Читать книгу Второе отделение - Владлен Лядский - Страница 4

ПСТ «Лютик»

Вес: 10 кг

Вооружение: снайперская винтовка 7,62 мм.

Боезапас: 10 патронов для дальней стрельбы, 5 зажигательных, 5 бронебойных.

Максимальная скорость: 35 км/ч.

Запас хода: 22 км.

Стрельба в движении: нет.

Скорострельность: 10 выстрелов в минуту.

Маскировка: нет

«Лютик» был первой попыткой взаимодействия «Ратибора» и «Производной». Разработчики не стали изобретать конструкция с нуля, а переделали «патрульного» под новые условия задачи.

Заказчику были нужны беспилотники защитного цвета, с большой дальность хода и хорошей оптикой. И как можно дешевле. Но на самом деле они нам не нужны. А нужны нам хорошие специалисты. Вы случайно, в снайперской роте не служили? Жаль. А то нам людей не хватает. Особенно снайперов. В Африку. Плантацию сторожить одному богатому плантатору, которому сильно досаждают местные. Люди в те гиблые условия ехать отказываются, да и платит он не щедро.

Совладелец почесал в затылке и поинтересовался: а может, вам нужны снайпер-дроны? И разведка, и винтовка в одном флаконе.

– А вы можете? – с осторожным оптимизмом поинтересовался заказчик.

– Будет аванс, будет и песня – заявил совладелец и с ходу изложил примерные возможности будущих моделей. Заказчиков это более чем устроило, а договор и техническое задание было подписано буквально через два дня.

Правда, в «Производной» новость встретили прохладно. Параметры-то ТЗ надо было выполнять. А совладелец их малость завысил. Где-то на уровень Казбека. О чём ему и сообщили. Совладелец пожал плечами и, произнеся историческую фразу «значит, будем выкручиваться», снял пиджак и присоединился к остальным совладельцам и разработчикам – сроки поджимали, а в концепциях ещё конь не валялся.

Во время Второй Мировой, когда остро потребовались массовые транспортные суда, чертежи транспортного судна типа «Либерти» были сделаны за 48 часов, а первое судно было спущено на воду уже через две недели. Совладельцы уложились в неделю – им не надо было тратить время на изготовление тестового образца и долгих его испытаний – чертежи делались сразу в программе в виде деталей, где им задавался материал изготовления, а затем и режим работы. От неприятных случайностей это не спасало, но зато позволяло изловить самых крупных блох в конструкции.

С вооружением решили не усложнять – использовали проверенный стандарт ствола СВД – 57 см нарезной трубки с пламегасителем и патронами под неё же. Зарядный магазин располагался сзади в виде трёх рожков: два малых по бокам, большой сверху. Усиленная казённая часть ствола включала в себя механизм зарядки различными патронами и выброса стреляной гильзы назад и вниз.

Сам ствол имел двухточечное регулируемое крепление, которое позволяло опускать ствол на 45 градусов, и набор пороховых зарядов вокруг ствола, чтобы при выстреле уравновешивать машину – иначе дрон отлетал бы на пару метров при каждом выстреле. Роль прицела отводилась узконаправленной камере с высококачественным разрешением. Прицельная рамка с дальномером дорисовывалась уже на экране компьютера.

К беспилотнику прилагалось специализированное ПО, весьма требовательное к производительности, зато работающее на гражданских компьютерах (потому что было нагло содрано с систем управления гражданскими квадрами). В целях облегчения машины разработчикам пришлось убрать большую часть электроники, так что беспилотник по существу был летающе-стреляющим ведром с болтами с номинальной защитой, едва-едва вытягивающий нижнюю границу требований к снайперам-людям.

В движении «Лютик» стрелять не мог – падала и без того невысокая точность. Зато он обходился производителям в цену бюджетной снайперской винтовки восточноевропейского производства.

Пробную партию испытали на полигоне и особого восторга заказчиков не вызвали – спешно разработанные «Лютики» не имели дизайна, механика торчала наружу неприглядными узлами. Голый ствол вызывающе торчал вперёд.

Но ситуация на родине плантатора ухудшалась – умер лидер, бессменно возглавлявший страну в течении пятидесяти лет, и нужно было больше людей, чтобы охранять его территорию. Поэтому прямо с полигона Лютики отправились на аэродром, а оттуда – в провинцию Северная Кванза, Ангола, Африка. Плантатору Межени в собственные руки.

А тем временем за власть в стране грызлись три партии.

Первая, представлявшая клан президента, имела намерение национализировать выгодные частные предприятия и поднять налоги. Вторая, оппозиционная, представлявшая интересы родовитых кланов, выступала против национализации кровно нажитого добра, постановке коррупционеров к стенке и снижении налогового бремени. Третья, либеральная, представляла интересы иностранного капитала, которому хотелось сохранения и наращивания объёма поставок со снижением их стоимости.

У президентской партии была армия и полиция, у кланов были отряды самообороны, у либералов была охрана их предприятий и более свободные фонды для привлечения наёмников и закупки техники.

«Ратибор» не испытывал никакого желания рисковать дорогостоящей техникой и хорошими людьми в заведомо бессмысленной бойне. Но и отказаться от контракта означало потерять лицо. Поэтому «Лютики» сразу были вписаны в боевое расписание и поставлены на боевое довольствие.

А через неделю полыхнуло. На востоке поднялись мятежные кланы. На северо-западе правительственные войска объявили военное положение и мобилизацию. Либералы усилили охрану своих предприятий и начали готовить эвакуацию квалифицированного персонала и частичный демонтаж оборудования.

Плантатор лихо протормозил с эвакуацией и начал паковать чемоданы и обналичивать активы, когда отряды мобилизованной правительственной самообороны вырезали посёлок в пятидесяти километрах от его дома. На частный аэродром через трое суток должен был сесть самолёт, который бы забрал плантатора с домочадцами.

Лидер правительственных войск Фил Мгамбе провозгласил, что любого, оказавшегося сопротивление войскам подвергнут немедленной люстрации прямо на месте. По законам военного времени.

В переводе на человеческий это означало, что единственный шанс уцелеть – это как раз оказать сопротивление правительственным войскам. Прямо на месте. По законам военного времени. Чтобы хорошенько кровью умылись.

Военный борт был готов забрать их через двое суток, но плантатор, ещё питавший какие-то иллюзии, отказывался на нём улетать. А бросать придурка не позволяла совесть и контракт.

Оставалось ждать его личный самолёт и надеяться, что он не задержится ещё на недельку. Это Африка, детка. А пока надо было окапываться и молиться, чтобы отряды правительственной армии шли налегке и без лишней накачки веществами перед боем. Потому что тогда они уже ничего не боятся, и прут буром, который без спаренных пулемётов не остановить.

Оператор дронов сидел за пультом, дремал и скучал. По Уставу, он должен был доблестно и бодро нести службу, но в пол-четвёртого утра это особенно бессмысленно. Расставленные по высоткам и на верхушках деревьев (в целях экономии аккумуляторов) «Лютики» весьма неплохо видели в темноте, а системе обработки дала бы понять, если бы что-то в радиусе её обзора зашевелилось бы слишком активно. Поэтому бодрствовать незачем. Вот если противник был бы…

Система приглушённо заёрзала – один из дронов углядел крупный объект. Оператор помотал головой и поморгал, настраивая зрение – даже сквозь усиливающие фильтры приходилось всматриваться, чтобы хоть что-то различить в этой ночи негра.

У края плантации остановился открытый грузовик и из него выпрыгивали люди. Вооружённые или нет, углядеть не удавалось – фильтр давал только смутные пятна. Но в любом случае, ни работниками, ни охранниками они не были – одни сбежали, вторые охраняли усадьбу, завод и аэродром.

Моторы дрона тихонько загудели, постепенно разгоняясь и потихоньку поднимая «Лютик» из развилки дерева, куда его вчера аккуратно посадил патрульный наряд, изрядно покорячившись по веткам. Поднявшись на пару метров, «Лютик» развернулся стволом в направлении грузовика и застыл, уравновесившись для выстрела.

Дальше оператор действовал по инструкции – дал предупредительный выстрел. В грузовик – чтоб слышнее было. От грузовика огрызнулись автоматными очередями, а тени стали разбегаться и залегать.

Хлопнув по кнопке малой тревоги, оператор дёрнул джойстиком, пытаясь ускорить восстановление равновесия для следующего выстрела. Дрона поболтало ещё две секунды, после чего изображение выровнялось, а система сообщила о готовности к следующему выстрелу.

Разбежавшиеся тени начали погавкивать короткими очередями чересчур близко, и оператор приспустил дрон, чтобы лишний раз его не светить. Тут прибежал дежурный сержант и потребовал доклада. Оператор вкратце обрисовал обстановку.

– Может, грузовик им поджечь? Чтоб неповадно было.

– Тебе, Митя, только бы поподжигать. Сейчас вышлем патрульный джип, они их шуганут. А пока подержи их мордой в землю. На поражение пока не бей, мало ли. Понял?

– Понял, Никитианыч.

– Смотри мне – и сержант утопал спать дальше.

Через минуту во дворе взревел мотор, и наряд укатил стращать нарушителей. Оператор пожал плечами и опять уткнулся в экран.

Тени пару раз шуганулись подняться, но пули, бьющие в землю рядом с головой, охлаждала их порывы. После третьего выстрела оператор переместил дрон под прикрытие другого дерева – чтобы лишний раз не искушать стрельбу.

Через пять минут к месту стычки подрулил джип с охраной и оттуда что-то проорали в матюгальник на местном наречии. После небольшой паузы тени начали отползать. «Лютик» и оператор им в этом не препятствовали.

Дождавшись, пока последняя тень загрузится обратно в грузовик, а сам грузовик развернётся и уедет, оператор посадил «Лютик» на крышу навеса, где хранился разный инвентарь и перевёл его в режим наблюдения. После чего зевнул во всю челюсть и попытался устроиться поудобнее на жёстком садовом стуле, чтобы додремать остаток вахты.

А в шесть часов приехало уже три грузовика. И глядя, как прыгают через борт солдаты в новом камуфляже, оператору стало понятно, что джипа с матюгальником на них не хватит. Артналёт подошёл бы лучше. А ещё лучше ковровая бомбардировка.

Напалмовая.

Оператор взнуздал дрон, и, не дожидаясь полного уравновешивания, выстрелил. Передний бегущий, мордатый капрал в красном берете, запнулся и, сделав ещё пару шагов, упал на дорожку.

На атакующих потеря младшего комсостава никак не повлияла. Короткими перебежками, от дерева к дереву, они бежали вперёд, к постройкам, где засел предполагаемый снайпер.

Оператор дёрнул дрона, уводя его под прикрытие крыши заводика, где и пристроил его между торчащими неровностями и стал выбирать следующую цель.

Атакующие, добежав до передних деревьев, прячась за стволами, открыли заградительный огонь по окнам здания, не давая высунуться предполагаемому снайперу. Бегущие сзади прибавили темп, готовя гранаты к броску.

Пока они добежали, оператор смог заставить трёх бегунов сойти с дистанции.

Добежавшие положили по гранате в каждое окно и, раскатившись, залегли. В здании охнуло, оставшиеся стёкла повылетали. Затем сигнал поплыл и пропал – видимо, один из осколков пробил жестяную крышу и попал в чувствительную часть дрона.

Оператор досадливо стукнул кулаком по столу. Конечно, размен шести человек на один дрон – это неплохой результат, но машину всё-таки жалко. Вздохнув ещё раз, он активировал ближайший к месту боя «Лютик» и повёл его смотреть за развитием событий.

Атакующие обшарили заводик и примыкающие к нему склады и закидали их бутылками с бензином. Подождав, пока здания займутся, гвардейцы рассыпались широкой цепью и двинулись в сторону поместья. «Лютик», предусмотрительно поднятый повыше и обошедший цепь с фланга, потихоньку двинулся за ними. Стрелять он не мог – наверху чувствительно болтало постоянным воздушным потоком, зато наблюдать дрон мог в своё удовольствие.

Заминки с уничтожением дрона хватило, чтобы поднять весь наёмный гарнизон в ружьё. Старший группы, капитан в отставке Мещеринов, досадливо ругался, глядя на картинку, передаваемую на широкий экран: нападавших было в два раза больше, чем он мог выставить, без риска оставить другие направления без прикрытия.

Конечно, для успешного штурма перевес нападающей стороны должен быть трёхкратным, но это справедливо для полноценных укреплений, а не тех недоразумений, что у него есть – плантатор, етить его в коровье дупло, запретил возводить полевые укрепления, так как они оскорбляют его эстетические чувства. Как этот эстет умудрился дожить до своих лет, живя в таком опасном месте, было выше капитанского понимания.

А впрочем… капитан посмотрел ещё раз на монитор и нехорошо осклабился.

– Дмитрий, кроме тебя, Хеши и Аничкова, кто-то ещё умеет с цветочками играться?

– Да вроде нет, Сергей Александрович.

– Тогда вызови мне их, скажи, пусть мушкой сюда летели. Сыграем-ка мы с ними в одну штуку…

Конечно, когда страх и осторожность отключены после дозы боевого коктейля, наступать можно гораздо быстрее. Но всё-таки переть по открытой местности под ураганным огнём КПВТ от БТР-80 – это чистой воды самоубийство. Поэтому цепь залегла и стала обхватывать полукольцом неожиданно возникшую преграду. Пользуясь тем, что машине требовалось некоторое время, чтобы развернуть башню, то одна, то другая группка короткими перебежками приближалась на расстояние уверенного поражения. Вот поднялось несколько фигур с одноразовыми гранатомётами… и упали обратно в траву от выстрела в спину.

Три «Лютика» (больше не было ни операторов, ни ноутбуков с подходящими характеристиками), зависли на ста метрах позади цепи и каждые десять секунд методично выщёлкивали выбранную цель. Пехота, высыпавшая из БТР, прижимала гвардейцев к земле, не давая им возможности как следует прицелиться по дронам, висевших на стороне восходящего солнца.

Через двадцать минут всё было кончено. Добив уцелевших и прихватив одного контуженного для допроса, пехота заняла свои места на броне. Внутри лежало прихваченное оружие и «Лютики», у которых полностью сели аккумуляторы.

Обед капитан Мещеринов встретил безрадостно. Допрос пленного показал, что они столкнулись не со случайной бандой мародёров. Нет, этих послали со вполне конкретной целью – вырезать всех под корень, а из русских ещё и вырезать печёнку и съесть сырой.

Нет, таких угроз капитан наслушался ещё в свою бытность лейтенантом. Его гораздо пугало больше, что пленный был по самые уши накачен какой-то дрянью, из-за которой он не чувствовал боли, страха и сомнения. Ну про первые два компонента капитан и сам знал, несколько раз сам применял. Но вот чтобы препарат поднимал боевую эффективность, делая из плохо обученного мяса грамотного бойца – про такое он слышал впервые. И вот это было по-настоящему плохо.

Хотя бы потому, что таких веществ по определению не может быть у бедной страны. Такие разработки стоят много, а разрабатываются долго. А значит, за этим стоят очень небедные и влиятельные страны. А Ангольский конфликт – это прекрасный способ испытать препарат в самых тяжёлых условиях.

В любом случае, оставаться здесь дольше – смерти подобно. Капитан глубоко вздохнул и пошёл пугать плантатора.

А ближе к вечеру прилетел штурмовой вертолёт и, повиснув на безопасном расстоянии, планомерно разнёс всё поместье на кирпичики. Дав прощальный залп по горящему остову БТР, вертолёт развернулся и ушёл на базу.

От белого здания, выстроенного в колониальном стиле, остались только жалкие дымящиеся руины. Где-то жалобно скрипела полуоторванная ставня, фонтанчиком била вверх вода из перебитой трубы, покрытая измельчённой зеленью комнатных растений и кровавой пылью перемолотого кирпича.

И больше ничем. Поместье было брошено, а его обитатели шли пешком к аэродрому. Для убедительности пришлось пожертвовать транспортом и частью оружия – для пущей достоверности картины.

До прилёта борта оставалось чуть больше суток. Которые все обитатели аэродрома провели в изматывающем ожидании массового штурма временно грамотных солдат с тяжёлой техникой и артиллерией.

Но этого так и не произошло – лишь однажды к аэродрому пытались приблизиться несколько танков под прикрытием пехоты, но после недолгой перестрелки с летающими снайперами отошли. На равнине остался чадить один Т-55, по которому «Лютики» отстрелялись зажигательными в район двигателя и навесных бензобаков.

Среди загруженной техники в брюхе АН-24 было и семь «Лютиков» с полностью расстрелянным боезапасом и выдохшимися аккумуляторами. Испытание первого военного устройства ООО «Производная» было завершено.