Читать книгу Теория социальной экономики - Владимир Соловьев - Страница 3

Несмотря на то, что термин «капитал», как синоним богатства, использовался еще с XII в., однако до сих пор, корректного научно обоснованного определения этого понятия, нет. Более того, по мере научно-технического развития общества сущность понятия постоянно изменялась, и в настоящее время вообще утратила всякий смысл. В классической политической экономии под «капиталом» подразумевался физический (реальный, производственный) капитал как метафорическая овеществленная основа производства: средства производства – механизмы, машины, технологическое оборудование, транспорт, сырье, материалы, комплектующие изделия, используемые для производства товаров и услуг и т. п., а также условия производства – здания, сооружения, коммуникации и т. п. Однако, если под производственным (реальным, или физическим) капиталом понимать совокупность овеществленных средств производства, условий производства, землю, запасы сырья, материалов, полуфабрикатов, используемых для производства готовой продукции (услуг), то непонятно, какими характеристиками, какими показателями может быть представлен и описан этот физический капитал, как единое целое. Естественно, специфическими техническими характеристиками описать всю совокупность физического капитала нельзя, а можно только какими-то универсальными показателями, которые позволяют получить общую, единую характеристику. Если в качестве такого универсального описания принять показатель стоимости денег, то в этом случае физический капитал, по сути, будет представлять собой обезличенную денежную стоимость средств производства (средств и предметов труда) и материально-технических условий организации и ничего более[81].

Помимо физического (производственного), выделяют еще денежный и финансовый капитал. Под денежным капиталом (денежной формой капитала) понимают деньги, предназначенные для приобретения производственного «капитала». При этом отмечается, что непосредственное владение этими деньгами не приносит дохода, т. е. они не становятся капиталом автоматически, а потому обозначать эти деньги капиталом, также как и физический капитал, неправомерно. Они становятся капиталом только тогда, когда приобретается предприятие в целом или его часть[82] (?). Таким образом, приобретение физического капитала, а точнее, предприятия, возможно лишь в том случае, когда предприятие в целом выступает на рынке, как товар. При этом продажная цена предприятия (организации) зачастую вообще никак не связана со стоимостной оценкой производственного капитала, т. е. со стоимостной оценкой материально-технических условий, средств производства организации, сырья, материалов и комплектующих изделий. Более того, введение понятия акционерного (долевого, паевого) капитала и рабочего капитала, характеризующего ликвидность, или продажную цену организации, позволило эту цену в форме акционерного капитала выражать в виртуальной[83] абстрактной стоимости, которую стали использовать в качестве специфического товара на фондовых рынках и рынках недвижимости. Для упрощения финансовых операций вводятся заменители денег (квазиденьги), так называемые ценные бумаги в форме акций, облигаций, векселей и т. п. Здесь понятие «капитал» действительно вводится для того, чтобы оправдать получаемые нетрудовые доходы за счет спекуляции «ценными» бумагами. Однако при этом смысл понятий «физический», или «производственный», и денежный капитал полностью выхолащивается.

Еще в большей степени смысл производственного капитала утрачивается с введением термина «финансовый капитал»[84]. Его определяют как капитал, образовавшийся в результате слияния виртуальных финансовых средств промышленных и банковских монополий. Иначе говоря, финансовый капитал – это виртуальная стоимость суммарных финансовых средств. При такой трактовке производственный капитал, представляющий материально-техническую основу жизнедеятельности, свою сущность окончательно утрачивает и заменяется абстрактной стоимостью непонятно чего. Однако, именно такая трансформация позволяет понятие «капитал» трактовать как источник получения «дохода»[85]. Для реализации этой идеи на практике извращена суть денег: они из универсального расчетного стоимостного эквивалента, обозначающего цену (денежную стоимость) различных продуктов-товаров в сфере обращения, превращены из средства обращения сразу, даже без стадии производства, в специфический товар, пригодный для купли – продажи[86]. Одновременно с этим, как уже указывалось, появились заменители денег, так называемые ценные бумаги, которые также стали использоваться как товар – квазиденьги. Соответственно, акционерный капитал и финансовые ресурсы вообще стали жить самостоятельной жизнью, и использоваться как товар, абсолютно независимо от состояния и реального использования овеществленных материально-технических условий производственных организаций, жилых домов, административных зданий, земли и т. п. Абсурдность абсолютно всех представлений капитала заключается в том, что имплицитно предполагается, что денежная стоимость, в которой измеряется капитал, обязательно приносит «доход». В действительности ни показатель стоимости овеществленных материально-технических условий организации жизнедеятельности, ни стоимость абстрактных финансовых средств, даже представленных непосредственно в денежных купюрах, или золоте, «приносить» «доход», или дополнительную стоимость – прибыль, в принципе не может. Каков же в действительности источник «дохода» таких обезличенных абстрактных финансовых и денежных средств, обозначаемых капиталом?

Основным источником «дохода» любых виртуальных финансовых и денежных средств, которые обозначаются термином «капитал», является спекуляция и ростовщичество, т. е. перепродажа, или ссуда стоимости денежных средств, с целью получения наживы, т. е. сугубо арифметические операции. Истинный разумный смысл понятие «капитал» приобретает только тогда, когда виртуальные финансовые средства предназначаются и используются в качестве инвестиционного капитала – капитальных вложений для осуществления капитального строительства материально-технической базы любых организаций жизнедеятельности, т. е. создания овеществленных (материализованных) условий организованной жизнедеятельности в виде зданий, сооружений, технологического и другого оборудования, систем вентиляции, водо- и электроснабжения, транспортных и иных коммуникаций и т. д. И хотя здесь капитал, тоже представленный в виртуальной абстрактной форме стоимости, однако он отражает расчетную стоимость будущего реального объекта строительства. При этом размер инвестиционного капитала, или стоимости необходимых капитальных вложений, определяется не в результате махинаций и арифметических расчетов, а на основании проектно-сметной документации на строительство объектов, включающих стоимость предпроектных, проектно-изыскательских, проектных, строительно-монтажных, специальных и пуско-наладочных работ и стоимость технологического оборудования. Иначе говоря, капитал – это расчетная абстрактная стоимость капитальных вложений в будущую материально-техническую основу жизнедеятельности, поэтому никакого «дохода» с расчетных виртуальных финансовых средств получить невозможно[87]. Однако, именно такое абсурдное понятие «капитал» в действительности используется в концепции капиталистического способа хозяйствования, или капитализма, а также безосновательно применяется для обозначения общественного устройства как капиталистический строй. Между тем сущность понятия «капитал» к настоящему времени настолько вульгаризировалась и изменилась, что обозначать хозяйственный способ экономических отношений без инвестиционного капитала, а тем более общественное устройство, капиталистическими, нельзя. При капитализме, как уже указывалось, основой общественного развития являлись капитальные вложения в материально-техническую основу жизнедеятельности общества за счет прибыли от реальной производственной деятельности. Обозначать капитализмом, или капиталистической, систему хозяйствования, когда фантомные финансовые средства, обозначаемые капиталом, в результате мошеннических операций, обмана, спекуляции, ростовщичества и коррупции приносят «доход» и используются при этом только в целях наживы и для безумного накопления эфемерного богатства, нельзя.

Основной причиной сложившегося положения является вульгаризация понятия «капитал» настолько, что оно утратило какой-либо смысл. К сожалению, в качестве основного понятия «капитал» принято совершенно абсурдное определение К. Маркса, который предложил трактовать «капитал» как «самовозрастающую стоимость» неизвестно чего[88]. Современные теоретики-экономисты трактуют положения К. Маркса так, что понятием «капитал» обозначается абсолютно все, что может «приносить» (?) доход с правом распределения его собственником капитала. Иначе говоря, «капитал» – это стоимость неизвестно-чего, приносящая (?) доход[89]. Такое невнятное вульгарное представление данного понятия позволяет проводить совершенно бессмысленную классификацию, выделяя физический, денежный, финансовый, акционерный, паевой, основной, оборотный, банковский, торговый, финансовый, постоянный, переменный и рабочий, заемный капитал и т. д.[90]. Однако, независимо от того, как обозначается капитал, это всегда стоимостная интерпретация неизвестно чего, приносящая доход. Именно такое утверждение положено в основу монетаристского подхода в экономике: «Деньги делают (?) деньги», когда деньги из средства эквивалентного обмена превращены в самостоятельный специфический товар.

Необходимо отметить, что замена овеществленных средств и условий производства термином «капитал», по существу, неявно предполагает, что речь идет об абстрактных стоимостных показателях, иначе представить «сумму материальных и произведенных средств производства (?)», т. е. сложить станок, рабочего и произведенный продукт в физических параметрах, просто невозможно. Однако ошибочность утверждения К. Маркса обусловлена тем, что исходные постулаты, которые он кладет в основу своей, так называемой, теории прибавочной стоимости, абсолютно бессмысленны. Рабочий (а точнее, любой работник в системе кооперированного труда) производит не «потребительную стоимость», как утверждает К. Маркс, а продукт потребления, а еще точнее – выполняет лишь отдельные операции, или группы операций, в кооперативно организованной деятельности, которые, как правило, никогда не представляют законченного продукта. Никаких дополнительных операций он не производит – они категорически запрещены инструкциями и не предусмотрены технологией работ а, следовательно, никаких «прибавочных» продуктов за счет прибавочного времени, а соответственно, и «прибавочной стоимости» ни один работник (а не только рабочий) не создает. Представить себе, что токарь, пекарь, кассир, шофер три операции делает для себя, а две – для хозяина, абсолютно невозможно.

Стоимость, как показатель экономической характеристики материальных, или духовных, продуктов человеческой деятельности – это чистая абстракция, и потому сам абстрактный показатель ничего создавать («приносить») не может. Точно так же и деньги, как вещественное отражение абстрактной стоимости, сами по себе не могут создавать никакой новой стоимости, т. е. новых денег. Самовозрастающая стоимость, так же, как и финансовый и акционерный капитал, – это фантомные показатели – всего лишь информация, как результат манипуляций в форме арифметических действий.

Использование в качестве основных исходных постулатов понятийно не определенных, или вульгарных, категорий, приводит К. Маркса не только к слабой аргументации рассуждений, но и вообще к неверным, ошибочным выводам. Так, например, К. Маркс начинает с определения товара как «…внешнего предмета, вещи, которая, благодаря ее свойствам, удовлетворяет какие-либо человеческие потребности»[91], и далее «…полезность вещи делает ее потребительной стоимостью (курсив наш. – В. С.)… Потребительные стоимости[92] образуют вещественное содержание (?) богатства, какова бы ни была его общественная форма (?)»[93]. Именно на этих бессмысленных постулатах построено все дальнейшее изложение К. Маркса и понятие «капитал».

Человек для поддержания своей жизни и личностного развития потребляет только искусственные продукты, т. е. продукты, произведенные совместным трудом людей в социально организованных формах. Вместе с тем он потребляет не товар, как стоимостную оценку продукта, и не его потребительную стоимость, а непосредственно сам продукт, независимо от его стоимости. Форму товара, т. е. стоимостную оценку, продукты производства временно приобретают на рынке, в сфере обращения. Покупатель, также в действительности приобретает не товар за ценовую стоимость, устанавливаемую продавцом, а по цене товара продукт потребления определенной потребительской ценности, полезности данного продукта для человека в момент его приобретения. Полезность, или ценность, потребляемых продуктов определяется не стоимостью, а совершенно другими потребительскими свойствами продукта и условиями потребления. Поэтому ценность продукта потребления для покупателя нельзя смешивать с его ценой (стоимостью), а тем более приравнивать к потребительной стоимости, или к цене[94]. Это принципиально различные категории. Потребительная стоимость – нонсенс. Стоимость продуктов потребления, независимо от формы их существования (вещной, или идеальной), – это чисто умозрительная расчетная категория (абстрактный показатель), определяемая условным способом расчета, и никакой объективной характеристики продукта потребления не представляет.

Основная ошибка К. Маркса заключается в его аксиоматическом утверждении, что трудом рабочего производится потребительная стоимость. Между тем, в действительности, трудом многих участников производственного процесса (основных и вспомогательных рабочих, инженеров, конструкторов, технологов, экономистов и других специалистов системы управления) производится не потребительная стоимость, а натуральный овеществленный продукт потребления. Все продукты производства, независимо от их стоимостной оценки, создаются только для их использования, или потребления. Поэтому их одновременно можно обозначать и как продукты производства, и как продукты потребления. Единственное их различие заключается в том, что процессы производства и потребления выполняются последовательно и разделены во времени.

Потребительская ценность продукта производства, в зависимости от его предназначения, определяется его конкретными потребительскими параметрами – свойствами (качествами) продукта (калорийностью, вкусом, полезностью, составом, структурой, техническими параметрами, дизайном, условиями, удобством потребления или использования, безопасностью, прочностными характеристиками и т. п.), но никак не экономической интерпретацией этого продукта. Более того, продукт производства становится товаром, т. е. приобретает экономическую оценку – показатель денежной стоимости, – только в сфере обращения, когда он покупается (приобретается) и обменивается на деньги для последующего товарообмена. Жизнь товара ограничивается временем нахождения его в сфере обращения. Но как только товар куплен и попадает к потребителю, он опять превращается из продукта производства в продукт, но уже в продукт потребления. Однако с позиций производителя и потребителя это совершенно различные продукты по своим параметрическим характеристикам. Если в первом случае это – технологичность производства, материалоемкость, энергоемкость продукции, простота или сложность операций, многодельность, количество технологических переделов и другие производственно-технологические характеристики, которые определяют производственные трудозатраты, или стоимость производственных трудозатрат, то для потребителя в этом же продукте важны совершенно другие качества, определяющие его потребительскую ценность (состав, структура, сорт, калорийность, размеры, удобство потребления, дизайн, безопасность использования и т. д.), но ни в коем случае не технико-технологические характеристики и не стоимость производственных затрат, как экономической категории.

Именно поэтому утверждение К. Маркса о том, что «богатство обществ, в которых господствует капиталистический способ производства[95] (?), выступает как «огромное скопление товаров», а отдельный товар – как элементарная форма этого богатства»[96], абсолютно неверно. «Богатство общества» определяется количеством и качеством созданных трудом многих поколений продуктов производства-потребления в натуральном овеществленном виде (здания, сооружения, заводы, фабрики, дороги, продукты питания, одежда и т. д.), независимо от их экономической стоимостной оценки.

Парадоксальность рассматриваемой ситуации заключается в том, что, несмотря на отсутствие научно обоснованного корректного понятия, вульгарное понятие «капитал» К. Маркса уже в течение двух столетий используются идеологическими противниками применительно к характеристике государств и их социальной направленности экономики каждым в своих целях для обозначения политического строя «социализм» и «капитализм» и характера экономики «социалистическая» и «капиталистическая». Как ни странно, причина здесь одна и та же: именно несуразность трактовки понятия «капитал», которую каждый использует в своих целях.

Хотя работа «Капитал» К. Маркса написана как «исследование по формированию и использованию капитала в сфере материального производства», однако, в работе нет не только четкого, обоснованного понятия «капитал», не раскрыта сущность капиталистического способа хозяйствования, но и вообще многие основополагающие понятия абсурдны, потому что К. Маркс строит свои теоретические концепции исходя из представления индустриального промышленного производства, состоящего из одного рабочего, одного станка и одного капиталиста – владельца станка. Прежде чем продолжить исследование, заметим, что капиталистического способа производства (кстати, как и социалистического) вообще не существует и существовать не может, т. к. любые производственные процессы как описания процессов труда, т. е. взаимодействия работников с инструментами, приспособлениями, механизмами и машинами, сырьем и материалами, могут быть описаны только в технико-технологических показателях, но никак не в экономических характеристиках. Более того, в обществе объективно существует еще и идеальное (духовное) производство в виде научной, проектно-конструкторской и организационно-технологической подготовки производственных процессов, которое еще в большей степени не может быть описано в экономических терминах, поэтому сугубо материальное производство (физический труд) не является полным абсолютным и единственным представлением общественных отношений, как утверждает К. Маркс.

Так, например, в качестве обоснования понятия «капитал», как самовозрастающей стоимости, К. Маркс приводит следующие рассуждения, лишенные всяческого смысла и логики. По мнению К. Маркса, «средство труда может стать капиталом (принесет стоимости (?) больше, чем его собственная стоимость) только тогда, когда его владельцы прямо или косвенно вступят в экономические отношения с владельцами (?) рабочей силы»[97]. В действительности стоимость станка, независимо от того, кто на нем работает, владелец или наемный рабочий, не меняется. Сам по себе станок «не приносит» своему владельцу никакой новой стоимости. Станок «не приносит» и не может «принести» не только новой стоимости владельцу или кому-либо вообще, но и стоимости вообще, так как стоимость – это абстрактная экономическая характеристика станка и ничего более. Между тем К. Маркс утверждает: «… Использование станка лично владельцем не превращает станок в капитал (?). Даже если продукцию владелец не потребляет сам, а продает, то часть выручки будет амортизацией оборудования (?), а вторая часть – оплатой труда работавшего хозяина станка, которая не является прибылью. Капиталом станок (?) становится лишь после найма рабочего, или сдачи станка в аренду, так как лишь в этой ситуации полученное сверх амортизации[98] разделяется на выплаченную заработную плату и прибыль владельца (?) станка»[99]. Однако в действительности «полученное» (доход) само вообще не разделяется, а может разделяться кем угодно и как кому угодно, в зависимости от его ума и фантазий, так как амортизация, зарплата и любые другие придуманные составляющие – это абстрактные составляющие – плод воображения и ничего более. Во-первых, непонятна логика рассуждений К. Маркса: почему при соединении стоимости станка со стоимостью рабочей силы в форме никак неопределенной заработной платы появляется вдруг новое понятие «капитал» как «самовозрастающая стоимость»? Во-вторых, как можно методологически сложить стоимость станка с непонятно какой заработной платой рабочего за час, смену, неделю, месяц, год или за весь срок службы станка? В-третьих, «самовозрастающая стоимость» – чего? Стоимость обычно является экономической характеристикой какого-либо конкретного предмета, или вещи – законченного результата труда и сама по себе не изменяется.

Не обращая на это внимания, К. Маркс продолжает свои «рассуждения». «Капитал возникает лишь там, где владелец средств производства и жизненных средств (?) находит на рынке свободного рабочего в качестве продавца (?) своей рабочей силы»[100]. «Капитал – это не вещь, а определенное, общественное, принадлежащее определенной исторической формации общества производственное отношение (курсив наш. – В. С.), которое представлено в вещи и придает этой вещи специфический общественный характер (?). Капитал – это не просто сумма материальных и произведенных средств производства (?). Капитал – это превращенные (?) в капитал средства производства (?), которые сами по себе столь же являются капиталом (?), как золото или серебро сами по себе – деньгами»[101]. Великолепный вывод: капитал – это капитал, потому что золото и серебро – это деньги. Однако золото и серебро являются деньгами только тогда, когда эти деньги изготовлены из золота и серебра, хотя сами по себе золото и серебро могут обладать стоимостью.

Здесь К. Маркс умышленно, или по недомыслию, искажает картину формирования затрат с точностью «до наоборот». Полученный «доход» не раскладывается, а формируется на основе цены реализации продукта, рассчитываемой заранее, и устанавливаемой на рынке производителем продукции, или продавцом. В цену продукции производства включаются (суммируются) реальные затраты: стоимость сырья, материалов, энергии и комплектующих изделий, заработная плата всех работников предприятия (включая и капиталистов, а не только рабочих, непосредственно занятых на производстве продукции), расчетный размер амортизации, якобы для восстановления изношенных основных фондов. При этом никакого прибавочного продукта не производится. Прибыль, т. е. ничем не обоснованная наценка (чисто арифметическая операция) на продукцию сверх произведенных и учтенных затрат (себестоимости продукции), включается не на стадии производства, а на стадии реализации продукции, т. е. в сфере обращения. По существу, до настоящего времени научно обоснованные методы расчета стоимости не только прибыли, но и каждого из элементов производства продукции (!!): зарплаты основных и вспомогательных рабочих, работников системы управления, стоимости энергии, сырья и материалов, услуг сторонних организаций и т. д., отсутствуют. И прежде всего, в связи с тем, что до сих пор нет научно обоснованных способов описания и определения результатов и оценки индивидуальных затрат труда в системе совместного кооперативного труда. Заработная плата различных категорий работников (основных и вспомогательных рабочих, служащих, конструкторов, технологов, управленческого, технического персонала и т. п.) определяется по-разному без всяких обоснований, независимо от результатов и качества индивидуального труда, которые никто не умеет определять. Очевидно, по К. Марксу из его «широкого» представления об индустриальном производстве кроме рабочих, работающих на станках, все остальные работники вообще не производят прибыль, потому что не работают за станками. Интересная и загадочная ситуация.

Например, заработная плата рабочих основного производства устанавливается в размере, необходимом только для восстановления производительной рабочей силы. К. Маркс даже придумал название для этой заработной платы рабочего, обозначив ее, без всяких обоснований, неизвестно почему, как «общественно необходимые затраты труда»[102] в размере, необходимом только для восстановления физических возможностей рабочего как рабочей силы. Однако, для изготовления продукта необходимо технологическое время, которое вообще никак не связано с «общественно необходимыми затратами труда». Технологическое время рассчитывается как абстрактное время, необходимое для выполнения отдельных операций и изготовления продукции. Таким образом «общественно необходимые затраты труда» никогда не могут быть меньше технологического времени на изготовление продукции, иначе продукция вообще не может быть изготовлена. Именно технологическое время в экономической интерпретации, по существу, представляет собой трудовые затраты и, соответственно, должно составлять основу заработной платы рабочего. Собственно «общественно необходимые затраты труда» – это просто красивые слова, сущность которых никто никогда даже не пытался определить. В связи с этим никакого прибавочного времени просто не может быть в принципе. Что же в этом случае может представлять собой этот загадочный, фантастический «прибавочный продукт» токаря, сапожника, врача, кассира, учителя? В результате индивидуального труда рабочего-токаря, а не любого работника (по К. Марксу), не только не создается прибавочный продукт, но даже и вообще готовый продукт, пригодный для употребления, так как в условиях совместной кооперативной и разделенной на симплифицированные операции деятельности каждый работник выполняет всего лишь только одну или несколько операций, а любой готовый продукт представляет собой совокупный результат десятков, сотен и тысяч участников и даже не одного поколения людей. Никакого прибавочного времени, прибавочного продукта и самовозрастания стоимости станка и возникновения «капитала» при этом не происходит, поэтому «теория» прибавочного труда и прибавочной стоимости К. Маркса абсолютно несостоятельна. Однако коммунистических идеологов привлекает марксизм именно тем, что там утверждается идея эксплуатации и грабежа рабочего класса капиталистами, когда капиталист необоснованно присваивает себе часть зарплаты рабочих в форме прибавочного продукта. В действительности это глубокое заблуждение: нельзя отнять что-то, размер которого невозможно определить и более того, отнять то, чего нет в принципе. Более того, если учесть что необоснованная прибыль устанавливается капиталистами в размере 100 % и более ко всем совокупным затратам, каков же в этом случае должен быть размер прибавочного времени и прибавочного продукта? Кстати, большинство экономистов высокие «доходы» капиталистов оправдывают не грабежом рабочих, а такими неопределенными факторами, как воздержание, риск, напряженный труд, или как процент на капитал, страховая премия и заработная плата за управление предприятием. Например, А. Смит, Н. У. Сениор и Дж. С. Милль определяли процент на вложенный капитал как «вознаграждение за воздержание» предпринимателя от расходования собственного капитала на текущее потребление, а предпринимательский доход – как плату за управление предприятием и несение определенного делового риска (страховая премия)[103]. Ж.-Б. Сэй, вводя понятие термина «предприниматель», отмечает, что «часть прибылей поступает как бы в вознаграждение за его промышленные способности (?), за его таланты (?), деятельность, дух порядка и руководительство»[104]. Однако все это красивые слова, лишенные всякого смысла, так как никаких логичных доводов и алгоритмов расчетов, обосновывающих результат деятельности, источники и размер выплат за владение капиталом, вознаграждение за воздержание[105] и ответственность (риски) за продажу товара или услуги по заранее непредсказуемой цене, не приводится. Более того, «заработная плата за управление капиталом» никакого отношения к производственной деятельности организаций не имеет в связи с тем, что «управление капиталом» осуществляется в форме спекулятивных операций на фондовых биржах и, соответственно, вознаграждение выражается спекулятивным доходом, ничего общего не имеющим с заработной платой.

Морально-этические нормы поведения капиталистов достаточно точно определены еще в XIX в. (!!). Так, английский публицист XIX в. Т. Дж. Даннинг писал: «…капитал избегает шума и брани и отличается боязливой натурой. Это правда, но это еще не вся правда. Капитал боится отсутствия прибыли или слишком маленькой прибыли, как природа боится пустоты. Но раз имеется в наличии достаточная прибыль, капитал становится смелым. Обеспечьте 10 процентов, и капитал согласен на всякое применение, при 20 процентах он становится оживленным, при 50 процентах положительно готов сломать себе голову, при 100 процентах он попирает все человеческие законы, при 300 процентах нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы. Если шум и брань приносят прибыль, капитал станет способствовать тому и другому. Доказательство: контрабанда и торговля рабами»[106].

Таким образом, высокие «доходы» капиталистов и высшего управленческого персонала обеспечиваются не за счет несуществующей прибавочной стоимости и якобы грабежа эксплуатируемого рабочего класса, а за счет прибыли, устанавливаемой без всякого обоснования, исходя из частнособственнических интересов владельцев капитала[107]. Подлинной причиной этого является то, что в капиталистической системе хозяйствования и монетаристской экономике отсутствуют даже основы научной экономической теории, вследствие отсутствия элементарного понятийно-категориального аппарата. До настоящего времени нет понятий человек, общество, государство, экономика, собственность, частная собственность, стоимость, капитал, труд, деятельность, управление, власть, свобода, демократия и т. д. и т. п. Никто до сих пор не знает, как описать, определить (рассчитать) и оценить результат индивидуального труда в системе объективно кооперативной деятельности, как определить денежную стоимость совместного труда и продукции, как формировать стратегию развития общества с позиций социальной эффективности и т. д. Более того, многие прежние термины вместо уточнения смыслового содержания упрощены и искажены до такой степени, что существенно изменили свой смысл, а порой и утратили его полностью (например, «участие в прибылях», «инфляция», «рента», «деньги»). Появившиеся новые термины, такие как «бизнес», «предпринимательство», «домашнее хозяйство», «финансовый капитал», «оценка бизнеса», «курс акций», «курс валют», «прибыль», «нематериальные активы», «интеллектуальная собственность» и т. д., к сожалению, также крайне примитивны, научно не обоснованы и бессмысленны.

И, тем не менее, грабеж рабочего класса все-таки осуществляется, но только более изощренными способами. Прежде всего, в связи с отсутствием каких-либо оснований для определения количества и качества индивидуального труда и оценки психофизиологических трудовых усилий работников «заработная плата» устанавливается, исходя из минимального обеспечения физиологического существования работника, необходимого для выполнения работы, т. е. оплата труда, соответствующая нормальным условиям жизни работника и его семьи, просто не устанавливается. Более того, затем каждый работник, приобретая продукты потребления, часть своей заработной платы сам, добровольно, отдает в форме прибыли продавцу. И хотя прибыль, оплаченная в составе цены продукции, формируется за счет средств покупателей и имеет соответственно социальную основу, однако совершенно необоснованно, помимо налога на прибыль, она присваивается капиталистом и используется в своих частных интересах.

В современный век развития индустриализации и автоматизации производства, высокой степени операционального разделения, специализации и кооперации труда, когда создание продукции представляет собой множество технологически и организационно связанных специализированных производственных процессов и операций, в которых участвуют десятки и сотни исполнителей, не только основных и вспомогательных рабочих, но и других специалистов и управленческих работников, понятия труда, затрат личного труда (индивидуального трудового вклада), результата и оценки труда, готовой продукции, стоимости продукции и многие другие существенно изменились. Более того, в готовой продукции отражается не только труд живущего в настоящее время поколения, но также труд предшествующих поколений (в виде различного рода знаний, открытий, теорий и опыта). Таким образом, в этих условиях любой результат труда объективно приобрел такой уровень социальности (обобществленности) по трудовым вложениям, участвующим в его создании, что прежние представления и, соответственно, понятийно-категориальный аппарат для описания экономических отношений стали непригодными для формирования экономических теорий организации жизнедеятельности общества.

Парадоксальность ситуации, связанная с понятием «капитализм», заключается в том, что до настоящего времени не выделена даже антигуманная и антисоциальная сущность современной капиталистической системы хозяйствования, которая утратила все основные признаки капитализма и реализуется не на принципах экономики – науке как эффективно и экономно вести домашнее хозяйство, а на принципах хрематистики – «науке об обогащении, искусстве накапливать деньги и имущество, накопления богатства как самоцель, как сверхзадача, как поклонение прибыли»[108].

Несмотря на большое количество определений и классификаций капитала, во всех выделяется только стоимостная характеристика капитала и ее взаимосвязь с получением дохода или прибыли. Всех настолько заворожила идея получать доходы просто из воздуха без производства продуктов потребления, что бессмысленность различных монетаристских концепций получения фантомных средств, построенных на вульгарном понятии капитала, как самовозрастающей стоимости, уже не воспринимается, как глупость и абсурд, о чем свидетельствует огромное количество появившихся отраслей квазидеятельности, основной целью которых является получение фантомных денежных доходов ради богатства, и большого количества людей, занятых в этих отраслях бессмысленным времяпрепровождением. Самым страшным следствием такого представления экономики и организации жизнедеятельности является то, что подобные экономические отношения приводят к утрате нравственных основ и разумного смысла жизни человека в обществе, и являются непосредственной угрозой существованию человеческого общества и экосистемы планеты Земля.

Термин «капиталистический» нельзя употреблять применительно к общественному устройству государств, потому что общественно-политический строй не ограничивается только хозяйственными отношениями в обществе, а включает весь комплекс правовых и других взаимоотношений в обществе на основе равноправия, или неравноправия. Существует много достаточно некорректных (вульгарных) определений капитализма, однако капиталистические отношения, или капитализм, касаются только хозяйственных производственных отношений в обществе, при этом в качестве основы этих отношений выделяют частную собственность на средства производства и прибыль, получаемую от владения (?) этой собственности[109]. При этом подчеркивается как основное отличие капиталистических отношений – это предпринимательство и свободное регулирование рынком, которые якобы обеспечивают развитие производительных сил общества на основе «свободной конкуренции»[110]. Однако все элементы экономических отношений: частная собственность, прибыль, наемный труд и регулирование экономики рынком – это все не изобретение капитализма, это атрибуты, присущие любой экономической системе, существовавшей до капитализма. В чем же тогда сущность капиталистической системы экономических отношений и объективная причина их появления на смену феодальным? Все определения капитализма не дают ответа на этот вопрос. Прежде всего, капитализм, как экономическая система хозяйствования, появился в результате индустриализации производства, когда основой экономики стала отраслевая промышленность. Капиталисты, как собственники промышленных производств, в отличие от феодалов – собственников земли, появились в результате промышленной революции, в эпоху индустриализации. До этого времени богатства, полученные в результате грабежа захваченных территорий и покоренных народов, денежные средства от налогов, прибыли от торговли, доходы от спекуляции, ростовщичества и прочих аморальных способов, использовались для накопления богатств и содержания войск для осуществления захватнических войн. В эпоху индустриализации в соответствии с основным объективным социальным законом развития для создания новых промышленных предприятий необходимы огромные свободные денежные средства для осуществления капитального строительства. Причем эти средства на длительный период вынужденно изымались из оборота и «омертвлялись» на весь период строительства. Поэтому прибыль[111] стала использоваться не для накопления богатств, а в качестве инвестиционного капитала для развития материально-технической основы реального сектора экономики для производства товаров массового спроса (широкого потребления). Более того, недостаток наличных средств прибыли покрывался за счет ссудного капитала, возврат которого осуществлялся тоже достаточно продолжительное время. Это обстоятельство послужило бурному развитию финансового рынка на основе ростовщических отношений. Использование фантомных денежных средств прибыли в качестве инвестиционного капитала является первой и основной отличительной особенностью именно капиталистических отношений, потому что инвестиционный капитал содержательно отражает будущую стоимость материально-технической базы производства. В период индустриализации экономики капиталистический способ хозяйствования объективно был разумным и с социальных позиций экономически целесообразным, так как при этом решались социальные задачи повышения уровня материального благосостояния всего общества. Парадокс капиталистической системы хозяйствования в этот период заключался в том, что получить огромную массу прибыли, необходимую и достаточную для капитального строительства в целях дальнейшего индустриального развития реального сектора экономики, можно было только за счет производства товаров массового спроса, т. е. за счет неизбежного и вынужденного расширения потребительского рынка путем наполнения его товарами широкого потребления для всего общества в целом. Особенность использования капитала для капитального строительства заключается в том, что это, как правило, процесс длительный и окупаемость, т. е. возврат средств, тоже занимает продолжительный период. В отличие от других фантомных средств, используемых для накопления богатств в результате финансовых операций на валютном рынке, рынке недвижимости и других сферах квазидеятельности (азартных игр, тотализаторов, лотереи, рекламы и т. п.) средства, используемые для капитального строительства, действительно можно считать инвестиционным капиталом как основу будущего производства, так как они отражают стоимость будущей овеществленной материально-технической базы жизнедеятельности. Однако основной принцип накопления богатства заключается в том, что любые расходы капитала не на себя и свои личные нужды должны обязательно окупаться и при этом приносить прибыль[112]. В связи с тем, что непосредственно при капитальном строительстве нарушается основной закон монетаристской экономики – получение прибыли – окупаемость капитальных вложений, т. е. возврат израсходованных средств капиталиста, предусматривалось решать за счет амортизации – якобы путем частичного возмещения стоимости основных фондов в течение всего срока их службы[113], а также за счет прибыли от реализации продукции, производимой вновь созданным предприятием. При этом размер прибыли (уровень рентабельности) устанавливался в соответствии с интересами собственника капитала в зависимости от срока окупаемости, рассчитываемого по формуле интегрального экономического эффекта и устанавливаемого, исходя из интересов капиталиста. Хотя амортизация и прибыль, включаемые в цену продукции широкого потребления, оплачивались покупателями и потому представляли собой общественные (социальные) средства, которые должны использоваться для социальных нужд, однако они необоснованно присваивались капиталистами, и использовались не в социальных, а в собственных частных интересах. Таким образом, бессмысленная окупаемость капитала[114] и необоснованное присвоение социальной прибыли является вторым отличительным фактором системы капиталистических экономических отношений.

В настоящее время для осуществления расширенного воспроизводства путем реконструкции, модернизации и строительства новых производственных предприятий во всех экономических системах в качестве инвестиционного капитала используется прибыль. Собственно существование и необходимость прибыли, как превышение цены над реальными затратами, в эпоху индустриализации декларировалась именно потребностью расширения и модернизации материального производства. Вместе с тем, в действительности, прибыль без всяких оснований используется по усмотрению владельцев частного капитала в корыстных интересах последних, несмотря на то, что она создается за счет потребителей и представляет собой социальные средства. Обществу, по сути, достается только часть прибыли в виде налогов на прибыль, перечисляемых в бюджет государства. При этом доходы государства, полученные от прибыли, часто также используются не на капитальное строительство и расширение производства, а на производство вооружения и другие социальные программы, оставляя вопросы развития экономики на совести владельцев частного капитала. Более того, расширение и модернизация производства за счет прибыли осуществляется капиталистами только в тех случаях и в тех отраслях производства, когда это расширение и модернизация производства могут принести еще большую прибыль в максимально короткие сроки, независимо от потребностей общества. При этом такое развитие производства чаще всего осуществляется за пределами собственного государства в других странах с дешевой рабочей силой. Парадоксальность существующего понятия прибыли также заключается в том, что до сих пор не определено ее научно обоснованное предназначение. Поэтому размер и использование прибыли осуществляются исходя не из социальной значимости продукта, а из частных интересов ограниченного круга собственников капитала. В тех случаях, когда «прибыль» предназначается только для личного потребления, она должна корректно и обоснованно обозначаться как нажива, размер которой при этом определяется не социальными потребностями, а зависит только от аппетита и совести капиталиста[115]. Если в действительности прибыль с социальных позиций объективно рассматривать в качестве инвестиционного капитала для обеспечения расширенного воспроизводства, т. е. для капитальных вложений в будущую материально-техническую основу жизнедеятельности, то в этом случае она представляет собой виртуальные, но не фантомные финансовые средства, предварительно институционально авансируемые покупателями для капитального строительства. Более того, прибыль, включаемая в цену продукции и оплачиваемая всеми покупателями, предназначенная для формирования инвестиционного капитала, имеет социальный характер и объективно должна поступать в распоряжение общества, а не владельца капитала. Учитывая социальный характер прибыли, ее размер может быть рассчитан, исходя из общественных интересов и стратегии развития экономики страны. В связи с тем, что она имеет виртуальный характер, поэтому в принципе не может использоваться в потреблении как заработная плата, пособия, премии и т. п. Точно так же рассматривать прибыль как ренту на капитал и использовать ее для удовлетворения личных потребностей – это нонсенс.

Однако характер капиталистических отношений и суть монетаристской системы экономики не остаются неизменными и существенно меняются в зависимости от смены технологических эпох в результате достижений научно-технического прогресса и развития производительных сил общества. Вследствие механизации, автоматизации и кибернетизации производства в реальном секторе экономики объективно произошло резкое сокращение численности работающих и, прежде всего, рабочих. Широкое распространение в производственном секторе получили информационные безлюдные технологии. В результате этого появилась огромная масса отраслей сферы услуг (консультационных, юридических, посреднических, транспортных, рекламных, маркетинговых, складирования, хранения, доставки и т. п.), которые только увеличивают стоимость, но не реальные объемы производства продукции, а также отраслей квазидеятельности, позволяющих получать доходы в виде фантомных денежных средств без реального производства за счет спекуляции, мошенничества, ростовщичества, обмана и прочих аморальных методов (валютные, фондовые, сырьевые биржи, тотализаторы, игровые автоматы, казино, лотереи, реклама, СМИ[116] и т. п.). Более того, в результате появления целого ряда посреднических организаций на пути продуктов производства к реализации, на каждом этапе стала извлекаться необоснованная прибыль. В результате этого прибыль стала превышать реальные затраты производителя на несколько порядков. Хотя впервые термин «бизнес» был применен на рубеже XVII–XVIII веков, однако в эпоху так называемой «промышленной революции», а затем в постиндустриальную и информационную эпоху, когда появилась возможность производства большого количества различной продукции без необходимости использования большого количества человеческих ресурсов, широкое распространение получает термин бизнес[117], который означает не столько промышленное предприятие по производству продуктов потребления, но и вообще любое дело, мероприятие, даже однократное действие, которые могут «принести» доход, прибыль (даже одноразовую). Если в эпоху индустриализации рост промышленного производства в реальном секторе экономики происходил за счет ограниченного числа монополий, затем в процессе глобализации мировой экономики переросших в транснациональные монополии, то в постиндустриальную и информационную эпоху увеличивается количество так называемых индивидуальных бизнесменов-предпринимателей, начинается деление представителей мира бизнеса на малых, средних и крупных за пределами реальной экономики в сферах услуг, посреднических операций и квазидеятельности. Последнее не только снижает производительные силы общества и эффективность использования трудовых ресурсов, но и представляет собой антисоциальное и антигуманное явление, которое бессознательно разрушает разумную основу социальной организации жизнедеятельности общества – совместную кооперативную и коллективную когнитивную деятельность, заменяя ее индивидуальным примитивным физическим трудом. Положение усугубляется тем, что появляется огромная прослойка рантье и представителей криминального бизнеса, которые вообще исключены из реальной экономики.

Одновременно в этот период с середины XX в. в мировой финансово-денежной системе произошли серьезные изменения, которые кардинально изменили систему капиталистических экономических отношений: введение в качестве мировой валюты доллара США, создание Международного Валютного Фонда (МВФ), отмена золотого обеспечения доллара, превращение денег в специфический товар и т. д. Произошла вульгаризация почти всех понятий монетаристской экономики, а безнравственность, антигуманный, антисоциальный и аморальный характер взаимоотношений был институционально закреплен почти во всех странах и стал «нормой» жизни. В качестве смысла человеческого существования утвердилась парадигма индивидуального потребительства и накопления богатства (наживы). В связи с тем, что материальные потребности основной части населения развитых стран в основном удовлетворены, акцент в экономике сместился в сторону квазидеятельности, т. е. не результативной деятельности, а такого времяпрепровождения, когда процессы производства продуктов потребления заменены игровыми манипуляциями на основе азартных игр: операциями с акционерным капиталом и другими заменителями денег, финансовыми кредитными операциями, валютными спекуляциями, спекуляциями на сырьевых и торговых биржах и т. п. Наиболее характерно бессмысленное использование показателя прибыли, или дохода, для оценки эффективности финансовой квазидеятельности валютного, фондового рынков, банков и других финансовых институтов. Акции, или «ценные» бумаги, свидетельствуют лишь о доле собственников акционерного «капитала», т. е. являются, по сути, всего лишь справками о якобы паевых взносах финансовых средств в капитальные вложения, но никакой реальной стоимости инвестиций в действительности не отражают в связи с тем, что фактически неизвестно, на что конкретно (на какие объекты и виды строительно-монтажных работ) был истрачен реальный инвестиционный капитал[118]. Поэтому абстрактная стоимость неизвестно чего (неизвестно какого продукта потребления), естественно, не может выступать продуктом обмена в сфере обращения. С этой точки зрения деятельность валютных, фондовых бирж, банковских и других финансовых организаций, основанная на игровом азарте, при торговле валютой, акциями и другими «ценными» бумагами на основе безнравственных методов мошенничества, обмана, спекуляции и ростовщичества – это нонсенс. Валюта, точно так же, как акции и другие «ценные» бумаги, кредитный и ссудный капитал, представляют собой «фантомную» абстрактную стоимость непонятно чего, выраженную в денежной форме, и потому являться товаром и продуктом обмена не могут в принципе[119].

Использование прибыли для капитального строительства материально-технической базы производства продуктов потребления массового спроса было объективным вынужденным процессом, обусловленным достижениями научно-технического прогресса. Однако при этом существенно изменилось не только понятие прибыли и принципы ее формирования, но и изменились представления о торговле, о рынке и в целом о сфере обращения. Торговая деятельность превратилась в коммерческую, которая вместо товарообмена стала преследовать получение прибыли любой ценой и потому реализовывалась совершенно на других принципах. Наряду с местными вещевыми рынками розничной торговли, где непосредственно осуществлялись торговые операции между продавцами и покупателями, появились оптовые рынки, которые различались в зависимости от производимой продукции (финансовые, фондовые, иностранной валюты; ценных бумаг; потребительских товаров и услуг; средств производства; рабочей силы; материально-сырьевые и т. п.) и в зависимости от территориальной принадлежности (местные, региональные; национальные, международные). Естественно, изменились не только принципы и методы формирования цен на продукцию на этих рынках, но и нравственные нормы. До эпохи индустриализации основной объем торговых операций осуществлялся на местных рынках, где в качестве продавцов выступали непосредственно сами производители и купцы, которые торговали «заморскими» товарами. Цена на товары местного собственного производства устанавливалась производителями, исходя из необходимости обеспечения жизни собственной семьи. Цены на товары, привезенные купцами из других стран, устанавливались исходя из условий компенсации затрат на приобретение этих товаров, затрат на транспортировку товаров, на проезд и собственное проживание[120], на обеспечение жизни своей семьи и на возможное увеличение объемов торговли в будущем. Как правило, при этом учитывались финансовые возможности будущих покупателей. Кроме всего прочего у гильдии купцов существовало понятие чести. Таким образом, определение повышенной, по сравнению с закупочной, цены реализации товара базировалось на вполне достоверных и обоснованных расчетах и потому не могло рассматриваться как спекуляция с целью наживы. В связи с появлением разнообразных рынков в сфере обращения торговля как товарообмен, превратилась в коммерческую торгово-посредническую деятельность с целью получения прибыли любым способом[121]. На смену купеческому сословию, с их нравственными установками чести и достоинства, пришли безличностные информационные технологии предпринимателей и бизнесменов, основной парадигмой существования которых стала вульгарная безнравственная нажива. Одновременно с этим основной целью не только организаций материального производства, но вообще любых организаций, стало получение прибыли. Более того, в связи с отменой денег-монет, денежная стоимость превратилась в фикцию, а после замены денег-монет пустыми бумажными деньгами и заменителями денег и превращения этих «денег» в специфический товар, деньги и их заменители вообще утратили всяческий смысл. Из понятия «капитал», как «самовозрастающей стоимости», использованного К. Марксом в своей вульгарной «теории прибавочной стоимости», вследствие ее бессмысленности и абсурдности, использовалось только понятие прибыли, а термины «капитал» и «капиталист» практически исчезли из употребления. Более того, если источником прибыли, по К. Марксу, являлся эфемерный прибавочный продукт, как результат труда рабочего-станочника за непонятно откуда взявшееся прибавочное время, то, когда деньги превратились в специфический товар и полностью потеряли всякий смысл, источником прибыли стало считаться не материальное производство, а вообще любая деятельность предпринимателя и бизнесмена. Тем более, что к этому времени реальная экономика стала осуществляться на принципах коммерческой деятельности, а основу экономики стали составлять различные отрасли квазидеятельности.

Извращенные понятия денег и прибыли привели к тому, что в соответствии с институциональными (!) нормами основной целью всех производственных организаций стало не создание продуктов потребления, а получение прибыли (хотя прибыль не производится, а является лишь результатом арифметических спекулятивных операций в сфере обращения). В результате этого все частные производители в целях увеличения массы прибыли (пустых фантомных денег) стали вместо повышения эффективности производства внедрять искусственные дешевые заменители натуральных (природных) составляющих продуктов, снижать качество продукции для сокращения сроков службы изделий, уменьшать затраты на охрану природы и окружающей среды, сокращать расходы на технику безопасности и охрану труда, использовать рекламные и другие маркетинговые технологии по необоснованному повышению стоимости продукции, когда привлекательность упаковки превышает стоимость самого продукта, производить продукты, которые могут угрожать здоровью человека в долговременном периоде, однако являются приоритетными по размеру получаемой прибыли и т. д. Одновременно с этим в погоне за прибылью происходит хищническое использование бесплатных невозобновляемых природных ресурсов, которое нарушает экологическое равновесие в природе и вызывает неотвратимые негативные процессы по уничтожению экологических условий существования флоры, фауны и в целом экосистемы планеты Земля. В то же время внедрение безотходных технологий, возобновляемых природных ресурсов, необоснованно искусственно задерживается в угоду интересам олигархических групп, так как такие технологии многозатратны и не приносят прибыли.

Изменение целевой функции организаций реальной экономики с производства овеществленных продуктов потребления на получение фантомной прибыли, естественно привело к тому, что все внимание стало уделяться не совершенствованию технологии и организации производственных процессов с целью экономии производственных затрат, а поиску наиболее эффективной маркетинговой политики, основанной на безнравственных методах мошенничества, обмана, спекуляции, ростовщичества и коррупции[122]. Нормой в организациях материального производства стало не ежегодное снижение себестоимости производства продукции в результате совершенствования технологии и организации производственных процессов в результате научно-технического прогресса, а систематическое повышение цен на товары с целью увеличения дохода. В сфере квазидеятельности подобные аморальные методы стали дополняться еще и казнокрадством. В связи с отсутствием научно-обоснованного корректного понятия прибыли, обоснования размеров, методологии расчетов различных видов прибыли и в целом какой-либо теории по этому поводу, также нет. В условиях провозглашенной свободы предпринимательства, свободного рынка и отсутствия государственных норм, стандартов и правил, размер прибыли стал определяться каждым предпринимателем самостоятельно[123]. Неумная жажда наживы приводит к тому, что упаковка товара зачастую превышает стоимость самого товара, а прибыль, включаемая в цену продукции, делает выгодным производить продукцию на склад без реализации, но только не снижать цену, чтобы не допустить сокращения спроса на потребительском рынке[124]. И наконец, квинтэссенцией капиталистической системы хозяйствования, отличающей ее от всех других экономических систем, является использование антигуманных, антисоциальных и безнравственных способов взаимоотношений, присущих самой природе монетаризма. Это нашло своеобразное отражение одновременного решения социальной проблемы повышения уровня материального благосостояния народа и проблем собственного обогащения. С одной стороны, в сознание народа путем манипуляции общественным сознанием с использованием рекламы и средств массовой информации искусственно внедрился универсальный стереотип жизненного стандарта «нормальной жизни», а также необходимость и возможность его реализации как можно раньше и достаточно легким способом «в кредит». Причем стереотип динамический, т. е. обязывающий систематически обновлять бытовую технику, автотранспортные средства, электронные устройства и т. п. на престижные модели взамен годных, но «устаревших» моделей. В отличие от различных религиозных доктрин, предлагающих в настоящее время терпеть и страдать во имя будущей счастливой жизни в раю, современная система экономики «свободного» предпринимательства и «свободного» рынка предлагает совершенно иную концепцию: можно и нужно жить счастливо здесь и сейчас, а расплатиться за все это можно будет потом, в будущем. Для облегчения этой задачи была придумана и реализована система «жизни в кредит», которая является основой монетаристской идеологии и рыночной экономики. В результате реализации этой концепции, например, почти все американские семьи живут в кредит, и даже более того, наличие «хорошей» кредитной истории является одним из оснований для приема на работу. С другой стороны, для ускоренного возврата собственных средств, израсходованных на капитальное строительство, цены на производимые продукты устанавливаются с необоснованно высоким уровнем рентабельности с использованием рекламы и различных маркетинговых технологий по формированию повышенного спроса. Наиболее изощренную форму кредитной зависимости трудящегося приобрела система ипотечного долговременного кредитования, которая надолго закрепостила народ игом кредитов.

При этом, по мере решения основных задач материального благополучия в результате развития производительных сил, объективного сокращения рабочих мест в реальном секторе экономики вследствие автоматизации, роботизации производственных процессов и внедрения безлюдных технологий, превращения денег из средств эквивалентного обмена в специфический товар – фантомные деньги[125], в корне изменилась «жизненная» парадигма и цель «жизни» в условиях монетаризма и капиталистической экономики. В связи с тем, что основной целью не жизни, а бытия, стало индивидуальное неумеренное потребление и безрассудное накопление эфемерных богатств, измеряемых стоимостью фантомных денег, а основным средством наживы провозглашались индивидуальные способности и любые безнравственные, разрешенные законом, способы, так называемый капитализм в информационную эпоху из сферы производственно-экономических отношений превратился в пирамидальную фантомно-финансовую систему «монетаристской» экономики, когда основой экономических отношений стали виртуальные (информационные) финансовые средства. Если в индустриальную эпоху понятие «капитал» объективно соотносилось, прежде всего, с финансовыми средствами, предназначенными для капитального строительства и отражающими будущую стоимость строительства, то в настоящее время понятие «капитал» настолько вульгаризировалось, что этим термином обозначаются любые пустые денежные средства и вообще все, что имеет абстрактную денежную стоимостную оценку. Более того, если раньше основным источником прибыли и прочих доходов являлась спекуляция материальными продуктами потребления реального сектора экономики, то в современном мире появились способы получения фантомных денежных средств без всяких затрат труда и производственных процессов в отраслях квазидеятельности. Появилась огромная масса людей, которые живут как рантье, занимают иждивенческую позицию, паразитируя в обществе. Если раньше экологический ущерб в небольших объемах расценивался как вынужденное неизбежное сопровождение научно-технического прогресса, то в современных условиях этот фактор вообще игнорируется, не принимается во внимание независимо от масштабов, если это приносит прибыль. Монетаристская экономика капиталистической системы хозяйствования приобрела ярко выраженный антисоциальный антигуманный характер, а безнравственные и аморальные способы взаимоотношений в обществе неизбежно формируют тенденцию самоуничтожения общества и экосистемы планеты Земля. Монетаристская модель экономики, составляющая основу капиталистических экономических отношений, зашла в тупик и исчерпала себя. Таким образом, использование капиталистической модели хозяйствования и монетаристской экономики в будущем неприемлемо в связи с угрозой существования человечества.

Капиталистическая система хозяйствования изжила себя и превратилась из системы развития производительных сил общества на основе использования инвестиционного капитала в качестве капитальных вложений в строительство материально-технической основы жизнедеятельности, в систему построения финансовых пирамид, наполненных фантомными (пустыми) денежными средствами, предназначенными для бессмысленного индивидуального накопления богатства. Не случайно доля сферы услуг и квазидеятельности в структуре ВВП во всех развитых странах мира стала составлять 75–80 %[126]. Наступил кризис системы капитализма и монетаристской экономики, поэтому она должна прекратить свое существование, потому что продолжение применения подобной экономики создает угрозу существования Человечества.

Теперь обратимся к возможности использования в перспективе советской «социалистической» модели хозяйствования Советского Союза. Собственно, как таковой советской модели социалистической экономики просто нет и никогда не было. Утверждения о том, что в Советском Союзе был построен социалистический строй и социально ориентированная экономика базируются на том, что собственно научно обоснованные понятия социализма и социалистической экономики отсутствуют, а используются бессмысленные декларативные идеологические лозунги, которые к понятиям не имеют никакого отношения. Под социализмом предлагается понимать общественный строй, как первую низшую фазу коммунизма (?), завершающего историю человечества (?), который на основе свержения капитализма (?) уничтожает (?) частную собственность и эксплуатацию (?) человека человеком, ликвидирует экономические кризисы и безработицу, открывает простор планомерному, неуклонному и быстрому развитию производительных сил и совершенствованию производственных отношений (?) и построения в обозримом будущем совершенного (?) общества[127]. Это все пустые, ничего не значащие фразы, без всякого смысла. Между тем основы и принципы социалистического равноправного общественного устройства, обеспечивающего условия для всестороннего свободного личностного, духовного развития каждого человека и всего общества в целом никогда не были сформулированы и даже не возникали мысли по этому поводу. Поэтому ни большевиками, ни коммунистами никогда даже не ставилась задача построения такого разумного справедливого общества на принципах равноправия. Тем не менее, почему же советская экономика за относительно небольшой период достигла небывалых успехов и просуществовала 70 лет. Прежде всего, самое главное было уничтожена частная собственность на средства и условия производства, которые, по сути, являются основой совместной жизни и деятельности человека в обществе. Причем частная собственность, порождающая неравноправие в обществе, была уничтожена не физически, а именно как понятие[128]. При этом под частной собственностью понималось в буквальном смысле не ее физическое, предметное, овеществленное представление, а ее стоимость (капитал) и обозначение. В связи с тем, что понятийный смысл собственности научно никак не было определен[129], поэтому отмена частной собственности проводилась в соответствии принципами психологии масс под чисто декларативным, демагогическим, но очень привлекательным для безграмотного населения, лозунгом: «Заводы – рабочим, земля – крестьянам, вся власть – Советам!». Бессмысленность, в смысле практической реализуемости лозунга, реально не воспринималась, но в условиях революционного подъема масс это было неважно. Как передать заводы рабочим, а землю крестьянам тогда никто не знал[130]. В связи с тем, что заводы рабочим были не нужны в принципе, поэтому они никогда реально и не передавались в их (?) собственность, а стали общественной, т. е. государственной, собственностью. А некорректность и невнятность лозунга о передаче земли в собственность крестьянам в дальнейшем проявилась в многочисленных крестьянских бунтах, в перегибах в борьбе с кулачеством и индивидуальной собственностью частных производителей на селе и кустарей-одиночек. Более того, в конце концов, вопрос с передачей земли на селе в собственность крестьянам был практически реализован принудительно насильственным путем[131] в форме общинной колхозно-кооперативной собственности в результате сплошной коллективизации крестьянских хозяйств только к концу 1939 г. Начальный период строительства экономики молодой республики совпал с процессом индустриализации России. А в период промышленной революции и индустриализации экономики во всем мире самым многочисленным и объективно самым организованным и в некотором смысле образованным всегда был рабочий класс, поэтому в результате революции в России опора была сделана именно на рабочий класс. Несмотря на то, что Россия была в то время преимущественно аграрной страной, однако класс крестьян, состоявший в основном из кулаков, батраков и солдат[132], был крайне разобщен и территориально и идейно. Поэтому большевики опирались в основном на рабочий класс, матросов и солдат, которые, кстати, в основном состояли из крестьян. Именно поэтому советская власть сначала формально была провозглашена как Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. И хотя в действительности в России была продекларирована диктатура пролетариата – власть беднейшей части рабочего класса, однако реально в таком виде она никогда не была реализована и практически сразу же заменена диктатурой партии. Парадокс советской «социалистической» экономики заключался в том, что власть в форме советов в определенной степени формально была провозглашена общенародной и, соответственно, проводила социально ориентированную политику, однако с идеологической ориентацией на промышленное производство. Поэтому система хозяйствования была полностью организована на принципах капитализма, т. е. капитальные вложения в основном вкладывались в развитие промышленности.

Тем не менее, отмена частной собственности сыграла решающую роль в становлении советской экономики, сначала в промышленности, а затем в последующем и в народном хозяйстве в целом. Прежде всего, отмена частной собственности позволила представить хозяйство государства в натуральном виде, как единое целое. Вместо абстрактных стоимостных показателей экономика стала строиться на основе использования натуральных показателей и реальных параметров технико-технологических характеристик и производственных взаимосвязей всех элементов материального производства. Это явилось основой долгосрочного пятилетнего планирования и управления, а также стратегического социально-экономического развития страны[133]. Текущее и перспективное планирование стало строиться с учетом стадий «жизненного» цикла продукции и технологических переделов при проектировании процессов производства продукции. Это не только повысило обоснованность принимаемых решений, но и позволило разрабатывать стратегию динамки экономики народного хозяйства страны на длительную перспективу. В соответствии с этим была выстроена отраслевая структура экономики, начиная от изыскательских работ, горно-добывающего и горно-обогатительного производства до производства станков, машин и механизмов и производства продукции личного и индивидуально-социального потребления. По существу, это позволило создать общественную отраслевую экономику в натуральном виде. Переход экономики от абстрактных стоимостных показателей на натуральные сделал возможным не только осуществлять текущее и перспективное планирование с учетом отраслевых взаимосвязей и расчетом возможных рисков, но повысил эффективность управления на всех уровнях социальной организации жизнедеятельности общества от урбанизированных и сельских поселений до региональных и государственных территориальных образований, и для всех возможных форм социальной организации от организаций до отраслей. По существу в результате этого была создана принципиально новая наука планирования и управления экономикой общества, которой в принципе не могло быть при наличии частной собственности и монетаристской системе хозяйствования. Особенно это касается теории и практики стратегического развития объединенным хозяйством страны. Это обеспечивало планомерное развитие экономики страны без кризисов и потрясений за исключением внешних обстоятельств.

В связи с тем, что использование денег в советской экономике было в строгом соответствии с их функциональным предназначением как универсального средства сопоставления при товарообмене в сфере обращения, в советской экономике не было возможности появления бессмысленных отраслей квазидеятельности и безнравственных аморальных методов взаимоотношений: спекуляция считалась противоправной и наказывалась, игровые автоматы были запрещены, ростовщичество при кредитных операциях использовалось в разумных пределах. Более того, был налажен строгий учет и контроль за расходованием бюджетных обобществленных средств. Это гарантировало высокий нравственный климат в обществе, гуманистическое мировоззрение, исключало появление нуворишей и богатых. Несмотря на то, что большевики и коммунисты были сторонниками марксизма, однако они использовали «теорию» К. Маркса очень своеобразно, исключив из нее суть теории: все вопросы, связанные с прибылью и понятием капитала, как самовозрастающей стоимости, и оставив чисто декларативные лозунговые моменты, связанные с эксплуатацией и грабежом рабочих. Несмотря на то, что в советской экономике использовались абстрактные показатели денежной стоимости монетаристской экономики, тем не менее, это позволило выстроить экономику без использования фантомных показателей стоимости в форме прибыли, акционерного капитала, процентов на капитал и других атрибутов монетаристской экономики. Советская экономическая наука[134] использовала принципиально иные понятия об определении экономической эффективности при обосновании решений. Прежде всего, из всех экономических расчетов и обоснований был исключен показатель прибыли, который был заменен понятием «социалистический доход», хотя в определенной степени показатель прибыли незримо присутствовал во многих расчетах по директивному снижению затрат в условиях материального производства, в расчетах экономической эффективности капитальных вложений и даже при установлении прейскурантных цен[135]. Тем не менее, это обстоятельство не позволяло показателю прибыли необоснованно расти, как в монетаристской экономике при частной собственности, исходя из частнособственнических интересов.

Вместо показателя прибыли, как основного показателя частной экономической эффективности, в советской экономике использовался показатель социальной экономической эффективности, который хотя теоретически он был выражен и вульгарной форме различных деклараций (как это принято в практике коммунистов), однако в реальной действительности использовались показатели государственных приоритетов, с учетом объективных приоритетов по стадиям «жизненного» цикла продукции и приоритеты по технологическим переделам. Это позволяло решать все экономические проблемы с государственных и общественных позиций. Противопоставление либеральной рыночной экономики плановому ведению хозяйства на уровне государства, обеспечивающему рациональное, планомерное и научно обоснованное развитие производительных сил общества как единого народно-хозяйственного комплекса, с экономической точки зрения абсолютно безграмотно. Здесь необходимо отметить одно из коренных заблуждений противников социалистической идеи о том, что при плановом ведении хозяйства отсутствуют рынок, рыночные отношения и рыночная экономика, которые якобы являются основой либерализма экономики, источником ее развития. А государственное управление и общественная собственность якобы сковывают инициативу и свободу предпринимательства. Однако сфера обращения, или торговая, деятельность, а соответственно, и рыночные отношения товарообмена являются неотъемлемой частью человеческой деятельности во все времена, независимо от общественного устройства государства и формы власти. Без сферы обращения (рынка) практически невозможны жизнь и деятельность в любом обществе. Поэтому в Советском Союзе не просто были рыночные отношения, как и в любом другом цивилизованном обществе, но и была прекрасно организованная плановая система централизованного материально-технического обеспечения с разветвленным комплексом региональных баз комплектации, оснащенных соответствующей техникой, складскими помещениями и специально приспособленной для этого сетью транспортных магистралей. В отличие от стихийной либеральной «рыночной» экономики[136] на принципах коммерческой деятельности в Советском Союзе была реализована плановая система рыночных отношений на основе твердых единых и региональных прейскурантных цен[137]. Причем плановые отношения по товарам (продуктам) личного потребления предварялись регулярно проводимыми ярмарками. Безусловно, подобная организация рыночных отношений на долговременной основе была намного эффективнее стихийной организации рыночной торговли с регуляцией цен в зависимости от сиюминутного «спроса», а точнее, от частнособственнических (зачастую корыстных) интересов продавцов и производителей, так как исключала спекуляцию, позволяла строить плановое производство продуктов на долговременной основе без перепроизводства и кризисов. Именно «свободная рыночная экономика» систематически приводит к экономическим кризисам США и другие страны Запада, еще более увеличивая пропасть между бедными и богатыми слоями населения и повышая социальную напряженность в обществе. Регулирование экономики общества, а тем более долгосрочное планирование и прогнозирование и стратегическое развитие невозможно осуществлять в условиях частной собственности на основе нестабильных, мгновенно изменяющихся цен на «свободном» рынке. Особенно это касается стратегических решений на государственном уровне, что доказывает еще один фактор несостоятельности монетаристского подхода в экономике.

Тем не менее, несмотря на огромные достоинства советской экономики, которые на практике были продемонстрированы колоссальными успехами Советского Союза, подобный подход к построению на перспективу социально-ориентированной экономики и в целом и в частностях использовать нельзя по следующим причинам. Прежде всего, необходимо отметить абсолютно непригодную политическую идеологизированность подхода к решению проблем экономики общества, которая объективно и неизбежно порождает догматизм, ущербность языка, понятийную вульгарность и ограниченность мышления и, естественно, является тормозом в духовном развитии человека и общественного сознания. Диктатура партии и профессиональная безграмотность руководства страны[138], бездарное управление не только экономикой, но и страной в целом, привели к тому, что не только Советский Союз прекратил свое существование, но и была разрушена «социалистическая» идея построения равноправного общества с социально-ориентированной экономикой и разумного управления на принципах ноосферы.

Одной из коренных причин этого явились следующие факторы:

– отсутствие научно-обоснованной теории общественного устройства равноправного общества,

– отсутствие научно-обоснованных грамотных и разумных основополагающих понятий денег, затрат труда, оценки труда, стоимости, экономической эффективности и многих других, которые не позволяют сформировать научно-обоснованной теории экономики,

– отсутствия научно-обоснованной теории стратегии социально-экономического развития государства и территориальных образований разного уровня.

Причем основной причиной отсутствия научных и теоретических основ экономических и социальных наук обусловлено излишней идеологизацией и политизацией всей общественной жизни, в результате того, что во главе страны стояла партийная власть. Общественная собственность, плановое ведение народного хозяйства, стабильность и устойчивость экономики за счет использования прейскурантных цен – это, хоть и основные, но только лишь некоторые факторы социально-ориентированной экономики советского периода. Прежде всего, необходимо отметить отсутствие научно-обоснованной теории общественного устройства на принципах равноправия. Здесь точно так же, как и в капиталистической системе хозяйствования, отсутствовали необходимый понятийно-категориальный аппарат и научно-обоснованная разумная экономическая теория подлинно гуманистического социального характера. Их заменяли идеологические конструкции на уровне лозунгов и бессмысленные штампы в связи с тем, что организация и управление всех форм и на всех уровнях территориальной организации жизнедеятельности общества осуществлялось с позиций вульгарной партийной идеологии «социализма» и «коммунизма». Наличие теории управления производственными организациями недостаточно для эффективного решения всех вопросов развития общества. Отсутствие теории разумного стратегического развития территориальных образований, даже в условиях так называемой общественной собственности, а также абсолютная безграмотность партийных органов власти сверху донизу не позволили выстроить правильную линию геополитики в международных отношениях и сформировать соответствующую грамотную и разумную стратегию социально-экономического развития страны, что закономерно в результате привело к развалу советского государства. Руководство страной сугубо с идеологических, а не социальных позиций, привело к перекосам в геополитической и экономической стратегии, когда устанавливался приоритет государственных и отраслевых приоритетов в ущерб социальным. Кроме того, теория формирования стратегии социально-экономического развития государства в сложных ситуациях на основе социально-экологических приоритетов отсутствовала, поэтому неспособность оперативно менять стратегию в критических ситуациях и быстро реагировать на ее изменения, вследствие сложности и неповоротливости общественной экономики закономерно привели к экономическому, политическому и социальному кризису.

Безусловно, на развал Советского Союза и разрушение даже такой примитивной идеи «социализма», которая была реализована в советском обществе, существенное влияние оказал целый ряд объективных и субъективных факторов. Прежде всего, с исторической точки зрения это слишком короткий период времени существования принципиально иной идеологии общественного устройства государства. Более того, в течение всего времени существования Советского Союза страна находилась в экономической, научно-технической, технико-технологической блокаде со стороны всего мирового сообщества, что вынуждало строить соответствующую стратегию автономно. Особенность создания советской экономики заключалась в том, что в период индустриализации страны станки и технологическое оборудование использовалось только зарубежного производства. Особенность капитального строительства, вследствие длительных сроков его осуществления, заключается в том, что к моменту ввода предприятия в эксплуатацию установленное оборудование уже становится устаревшим, потому что за это время в результате научно-технического прогресса появляется новые более совершенные образцы. Однако, использовать новейшее оборудование невозможно, в связи с тем, что оно не соответствует проектным решениям[139]. За весь небольшой период существования страна пережила внутреннюю гражданскую и Великую Отечественную войну, в результате которых экономика государства была разрушена, страна понесла огромные разрушения хозяйства и потери населения и требовались огромные ресурсы и средства на ее восстановление[140]. Несмотря на это, Советский Союз был вынужден нести огромное бремя военных расходов на поддержание идеологического и военного диктата «демократических режимов» в образовавшемся после войны «социалистическом лагере» стран народной демократии, и кроме того, оказывать большую экономическую помощь слаборазвитым странам и странам «социалистической» ориентации. Тем не менее, даже в этих условиях советская экономика за счет самоотверженного труда населения в кратчайшие сроки сумела восстановить разрушенной войной хозяйство и уже в 1950 г. СССР по объёму ВВП вышел на второе место в мире, после США[141]. Это было убедительным доказательством преимуществ общественного строя и советской экономики. Однако, как и в годы индустриализации, восстановление разрушенной войной экономики страна осуществляла в основном за счет уже устаревшего трофейного технологического оборудования[142]. Тем не менее, введенные в строй предприятия вынуждены использоваться в течение всего службы установленного оборудования до выхода его из строя. Практически в истории страны никогда не было такого периода, когда можно было осуществлять постоянное системное развитие промышленности путем своевременной смены технологической основы за счет инноваций с учетом изменения скорости и темпов научно-технического прогресса. Это объективно привело к технологическому отставанию СССР от передовых стран на 15–20 лет, а с учетом ускоряющихся темпов научно-технического прогресса пропасть в технологическом развитии может оказаться непреодолимой[143]. В качестве субъективных факторов можно выделить зашоренность и убогость мышления, необразованность, низкий культурный уровень и просто глупость партийных «вождей». В определенной степени это обусловлено вульгарной догматической партийной идеологией коммунистов, которую «придумали» К. Маркс и В. И. Ленин. Современное состояние Российской Федерации осмысленно оценить и дать какое-либо разумное определение не представляется возможным.

На основании изложенного, можно сделать следующие выводы.

В настоящее время все базовые понятия монетаристской экономики и капиталистической системы хозяйствования такие, как стоимость, деньги, цена, капитал, прибыль, заработная плата, экономическая эффективность и все остальные, с ними связанные, настолько вульгаризированы, что утратили всяческий смысл, поэтому экономические «концепции», использующие подобный понятийно-категориальный аппарат, по существу, полностью исчерпали себя и утратили свое значение, и потому не могут использоваться в дальнейшем в практике организации жизнедеятельности общества. Экономика, построенная на идеях монетаризма, в настоящее время практически прекратила свое существование, потому что исчезли основные принципы монетаризма. Суть монетаризма – использование денег-монет в качестве универсального средства при товарообмене – была уничтожена после того, как бумажные деньги, заменители монет, перестали поддерживаться золотым запасом государства, который гарантировал стоимостную сущность бумажных денег вместо стоимости монет. Однако, как только бумажные деньги государства – казначейские билеты – лишились своего гарантийного золотого подтверждения и были заменены на печатную продукцию банков – банкноты, и прочие квазиденьги, они вообще потеряли какую-либо стоимостную оценку и превратились в пустые бумажки[144]. Это практически привело к утрате понятия денежной стоимости, а превращение пустых бумажных денег из универсального средства сопоставления товаров в самостоятельный специфический товар, окончательно привело к утрате и самого понятия «деньги». Таким образом, в настоящее время деньги превращены в самостоятельный товар и практически полностью обесценены. Это обстоятельство приводит к тому, что финансовые каналы государства наполняются виртуальными пустыми денежными средствами, возникают финансовые пирамиды, бюджеты многих организаций и государств формируются с дефицитом и не подкрепляются товарной массой. Более того, в условиях построения и функционирования экономики на основе виртуальных денежных средств реальная производственная деятельность замещается различными видами квазидеятельности по «производству» этих пустых фантомных денег, основанному на принципах азартных игр, спекуляции и ростовщичества. Экономика, построенная на принципах монетаризма, практически исчерпала себя и должна прекратить свое существование.

Одновременно с этим пустые фантомные деньги заменяются не менее абсурдным понятием капитал, под которым стали понимать любые «деньги», вообще вещи, идеи, даже отдельные действия, способные принести фантомную прибыль, «доход» за счет аморальных мошеннических операций, спекуляции и обмана. Если в период индустриализации капитал формировался за счет фантомной прибыли и использовался в основном в качестве, инвестиционных виртуальные финансовых средств для капитального строительства материально-технической базы производства и потому капиталистическая система хозяйствования имела разумный социальный смысл, связанный с развитием производительных сил общества. В современных условиях подобный капитал используется в основном в качестве индивидуального средства наживы и бессмысленного накопления богатства в виде фантомных денег, поэтому вся система капиталистического хозяйствования потеряла смысл и более того является угрозой существованию общества. В результате такого положения основной парадигмой общественного сознания стало бессмысленное накопление богатства в форме стоимости пустых фантомных денег. Таким образом, в настоящее время, по существу, нет ни монетаристской экономики, ни капиталистической системы хозяйствования, но существует неравноправное общественное устройство, основанное на фантомной финансово-денежной системе. Единственное подходящее название современного состояния экономики большинства стран – это антигуманная асоциальная «цифровая экономика абсурда». Учитывая, что подавляющее большинство населения планеты принимает такой порядок общественного устройства и подобное существование и предназначение человека нормой, то общественный строй можно определить как олигархически-обывательский, или олигархически-мещанский.

Вульгарные экономические «теории», основанные на частной собственности, являются основой неравноправия в обществе, несправедливого распределения создаваемых социальных материальных и духовных благ. Общество, построенное на власти фантомных денег и дефиците ресурсов, основой которого являются безнравственные взаимоотношения людей, неизбежно разрушается, это может привести не только к исчезновению человечества, но и вообще к гибели планеты Земля. Экономика, реализованная в буржуазно-олигархическом строе на монетаристских принципах, предполагает распределение доходов пропорционально размеру индивидуального мифического богатства в «стоимостном» выражении и потому всегда осуществляется на неравноправных условиях в пользу «богатых» и власть имущих. Отдельные аспекты жизнедеятельности, которые решаются с общественных (социальных) позиций, такие как бесплатное школьное образование, социальная защита нетрудоспособных и т. п., не меняют в целом существа неравноправного общественного строя, потому что нет научно-обоснованной оценки труда и условий жизни любого человека. При этом частная собственность – это не только основа неравноправия в общественном устройстве, но также основа экономической идеологии монетаризма и парадигмы животного существования, стержнем которой являются безмерное, безрассудное индивидуальное потребительство, нажива и накопление мифического безумного богатства. Несмотря на то, что небольшая кучка богатейших людей планеты обладает сверхдоходами[145], которые невозможно истратить даже всеми членами их семей за несколько сотен лет, в соответствии с принципами монетаризма стратегия дальнейшего накопления богатства, по-прежнему, остается основой экономической политики всех государств. В этих условиях в целях сохранения существующего мирового порядка будет продолжаться конфронтация, гонка вооружений, рост расходов на вооруженные конфликты и превентивные войны за мировое господство. При этом расходы на содержание вооруженных сил и производство вооружения всегда будут в приоритете бюджетов наиболее развитых стран.

Экономика, построенная на принципах свободного предпринимательства и свободного рынка, не позволяет разрабатывать долгосрочные разумные стратегические программы социально-экономического развития, потому что, с одной стороны, объективно ограничена по времени только текущим периодом рыночных отношений, а с другой, вследствие частной собственности нет представления о едином общественном хозяйстве государства и все экономические проблемы в этом случае сосредоточены только в области частной собственности выбора наиболее выгодного производства продукции массового потребления. Этим объясняется рост спроса и развитие отраслей ежедневно и быстро потребляемой продукции. Так, во всех странах мира создана целая индустрия быстрой еды, так называемый фастфуд: пицца, гамбургеры, хот-доги, шаурма, самса, суп с лапшой, чипсы и т. д., сюда же можно отнести газированные и энергетические напитки, пиво, чай, кофе, косметику, папиросы, сигареты, алкоголь и т. д. Это позволяет ежедневно сетевым корпорациям получать сверхдоходы[146]. Более того, в погоне за наживой не только в фастфудах, но и абсолютно во все продукты и напитки, производители стали добавлять различные вкусовые искусственные заменители натуральных составляющих и генно-модифицированные добавки[147], которые наносят непоправимый вред здоровью человека, но делают еду привлекательной. В фармакологии вместо производства настоящих лекарств с помощью недобросовестной рекламы предлагаются плацебо[148] и лекарства-пустышки, которые в действительности не оказывают лечебного действия, а только сглаживают симптомы. Однако подобная деятельность дает постоянные доходы, поэтому фармакология предназначается не для лечения, а для того, чтобы болезни продолжались как можно дольше. Индивидуалистическая идеология наживы и прибыли любой ценой приводит к использованию технологий, игнорирующих проблемы нанесения вреда окружающей среде, тем более что решение экологических проблем требует дополнительных затрат и снижает прибыль собственника. Господство рыночной и монетаристской идеологии во всех сферах жизнедеятельности окончательно решило нравственный вопрос о безжалостном, бесчеловечном и безнаказанном убийстве других людей, переведя вооруженные силы экономически развитых государств на контрактную основу и организовав тем самым армии наемников, которые за деньги готовы убивать кого угодно. Самое страшное здесь в том, что население не только не осуждает поведение военных армии своей страны, у которых профессия – безнаказанное убийство, но даже относится к ним с уважением, гордостью и определенным пиететом. За тысячелетия существования человечества убийство себе подобных только у «разумных» людей стало нормой в общественном сознании. Таким образом, в настоящее время в обществе наблюдается системный кризис, потому что все существующие системы общественного устройства и монетаристской экономики носят антигуманный и антисоциальный характер и безрассудно и безответственно направлены на самоуничтожение Человечества.

Слабость коммунистической идеологии и советской экономики заключалась в том, что уровень жизни во многих «капиталистических» странах был намного выше и отдельные социальные вопросы (бесплатное образование, бесплатное здравоохранение, социальное обеспечение, социальная защита и т. п.) решались порой лучше, чем в Советском Союзе и странах так называемого социалистического лагеря. Объяснения этому не было, однако такие государства, тем не менее, назывались капиталистическими, а Советский Союз и страны народной демократии[149] считались социалистическими. Это объясняется некорректностью использования понятий «социалистический» и «социализм». Термин «социалистический» означает в буквальном смысле социально ориентированный, общенародный, равноправный. Однако организация решения отдельных сфер жизнедеятельности с социальных (социалистических) позиций еще не является основанием для отнесения государства к социалистическому типу. Общественный строй можно обозначать как социалистический, или социализм, если есть основания для решения всех проблем общества и государства с общенародных (социалистических) позиций, т. е. когда обеспечивается равноправие всех граждан страны. Вместе с тем, как ни странно, вопросы равноправия в советском обществе вообще никогда не ставились ни в теоретическом, ни в практическом плане. Особенно ущемлялись интересы сельского населения и технической интеллигенции. К сожалению, в Советском Союзе научно обоснованное понятие социализма, как институционально установленной экономической системы производства, распределения и обмена продуктов потребления (услуг) на основе принципов равноправия для всех отсутствовало, и хотя собственность была общественной, однако полного равноправия на этой основе, несмотря на декларативные утверждения, не было. Поэтому по основаниям – общественной собственности – советское общественное устройство было в определенной степени социалистическим, а по фактически реализованным принципам организации производства и распределения – нет. Следовательно, в целом такой строй нельзя обозначать как социалистический. После распада Советского Союза вопросы социалистического образа жизни вообще исчезли с повестки дня. Жизнь человека в обществе вообще потеряла разумный смысл, а безнравственные и аморальные способы существования, ориентированные на индивидуальное немыслимое накопление фантомных богатств угрожающие уничтожению экосистемы планеты Земля, стали господствующими.

Основной причиной несовершенства всех существовавших и существующих теоретических «концепций» общественного устройства, социальной экономики, разумного управления, подлинно гуманистического нравственно-эстетического воспитания и образования кроется в том, что отсутствует понимание особой миссии России в общественном мироздании и миропорядке, в связи с чем отсутствует национальная русская идея по реализации этой миссии. Особая миссия и предназначение России в развитии мировой цивилизации обусловлена особым гуманитарным менталитетом русского народа, уникальности территории, многообразия исторически сложившихся экономических, природно-климатических, национальных, геополитических, культурно-исторических и других условий жизнедеятельности России, такого сочетания которых нет ни в одной стране мира. Сохранение Человечества может быть только в том случае, если человеческая цивилизация будет построена не на технократических и технологических достижениях в экономике, а на основе разумности и высоконравственном гуманизме, которые могут обеспечить высокий уровень духовной культуры. Из всех стран, существующих на Земле, именно Россия обладает потенциалом реализовать самый высокий уровень нравственности и духовной культуры, который нашел отражение в величайших произведениях литературы, музыки и изобразительного искусства. Как и прежде, в древнеславянской буквице, Россия обладает ни с чем не сравнимым великим и могучим русским языком, позволяющим представлять мир общества ноосферы во всем многообразии эстетических эмоционально-чувственных восприятий. Поэтому для сохранения человечества и жизни на планете Земля необходимо революционное преобразование системы организации жизнедеятельности российского общества на принципах ноосферы. Для этого необходима разработка научно обоснованной теории равноправного общественного устройства, социально ориентированной экономики общества, разумного стратегического управления и принципиально иной системы воспитания и образования.