Читать книгу Стихотворения и поэмы для 11 класса - Александр Трифонович Твардовский, Владимир Высоцкий, Александр Твардовский - Страница 121

Не грех ли на залив сменять

дом колченогий, пусторукий,

о том, что есть, не вспоминать,

иль вспоминать с тоской и му́кой.

Руинам предпочесть родным

чужого бытия обломки

и городских окраин дым

вдали – принять за весть о Блоке.

Мысль непрестанная о нём

больному Блоку не поможет,

и тот обещанный лимон

здоровье чьё-то в чай положит.

Но был так сильно, будто есть

день упоенья, день надежды.

День притаился где-то здесь,

на этом берегу, – но где же?

Не тяжек грех – тот день искать

в каменьях и песках рассвета.

Но не бесчувственна ли мать,

избравшая занятье это?

Упрочить сердце, и детей

подкинуть обветшалой детской,

и ослабеть для слез о тех,

чьё детство – крайность благоденствий.

Услышат все и не поймут

намёк судьбы, беды предвестье.

Ум, возведённый в абсолют,

не грамотен в аз, буки, веди.

Но дом так чудно островерх!

Канун каникул и варенья,

день Ангела, и фейерверк,

том золочёный Жюля Верна.

Всё потерять, страдать, стареть —

всё ж меньше, чем пролёт дороги

из Петербурга в Сестрорецк,

Куоккалу и Териоки.

Недаром протяжён уют

блаженных этих остановок:

ведь дальше – если не убьют —

Ростов, Батум, Константинополь.

И дальше – осенит крестом

скупым святая Женевьева.

Пусть так. Но будет лишь потом

всё то, что долго, что мгновенно.

Сначала – дама, господин,

приникли кружева к фланели.

Всё в мире бренно – но не сын,

вверх-вниз гоняющий качели.

Не всякий под крестом, кто юн

иль молод, мёртв и опозорен.

Но обруч так летит вдоль дюн,

июнь, и небосвод двузорен.

И господин и дама – тот

имеют облик, чьё решенье —

труды истории, итог,

триумф её и завершенье.

А как же сын? Не надо знать.

Вверх-вниз летят его качели,

и юная бледнеет мать,

и никнут кружева к фланели.

В Крыму, похожий на него,

как горд, как мёртв герой поручик.

Нет, он – дитя. Под Рождество

какие он дары получит!

А чудно островерхий дом?

Ведь в нём как будто учрежденье?

Да нет! Там ёлка под замком.

О Ты, чьё празднуют рожденье,

Ты милосерд, открой же дверь!

К серьгам, браслетам и оковам

привыкла ли турчанка-ель?

И где это – под Перекопом?

Забудь! Своих детей жалей

за то, что этот век так долог,

за вырубленность их аллей,

за бедность их безбожных ёлок,

за не-язык, за не-латынь,

за то, что сирый ум – бледнее

без книг с обрезом золотым,

за то, что Блок тебе больнее.

Я и жалею. Лишь затем

стою на берегу залива,

взирая на чужих детей

так неотрывно и тоскливо.

Что пользы днём с огнём искать

снег прошлогодний, ветер в поле?

Но кто-то должен так стоять

всю жизнь возможную – и доле.