Читать книгу Непобежденные - Владислав Бахревский - Страница 12

Дни весенних каникул. Всероссийское бездорожье. Река разлилась – разрезало на половины городок, село. Из деревни в деревню пройти-проехать невозможно. Дороги поплыли, настоящее тесто. По иным улицам ребятня на деревянных корытах Америки открывает.

Алеша Шумавцов вторую неделю каникул жил у папы с мамой в Людинове. К братьям Павлу, Витюшке, Сашке и сестричке Дине заново привыкал, родством душа умывалась.

А вот первую неделю каникул Алеша провел в деревне у бабушки Евдокии.

Алеша на порог: «Здравствуй, бабушка!» А друг сердечный, охота, заждавшись за зиму своего верного приятеля, в окошко заглядывает, птичьими кликами зовет.

Русская весна – птичья, а бабушкин лес – сама сказка – тетеревиное место.

Отец передал Алеше юношескую свою страсть без возврата. Железная дорога время забирает у человека без остатка. Завтракает Семен Федорович до свету, ужинает, когда ночь на дворе, но это он дал сыну ружье в руки. На глухариную охоту сводил. По глухарям ни отец, ни сын не стреляли – глухариные песни слушали.

Шалаши Алеша ставил отменные. В его шалаше тепло, сухо, весной пахнет: травушкой-муравушкой, водой, почками березы. Без шалаша-то весны, может, и больше, но чуда не дождешься.

В то утро заря уродилась светоносная, будто где-то зеркало поставили. А как разлилось розовое по небесам, охотничка сладкая дрема сморила. Всего на мгновенье. Тут чудо и ударило крыльями над шалашом: косач.

Сел близко, хоть не дыши! Сердце в груди громыхает. Громкое сердце досталось Алеше.

Почудилось, на самом краю земли тетерева токуют. Косач молчит, слушает супротивников. Влюблены до смерти, подходи в открытую, стреляй – песня самой жизни дороже.

И – кап! Кап! С берез. То ли слезы, то ли сок из раны.

– Чуф! Чуф! – совсем близко. Еще один косач пожаловал.

– Чуф! Чуф! – со всем великолепием ответил Алешин красавец и пошел гнать незваного гостя.

– Чуф! Чуф! – Песня чужака такая же гордая, непреклонная.

Не разодрались. Принялись токовать, чья песня слаще.

Вдруг один за другим грохнуло два выстрела. И сразу пальба. Вразнобой, поспешная. Было кого стрелять. Алеша смотрел на своего тетерева. Шагах в пятнадцати. Вертит головой, опустя крылья, перепуганный выстрелами. Большой. Опытный. Не кинулся улетать, в воздухе скорей убьют.

Алеша выстрелил.

Положил добычу в сумку, ружье на плечо – и прочь из леса.

Выйдя к дороге, портянки перемотал, ноги стали влажные.

Нагнали двое: обоих знал по футболу – Иванов и Доронин.

Иванов остановился, снял кепку:

– Здравствуй, футболист! Один выстрел – один косач. Патронов больше нет?

– С меня довольно. У Доронина тоже один косач.

Иванов засмеялся:

– Потому что мазила. Когда убиваешь, нужно хладнокровие. А Дороня спешит, курок дергает. – Сощурил глаза, щелкнул ладонью по ягдташу. – Мне много надо. Студентам голодно живется.

Повернулся, пошел, сердито дернув плечом: пацаненок! Помалкивает, но взглядом осудил охотничью жадность. Комсомолия! Покричат «слава-слава» и забудут на часок про голодное пузо.

Алеша долго провожал взглядом охотников: удачливого и мазилу! Всего раз глянул на то место, где стоял Иванов. На траве кровяная крапь. Справедливости ради осмотрел землю около себя. Капелька, еще капелька.

Охота…