Читать книгу Сыр для Принца. Том 2 - Владимир Пироцкий - Страница 2

Кабинет Горацио. Горацио и Озрик.

О з р и к. Не буду

«мыслию1 по древу растекаться»,

меня это заботит и тревожит.

Мешает жить и самовыражаться,

Пегаса вдохновения треножит.

Сошлюсь на Аристотеля, Платона.

Не обойдем вниманьем Ха́йдеггера,

Сократа, Сартра, Ницше, Кье́ркегора.

Они нам прочную основу заложили

и даже ваш слуга теперь, покорный,

смиренно, как бы руку приложили.

Читай мои труды, в просторах паутины —

сподобился на днях для дополнения картины,

хоть я пока без титулов и вовсе не паук,

на сайте Датской Академии наук.

Позволь напомнить, друг мой:

дискурс, логос. Постмодернизм

и прочие коды́ и парадигмы,

не заслонят нам суть простых

добротных истин.

Не симулякров хре́новых французских,

а наших доморощенных народных,

воспетых Ка́левалой.

Вяйнямёйнен —

прекрасный песнопевец достославный.

Послушай, это музыка небесных сфер,

Цитата {18}:

«Старый, верный Вяйнямёйнен,

Вековечный прорицатель».

Говорит слова такие:

«Только бог кончает дело,

Лишь творец конец дарует;

Без него герои слабы,

Руки сильного бессильны!»

Вспомним также – Ильмаринен,

вековечный наш кователь,

что сковал нам чудо Сампо2,

он наш край родной избавил

от чумы на три столетья,

Триста лет! Кузнец великий!

Что не много и не мало,

а затем Лонгфе́лло – Йоркшир,

что покинул ради Штатов.

Пел нам «Песнь о Гайавате» {21}:

«О его рожденье дивном

О его великой жизни:

Как постился и молился,

Как трудился Гайавата,

Чтоб народ его был счастлив,

Чтоб он шел к добру и правде».

(Горацио делает нетерпеливое движение)

Вот еще цитата, слушай:

«Эту Песнь о Гайавате!

Вы, в чьем юном, чистом сердце

Сохранилась вера в бога,

В искру божью в человеке;

(читает в ускоренном темпе)

Вы, кто помните, что вечно

Человеческое сердце

Знало горести, сомненья

И порывы к светлой правде,

Что в глубоком мраке жизни

Нас ведет и укрепляет

Провидение незримо, —

Вам бесхитростно пою я

Эту Песнь о Гайавате!»

(шумно выдыхает, переводит дух)

Вот такой вот Генри Уо́дсворт —

спел нам «Песнь о Гайавате»

сильном, юном и отважном,

чем продолжил цепь традиций,

даже наш Лексей Максимыч,

очень сильно похвалил нас,

мол, ничуть не хуже той же

«Илиады», плод Гомера.

Наш исконный, скандинавский

эпос, созданный народом.

Я напомню, что бог О́дин,

был Вальха́ллы повелитель и

Валькирий грозных. Глазом,

расплатился он за мудрость.

Альвы, Боги – Асы, Ваны,

Великаны Турсы, Норны,

Пантеон богов, богини,

как живые пред глазами:

Тор – бог грома, Хе́ймдалль, Локи,

Тюр и Йорд, бог мщенья Ви́дар,

Сага, Фулла, Хёд и Фре́йя,

Ква́сир, Эйр, колдунья Гу́лльвейг

и богиня Фригг – супруга

одноглазого3 шамана.

Все они дают опору

для традиций. Наполняют

верой, что переживём мы

Рагнарёк4 и даже хуже.

Наш триумф не остановит,

как враги бы ни старались,

миф о гибели богов ли

или миф о мифе мифов.

Г о р а ц и о. Уточни, из-за деревьев,

леса я пока не вижу.

Даже, аж в глазах рябит…

О з р и к. Есть мно5-о-го,

друг Горацио, такого,

что вам даже и не снилось —

усложнителям простого.

Объяснить довольно просто,

только смысла нет большого.

Я ведь, к счастью, не апостол

да и нет, похоже, толка

никому и никакого.

Г о р а ц и о. А ты не зарываешься, приятель?

Уж начал говорить, так говори.

Не будь я ри́млянин…

О з р и к.

(в сторону, со смехом)

«…да будь ты хоть тигром, преклонных годов6»

Г о р а ц и о. Тебя б не защитило, как ни странно,

ни барахло твое заморское,

ни шокер, mini7 glock, ни верная охрана.

О з р и к. О, друг мой, уважаю и склоняю

повинную главу. Меня спасает

твой ум и благородство, я надеюсь.

Меня оно, по правде восхищает.

Г о р а ц и о.

Ну хорошо, ведь «я не флейта8», право.

Тщеславие страшнее, чем отрава.

О з р и к. Не мне тебя учить, но ты подумай

вы там, в своих пенатах виттенбергских,

жуете эту жвачку непрерывно

про deconstruction9, постисторию, цитатность,

игру, постмодернизм и прочий хлам словесный,

а «воз и ныне там».

Г о р а ц и о. Да,

«много10 есть вопросов…,

которые…» обдумать не мешало б.

Так что ты предлагаешь? Расскажи мне

И лучше – кратко. И скажи,

ты в это веришь?

О з р и к. Что я слышу?

Речь мальчика, юнца, никак не мужа

ученого. Прости, иль ты нарочно?

Да разве можно в наше время верить?!

Хотя б кому, чему-нибудь?

Ну, братец, насмешил.

Гибридный мир, гибридная война,

гибридный симулякр…

Всё это на худой конец сгодится,

чтоб торговать понятьями, на случай.

А суть проста и неизменна: «Ты – сегодня,

умри, а завтра – я», быть может.

Но не факт. Я не спешу.

«О, дивный11 новый мир!» поможет.

И ты, Горацио, горжусь – ты мой кумир.

Ну что ж, дружище, и как говорится,

ни грамма личного. Но в жизни пригодится.

Ты понял, мой ученый друг?

Г о р а ц и о.

Не то, чтобы рассы́пался порочный круг…

Хоть как-то что-то проясняться стало.

О з р и к. Он бы рассы́пался,

когда бы знал ты больше, я уверен.

(поет12) И слух этот мною конечно проверен.

Следует шить нам дела,

сарафанного радио ситцы

И, как известно, что

им никогда не сноситься,

Ибо пребудут всегда все подвалы,

тюрьма, «кабала и опала.

(Озрик подходит манерно к ростовому

картонному фото Офелии)

Так разрешите же в честь новогоднего бала…

…Вальс начинается. Дайте ж, сударыня, руку

…и карнавальные маски – по кругу,

по кругу, по кругу.

и – раз-два-три, раз-два-три»,

трижды три, снегири.

Г о р а ц и о. Я вижу херувима,

который плохо видит13

О з р и к. (со смехом) Ладно,

солдат14 студента не обидит.

И он не смог понять,

наш общий друг

иль не хотел, увы,

наш Гамлет был упрямец.

Не знал куда попал – все в круг!

Трагедь, комедь, мюзикл, фиеста, танец.

В том и проблема, друг мой, жизнь богаче,

коррида, инсталяция, ток-шоу, балаганчик.

Перфоманс, хэппенниг, бои без правил, маски-шоу.

«В чем15 истина?» – повис вопрос.

И тыщу лет нет проку никакого.

Амбивалентный женский реслинг в шоколаде,

как русский бунт, бессмыслен, беспощаден.

Да, маскарад – чуть не забыл.

Парад неотвратимый неостановимый

иль фестиваль, и карнавал, и пантомима.

И даже это устарело – выстрел мимо.

Как говорится, пулька «в молоко»,

стрела в руках лягушки…

Сказка. На-до-е-ло! Не Андерсен,

не Линдгрен и тем более не Пушкин

И даже Post-Трагифарс нас не спасает,

от повторенья мантр экклезиаста

и мудрый Чжуан-цзы «нас не вставляет»,

ведь мы живем в эпоху копипаста.

Нас не спасет ни Деррида, ни прочие

батаи, бодрийяры и лаканы,

ни деконструкция деструкций,

симулякры симулякров, старшие арканы

Таро́. Теперь важнее мода и скандальность

ничто нам не поможет, если тупо

подобие мы принимаем за реальность,

а имитацию подобия – за правду. Глупо!

Модель и форма – нам желаннее природы.

Важней, чем градусник простой —

прогноз погоды.

Сама модель становится для нас природой.

А полчища вещей, друг друга догоняя,

ползут из всех щелей и наполняют год от года

нам кухни, спальни, яхты, небоскребы,

не хватит жизни вкусы чипсов всех попробовать.

Всё новых поколений агрегаты и «maschin» {7},

нам заменяют воду, пыль, огонь и даже ветер.

Но мы всё также меряем весь мир на свой аршин

и где-то, вместо книг, читают

прошлогодние газеты.

Прогресс неукротим, любой шуруп —

есть результат прокачки,

Не говоря уже про гаджеты и тачки,

которые «смывают все печали»,

и за волной волна, друг друга подменяют.

Спешат к нам, улыбаясь глянцевой улыбкой.

И не успеешь оглянуться, исчезают.

Уносятся отливом в море зыбком.

Толпясь в прихожей, знаки {22} заменяют,

исходно ими обозначенную вещь,

мы как бы потребляем мозгом знаки

и как бы ощущаем представленья ощущений,

мы лопаем возможность жрать попкорн,

кредиты нам успешно заменяют деньги,

а сами деньги – эфемерные бумажки.

И превращаем в шлак от котика какашки.

«Эротика рекламы вместо секса».

«Просто16 банан», как символ соблазненья,

знак вместо вещи, бесконечная спираль

и армия вещей – воронка потребленья.

Они в наивном нашем безмятежном сне,

нас подчинили тихо, повсеместно,

подкравшись незаметно, спеленали

без выстрела, без топота, без лязга.

«С улыбкой17 и запасом белены во фляге».

Собою подменили всё, что вечным

считалось, непреложным и нетленным.

Сопровождало нас всю жизнь, всенепременно.

И эти псевдовещи нас спасают,

как аспирин, рассол на утро afterparty.

Они, как плесень всюду проникают.

Как кости домино рядами, без гарантий

стоят и ждут сигнала Урфи́н18 Джюса.

Мы – дети. Канарейки в тесной клетке.

Обречены пить кока-колу, лёд без вкуса,

фрустрация прочнее табу ретки.

Она собой заменит память о воспоминаньи.

Где Чайльд-Гарольд? Исчез в своем изгнаньи.

Мы пожираем демонов бумажных,

и сами превращаясь в знак муляжный,

в драконов эфемерных из пробирки19,

себя не видим в зеркале…

и равнодушны в цирке.

(входит в раж)

Нам диснейленд гиперреальнее булавки

под ногтями,

здесь разномастный хоровод с властями,

скоростями,

Джек Воробей с компа́сом, но без стрелки,

со снастями,

киношными нелепыми смертями и страстями,

поверх лубочная картинка с голыми чертями,

но интересней всем – рассказ про сон акулы

с челюстями,

еще важней инструкции о том, как есть горстями

во сне бродя по Матрице со странными «гостями»,

Не Чук и Гек в снегу, не ягоды рябин кистями,

а Чип и Дейл диснеевы —

мультяшные картинки про умельцев с запчастями.

Все эти выдумки живей реальности пугливой,

верхом на симулякре скачут неостановимо.

Смотри, старик, культура подменяется – идеей

культуры, а сама культура – тихо исчезает.

Вместо реальной жизни – артефакты,

затягивает ряска симулякров и дыра зияет

дыра от белых карликов пугает,

«гиперреально прочных и махровых20»,

чудовищ – марки «симулякры симулякров».

И «знаковая прорва» поглощает

даже намеки на культуру. Постреальность

замазывает липкие неврозы. Фрустрацию,

а пластырь постмодерна,

смягчает нам «невроз исчезновенья»

себя любимого и «служит талисманом

аутентичности». Усатый параноик

с премерзкой трубкой и усмешкой —

симулякр мощи.

Презревший истину, любовь – из тьмы хохочет,

на реках крови, горы трупов. С трупом – проще.

Тщеславие и гордость нашу адскую щекочет.

И тянет щупальцы костлявые,

невинную аорту предвкушая,

и мы молчим иль рады, умирая,

во тьме, сего дракона прославляя.

Сей вурдалак ужасен, мерзок и непобедим,

покуда мы сверяем бой курантов с ним.

Г о р а ц и о. Вот тут с тобой я точно соглашусь,

Обеими руками подпишусь.

О з р и к. Но не страшней ли глупость устроителей

нирваны?

Мы ищем неустанно, чем бы приукрасить жизнь,

всё ускользнуть пытаемся от чудищей поганых,

но вместо правды кретинизм-либерализм.

Нас не спасет «мистический дзенреализм»,

«эксгибиционизм21 махровый» или пофигизм.

Г о р а ц и о. Но для чего этот фонтан,

поток сознанья?

Хотя, кой в чём готов я согласиться.

Но удручает ярмарка тщеславия —

слова22, слова, слова,

слова, слова, слова…

Жонглировать понятьями впустую, не годится.

О з р и к. А вот послушай – ка, в инет-просторах.

Быть может э́то вам понравится.

Один акын23, аэд, рапсод, ашуг и миннезингер,

точнее бард, еще точнее реалист, как говорит он,

прикольно декламировал когда-то —

цитировать весь текст

я не рискнул бы даже в мыслях,

но вот послушай

самый маленький фрагментик:

(активно декламирует)

«На@уя мне этот секс-то?24

Я вгрызаюсь в тело текста.

Припев два раза,

Припев два раза».

«Культура – это палимпсест:

Один пос@ёт, другой поест.

Припев два раза,

Припев два раза».

«Я – Батай, а ты – Лакан,

Пойдем скорей плясать канкан.

Припев два раза,

Припев два раза».

А вот еще, частушка, но другого,

Не менестреля, не акына – просто самозванца.

Послушай, а потом заляжешь в Брюгге25,

или иди к чертям, чтоб не сорваться,

гуляй на голове по кругу.

(поет частушку)

Я по городу гулял,

оказалось – фикция.

Мне навстречу ЖДеррида,

не Жак, а деконструкция.

Жэ-Батай, Жэ-Бодрийар,

Жэ-Лакан и прочие,

минимум четыре Жэ

выбирай, что хочите.

Опа! Опа! Вот она Европа!

Опа, опа, не надо нам Эзопа.

Г о р а ц и о. А чем вам Бодрийяр не угодил26?

О з р и к. Напомню, вами уважаемый философ27,

ни в грош не ставил Бодрийяра, между прочим,

он не считал его философом, смеялся

над ним и прав был,

я безумно рад такому факту.

Они все на одно лицо, по сути,

сами – симулякры.

Г о р а ц и о. Я уважаю тех, кто мыслит,

именно за то, что они мыслят.

Часто.

И без причины.

Это их потребность.

Но бездумно соглашаться,

и повторять за ними их слова,

как попугай, я не намерен.

Я тоже думать пробую,

стараясь перенять

само усилье думать.

Это трудно.

Хотите вы назначить виноватых?

Бодрийяра?

Фуко, Делёза иль Гваттари? Бросить тень

на тех, что взяли смелость думать.

О том, что происходит в нашем информационном

новом мире.

Перенасыщенном потоками мощнейших

трансформаций,

а также множеством лайфхаков, хайпов,

профанаций,

и троллингом незавершенных и не начатых

почти коммуникаций,

бравадой нескончаемых традиций

майских демонстраций,

проблем, псевдорешений, жестких

псевдогенераций,

за пролитую кровь и пот ничтожных компенсаций,

и в спортлото удачно-бесполезных комбинаций,

между собой, среди диспетчеров такси

координаций,

и странных профессиональных деформаций,

у всех, кто совесть променял на кодекс корпораций,

цветов смешенье, линий моды всех конфигураций,

и граней личности, летящей сквозь миры;

гармонизаций всего и вся, химических

ингредиентов разных концентраций,

случайных междометий раны, могут вспоминаться,

любовь, ни в чем не терпящая никаких

субординаций,

сухих, чужих и черствых, равнодушных интонаций,

а также махинаций рыночных, дурных

рекомендаций,

и мы подчас не можем обойтись без перфораций —

билетов на автобус и метро; случайных

бифуркаций,

везде снующих молью членов жутких корпораций

юннатов, садоводов и других организаций,

конспираций, сезонных фейков, на недвижимость

шальных амортизаций,

и всевозможных для реестров экспонатов

инвентаризаций,

а также устаревших кандидатов коронаций,

следов надуманных условных дубликатов

интеграций,

с битко́инами ненадежных непонятных операций,

периферийных фабрик, комбинатов,

их администраций, музейных фраков,

аксельбантов,

пожелтевших прокламаций,

концертов мастеров бельканто с радиотрансляций,

а также конкурсантов разных номинаций,

столетней давности осколков иммиграций,

безадресных и устаревших целевых

дискриминаций,

заштатных самозванных гениев на шаг

от провокаций,

эйчаров опытных для бесполезных

самопрезентаций,

трансгенных организмов фантастический набор,

чтоб размножаться,

удобные наборы инструментов для различных

инкрустаций, парад ориентаций, сатисфакций,

жалких декораций,

псевдоученых консультаций, диссертаций,

констатаций и ротаций, для VIP-ов

мотиваций, интенсификаций, деклараций,

отживших отношений пресных пролонгаций,

и жалкий труд – высоких чувств реанимаций,

или надежда, что они начнут в душе

формироваться.

Коль чувствуешь опасность эротических вибраций,

сумей поспешно или не спеша ретироваться,

рискни иметь свою систему систематизаций

и классификаций,

старайся избегать канализаций, рекламаций,

дезорганизаций, уметь играть в слова,

но не попасть впросак контаминаций,

после запойных, буйных, слезных рестораций

уж лучше впасть в нирвану и покой

без диспансеризаций.

Уметь включать и запускать поток ассоциаций,

стараясь различать нюансы тонкие градаций,

уметь не вляпаться в улыбку и ловушку

нервных Граций,

чтоб уберечься от печальных и нелепых ситуаций,

еще неплохо бы беречься от стагнаций,

от смеси гравитаций, декламаций, радиаций,

пока не понял смысл,

хочу иметь возможность сомневаться,

не грех иной раз тупо замаскироваться,

а полный дипломат украденных красивых

ассигнаций

и компромата жирный крест на сотне репутаций,

стараться выкинуть подальше,

утопить в бреду галлюцинаций,

уйти от пошлых и навязчивых

словесных мастурбаций,

избавиться от риска вредоносных генерализаций,

не допускать возможность левых трансплантаций,

уметь включать надежный пофигизм

на риск прокрастинаций,

использовать весь нужный спектр

голосовых тонов и модуляций, чтоб

достигать оргазма мощных кульминаций,

следить как начал вдруг формироваться

большой и пестрый ком интерпретаций,

садясь за вист, предвидеть риск, позор,

возможность проиграться,

а если вдруг захочешь потренироваться,

то обстоятельствам умей повиноваться,

пройти сквозь череду регламентаций,

идентификаций

и вдруг начать некстати улыбаться,

чтоб не подумали, что начал просыпаться,

умей гримироваться, вмиг группироваться,

не покупайся «на слабо»

и избегай манипуляций,

и развивай способность ярких

и живых импровизаций, полезно знать

систему нумераций, конфискаций,

автоматизаций, умело регистрируя

поток сигнализаций, корреляций

и фильтраций, пройти, не замаравшись

по цепи репрезентаций, генераций, деградаций,

ведущих через цепь модернизаций и консолидаций,

(За время говорения Горацио, Озрик уже успел проделать массу телодвижений – нервно ходил, делал зарядку, приседал и отжимался, бил боксерскую грушу, бился головой о мягкий мат на стене, рвал на себе рубаху, бил посуду и др.)

к естественной борьбе случайных связей

и синхронизаций,

по древу мысли ловко растекаться и пускаться

в погоню за мечтою с целью произвольных

дифференциаций,

а также избегать канонизаций, иллюстраций,

конгрегаций,

в пылу детерминаций, интеграций, сублимаций

и компрометаций,

всё видеть, слышать, от друзей маскироваться,

на краткий миг от цели оторваться,

забыв про всё, припасть к обману театрализаций,

смеяться и кричать дождю иллюминаций,

оставить инженерам душ тоску интерполяций,

фасцинаций, констелляций,

Прокрусту – страх, тщету

и тщание ученым притворяться,

всем, кто боится жизни – строить сеть

фортификаций, чтоб защититься от спонтанности,

путем нейтрализаций, а можно

вдоль ручья по горной тропке вверх взбираться

и удивляться, удивляться, удивляться.

Ну что, приятель, продолжать?

Или кого-то обвинить в чрезмерном думаньи,

расшатываньи смыслов,

в том, что пытаются понять, предупредить

и сомневаются в себе, в других,

имеют смелость думать.

По привычке, мы сетуем на тех,

кто крикнул: «Берегись, беда, пожар!»,

они в ответе за наш повседневный грех,

а поджигателям всегда в карман – навар.

О з р и к. Ой, погоди, вот у тебя фонтан,

фонтанище,

поток и водопад, прям Ниагара, Хуанхе,

Бельтертуюк28, да просто гейзер

раздул ты до небес, как мы тогда «Тангейзер29».

Но ради б-га, вспомни же Козьму Пруткова —

заткни фонтан, а то не будет толку никакого.

Г о р а ц и о.

К тому же, все мы понемногу подливаем,

по капле масла в потребительский костер,

как дети, Дед Мороза осаждаем

за лишнюю конфетку подпоем,

а после к стоматологу спешим.

Он вежлив, но всегда неумолим.

Уныло и печально строим козни,

но, как всегда, не мы виновны в розни.

А ты у этого акына, бодисингера,

другого содержанья не заметил?

Или намеренно, что поскандальней откопал?

Ведь у него есть много задушевного, глубокого,

такого, что лирой он в душе нам пробуждал,

как Александр Сергеич.

Услышать сердцем, это так не просто,

«От сердца к сердцу» – вот его девиз.

Иной раз хочется открыться, но не можешь,

преодолеть привычные препоны и заслонки,

воспитанные с детства и добыты своим трудом,

в борьбе за самобытность, личную свободу

и подкрепленные тщеславьем и страстями,

а также выгодой и страхом вперемежку.

Меня не покидает ощущенье,

что мы несчастны все, как ни старайся.

В нас всех сидит упорное стремленье,

всё толковать в угоду своим страхам,

пристрастьям, лени, злости, извращеньям,

вне связи с тем, что рядом происходит.

Любую искренность, порыв душевный,

состраданье

найдется сонм желающих опошлить,

истолковать во вред наивному. Открывшись,

почти всегда мы получаем в душу —

плевок или самодовольную ухмылку.

Ученость и таланты не спасают

от мелкого желанья иронично

пощекотать другому нервы,

самоутвердиться и вдаль послать,

и на костях сплясать без видимой причины,

с кривой усмешкой или лживым сожаленьем.

О з р и к.

О, вот теперь ты наконец-то и раскрылся,

добро пожаловать, сынок, сюда, в реальность.

Из своей длинной римской тоги – в баню.

Во всей красе нелепой, неказистой.

Теперь ты понимаешь, как мешает

общению, когда один заносчив – типа «чистый»,

другому ж предлагается послушать,

копилку мудрости твоей, лапшу на уши.

Но это к слову, я теперь могу

тебе действительно раскрыть

важнейший дискурс.

Может быть тогда

всё это обсудить

мы сможем вместе

для общей пользы.

Г о р а ц и о. Прям как куры на насесте.

Поистине, чем дальше в лес,

«тем толще партизаны».

Тем больше пни от спиленных дубов,

сказал, что думал без обиняков.

Теперь тебя я выслушать готов.

Хотя постой, ещё добавлю в заключенье,

Надеюсь, это неплохое дополненье.

О з р и к. Ну, говори, все, что тебя сейчас волнует

потом тебе своё я зарифмую,

а может кое-что и расшифрую,

глядишь, мы вместе из свечи огонь раздуем.

Г о р а ц и о. Живём мы в повседневной круговерти,

с младых ногтей невинных и до самой смерти.

«Наш паровоз вперед летит» без остановки.

Куда, зачем? И нет нам места для парковки.

Перебираем пультом сотни, тысячи каналов,

как полустанки за окном летящего болида.

Едва успеем узнавать себя в потоке сериалов,

в нелепом мимолетном отраженьи индивида.

На глянцевой поверхности зеркал, витрин,

начищенных сапог, автомобилей.

Наш след теряется,

как радуга на яркой пленке мыльной.

Как мы живем, о чем мы думаем?

Что нас сближает, как мы дружим, ненавидим?

О чем переживаем?

И какие мы испытываем муки?

В чем мы находим радость, оправданье?

Что нас заботит и тревожит, радует, пугает?

Здоровье, сон, успех, диета, дети, внуки.

О чем мечтаем в суматохе дней?

Что называем жизнью?

Даже оглянуться

не успеваем мы…

Теряем дни, недели, годы, лучшие минуты,

мы все…

мы все безбожно отстаем

от человечества, следить не успеваем,

не то, что там понять и вникнуть,

но даже просто и прочесть, что сами пишем.

И дело не в уме и глупости, не в лени,

таков закон – конкретный человек,

обычно отстает от человечества,

если не гений.

Зато бывает мало сотни мудрецов,

чтобы искать ответ на «глупые» иль «вечные»

вопросы. «Кто виноват?», «Что делать?»,

«Быть или не быть?»

«Кто я?». И «что есть истина?»,

«Куда нам плыть?»,

«Зачем крути́тся ветр в овраге?»

«Осталась ли еще у Луциана белена во фляге?»

Ты можешь «положить на всё», «забить»,

заняться дачей, огородом, вышиваньем,

работой повседневной надоевшей,

всем, чем угодно – главное не думать.

А можешь устремиться к горизонту,

страдать и сомневаться, познавать,

всё дело в выборе своем, куда направить,

свои стопы.

Мы все свидетели эпохи «инфовзрыва30»,

мы получили травму «инфопередоза».

И все мы, большинство,

страдаем – информационный вихрь,

нас закружил, низверг в гиперреальность.

Мы задыхаемся в потоках, отовсюду

спешащих к нам с мерцающих экранов.

Мы пресыщаемся доступностью,

иллюзией возможности, свободы,

кричащая «прозрачность телевосприятья»,

как ложь и видимость туманит мозг

и расслабляет тело.

Как на витрине, мы доступны всем зевакам,

«налет порнографичности31» смущает

и разрушает чувства.

Не случайно:

«проблема отчужденья»,

одиночества

и невозможности общаться,

потери смысла, и

едва не подтолкнула,

нас к краю пропасти.

Абсурда царство,

царство симулякров32 на руинах,

реальности, которую утратив,

мы обрели способность удовлетворяться,

лишь знаками,

цитатами, условностью, следами,

набором означающих без смысла.

Забыв и думать —

об означаемых.

Сознанье,

как будто «сорвалось с оси,

семиотической» – цитата {22},

Утратив «волю к трансценденции» – цитата,

забыв, что существует глубина,

где подсознанья бездна, интуиция,

влечет и дразнит

и смотрит нам в глаза

и душу раздирает в клочья

и обещает неизвестное. Но проще,

уснуть, задвинуть шторку, отключиться,

навесить бирку, как-нибудь отвлечься,

а можно поискать виновных.

И объявить – постмодернизм виновен,

который ты, с готовностью ругаешь.

Прогнав с порога, тут же потихоньку,

стараешься использовать умело.

И с ловкостью факира неустанно,

стрижешь купоны.

Мы плывем

в безбрежном повседневном океане,

в «отсутствии реальности» скандальном,

с утратой референта в море симулякров,

мы можем рассмотреть не то «что есть33»,

а только то, «что кажется».

Но даже тем, что скрыто —

слепым пятном на памяти:

«отсутствие, ничто, пустое место» —

нам говорит оно, что здесь как раз и надо

Искать.

Тот скрытый смысл, который зашифрован

в живой и неприметной пустоте.

Загадка

постмодернизма в том, что травма

сознания – спустилась в подсознанья глубину,

оставив на виду ничто,

пустое место.

Но

дает подсказку нам,

дает нам новый способ,

для поиска реальных оснований,

для новой жизни в новую эпоху.

Наша травма, не выдает своей причины,

но тем самым, ее нам с потрохами выдает

«постмодернистская34 чувствительность», —

«бесчувственность свидетельствует» прямо,

что мы живем и подавляем чувства.

Но до поры не ведаем о том.

О з р и к. Ну ладно, это всё?

Г о р а ц и о. Пожалуй,

хотя, по сути, это только капля, из сундука

всемирной паутины чувств и смыслов…

О з р и к. Стоп! Теперь меня послушай.

Ну ты зануда!

Даже я все понял.

Я еле выдержал твои,

безумно бесконечные словесные потоки…

Г о р а ц и о. Ты понял, правда?

А читатель, зритель?

О з р и к. Будь уверен.

Они тебя давно уж раскусили!

Г о р а ц и о. Я сам в раздумьях вечно…

и, по правде говоря…

О з р и к. Итак, Горацио,

меня ты как ученый понимаешь,

ведь мы несем ответственность

за наше государство.

за судьбы мира и народа наконец.

Поэтому должны создать систему,

чтоб не случился окончательный Пян-Се Ц,

объединяющую вечность и пространство,

сакральные и светские понятья,

учесть все парадигмы и при этом,

никак нельзя нам выбрать ложный дискурс

задача, полагаю, не из легких.

Параллельно, должны мы понимать,

что с нас начнется,

решение задачи планетарной —

начать «с нуля»

наш серый Скандинавский Логос

из эпоса, помножив всё на хронос.

Г о р а ц и о. (шутит) И если есть желанье,

можно та́пас35, добавить

Вместо крышки на кувшинчик.

А почему он серый, интересно?

О з р и к. Патамушта.

Шучу, конечно, вспомни – черно-белый

подход, себя до корки исчерпал.

Навяз в зубах, оскомина от черных

квадратов всё пространство art real,

собой заполонивших. Черный треугольник,

фотографы по полной заснимали.

А белые одежды и перчатки?

И «я, весь в белом», «белое пальто»,

рояль в кустах, едрит, опять же белый.

Но сколько ж можно?

Не лучше – ослепляющие вспышки

цветные блики, яркие одежды,

они как – лазер в душу, надоело.

Беспочвенные грёзы и надежды.

Всяк сам себе и Гулливер, и Робинзон,

ползем на сушу вроде земноводных.

Осталось делать ставку на иное.

Не белое, не черное, а – между.

Неуловимое для глаз. Теперь по сути.

Отбросив старый нафталинный смысл,

разъяв на составные части тексты и контексты.

Для корреляции их смысловых полей отыщем.

Мы смыслы новые, такие и не снились

Платону с Аристотелем.

Заметьте, в скобках, эти жалкие попытки,

Уже мелькают на экранах – «пятьдесят оттенков»

и прочая фигня,

а почему не сто, не двести тридцать восемь тыщ?

Мильёнов?

По сути, с нас начнется новый дискурс.

Если не струсим, долг ученых мы исполним,

наш скандинавский серый логос поведет,

на новые свершенья поколенья.

Пенсионарность36 к нам на выручку придет.

Но согласись, Горацио,

что каузальная система,

у нас «подвешена за яйца», извини,

мне «мой французский», но одновременно,

всем ясно всё.

И всё это не ново.

Так будет и так было искони.

Задача наша отыскать и не утратить,

то, что утратили…, но что-то же осталось,

должны отрефлексировать мы снова,

наш уникальный чистый датский комплекс,

который дан нам в ощущеньях имплицитно37.

И даже глубже всё, чем архетипы Юнга,

чем наше подлинное собственное я.

Мы можем привлекать сторонний опыт,

других народов, но не забываем,

про смердяковщину, а также Свидригайлов,

нам не советчик, ясно – «оба38 хуже».

Не зря еще Великий Инквизитор,

сказал, ты помнишь? Повторять не стану,

те три вопроса, «всё позволено», о счастьи,

всё разложил Михалыч39. Ну ты точно помнишь?

Скажу я прямо: мы должны нащупать

такое поле смыслов уникальных,

чтоб устранить зазор меж Сциллой и Харибдой:

закона верховенство с правдой жизни,

слить воедино и поставить нам на пользу

всю эту двойственность,

связать между собой модель и сущность.

Эмансипировать коды́ от референтов

и шредер40 двоемыслия Орвелла —

кромсатель и коллапс для старых смыслов,

поставить для утилизации отходов,

всей нашей жизни сверху вниз и набок.

Дать выход творческой энергии нейронов,

разбуженной

спонтанным эмоциональным интеллектом,

на грани сумасшедших и блаженных,

и разбудивших дух природы, подсказавших,

что наша воля хоть, как будто, не влияет

ответственна за всё. И посему.

Пое́лику должны мы непременно, её учитывать,

а смыслы текстов с треском исчезают,

сам автор удивится, он не понял

откуда что берется, мы откроем

такие скрытые глубины новых смыслов,

что впору удивиться, кто не в теме.

Г о р а ц и о. Постой, постой. Не лучше ли,

поду́мать? Для начала…

не успеваю уследить за фейерверком

фонтана мысли…

О з р и к. Брось, Горацио, не парься,

хочу я поделиться – поважнее

и перспективней мыслями с тобой,

мы бросимся вперед отважно

в бой,

чтобы понять их до конца, а это важно.

Поверь, никто кроме тебя не сможет,

Твой честный мудрый взгляд мне здесь поможет.

Г о р а ц и о. Ну, мне, ты знаешь,

лесть не интересна, мне суть важна…

О з р и к. Изволь меня послушать.

Народ наш спит и в нём пока, покуда

огромной силы скрыт потенциал,

но разбудив его, мы можем ужаснуться.

Я сам себя спросонья не узнал

наперевес с зубною щеткой и щетиной,

небритый и голодный, а в глаза,

давно себе стараюсь не смотреть я.

Случайно, чтоб себя не испугаться.

Нам надобно готовить постепенно,

растить и пестовать нормальных волонтеров,

культурные отряды добровольцев,

духовных воинов в покорном ожиданьи,

качающих духовные ресурсы,

как бицепсы.

И ждущих сверху нужного сигнала,

кивка иль что-то вроде, понимаешь?

От Императора. И верные йоме́ны

сметут всю эту ржавчину и плесень,

о которой нам Гамлет наш твердил не раз,

а мы не понимали,

его простых кристально чистых мыслей,

а йо́мены, способные избавить нас от Хама,

всё пронизавшего от низа и до верха повсеместно,

прожегшего и размоловшего культуру,

от верха современную до донца.

Вот что любимой НазиДании поможет —

культурная, духовная свобода,

духовной революции заря.

Г о р а ц и о. Уж не задумал ли ты бунт?

Ценой в полмира…

иль «хочешь замахнуться», не сегодня-завтра,

«на Уильяма41, понимаете, на нашего Шекспира?»,

как шустрый кукловод из драмтеатра?

О з р и к. Что ж? «И замахнемся42!», —

шучу конечно же – цитата из кино.

Нет, боже упаси, речь чисто про духовность,

но если что, если меня попросят,

готов принять я на себя всю эту ношу,

когда представится простой законный способ.

Но не хочу об этом я заранее трезвонить.

До времени

Г о р а ц и о. Но оба варианта,

для короля, для власти – суть едино.

О з р и к.

Я ждать готов покорно, исподволь, смиренно,

в уме лелеять правду, только правду.

И как поет тот бард, акын и бодисингер…

Спою и я, а почему и мне не спеть?

Вот ты послушай:

(поет)

«Революции43 не с чего взяться,

Симулякры кругом и бабло»

Тра-ла-ла-ла-ла-ла-тро-ло-ло.

ЗАНАВЕС