Читать книгу Маршем по снегу - Владислав Николаевич Прокопенко - Страница 15

***

В получасе езды от авиабазы в небольшом, но очень дорогом и хорошо охраняемом гостевом доме двое пожилых мужчин вернулись в переговорный зал, чтобы подвести итоги прошедшей сегодня важной встречи в узком кругу членов Бильдербергского клуба Восточно-Азиатского региона. Практически целый день с небольшими перерывами на обед и отдых шло напряжённое обсуждение вопросов, касающихся будущего России, в частности реализации давно вынашиваемых рядом западных политиков планов по организации в стране так называемой цветной революции. В качестве первоочередного шага планировалась замена ныне действующего национально ориентированного президента на своего человека.

Не случайно было выбрано и место встречи. Хозяином гостевого домика был президент входящей в десятку крупнейших банков мира финансовой группы «Мацуи» Коно Тадаси.

Домик прятался в небольшой сосновой роще на высоком и обрывистом берегу Тихого океана. Строение выделялось своей необычной архитектурой. У него была многоярусная седлообразная крыша, покрытая небольшими квадратами массивной тёмно-зелёной черепицы. Необработанный натуральный камень фундамента контрастировал с большими удлинённой формы застеклёнными просветами на стене. Полукруглый стеклянный фасад домика был обращён к традиционному саду: слегка изогнутый мостик, переброшенный через пруд с карпами, дорожки, засыпанные белым гравием, низкорослые вишни сакуры, карликовые сосны, клён и кусты азалии. И всё это природное разнообразие исчезало сразу за обрывистым берегом в бескрайних просторах Тихого океана.

Рельеф местности и великолепно организованная система охраны позволяли обнаружить любого, будь то непрошеный гость или даже чёрная белка, которых было в изобилии в местных лесах. Единственная дорога от гостевого домика вела к старинному местечку Роккасё с тесными улочками и черепичными шатровыми крышами домиков, от которого до авиабазы Мисава было рукой подать.

За огромным окном зала для переговоров, обставленного по-европейски, глухо ворчал могучий, полный движения океан, дождь вперемежку со снегом стучал по стеклу. Тепло, идущее от огня в камине, приятно грело и действовало умиротворённо на собеседников.

Говорил главным образом американец, в котором любой журналист сразу же опознал бы бывшего госсекретаря США Джека Крисса. Это имя было особенно популярно в 90-е годы, поскольку именно его, в то время крупного советолога, рекомендации легли в основу американской политики по ликвидации СССР и последующему доминированию Вашингтона на постсоветском пространстве.

– Коно-сан! Хочу ещё раз, уже от себя лично, поблагодарить за хорошую организацию сегодняшней встречи, – произнёс Крисс.

Коно Тадаси, сухонький, маленького роста восьмидесятилетний банкир, устало махнул рукой и слегка склонил голову в знак благодарности.

– Весьма признателен за комплимент, Крисс-сан! Но японская народная мудрость гласит, что с тем, кто тебя хвалит, будь осторожен… Ладно, ладно! – произнёс Коно и поднял руки. – Это наш юмор, не обижайтесь… Кстати, знаю, что вы большой любитель японских традиций, поэтому хочу предложить вам продолжить нашу беседу в моём кабинете.

Мужчины прошли по узкому коридору и остановились перед раздвижной дверью сёдзи.

– Проходите, Крисс-сан! Располагайтесь, а я пока отдам соответствующие распоряжения.

Бывший госсекретарь снял туфли и переступил порог практически ничем не заставленной комнаты. Эластичный циновочный пол из плотно сплетённой жёлтой рисовой соломы мягко пружинил под ногами. Тихо звучала музыка, похожая на японские старинные военные марши.

Внимание американца сразу же привлекла ниша в стене, где на фоне тщательно отшлифованных досок из японской сакуры стояла в фарфоровой вазе ветка незнакомого растения с небольшими ярко-красными цветами и блестящими тёмно-зелёными листьями. Мягкая подсветка подчёркивала нежность цветов, на которых сверкали капельки воды.

– Нравится, Крисс-сан? – раздался за спиной американца голос банкира. – Это японская камелия вабиске. В старину разведение камелий было любимым занятием самурайского сословия. Это символ долголетия. Кстати, обратите внимание на вазу. Таких ваз в стране практически больше не найдёте, – с гордостью произнёс Коно. – Это старинная ваза Ига седьмого века. Когда брызгаешь на неё водой, она оживает…

Хозяин дома замолчал, задумавшись о чём-то. Затем встряхнул головой и, обернувшись к бывшему госсекретарю, спросил:

– Вам что-нибудь говорит словосочетание ваби-саби?

– Только «васаби», острая приправа. Звучит почти так же, – ответил, улыбнувшись, Крисс.

– Нет, нет. Здесь другое слово и смысл. Вы только взгляните на рисунок этой вазы! Он прост, но в то же время изыскан и передаёт вечность красоты. У нас говорили в старину, что кто весной не замечает великолепия опадающей сакуры, а осенью – багряных листьев клёна, тот не чувствует ваби, – сентиментально произнёс Коно.

– Так что же означает слово «ваби-саби»? – спросил Крисс.

– Скромная простота… Давайте присядем за столик, – предложил банкир и сел на пол, привычно скрестив ноги.

– Зелёный чай, пожалуйста, – с мягкой улыбкой произнесла японка в кимоно, бесшумно вошедшая с инкрустированным золотом чёрным подносом. Женщина взяла двумя руками чашку и почтительно поставила перед американцем на низкий с изогнутыми ножками столик, вторую чашку с поклоном поставила перед Коно и, согнувшись почти до пола, так же бесшумно удалилась.

– Крисс-сан! Прошу извинить меня за лирическое отступление, но продолжим наш разговор. Итак. Каждый из нас имеет свой интерес в предстоящих событиях. А ваш бесценный опыт и знание России внушают уверенность в успехе. Тем не менее, хотя гости уже разъехались и основные задачи предстоящего мероприятия согласованы, у меня осталась пара-тройка вопросов. Во-первых, представленная вами кандидатура преемника в лице господина Лыскова. Насколько он управляем? Ну и во-вторых, нам нужны гарантии по Сахалину и Курильским островам. То, что принадлежит Японии, должно быть возвращено нам.

Банкир сделал глоток чая, почмокал губами и удовлетворённо улыбнулся.

– Хорошо, Коно-сан! Начну со второго вопроса. Семейство Ризенбергов, в чьих интересах ваш покорный слуга действует, уполномочило меня заверить японскую сторону в том, что южная часть Сахалина и Курильские острова перейдут под вашу юрисдикцию. Северная часть острова и его шельф будут в ведении американских нефтегазовых компаний. Что касается бывшего российского министра Василия Лыскова, то у вас не должно быть никаких сомнений. Он полностью находится под нашим контролем, и не только он лично, а также все его активы, которые хранятся в наших банках, и недвижимость. А средства эти немалые, я вам скажу. Не зря же, как говорят, именно он создал в Москве систему «откатов» – получение взяток лицами, которые принимают решение о расходовании бюджетных средств. Он ярый приверженец наших демократических ценностей и весьма активно в своё время помогал в привлечении американских советников для работы в администрации российского президента. Лысков – один из активных деятелей оппозиции и руководитель влиятельного в Москве фонда предпринимателей, через который мы их и подпитываем приличными суммами. Кроме того, как и у всех политиков, у него хранится свой скелет в шкафу, но мы-то об этом знаем и держим Лыскова на коротком поводке…

– Это хорошо! Да… Надеюсь, в Вашингтоне понимают, что мы заинтересованы вернуть только территории… без проживающего сейчас там населения, – цинично усмехнувшись, вдруг сказал банкир.

– В США, да и в Европе ваши действия найдут понимание, а Лысков будет согласен со всем, что ему будет предложено. Будьте спокойны.

– Хорошо. С преемником вроде всё ясно. Теперь о губернаторе Приморской области. Достаточно ли сильны его позиции?

– Коно-сан! Не хотелось бы вас обременять избытком информации. Главное, губернатор Ильин и верные ему люди готовы при определённых обстоятельствах и соответствующей помощи пойти на создание суверенной Приморской Республики, государственное устройство которой мы обсудим после завершения нашей операции.

Банкир внимательно посмотрел на Крисса. Да… американцы хоть и союзники, но, похоже, они имеют свои виды на Приморье, подумал про себя Коно.

– Но всё же, Крисс-сан! Ведь известно, что «корова воду пьёт – молоко даёт, змея воду пьёт – выделяет яд». Не так ли?

– Коно-сан! – устало произнёс американец. – Ильина мы знаем очень давно, за ним тянется целый шлейф тяжких преступлений, о которых местные правоохранители даже не догадываются. Он у нас под постоянным наблюдением. Причём благодаря вашему правительству, которое разрешило нам держать в префектуре Аомори15 авиабазу, а если быть точнее, то центр радио и радиотехнической разведки, входящий в известную вам глобальную систему «Эшелон». Информация по Приморью на регулярной основе поступает от нас в Токио на Касумигасэки16. Мы всё слышим, о чём русские говорят, и даже знаем… о чём они думают.

– О! Весьма признателен, большое спасибо, – произнёс банкир, опять слегка склонив свою седую голову.

– Простите за любопытство, Коно-сан. Но что это за старинные мелодии звучат в комнате? Напоминает что-то из довоенных маршей, не так ли?

– Вы правы. Кто помнит прошлое – знает и настоящее, гласит японская пословица. Вот сейчас, например, военный оркестр и хор исполняют песню «Юки-но сингун», что в переводе означает «Маршем по снегу». Минуточку, вы только послушайте, какие мужественные слова в песне:

Коно Тадаси, вслушиваясь в слова песни, тихо переводил их для гостя и о чём-то вспоминал. При этом весь подобрался, жёсткие складки в уголках губ его совершенно преобразили. Перед бывшим госсекретарём сидела мумия, а не человек: бледно-жёлтая кожа до хруста стянула череп, черты лица заострились, эмоции отсутствовали, и только в глазах была злоба. Но продолжалось это лишь мгновение, затем Коно снова приобрёл вид радушного хозяина, хотя весь его вид говорил о том, что воспоминания продолжают давить на него.

– Кстати, Крисс-сан. У этой песни весьма трагическая история и в чём-то схожая с темой нашей сегодняшней встречи. Было это зимой 1902 года. Подразделение солдат императорской армии усиленно готовилось к войне с Россией и в ходе учений намеревалось пересечь горный хребет Хаккода. Это совсем недалеко отсюда. В горах солдаты попали в жу ткую метель и заблудились. Из «марша по снегу» живыми вернулись одиннадцать человек из двухсот десяти, а остальные просто замёрзли… Среди тех, кто вернулся, был и мой отец… молодой офицер… Он лишился правой руки и стал калекой. У меня поэтому личные счёты с Россией… – прошипел сквозь стисну тые зубы банкир и замолчал, вслушиваясь в очередной старинный военный марш.

– Крисс-сан! – очнувшись от воспоминаний, продолжил Коно и пристально посмотрел на гостя. – Надеюсь вы понимаете, что надо сделать всё возможное и невозможное, чтобы не допустить повторения «Юки-но сингун»?

– Коно-сан! В этом вопросе наши позиции полностью совпадают, – отреагировал бывший госсекретарь.

– Извините, но я, кажется, отвлёкся. Пожалуйста, угощайтесь, – встряхнул головой хозяин дома. – Хочу снова обратить ваше внимание, на этот раз на чайные керамические чашки. Каждая из них носит имя своего автора. Посмотрите, им присуща лаконичность формы, естественность фактуры материала, художественная завершённость… Надеюсь… гм… и предстоящее мероприятие… будет «ваби-саби»?

– Можете не сомневаться, всё будет «ваби-саби»!

Двое мужчин удовлетворённо посмотрели друг на друга и рассмеялись: Коно – скаля кривые и жёлтые зубы, Крисс – безупречные белые. Такие зубы есть только у американцев.

– В таком случае… – бывший госсекретарь чуть помолчал, а потом добавил: – Хотелось бы откланяться. Ещё раз хочу выразить благодарность за хорошо организованную встречу.

Крисс медленно поднялся, ещё раз с восторгом истинного ценителя японской культуры посмотрел на нишу в стене, где в вазе стояла камелия, и направился к выходу.

Коно проводил уважаемого гостя до входной двери, лично её открыл и остался стоять под мокрым снегом, всем видом демонстрируя своё уважение, пока чёрный лимузин с бывшим госсекретарём не покинул гостевой дом. Когда ворота закрылись, Коно кивком подозвал своего личного секретаря.

– Танака-кун! Утром свяжись с секретарём кабинета министров и попроси подготовить для меня справку о степени защищённости нашей связи от прослушивания американским «Эшелоном».

– Слушаюсь, сенсей!18 – чётко произнёс секретарь.

– И ещё, – Коно задумчиво посмотрел в тёмное окно. – Завтра утром пусть со мной свяжется Сато из Ниигаты, хочу лично проинструктировать нашего стрелка на случай непредвиденных обстоятельств.

Через час принадлежащий семейству Ризенбергов лёгкий реактивный самолёт «Гольфстрим-550» с бывшим госсекретарём США Джеком Криссом на борту круто взмыл в ночную мглу и с креном на правый борт взял курс на юг в сторону Токио.