Читать книгу ТТТ - Владимир Янов - Страница 2

Наконец-то началось настоящее приморское, жаркое и душное, почти тропическое, июльское лето, когда с утра обнажённое солнце, сонно выбираясь из-за острой верхушки легендарной Сестры, вдруг всей своей мощью обрушивается на город, обволакивая его знойным жаром, плавя асфальт как сливочное масло, и доводя измученную зноем почву до состояния обожжённой глины. И, кажется, нет от этого никакого спасения, что всё живое в городе томится последние мучительные часы, погибая от испепеляющей жары и иссушающей жажды.

Но вдруг после полудня, невесть откуда появившийся свежий морской бриз нагоняет с моря тёмную грозовую тучу. Она стремительно накрывает город, и вот уже гремит неистовый раскатистый гром, блещут ветвистые, как рога матёрого изюбра, молнии, и через мгновение на изнемогающую от знойного марева Находку из иссиня-чёрных туч обрушивается могучий, словно принесшийся из экваториальных джунглей, ливень. Тотчас вниз по склонам ринулись бурлящие ручьи, и уже, в свою очередь, мерещится, что наступил новый всемирный потоп, что эти потоки с небес никогда не иссякнут, что все мы обречены непременно погибнуть в неистовых кипящих водах – как вдруг опять из-за туч вырывается ослепляющее солнце. И снова – чистое небо, опять жара, только уже влажная, липкая, душная, но ее хватает лишь до близкого вечера, а там опять наступает мучительная сушь, от которой в Находке есть только одно спасение – нырнуть в чистые бирюзовые воды какой-либо из пригородных морских бухт и выползать оттуда на берег лишь для того, чтобы вмиг просохнуть и вновь горячо задышать на прокаленном, чисто отмытом кварцевом песке раздольных находкинских пляжей.

Марина с Пашкой безвольно распластались на своем обычном месте – на пляже в бухте Лашкевича у подножия любимой Сестры и всем истосковавшимся за тягучую приморскую зиму и слякотную находкинскую весну по теплу и морю телом впитывали знойный жар долгожданного лета после долгого барахтанья в обжигающей прохладе сонного, тоже отдыхающего после недавнего шторма моря.

Народу здесь было немного. В последнее время все почему-то предпочитали отдыхать на новом пляже в бухте Песчаной. Там был шумный сервис, надоедливые кавказцы с шашлыками, корейцы с уже появившимися, но ещё жутко дорогими арбузами, шеренги крутых иномарок, на весь пляж оглушающий «хеви-металл» и всё остальное, должное присутствовать на главном городском и самом солидном частном пляже.

А здесь народу было поменьше, звуки потише, сервис отсутствовал, но зато никто через тебя не перешагивал, никто не предлагал самый «спелий арбуз» и самый «сочний шашлик». Здесь можно было с тихим удовольствием просто греться на солнышке и болтать о своём.

Пашка плюхнулся мокрым, озябшим от получасового барахтанья в синей воде телом на жгучий песок и зажмурился от удовольствия:

– Да, Марина, даже только ради этого мгновения стоит жить здесь и терпеть нашу бестолковую приморскую зиму. Вот кем бы я хотел стать, – мечтательно сказал он, – акванавтом, человеком-амфибией или, в крайнем случае, дельфином. Как ты думаешь – дельфины всё-таки разумные существа, или это всё выдумки журналистов?

Марине не хотелось болтать. Она тоже испытывала сладкую лень и истому от воды, солнца и просто от свободного валяния на горячем песке. Но Пашке надо ответить, ибо он был друг, друг закадычный, на всю оставшуюся жизнь. Поэтому она, нехотя шевеля губами, кое-как прошептала:

– Не знаю, Паша. Вот вырасту, закончу МГУ, стану умной журналисткой, тогда все тебе объясню. А вообще мне кажется, что дельфины гораздо умнее некоторых наших общих друзей. И чего, спрашивается, надо было Сашке именно сегодня, в такую прекрасную погоду, забираться на дачу? Что они, эти помидоры и огурцы – до субботы не дотянут?

– Ну, может, и дотянут, только родители его очень просили помочь, а отец обещал, что если он польет в эту духоту грядки, возьмёт его вечером сюда, под Сестру, на рыбалку. У его батяни тут особые свои места и ловушки имеются. Вот Сашка и решился на дачный подвиг. Да и овощи, – потянулся на песке Пашка, – они тоже, как люди, чуть не успел, и опоздал, уже поздно бывает.

– Ну и пусть, – великодушно согласилась Марина. – Мои родители тоже говорят, что на даче один день год кормит. Сашка, наверное, завтра будет рассказывать о своих подвигах – и об огурцах и удочках… Надо пожелать ему ни рыбы, ни чешуи на рыбалке.

Они помолчали, расслабленно отдаваясь солнцу и ласковому ветерку. Паша, прикрыв глаза, что-то лениво ковырял в песке. Марина сначала машинально смотрела на его занятие, а затем это её заинтересовало:

– Что это у тебя?

Паша бросил взгляд и вынул из песка небольшой ржавый кусочек металла:

– Не знаю, – ответил он, – железяка какая-то. Мало их, что ли, на берегу ржавеет?

Но Марина не отступила, взяла в руки ржавый комочек, повертела его и с пафосом сказала:

– Знаешь, Паша, а ведь ты нечаянно нашёл наконечник стрелы древнего жителя этих мест. Вот смотри – эта тонкая часть входила в бамбуковую стрелу, а вот это раньше было остриём, очень тонким и опасным. Может быть, на этом самом месте этой стрелой много лет назад был ранен или даже убит древний воин, – печально закончила она.

Паша тоже повертел в руках ржавый кусок железа и скептически усмехнулся:

– Может, ты и права. А может быть, этой стрелой в те самые давние времена юный охотник хотел завалить молодого поросёнка, но на горе всего племени его мужественная рука дрогнула, и он промахнулся, а пущенная стрела попала в море, а затем на пляж, где мы её и отыскали. А неудачливого охотника родное племя отдубасило копьями по спине, и на ужин осталось с постными корешками.

– Могло быть и так, – засмеялась Марина. – Люди здесь жили многие тысячи лет, кто знает, как все было на самом деле. Я вот, кстати, слышала от краеведов, что именно здесь, в устье нашей реки Сучан, тысячу лет назад стоял большой город-порт чжурчженей. А потом их страну разорили орды Чингисхана, эта древняя страна впоследствии так и не смогла восстановиться, и почти тысячу лет была практически необитаема.

Помнишь, нам рассказывали, что когда сто сорок лет назад сюда пришли русские моряки, здесь не было постоянных посёлков и городов? Только по берегам рек и морских бухт на время селились в нескольких фанзах китайцы и удэгейцы. Представляешь, вот бы нам попасть в то время, к чжурчженям. Мы научили бы их современным знаниям, ремёслам, искусству воевать… Может, тогда они победили бы монголов, и было бы все по-другому. Как ты думаешь, Паша?

– Я думаю, что это было бы здорово, только чему ты их сможешь научить? Да и попасть туда сейчас никак невозможно.

Марина ничего не ответила, но бросила взгляд вдаль на величественную и гордую сопку Сестра и вдруг заметила на её склоне странную перемену. Сама сопка показалась ей помолодевшей, девственно зелёной, с обширными кедровыми рощами на склонах, а на гребне она увидела длинную пёструю, вроде бы похоронную процессию. Это было очень далеко, но Марина отчётливо видела, как впереди шли молодые мускулистые воины, нёсшие на носилках утопающее в ярких цветах тело погибшего, за ними шли плакальщицы, затем воины с колчанами стрел и копьями, а уже потом и вся остальная процессия. Одна фигура показалась ей вроде даже чем-то знакомой и очень странной, но затем видение заструилось в воздухе, заколебалось и исчезло, оставив после себя привычный голый склон сопки и синее небо над ней.

– Чего только не померещится в жаркий день! – подумала девочка и с задорным криком: – Хватит валяться! День к закату, а мы ещё не накупались, как следует! – с разбега бросилась в набегающую волну вечно юного прибоя. Вслед за ней разбежался и нырнул в пенистую волну её верный друг и оруженосец Пашка.