Читать книгу Противоречивая степь - Владимир Винник - Страница 4

В Бурлинском ауле, затерявшемся в степи среди густых ракит, у небольшого особняка берез, на зеленой равнине левобережья Иртыша посреди стойбища стояла восьмикрылая белая юрта бая Жунуса Калижанова. Вокруг нее, словно украшенной бисером зеленой тюбетейки, были разбросаны белые юрты поменьше – родовой аульной знати. Бай Калижанов прославленный был поставлен волей судьбы баем над всеми баями кочевниками-скотоводами степей левобережья Прииртышья.

Жунус был очень богат. Он не знал счета табунам лошадей, стадам скота, отарам овец и верблюдам. В городах, волостных селах и на железнодорожной станции Исилькуль имел свои лавки с приказчиками и поставлял скот на ярмарки.

В начале лета, утром, когда еще солнце только вышло из-за горизонта, прискакал гонец от приказчиков из Омска с приятными для него новостями. К нему в гости после долгих лет учебы ехал сын Тулеген. Закончив учебу в Петербурге, произведен в офицеры, и теперь на его плечах мундир с золотыми погонами. В просторной, богатой своим убранством юрте в ожидании сына Жунус сидел на толстой белой кочме за дастарханом[1], покрытым зеленой шелковой тканью, упираясь спиной в полдюжины подушек, упрятанных в бледно-синего цвета наволочки. Его шелковый разноцветный халат-чекмень с широкими рукавами прикрывал ему жирную грудь, а полы обнажали бархатно-голубые довольно просторные шаровары.

Обут в красные сапоги с белыми и черными узорами. На его чисто выбритой голове сидела вышитая золотом темно-синяя тюбетейка. Глаза карие, сверкающие углями из узких, продолговатых, заплывших жиром щелок. Над верхней губой узкие черные усы, свисающие на обе стороны коромыслом.

Руки по локоть оголены, ладони белые, пальцы узкие, тонкие, которым мог бы позавидовать любой музыкант. Его род принадлежал к племени кипчаков-степняков-скотоводов. Никто уже не помнил, даже седобородые аксакалы, когда впервые появился в этих местах Бурлинский аул.

Жунус закончил поздний завтрак, за которым ему прислуживали жены, и теперь с наполненной пиалой в руке неторопливо отхлебывал душистый чай, заправленный каймаком – сливками.

При этом он задумчиво улыбался, вспоминая хорошие дела, и с каждой улыбкой его узкие усы, напоминающие коромысло, расходились в стороны, как будто нагружались полными ведрами.

«Хорошие новости! Слава Аллаху!»

Еще в юности у муллы он видел множество книг, и его прельщало то, что из-за своей учености мулла пользовался особым авторитетом среди феодальной знати. Кое-как и он осилил грамоту, но на том дело и кончилось. После получения наследства от отца его больше увлекла жизнь богатого полновластного хозяина в своей степной вотчине. И все эти долгие годы он вынашивал мысль, что выучит одного из сыновей и что тот будет служить в огромной канцелярии генерал-губернатора, носить строгий сюртук с золотыми погонами и жить не в белой юрте степняка, а в белокаменном дворце. И тогда никто не посмеет назвать его сартамом. И вот заветная мечта его сбылась. Сегодня туманные грезы его мыслей наконец предстанут воочию его взору.

«Слава Аллаху, и в мою юрту пришла радость», – прослеживалась мысль за его тонкой улыбкой.

Часам к трем пополудни к юрте Жунуса стали собираться главы семей. Первыми вошли два сына Жунуса – старший Усман и средний Темиргали – и, поприветствовав отца уважительным поклоном, уселись по обе стороны от него. Приехали близкие родственники всем семейством из соседних аулов. Из аула Самурза – брат Якуб, из аула Каратал – брат Момын.

Входя в юрту, каждый из них прикладывал руки к груди и с поклоном приветствовал хозяина:

– Абсалам-магалейкум! Да продлит Аллах ваши дни, уважаемый!

– Угалейкум-ассалам! – отвечал хозяин.

По обе стороны от бая гости рассаживались, каждый зная свое место по знатности и старшинству. Затем вошли в юрту женщины. Та, что постарше, байбише Купей, старшая жена бая, – в зеленом атласном вышитом, узорчатом халате и высоком шарши[2] на голове, две помоложе и не в таком помпезном наряде – снохи, жены старших сыновей бая. Все трое приветливо поклонились гостям. Байбише из узорчатого торсыка[3] наполнила кумысом большую медную миску. Затем из миски деревянной большой ложкой-половником стала наполнять фарфоровые пиалы.

– Отведайте, дорогие гости, с дороги, – сказала она, и снохи почтительно, с поклонами стали подавать гостям пиалы с кумысом.

В юрте за прохладительными напитками вели беседу. Присутствующие, когда-то упрекавшие Жунуса за то, что тот отдал сына в учебу русским, теперь, неторопливо отхлебывая из пиал кумыс, с услужливой льстивостью хвалили бая за доброго сына.

– Много лет учился у урусов, все науки постиг. Большим умом наградил Аллах человека, – слышалось по всей юрте из разговоров гостей.

– Большим начальником будет служить у белого царя. Свой человек теперь там будет у нашего старшины рода. Он-то уж в обиду не даст казахов.