Читать книгу Живой Алтай. Горы, люди, приключения - Владимир Рыжков - Страница 10

Весь следующий день пылили по самой освоенной людьми горной части Чарыша. Теперь группа направлялась прямиком в крупное село Усть-Кан. Население Усть-Кана – 4,5 тысячи человек. Село – административный центр Усть-Канского района. В районе в двадцати трех селах и деревнях живут 14,5 тысяч человек. Усть-Канский район самый западный район Республики Алтай. Примыкает к Чарышскому и Солонешенскому районам Алтайского края и к Восточно-Казахстанской области Казахстана. В Республике Алтай Усть-Канский район считается самым аграрным, в чем наглядно убедились.

Поутру довольно быстро собрались в дорогу и пустились в нее, когда не было еще десяти утра. Однако на солнце с утра было жарко, припекало не на шутку. Облака за ночь разбежались, наступил полный штиль. Это не сулило ничего хорошего.

Очень хотелось избежать повторения мучений с движением по автотрассе. Потому выбрали путь не левым берегом Чарыша, которым проложена автодорога, а правым. Вещи вновь забрал в свой джип Амаду, договорились встретиться с ним вечером на оговоренной поляне чуть выше Усть-Кана.

Для начала воспользовались мостом, у которого ночевали.

За переправой конная тропа побежала по ровной луговине на высокой террасе правого берега Чарыша. Через километр слева к реке вплотную подступили скалы, тропа пресеклась. Это ничуть не смутило Володю. Проводник, не притормаживая, съехал в Чарыш и двинулся по воде в объезд бома. Мы то выбирались на берег, то вновь спускались в реку, так повторялось трижды. Самым опасным, длинным и глубоким оказался третий объезд прижима. Здесь поскользнулась на больших подводных валунах и упала боком в воду лошадь одного из наших Сергеев, которому пришлось неволей искупаться в чарышской воде в полном обмундировании.

За прижимом тропа вновь вольно побежала вперед по равнине. Открылась небольшая степь с распаханными полями, пастбищами и жилыми стоянками. Час ехали сначала конной тропой, потом полевой дорогой, которая нырнула в лес и вывела к узкому железному мосту через Чарыш, запертому воротами. Здесь вернулись на все ту же автотрассу Коргон – Усть-Кан и через полтора километра въехали главной улицей в сонную деревню Тюдрала. Население Тюдралы – 300 человек, большинство алтайцы, но немало и русских. Людей на улице почти не было – в хорошую погоду все, кто мог, отправились на сенокос.

После деревни справа от дороги потянулись засеянные поля и покосы, защищенные от потравы длинными оградами. Продвигались по открытому месту, солнце пекло все злее. Проехали только пару часов от места ночлега и уже выбились из сил от зноя и пыли проезжавших мимо машин. Некоторые водители приостанавливались и молча на нас пялились. Группа являла собой необъяснимое зрелище – отряд всадников, грязных и обросших, явно едущих издалека и при этом совершенно налегке, без вещей. Загадка! Спустя два часа после выхода попался ничтожный ручеек поперек дороги с тенистой цепью тополей вдоль русла. Сделали на нем привал, спасаясь от полуденной жары под укрытием деревьев. Кони жадно пили из ручья, они тоже отчаянно мучились от жары.

В час пополудни продолжили движение по автотрассе. Солнце достигло зенита, температура поднялась почти до 40 градусов. Никакой защиты от пекла не находилось ни для людей, ни для несчастных лошадей, которые рвались пить у каждого редкого ручья, который попадался. В адском пекле, шарахаясь от проезжающих машин, дотащились до деревушки Кайсын в 10 км от Тюдралы. Деревня алтайская в 250 жителей. У нее впадает в Чарыш речка Кайсын, берущая начало на Коргонском хребте, на последний из Кайсына уходит конная тропа. За Кайсыном Володя решает снова уйти с трассы и уводит группу левее, ближе к Чарышу. Вскоре оказываемся на участке заброшенной дороги, которая раньше вела из Усть-Кана в Коргон, затем построили новую метрах в трехстах выше. Дорога узкая, обсажена редкими деревьями, которые едва помогают от палящего солнца. По старой дороге медленно шагаем в полуобморочном состоянии около 2 км. За ретродорогой начинаются сплошные плоские поля, засеянные кормовыми травами. Все они огорожены новыми заборами из свежеструганных досок. Меж ними протискивается полевая дорожка от трассы к Чарышу, словно узкий тоннель, в который мы втягиваемся. Тоннель то и дело перегораживают ворота. Володя отпирает-запирает их, медленно продвигаемся вперед. Все поля – чья-то частная собственность. По идущим сквозь них полевым дорогам пока еще можно проехать, но при этом следует запирать за собой запоры и точно держаться дороги.

После распада СССР и роспуска советских колхозов-совхозов земли и угодья последних (пахотные поля, покосы и пастбища) были в равных долях поделены между работниками. Спустя много лет эти паи стали понемногу оформляться в собственность их владельцев. Мы застали процесс начального огораживания бывших паев – собственных земель усть-канцев и жителей других алтайских деревень. Если в высокогорье и самых отдаленных районах Алтая сохраняются еще дикая природа и полная свобода передвижения, то в таких густонаселенных и аграрных районах, как Усть-Канский, на пути странников встречается все больше стеснений и ограничений. Полчаса толкались по жаре среди свежепоставленных заборов и ворот, миновали новенькие хоздворы. Лишь когда добрались до берега Чарыша, поехали сравнительно свободно. Достигнув моста через Чарыш у чисто алтайской деревни Козуль, продолжили движение в сторону Усть-Кана по протяженным ровным полям вдоль левого берега реки. От Кайсына до УстьКана по автотрассе 10 км, но пропетляли лишнего по старой дороге и огороженным полям, поэтому получились все 12 км.

Усть-Кан (устье реки Кан, кровь) начался с автозаправки на лесистой окраине села. Дальше пришлось проехать почти все разбросанное поселение по одной из главных улиц с активным автомобильным движением. Измученные лошади, включая даже Коргонца, уже не шарахались от машин – теперь им было все равно. Посреди села попалась водная колонка. Обрадовались, спешились и долго, много, жадно пили ледяную артезианскую воду. Никак не могли утолить жажду, накопившуюся за кошмарный день. Подошел набрать воды мужик с алюминиевой флягой, прилаженной на двухколесную тележку. С изумлением оглядел нас, жадно хлебающих воду, с горящими красными и отекшими лицами, небритых, с воспаленными от солнца и пыли глазами, мокрых от пота и усталости лошадей: – Вы откуда такие красивые?

– С Каракола едем.

– С какого Каракола? С нашего, усть-канского?

– Ну да – через Бащелак.

– От вы даете! Надо ж такое придумать!..

…Проехав всю улицу Туганбаева (2 км), повернули направо на юг на Кутергенскую улицу и поднялись по речке Кутерген еще 2 км. Тут поджидал Амаду с багажом. Лагерь разбили на небольшой поляне на левом берегу речки в километре от райцентра. Поставили палатки, развели костер, рухнули отдыхать, раздавленные и прожаренные измотавшей нас дорогой.

Кутерген – совсем маленькая холодная речка, протекающая в красивой роще. Алексей «святой отец» и его друг Сергей В. находят силы и отыскивают в речке небольшой омуток глубиной по пояс. И лезут в него купаться. Кончается затея тем, что Алексей едва не теряет в омутке сознание, его начинает колотить сильная лихорадка. Самостоятельно бедняга не может выбраться из речки шириной хорошо если метр. Сергей вытягивает Алексея из воды и волочет в палатку, Лена бежит за аптечкой. У Алексея редкая аллергия на сильное солнечное излучение, которое в горах пробивает даже его армейские защитные брюки. Он, как и все мы, сильно перегрелся за долгий жаркий переход и потерял много воды. Когда погрузился в холодный омут, случился шок.

Хорошо еще, что через час-другой Алексей понемногу отошел от удара и повеселел. Долго не мог припомнить, куда положил часы и очки, – помутилась память.

Прибыли на место в половине седьмого вечера, проведя в дороге восемь с половиной часов под палящим солнцем. Пройденное по долине Чарыша расстояние составило 34 километра. Высота стоянки на Кутергене 1145 метров. Этот день оказался самым сложным во всем походе. Угнетали жара, долгая дорога, дефицит питьевой воды и почти полное отсутствие нормальных конных троп. Добрались до Усть-Кана совершенно измученные.

Коням досталось много больше, чем нам. Они донельзя вымотаны жарой и тяжелой дорогой. Поляна на окраине Усть-Кана дочиста выедена местным скотом и похожа на гладкое бильярдное сукно. Есть тут нашим лошадям нечего. Они уныло шарят грустными мордами по голой земле, сил у них не осталось.

Им предстоит, в отличие от людей, голодная ночь. А ведь на следующий день ждет затяжной подъем на Коргонские белки.