Читать книгу Отправление с Киевского вокзала. Роман - Владислав Корнейчук - Страница 17

*

Суржик в нерешительности стоял над Арбатским тоннелем. Ехать в Апрелевку (по прямой «голубой» или «синей» – до Киевского вокзала)? Отложить поездку на выходные?

Недалеко от Апрелевского завода грампластинок (последнюю партию произвели в девяностых) жила подруга Людмила, пиар-менеджер в филиале глобального рекорд-лейбла.

Там же, над проносящимися внизу авто, испытал Суржик когда-то Юношескую Эйфорию. Поздней осенью 88-го, первокурсником еще, ходил на «Роман с камнем». Стаса впечатлила американская кинолента, проецируемая на огромный экран самого большого в СССР кинотеатра. В самом большом советском кинозале царила красивая, романтичная, чисто-наивная умница Кэтлин Тернер. (Восприятие наверняка было бы другим, увидь он «Жар тела» – вполне эротическую картину с участием этой актрисы.) Майкл Дуглас играл целеустремленного смельчака, обаятельного индивидуалиста, олицетворяющего популярную тогда Америку…

После киносеанса Суржик шел из самого большого в СССР кинотеатра «Октябрь» по широченному Калининскому проспекту и мечтал: «Прекрасная женщина, которая любит, которую любишь!»

Конец перестроечной московской осени, вечер. Суржик флегматично брел по Калинке, не замечал ничего вокруг. Стемнело, легкий морозец, безветренно…

Стас подходил к метро, перед тем как спуститься в подземный переход, на мгновение остановился над Арбатским тоннелем, задумался, какой вход лучше – Генштаб или уменьшенная копия Театра советской армии? И тут крупные снежинки стали падать на голый московский асфальт. Суржика почему-то охватил священный трепет. Он стоял под этим снегом, дивился ему, а внутри все в нем вопило: «Я тоже найду такую Женщину! И это будет Великая Любовь!»

Стас отлично помнил, как летом 79-го все Суржики в составе – он, папа, мама, старшая сестра Настя – ездили в Ленинград. Бодрый, находящийся в прекрасной форме Л.А., которому тогда было слегка за сорок, хотел, чтобы живущие в Житомире дети посмотрели места, в которых прошли студенческие годы родителей, чтобы они увидели роскошную столицу Российской империи.

Учились папа и мама Стасика на художественно-графическом факультете ленинградского пединститута. Об отце говорили: этот аккуратный и очень способный студент далеко пойдет. С Тоней, будущей женой, Л.А. учился на одном курсе, хоть и был немного старше, поскольку поступил в вуз уже после техникума. Их сблизила летняя выездная художественная практика году эдак в 64-м, когда в крохотном городке они бок о бок писали этюды панорамных природных пейзажей. Поженившись еще до окончания вуза, получив дипломы, молодые уехали на Украину.

Леонид и Антонина не стали хлопотать о том, чтобы их оставили в Ленинграде или распределили в крупный город. Хотя такие специалисты требовались в той же Алма-Ате. Республиканская столица, крупный культурный центр. Да и вакансии – очень даже, на киностудии. Звали выпускников ленинградского худграфа воронежские кинотеатры. Ничуть не хуже вариант, чем «Казахфильм». Рисующему киноафишу художнику полагалась мастерская, у него было много времени. Почти идеальные условия, чтобы писать, участвовать в выставках, вступать в Союз художников, который снабжает материалами, предоставляет возможность жить в домах творчества в Подмосковье, на Черном море…

Выпускников ленинградского вуза Леонида и Антонину по их инициативе – возможность была – распределили школьными учителями в Житомир.

Центральная Украина. Областной центр. Прекрасный климат. Замечательные люди. Отсутствие Эрмитажа, Русского музея и еще много-много чего. Очень мало что напоминало в Житомире художественную среду северной столицы.

Леонид Александрович выбрал близость к малой родине. И в известном смысле – вообще – к родине. В одном из сел области жила его старенькая мать.

Будучи человеком с чувством юмора, мог про Житомир сказать:

– Чем не Таити?

Их Рио-де-Житомир. Их затерявшийся в Тихом океане экзотический остров… Как минимум – город лежал в стороне от столичной суеты. От Москвы и Ленинграда он был даже дальше, чем настоящий остров Таити, куда, оставив Францию, уехал нонконформист Гоген.

Леонид Александрович работал в русской школе Житомира. В той же, в которую со временем пошли учиться дети – Настенька и Стасик. Л.А., разговаривая с украинцами, общался на родном языке, с женой и детьми переходил на русский. И Антонина Георгиевна, и дети вполне могли поддержать разговор с украинцами на украинском.

К агрессивной украинизации Леонид Александрович относился отрицательно. За футболку с принтом «Дякую Тоби, Боже, що я не москаль!», которую Суржик в середине нулевых купил во Львове и собирался – смешно же – носить в Москве, сына отругал. Надпись назвал выходкой и безобразием.