Читать книгу Норильские судьбы - Владимир Васильевич Беляков - Страница 13

Первый день июля по-настоящему радовал летним теплом. Яркое солнце разбросало свои лучи над рудником «Медвежий ручей», заглядывая внутрь бараков и прогревая деревянные оштукатуренные стены. Практически все заключенные первого отделения высыпали во двор, сняв с себя робу подставляя свои бледные тела под теплый солнечный поток.

Московская комиссия в полном составе явилась на вахту. На входе висел черный флаг с красной полосой. Стол для переговоров не ставили.

– Убрать флаг. Построить отделение, – приказал Кузнецов.

Среди заключенных прокатился ропот. Нехотя, но начали подниматься и выстраиваться в ряды. Одеваться не стали, держа робу в руках, недовольно перекидываясь словами.

Обращаясь к гудящему строю Кузнецов начал говорить громко:

– Волынка переросла в контрреволюционный мятеж. Вы избрали органы власти, суд. Сформировали незаконные органы самообороны. А это не что иначе, как мятеж. Приказываю всем заключенным покинуть зону для фильтрации. В случае неподчинения конвой открывает огонь на поражение.

– Товарищи заключенные. Одумайтесь! Вас толкнули против Советской власти, – просто взвыл представитель Прокуратуры СССР Вавилов.

– Так если мы с тобой товарищи, вставай с нами рядом, – раздалось из толпы.

– Блефуешь, мразь! Нет у тебя права на расстрел.

– Предупреждаю последний раз! – Кузнецов повернул голову в сторону конвоя.

Залязгали затворы. Большая часть заключенных спешно направилась к выходу из лагеря. Те, кто остался, под истошные крики «Атас!»   начали разбегаться и прятаться в бараках.

– Открывайте огонь! – махнул рукой Кузнецов.

Солдаты открыли стрельбу из автоматов и пулеметов. От бараков в разные стороны полетели щепки, разбитые стекла. Пули пробивали насквозь дощатые стены и перегородки, которые стали дымиться. Послышались крики и стоны раненых.

Через неделю усмирили и шестую «женскую» зону, которая в знак протеста против расстрела объявила голодовку.

Женщины стояли под лозунгом «Свободу – народам и Человеку», взявшись за руки плотными кольцами в три ряда, скандируя:

– Смерть или воля!

К ним вышел майор, представитель администрации, и сказал:

– Если вы, гражданки политические проститутки, шпионки и им подобные, не прекратите голодовку и забастовку, не выйдете из лагеря для фильтрации, то выйдете на свободу отсюда, когда растает этот снег, – показал пальцем на межгорье, где лежал снег, который не успевал растаять даже в самое теплое лето.

Женщины не расходились и продолжали скандировать:

– Смерть или воля!

Подогнали пожарные машины и в течение часа поливали ряды из брандспойта студеной водой. Потом солдаты, оставив оружие, взяли в руки палки и начали избивать женщин по чем попало. Окровавленные, избитые тела вытаскивали из зоны, волокли в тундру и бросали.

Восстание было подавлено. Членов комитетов, активистов после страшных избиений, пыток отправили по местным тюрьмам. Днем и ночью шли допросы. Держалось еще пятое отделение.

Поздно вечером в комнату, где поселился Кузнецов, вбежал взлохмаченный испуганный Семенов.

– Ну что, полковник? Кажется, нам пришел конец!

– Кузнецов резко поднялся с кровати и упавшим голосом спросил:

– Что произошло?

– А то, что решением Пленума ЦК КПСС арестован Берия, Гоглидзе и все ближайшие помощники.

У полковника лицо исказилось в ужасной гримасе страха, веки стали дергаться. Он заметался по комнате, сбивая углы, как слепой при пожаре.

– В Москву. Срочно в Москву.

Вечером комиссия Кузнецова спешно покинула Норильск.