Читать книгу Замечательная жизнь людей - Владимир Звездин - Страница 3
1940–1945 годы
Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство
ОглавлениеВ 2006 году у меня был юбилей – 70 лет. Я не собрал своих друзей ни в Большом театре, ни в Кремлевском дворце, даже ни в сельском клубе. А я ведь неплохо аккомпанировал на гитаре, пел под нее, даже хвалили. Куда все подевалось? А если подумать, сколько я себя помню, никаких друзей у меня и не было, А помню я себя на удивление очень рано. В 1940 году жили мы в авиагородке Дягилево под Рязанью.
Отец, старшина, служил в автороте. Водители с восторгом встречали меня. Видно было, как они рады, что я пришел. Брали меня на руки, ставили на стол и начинали расспрашивать меня, как я живу, что делают папа и мама, любят ли они меня и друг друга. При этом ржали, как буденновские лошади. Я, конечно, не помню наших диалогов, но их внимание мне доставляло большое удовольствие. Кульминацией всегда было мое выступление – не помню, кто меня научил, но эту песню я нигде не слышал. А пел я ее каждый раз на бис. Вот ее слова:
«Все тихо, не слышно кругом, в тишине идет, спотыкаясь
Пьяный Терешка в рубашке одной и ежеминутно качаясь.
Идет он избитый и весь в синяках,
По пояс измазанный в глине,
Гармошка под мышкой, бутылка в руках.
Идет он к своей Акулине.
«Акулина, ты мой свет,
Скажи, любишь али нет?
А если любишь хоть немножко,
Покажи харю в окошко».
Тут скрипнула ставня, окно растворилось,
Акулька тут встала со сна.
Сначала зевнула, потом почесалась
И так отвечала она:
«И на кой тя черт принес,
Сиволапый старый пес?
Ведь говорила я табе,
Что не ходи боле ко мне».
Тут стало Терешке обидно-досадно,
Опешил он, словно дурак, —
Так променяла Терешку на Ваньку —
И тут отвечал он ей так:
«Эх ты, милка, позабыла,
Кто платок те подарил,
Ведь говорила: я, болван».
«Ведь шаль купил мене Иван»».
Мелодии не будет, нотами я не владею, хотя аккомпанирую аккордами на семиструнной гитаре. Слухач. Конечно, в то время я инструментом не владел. Пел, приплясывая, прихлопывая, притопывая. Чем добавлял куража выступлению.
Рядом с территорией гаража, в ограждении из колючей проволоки был проделан проход и протоптана тропа в деревню, куда я самостоятельно к кому-то ходил.
И еще один факт. Выпал из внимания момент появления моего брата. Интересно, родился он в 1940 году, а помню его только в 1941-м зимой, в городе Карталы Челябинской обл. Ну об этом подробно узнал лет через пятьдесят. Рассказала мать, что они с отцом отдавали меня молодоженам, у которых не было детей. Но в эвакуацию меня забрала мать с собой.
Мама работала в офицерской столовой. Столовая находилась напротив нашего дома. Когда я был закрыт в комнате нашей коммунальной квартиры, а не шатался по городку или аэродрому в поисках приключений, четко помню себя как бы со стороны, сидящего на подоконнике, а передо мной на газете куча обрезков от пирожных. Ем пирожное, швыряю игрушки в мышей, а когда они кончаются и нечем кидаться, начинаю реветь.
Все дети нашего городка так и проводили счастливое детство. Ни садика, ни яслей в этот период я не помню. Так я встретил начало войны и во время первых налетов немецкой авиации там же, на том же подоконнике, и сидел.
