Читать книгу Реквием для иллюзий - Владимир Токавчук - Страница 2

Белые складки гор отражали лучи тусклого осеннего солнца. Самый высокий хребет тянулся, казалось, бесконечно, но где-то на горизонте он все-таки обрывался синей гладью моря…

Я поднял лицо от смятой простыни, из-под которой виднелся синий матрас и посмотрел на часы. Дело шло к полудню. Хорошая доза алкоголя и ночное метание по квартире дали о себе знать. Но все это было лишь следствием. Причина – очередная агония одиночества.

Мое одиночество заключалось не в том, что было не с кем поговорить, напиться или даже заняться сексом. Одиночество заключалось в отсутствии родственной души. А именно, девушки, в которую я бы не смог не влюбиться. Конечно, ее образ не имел никакой конкретики. Но я представлял эмоции, которые вызовет эта встреча. Она потрясла бы мое сознание и воображение. Но она не была бы похожа на взрыв, как многие представляют себе подобные вещи. Это походило бы на вечную головоломку: потому что я не смог бы предугадать и полностью познать эту девушку. Как будто ты хочешь пить, пьешь, напиваешься, а вскоре все повторяется снова. Все мое существо стремилось бы к ее познанию, и в процессе этого познания не нужно было ей врать или пытаться понравиться, оставаясь самим собой. И главное, эта встреча унесла бы меня из этой предсказуемой, скучной и ужасной реальности.

Желание найти такого человека можно было сравнить с малярией, которая настигла меня очень и очень давно. В повседневных делах я чувствовал, как нарастает очередной приступ. Я начинал искать в интернете, на улицах, в кафе… Наконец, в какой-то из вечеров этот поиск заканчивался душевной агонией! Хотелось кричать в пустоту, отдать все, что есть, лишь бы найти ту, единственную… Потом приступ заканчивался. Приходило осознание того, что я ищу несуществующего человека. Все это переходило в алкогольное забвение, длящееся пару дней, после которых я просыпался и начинал жить заново. Но буквально через несколько недель чувство одиночества вновь прорастало во мне. И все повторялось снова…

Вот и в это утро я начал жить заново. С нулевым настроением и легким безразличием ко всему. Кофе, завтрак, пасмурное питерское небо. Потом я, как обычно, сел просмотреть электронную почту. С этого момента порядок вещей стал изменять привычному порядку. Причина – письмо одного из моих читателей. Его прислал некий Remainder. Читатели пишут мне не так уж часто, поэтому непрочитанных писем у меня нет. В общем, шансов не прочитать это послание у меня не было. А именно оно стало началом тех перемен, что ожидали меня. Но, как это часто бывает в таких случаях, я этого совсем не мог предположить.

«Константин, доброе утро, день или быть может вечер. Не удивляйтесь, что пишу Вам. Просто читал Ваши книги, и многое из того, что там написано, близко мне по смыслу и духу. А еще считаю, что изложенное мной ниже, Вы оцените. Знаете, у меня нет родных, друзей, просто знакомых, кто мог бы действительно понять и осмыслить подобные вещи, чтобы вдумались в суть, а не считали бредом больного сознания. Да и итог этих рассуждений отнюдь не радужен. В общем, поэтому Вы. Простите, что отвлекаю и, быть может, ввожу Вас в уныние, но кому еще, как не писателю, понять, как порой важно высказать свои мысли!

Об этом столько написано и столько сказано. Только совсем оскотинившиеся и циничные люди не хотят ее найти. И только конченые пессимисты не верят, что сделают это. Конечно же, я говорю про любовь. Ты надеешься, ищешь и в какой-то момент думаешь, что находишь. И вот твой любимый человек перед тобой, но твое подсознание говорит, что ничего не выйдет, это не он! Ты отказываешься слышать, просто назначив любого, выбрав того, кто хоть как-то подходит на «должность любимого человека». А потом удивляешься, откуда обиды, слезы, измены, боль… Ведь мы же любим! Но все это время мы любим не того, кто рядом с нами. Мы любим свой идеал. То, что мы создали сами, то, что есть только в нас самих и нигде больше. И нет ничего удивительного, что кто-то обидел, изменил, ушел. Этот человек мог сделать так всегда, просто мы этого не видели. Потому что любили не его, а свой идеал, который никогда бы так не сделал. Вечером ты смотришь на уходящее солнце и понимаешь, что никогда не будешь с тем, кого действительно любишь, потому что этого человека просто НЕТ! И когда осознание этого приходит, это воистину звучит как реквием, который заказали твои иллюзии.

Так стоит ли задерживаться здесь? Стоит ли каждый день испытывать боль? Или, быть может, просто пытаться не думать о ней, как делают многие люди. Она превращается в постоянный фон, а болевой порог с каждой новым назначением на «должность любимого» все падает и падает. Если бы он вдруг стал таким, каким был изначально, мы бы впали в отчаянье от невыносимости страданий. Но этого не случится, и остаются только инстинкты – все, от чего мы можем получить удовольствие. Секс. А потом надоедает и он.

До такого состояния доходят многие люди. Большинство просто об этом не думает. Но, если у тебя хватит прозорливости и упорства, чтобы посмотреть в самую суть и осознать это, ты увидишь, как смысл твоего существования ускользает от тебя, как песок сквозь пальцы. И когда смысла останется совсем мало, ты возьмешь бритву или веревку, включишь, но не зажжешь газ, или, быть может, сделаешь самый длинный шаг в своей жизни…

Вот и мне пора. Не вижу ни одной причины, чтобы задерживаться здесь. Вам никогда не казалось, что любовь – она как болезнь? Если выздоровел и выработались антитела, то будешь жить, но эти антитела никогда не дадут тебе заболеть, то есть влюбиться с такой же силой, как прежде. А значит, ты никогда больше не испытаешь того потрясающего ощущения эйфории, фантастического волнения, эмоциональных всплесков и переживаний… Большого, не похожего ни на что, счастья. И после каждой неудавшейся любви все перечисленное мной великолепие будет делиться надвое. А если антитела не выработались и любовь никуда не ушла? Любовь – это смертельная болезнь.

Поэтому, Константин, когда Вы читаете это письмо, меня, скорее всего, уже нет в живых. Способ, который я выбрал, чтобы прервать череду мучений своей жизни, не так уж и важен. Гораздо важнее причины. Они указаны выше. Remainder, в переводе с английского, означает «остаток». Тот, кем я сейчас являюсь – всего лишь жалкий остаток того, кем я был раньше. На новые «назначения на должность любимой» нет сил. И эти назначения не принесут уже никаких эмоций. Я люблю несуществующего человека, потому что девушка, которую я ищу, живет только в моей голове и нигде больше. Без нее моя жизнь бессмысленна и никчемна.

Спасибо за внимание. Вам желаю прожить свою жизнь более удачно и счастливо, чем я».

Remainder

Я был в шоке! Такое впечатление, что это письмо я написал самому себе. Наверное, таких людей как я, очень много. Спасибо тебе за это письмо, дорогой Remainder. Жаль, что не могу хоть как-то тебе возразить и отговорить от суицида, потому что в твоем письме сплошная правда. Да, наверное, уже и поздно. Хотя, датой получения была вчерашняя ночь. Быть может, он еще жив? Может, написать ему, что он не один такой? Что уйти можно всегда, а пока ты жив, есть шанс стать счастливым!

Все это было глупо. Человек написал мне предсмертную записку. Если бы он хотел играть на публику, то оставил бы ее родителям, родственникам, друзьям, знакомым, кому угодно, кто мог бы его найти и отговорить. Но записка была адресована мне, потому что мои шансы найти автора ровнялись нулю.

Я был разбит и выбит из колеи, метался по квартире и в итоге понял, что ничем полезным заняться сегодня уже не смогу. Чтобы отвлечься, я вышел из дома.

Когда я попадаю на улицы в моменты размышления «о вечном», то меня всегда «убивает» цинизм толпы. Машины едут по своим делам, пешеходы куда-то торопятся. Кажется, что все это происходит в какой-то хаотичной динамике, но, на самом деле, у каждого свои цели, дела, мысли. Каждый идет или едет из конкретного пункта «А» в конкретный пункт «Б», пересекаясь со множеством других людей. И, кажется, что такое множество дает тебе шанс счастливого случая. Неважно какого. Ведь почти всегда наши удачи связаны с удачными знакомствами. Но толпе нет до тебя никакого дела. Она как будто самостоятельный организм, где люди лишь крошечные кровяные тельца, текущие по сосудам улиц. И если тебя вдруг не станет, то никто этого не заметит. Ничего не изменится! Так же будут ехать машины, идти пешеходы… Remaindera не стало, и ничего в городе не изменилось.

Я стоял на улице и понимал, что нужно куда-то идти. От обуявших меня мыслей и всего посыла начавшегося дня, возникало только одно желание – напиться в хлам. Литр водки должен был помочь исполнить задуманное. Прикупив побольше закуски, чтобы изобилие алкоголя быстро не вызвало рвотный рефлекс, я поспешил домой. Ощущение причастности к всеобъемлющему цинизму толпы не покидало всю дорогу. Для окружающих людей я был такой же частью потока, как они для меня. Безликим организмом, идущим из конкретного пункта «А» в конкретный пункт «Б». Их проблемы также не волновали меня, и то, что я переживал из-за смерти Remaindera, было лишь нелепой случайностью. От этого напиться захотелось еще больше.

Чтобы напиться, нужно пить быстро и большими дозами. Но не слишком большими, чтобы они не вызывали рвотного рефлекса. Это в теории. До того я никогда специально не ставил задачи накачать себя до отключения сознания.

Я помню, как на дне бутылки оставалось совсем немного, когда сверху, с горлышка, на зеркальную гладь жидкости, словно метеорит, упала затаившаяся капля, а остатки водки, словно цунами, ударились о бесцветную бесконечность стекла. Стул пошатнулся, и мой взгляд уперся в потолок. Нужно было подняться и дойти до кровати, но на полу было слишком хорошо и уютно. Да и сил совсем не было. Дверь была заперта и мои веки опустились.

Когда глаза открылись, то перед моим лицом предстали ноги. Женские, немного пухлые, в капроновых носках и с педикюром. «Кажется, дверь я, все-таки, не закрыл, – промелькнула в моей голове мысль. – И вообще, кто это стоит?»

– Пи… ец! – услышал я женский голос сверху. Он показался очень знакомым.