Читать книгу (Не) понимание долга - Владимир Шеин - Страница 13

Дело
5

Оглавление

В нашем обществе, не только в отдельном государстве, но и в последнее время на всей нашей планете, «демократическом и направленном на защиту прав человека и гражданина», одним из главных лозунгов является независимость суда. И, по моему мнению, это действительно лозунг – призыв к недостижимому результату. Лозунг красивый, но пустой. Независимости суда и равноправия в нём сторон нет. И не может быть. Все судьи, независимо от того являются ли они выборными либо назначаемыми, – винтики государственной системы, направленные на защиту именно государства, его интересов, но никак не отдельного человека. Для этого суд финансируется из средств бюджета государства, судьи получают вознаграждение от государства, получают различные преференции. При этом они государством же и контролируются. В силу этого вынесенное решение, постановление, приговор во многом зависят не только от доказательств, представленных сторонами процесса, но определённой политической конъюнктурой, «высшими государственными интересами» и т. д. Любого судью государство в лице различных органов можно убрать, уволить, не смотря на все представленные ему гарантии. Своего мнения у суда быть не может и не должно.

Неравноправность сторон заключается в различии возможностей и средств сторон по защите своих интересов. Так, сторона обвинения располагает возможностями государственной машины в виде полиции, различных спецслужб, которые при сборе доказательств не ограничены никакими препонами, имеют возможность получать любую информацию из любых источников, располагают административным ресурсом и, конечно же, неограниченным «людским ресурсом». Сторона защиты выглядит на этом фоне несколько одиноко и даже беззащитно (извиняюсь за каламбур). Защитник и подзащитный. Бывает несколько защитников и несколько их клиентов. Они не располагают ни административным ресурсом, ни специальными возможностями по сбору доказательств. Обвиняемый может ссылаться лишь на известные ему обстоятельства. Защитник же в основном связан анализом этих обстоятельств и доказательств. В некоторых странах он может привлечь к работе частных детективов, которые заменяют ему полицию. Но последние действуют в ограниченных полномочиях и возможностях.

В любом веке суд был обвинительным, является обвинительным и будет обвинительным. Различается лишь его оформление. Если в Средние века защитника (адвоката) могли вообще не предоставлять, то теперь «любой обвиняемый имеет право на защиту» и эта защита зачастую предоставляется за счёт государства. Но это лишь видимость, мираж, за которым локомотив государственной машины сносит со своего пути всё мешающее.

Я не хочу сказать, что в таком виде судебное разбирательство существует при рассмотрении всех дел. Нет, когда рассмотрение дела не затрагивает интересов государства либо политических интересов власть предержащих, оно в основном является справедливым либо более справедливым, чем обычно. Но при рассмотрении любого уголовного дела равноправия сторон нет и быть не может.

В этой связи очень интересной выглядела норма, действовавшая в СССР и определяющая обязанность следователя и прокурора, как обязанность «принять все предусмотренные законом меры для всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела, выявить как уличающие, так и оправдывающие обвиняемого, а также смягчающие и отягчающие его ответственность обстоятельства. Суд, прокурор, следователь и лицо, производящее дознание, не вправе перелагать обязанность доказывания на обвиняемого».

То есть на следователя была возложена обязанность по сбору доказательств, которые, в том числе, могли привести к оправданию подозреваемого. Следователь не был, хоть и формально, исключительно стороной обвинения. Но это скорее исключение из правила, подтверждающее само правило.

Несколько по-иному выглядит ситуация в суде присяжных. Иллюзия справедливого рассмотрения и, что главное, справедливого решения в таком суде более реальная, её «можно потрогать руками». Но такой суд в силу непрофессионализма присяжных, их эмоциональной ориентированности является не справедливым, а всего лишь непредсказуемым. Результат работы такого суда – лотерея.

В деле генерала, функция суда была сведена к оформительской работе: необходимо было продемонстрировать справедливое рассмотрение дела, исследовать представленные суду доказательства и оформить приговор. Иной функции у суда при таких материалах дела не было и быть не могло.

Само рассмотрение дела представляло собой длительные монологи государственного обвинителя и его же длительное, и скорее всего, непрофессиональное чтение. Сейчас объясню почему.

Согласно протоколам судебных заседаний в первый день государственный обвинитель лишь огласил обвинение, сформулированное Чан Уком. Затем он же ходатайствовал перед судом об оставлении Юонг Пака под арестом до рассмотрения дела в суде. Просьба обвинителя была удовлетворена. В следующем судебном заседании планировалось представление доказательств обвинения. Происходило это в последующие пять судебных заседаний.

В судебное заседание из свидетелей явились: все политические сторонники и оппоненты Юонг Пака, допрошенные в ходе расследования дела, эксперт-криминалист и судебно-медицинский эксперт, Ким Ю, две девушки, которые видели конфликт генерала с потерпевшей (последние пояснили, что в тот день погода была пасмурная, близился вечер, поэтому видимость была не очень хорошая), Куанг Хо, Сын Хо. Все они подтвердили ранее данные показания.

Интересными лишь оказались дополнения экспертов. Так, криминалист на вопросы защитников пояснил, что в ходе осмотра места происшествия им фотографирование не осуществлялось, так как фотографировал его коллега судебно-медицинский эксперт. Последний фотографии по его запросам представить не смог, мотивировав тем, что случайно удалил их при перемещении со служебного фотоаппарата на компьютер. Медицинский эксперт Чон Ин его слова подтвердил, пояснив, что за данное упущение им получено взыскание по службе.

Ли Ён ни в одно из судебных заседаний не явилась. Её показания были оглашены (зачитаны) обвинителем, не смотря на возражения стороны защиты и молчание подсудимого. Такая возможность представлена во многих государствах с романо-германской правовой системой.

Ещё два судебных заседания были посвящены исследованию письменных материалов дела и вещественных доказательств.

Со стороны защиты ничего дополнительно представлено не было.

Затем два судебных заседания блистал прокурор. Его речь в прениях была многословной, и, судя по протоколу судебного заседания, несколько нудной. По сути, он перечислил доказательства, указанные выше, просил признать генерала виновным в убийстве и назначать ему наказание – 15 лет каторжных работ (санкция статьи предусматривала либо тюрьму, либо каторжные работы до 18 лет). Также просил лишить генерала воинского звания и всех наград, как лицо, опозорившее Вооружённые Силы.

Речь защитников сводилась к тому, что, по их мнению, вина генерала не доказана, его причастность к совершению преступления основана на косвенных доказательствах, так как очевидец преступления – Ли Ён, в судебном заседании не допрошена. Указывали на неустановление мотива преступления. Речь была несколько сумбурной, содержала много отсылок к тому, что «сформировать полноценную позицию защиты не представлялось возможным в силу молчания подсудимого». Также считали необходимым провести в отношении генерала психолого-психиатрическую эксперту (о чём также просили в ходе судебного заседания, когда исследовались доказательства, и получив отказ). Просили суд оправдать Юонг Пака.

Последнего слова как такового не было, так как было лишь объявлено судом, но Юонг Пак молчал.

Удалившись в совещательную комнату и не измотав стороны ожиданием (суд совещался тридцать минут), суд огласил приговор: 10 лет тюрьмы.

Вот, в принципе и всё. Если я упустил какие-то технические детали либо подробности, то лишь в связи с тем, что они мало относились к делу.

(Не) понимание долга

Подняться наверх