ответил Владимирский.

– Тридцать, а оперируем только мы с военврачом третьего ранга. Ты уж извини брат, в первую очередь тяжело раненные. Да ещё видишь, там часовой немца раненного охраняет, тоже нужно оперировать. Из особого отдела грозятся, если немец кони двинет. Кто только его в плен взял.

– Я.

– Вы. Ну ладно тогда мы вначале немца подштопаем, а затем попрошу своего ассистента, старшего фельдшера, пулю у вас извлечь.

– Николай Михайлович, горяченького, как вы и любите. Я специально под суетилась, к концу операции. – Санитарка наложила из котелка, в тарелку из саксонского фарфора кашу.

– И товарищу старшему лейтенанту положите. – Беря серебряную ложку и хлеб, распорядился главврач. – Так что у вас головой?

– Осколочное ранение. Товарищ военврач второго ранга, я в разгар боя сознание потерял, фельдшер сказал от большой потери крови. – С жадностью набрасываясь на кашу, сообщил танкист.

– Так вам больше чай с сахаром нужно пить. – Санитарка поставила на стол, большой фарфоровый чайник и кружки из сервиза.

– Товарищ военврач, а что с этой абитуриенткой? – И старлей указал головой на спящую Светлану, которую даже не будил крик раненного на соседнем столе.

– Знакомы?

– Профессорская дочка.

– То-то и оно что профессорская. Мы вчера санитарный автобус в Киев отправили, с тяжело раненными. Я тоже не всесилен. Распорядился её отправить с больными, так отказалась. Видите ли ждёт какого-то солдафона с передовой, который непременно должен сюда пожаловать. Как же его фамилия…

– Владимирский.

– Точно, Владимирский, будто он в первом бою семь танков подбил.

– Это я.

– Вы Владимирский?

– Владимир Владимирович. Доктор, а может она меня прооперирует? – С наслаждением запивая кашу чаем, млел танкист.

– Девочка она конечно способная, но что бы пулю извлечь, навык нужен. Нет она конечно меня вчера удивила, раны штопала, разве что не крестиком. – Главврач усмехнулся: – На ком она тренировалась.

– На мне. Она мне рану на голове и на ноге сама заштопала.

– Вон оно как. А я смотрю вы время зря не теряете. Светлана молодая ещё, крови боится, вот под утро и сомлела.

– Так я способ знаю, что бы её воодушевить.

– Дать внутрь спирту. – Засмеялся главврач: – Тут нужно учитывать что женщины в два раза быстрей могут пристраститься к Бахусу.

– Готово. Марина Львовна, зовите санитаров. – Дал указание старшей медицинской сестре, старший воен-фельдшер.

– Ну вот, будем вашего пленного оперировать. – Потягивая чай из кружечки, сообщил главврач: – Куда вы только торопитесь молодёжь. Потеряли много крови, отлежитесь, отоспитесь, три ранения за день. Вон капилляр в глазу лопнул, уверен что и контузия была. Вы молодой человек Светлану будите, а то она у нас голодной останется.

– С вашего позволения. – Владимирский подошёл к девушке и опустился перед ней на колени.

– Bonjour petit chaperon rouge. – «Доброе утро Красная шапочка» – Приветствовал по-французски Светлану танкист.

– C”est encore toi le loup gris. – «Это опять вы серый волк» – Сквозь сон, не открывая глаз, ответила Светлана.

– Reveillez-vous. – Просыпайтесь.

– Почему Красная шапочка, а не спящая красавица? – Потягиваясь и улыбаясь, не открывая глаз, спросила девушка.

– По сказочному сценарию спящую красавицу может разбудить только baiser. – Владимирский склонился над девушкой для поцелуя, но в его грудь упёрлись тонкие ручки Светланы.

– Поцелуй? – Глаза девушки ошарашено распахнулись: – Нашли место…

– В принципе сам поцелуй вас не смущает, только место.

– Да вы, у нас ещё и сказочник. – Сон улетучился как не бывало.

– Приходится. Знаете как маленьким деткам делать предложение, что бы съели за маму, за папу, профессора. Ну правда, кашка остынет. – И Владимирский вложил ей в руки тарелку с кашей, когда она уселась на диване.

– Ой. – Девушка схватилась за голову: – Зачем вы меня вчера напоили? Какой вы всё таки низкий человек.

– Выше среднего.

– Перевёл на свой рост, не лицеприятный эпитет. Аферист. – Света морщила носик, видимо у неё тоже гудела голова.

– Аферист – это все же ближе к Гитлеру. Я переговорил тут с главврачом, вы ночью ему ассистировали, он вас хвалил.

– Да не трясите вы этой кашей перед мной, я не голодна.

– Понимаю, похмельный синдром. Я мигом. – Владимирский хромая, принёс ей кружечку чая: – Может в чай несколько капель добавить? – И он взялся за флягу.

– Только посмейте. – Она с жадностью выпила чай, он принёс ей ещё чашку.

– Светлана Сергеевна, вы нужны стране. Давайте съедим кашку. – Он как ребёнку к её губам подсунул ложку каши.

– Не хочу. – Она отвернулась.

– Понимаю. Так вы собрались уезжать.

– С чего вы взяли.

– Ну, раз уезжаете, есть не обязательно. И правильно сделали и правильно решили. Скатертью дорога.

– Что это вы разкомандовались. Что это…

– Ах если бы. – Перебил Светлану танкист: – Видите какая запарка. – Он указал на кричащего немца на операционном столе, чем не мало сбив студентку с толку: – Мне хоть главврач и обещал вынуть пулю без очереди, но я всё же не настолько мерзавец. Ну так, чуть, чуть.

– Вы опять ранены? – Светлана оглядела ротного.

– Ну так, чуть, чуть. – В тот момент, когда девушка хотела сказать, он засунул ложку с кашей ей в рот и глядя на её расширившиеся глаза, добавил: – Ну так, чуть, чуть. Пока тёплая. Надо же на трудовой день силы набираться.

– Надо же, забыла вас спросить… – Пока она говорила он засунул в рот ей ещё ложку каши: – Да что вы…

– А на больных нельзя обижаться. Между прочим, главврач, позволил вам саморучно вынуть пулю у меня из ноги. – Пока она от удивления сидела с открытым ртом, в её ротовую полость, залетело ещё ложек пять.

– Вы что несёте. – Жуя кашу, возмущалась девушка.

– А мы с главврачом верим в вас. – Ещё пяток ложек залетело в рот Светлане: – Ну у меня же ранение для студента-практиканта. Вы же резали жаб в лаборатории.

– Вы конечно не приятный тип, но всё же не жаба. – Доедая кашу, ответила студентка.

– Подумайте, какой шанс. Я доверяю вам свою ногу, для вашего профессионального возрастания.

– Но я не собиралась подвязаться на поприще хирургии.

– Идёт война. Вы себя слышите. Ну же, сейчас решается, что мы из себя стоим.

– Вы авантюрист.

– А вы? Вы врач или профессорская доченька?

– Вот умеете быть не приятным. – У Светланы за рдели щёки: – Ладно, посмотрим кто из нас кто. Снимайте порты.

– Уууух. Любой мечтает услышать такую команду из уст такой очаровательной девушки. – Владимирский скинул сапоги и пропитанные кровью галифе. Светлана осмотрела его рану, как выразился ротный: – Поводила носом, ощупала, специалист.

– Пуля глубоко, мне не вытащить.

– Спорим вытянешь.

– Не стану я с вами спорить.

– Зря отказываетесь, если сделаете операцию, я выполню любое ваше желание.

– Любое? Можно попробовать. Может любому другому я и не стала бы причинять боль, но не вам. – Девушка встала и подошла к военврачу второго ранга, с которым быстро переговорив вернулась: – Ну держитесь, обезболивающего не будет. – Она помыла руки и стала раскладывать инструменты тут же на диване, подстелив чистое полотенце.

– Удивительно. – Владимирский лежал на диване в трусах рассуждая: – Как же все таки главврач дал вам разрешение на операцию, коли вы никогда не оперировали.

– Вы же говорили что Николай Михайлович верит в меня. – Девушка надела марлевую повязку: – Значит врали. Вы у нас ещё и врун.

– Лгунишка. – Старлей показал величину своего порока на пальцах.

– Ну держитесь. – Девушка решительно опустилась на колени и продезинфицировав рану, её очистила: – Ткань от брюк попала в рану. Хорошо что не задеты кровеносные артерии, не нужна тампонация. Да я сама себе не верю, что главврач позволил мне это делать. Этим должен заниматься опытный хирург. Я же по неопытности могу задеть артерию или сухожилие.

– Вы видели сколько там раненных. А медперсоналу ещё и отдыхать нужно.

– Это бред.

– А вот, я так и знал, барынька. Профессорская дочка.

– В принципе что мы теряем, вас и так на передовой убьют. Ремень в зубы возьмите. – Главврач видя не решительность девушки прислал ей в помощь свою помощницу, старшую медсестру.

– Ну, что у нас здесь? – Подошла и склонившись, интересовалась медсестра. Она принесла тазик с горячей водой: – Светлана, вы не волнуйтесь, главное аккуратно всовывайте пинцет.

– Уууу. – Владимирский пожалел, что сам предложил ставить на себе опыты. Он зажимая во рту ремень, промычал: – Да не останавливайся.

– Вам лучше закусить удила, знали на что шли. Я её нащупала. Раздвигаю пинцет, держу. Какая досада, сорвалось. Что-то я не припомню любезный, что бы мы с вами переходили на ты.

– Миль пардон. – Едва сдерживая боль промычал танкист: – Вы меня не поняли, я не успел договорить. Я хотел сказать: – «Да не останавливайся это упоительное мучение». – Задыхаясь договорил он.

– Какой мазохист. – Услышал Владимирский, чувствуя как его сознание куда-то уплывает.

– Ну вот, так-то лучше. – Девушка подсунула ему под нос флакон нашатырного спирта. Она влюблённо смотрела на рук своих творение, обрабатывая ему рану. Старшая медсестра пытавшаяся вставить нить в иголку, неожиданно ткнулась носом в грудь танкиста, обессиленная напряжением. Это была женщина лет тридцати пяти, крупных габаритов: – Значит вы у нас ещё и женский сердцеед. Боже сколько талантов впустую. – Бубнила Светлана, зашивая рану Владимиру.

– Что-то меня знобит, ноги не чувствую, в глазах темнеет. – Как-то жалостливо произнёс танкист.

– Эй, как вас, санитарка! – Помогите пожалуйста. – Санитарка затянула старшую медсестру на диван, положив её валетом к Владимирскому: – Миленькая принесите одеяло пожалуйста, у больного большая потеря крови. – Светлана забинтовала заштопанную рану и укрыла одеялом, принесённого санитаркой.

– Белоснежные одеяние, неземной лик, я что уже в раю. – Мямлил Владимирский.

– Я вам сейчас чаю принесу, согреетесь. – Светлана вернулась с чаем, налитого в стеклянную пивную кружку: – Пейте.

– Света вы не поможете нам? – Попросил главврач, закончивший оперировать. Владимирский это слышал, проваливаясь в сон.

– Его разбудил начальник ремонтно-восстановительного батальона, старший лейтенант Тенета:

– Живой, аль нет. Спишь как представился. – Он тормошил ротного за плечо.

– Который час? – Глядя на ручные часы, плохо соображая, спросил Владимирский: – У, двенадцать.

– Комдив приказал восстановить тридцать четвёрки. Твоя инициатива. Ты теперь у нас главный специалист, по тридцать четвёркам.

– Ухты. – Владимирский сел на диване. Валетом с ним спал теперь главный фельдшер. Светлана стояла за операционным столом, вместе с главврачом. Военврач третьего ранга тоже отсутствовал. Ассистирующий ему фельдшер, с медсестрой накладывали гипс раненному красноармейцу.

– Я ваши портки постирала, и портянки, всё в крофище было. Поди уж сухие, солнце как жарит. – Сообщила появившаяся санитарка.

– Спасибо, я их заберу. – Доставая из пухлого рюкзака запасные штаны, улыбнулся ротный, заметив что на него поглядывает Светлана.

– Светлана Сергеевна, вот здесь зажим, так, держите. Шла рутина за операционным столом. Держим. От усталости в глазах рябит. – Главврач стоя с иголкой в руке, передаёт её девушке: – Зашивайте.

– Я внутренности ещё не пробовала. – Испуганно отвечает девушка.

– Зашивайте, я не могу. Руки трясутся. Зашивайте аккуратно.

– Николай Михайлович.

– Война милая. Здесь день за три будет. Ну. Ну вот. – Когда Владимирский оделся, он услышал похвалу главврача: – Молодец. Обрабатываем брюшную полость и зашиваем. – Главврач закурил.

– Я отправил к танкам команду. – Косясь на санитарку подтирающую кровь на полу, тихо сообщил Тенета: – Жаль трейлера нет. Хорошо бы танки сюда притащить.

– Как нет.

– Где ж я его возьму. Ну вы оформляйтесь, я вас на воздухе подожду.

– Товарищ военврач второго ранга, разрешите отбыть. Труба завет. – Хромая танкист подошёл к Николаю Михайловичу: – Спасибо за оказанную помощь.

– Ну это у нас Светлана рукодельница, она вас буквально на коленке прооперировала. С её лёгкой руки вы опять в строю. Кстати, зайдите вон там комната направо, вас там оформят как положено. Пойду будить коллегу, сам на часок прилягу. – И он шатаясь отправился в одну из комнат.

– Спасибо вам девочки. – Приближаясь к операционному столу, благодарил Владимирский.

– Готово. – Львовна, вы бы приготовили нам чаю, пить хочется. К тому же нашему пациенту необходимо пить больше влаги. Я сама перебинтую больного.

– Ну сами, так сами. Пойду на кухню, прекрасные условия для госпиталя.

– Вы же мне поможете. – Тихо обратилась Светлана к ротному.

– Я? Готов служить.

– Вот и прекрасно. Приподнимите немножечко больного. Я его перебинтую.

– У вас очень изящные руки.