Читать книгу Второе отделение - Владлен Лядский - Страница 5

ГТУ «Росянка»

Длина ствола: 20 см

Скорострельность: 120 выстрелов/мин

Боезапас: 100 боевых зарядов, 20 парализующих

Масса заряда: 3 грамма

Дальность уверенного поражения цели: 150 метров

Маскировка: на месте под объект

Питание: от производственной сети

Автономная работа: не предусмотрена

В «Производной» только крякали и матерно междометили, смотря записи с камер «Лютиков». И даже остановленный танк настроения не поднимал. Если новая техника уделала старую технику, это не доблесть, а лишь доказательство того, что прогресс не стоит на месте.

Идея лёгкого штурмового дрона была хорошей, но снайперская винтовка – это не то вооружение, которым стоит снабжать летающее устройство. Ну, по крайней мере, пока не будет исправлена проблема отдачи и не с помощью уравновешивающих зарядов. Слишком уж уязвимо всё получалось – одно попадание в заряды и всё, дорогая игрушка в виде обломков штопором идёт к земле.

Самолёты легко обходили вопросы отдачи – нереактивное оружие било только вперёд, как раз туда, куда и летел самолёт, следовательно, отдача притормаживала самолёт и только. Конечно, можно было переделать дрона под самолётный вариант, но как сказал один герой Советского Союза «стрелять из самолётных пушек – это как стрелять из пушки, едущей за грузовиком по военной дороге».

А вертолёт уравновешивается своей немалой массой, и большая часть вооружения у него на выносных подвесках и ракетная. И бьёт он с такой дальности, с которой никакому дрону и не снилось. Так что, дрон больше не нужен? Ещё как нужен.

Особенно тем, у кого нет денег на вертолёты.

Только не стоит забывать, что одними роботами войну не выигрываешь, они машины сопровождения. И всё будет прекрасно, даже заказы. Вот ещё двадцать штук «Ратибор» заказал, только при условии, что ПО будет доработано для управления для управления одним человеком двумя дронами сразу.

Но всё равно это было всё не то. При грамотной атаке враг посшибает все васильки-лютики, не успеют они цели разобрать. Или надо поднимать их наверх, докуда не достанет стрелковое вооружение, чтобы оттуда работать по целям, утяжеляя аппарат, чтобы он устойчиво себя вёл. Но тогда это увеличение размеров, а значит, нужны принципиально другие двигатели, маскировка, уменьшение полезной нагрузки, а её там и так немного. И это не считая аэродинамики, о которой весь персонал компании имел крайне смутное впечатление.

Поэтому совладельцы пошли другим путём – продали лицензию и материалы на «Лютик» «Ратибору» за пол-цены, а сами взялись за более глубокие исследования вопроса безоткатной стрельбы малыми калибрами и вопросам визуальной переменной маскировки.

Персонал разделился на два лагеря – одни извлекли из кладовки прототип гражданской модели пушки Гаусса, вторые взялись за теоретические основы незаметности воздушных объектов.

С моделью всё было плохо. Разрабатывали её давным-давно, собираясь продвигать не сколько как оружие, сколько как тематический товар для зомби-апокалипсиса, доступный для каждого. Потому что пушка запитывалась от розетки, а стрелять могла любым продолговатым или круглым предметом диаметром до сантиметра.

Чисто в теории.

В реальности пушка потребляла столько, что в домах со слабой проводкой первый выстрел стал бы для неё и последним – вышибало пробки. И владельца растерзали бы зомби. А когда к ней попытались применить схему постепенного заряжания конденсаторов, скорострельность упала до неинтересных величин. Арбалет и тот был эффективнее. Даже не многозарядный.

Со снарядами вышла такая же ерунда. Объекты разной массы по-разному набирали скорость, в результате чего батареи конденсаторов срабатывали с запозданием, либо наоборот, тормозили снаряд в стволе. Да и материал, из которого был изготовлен снаряд, тоже влиял на его полётные способности. То есть надо было ставить контроллеры на массу заряда, его материал и размер, соответственно, ставить систему управления скоростью срабатывания групп конденсаторов.

Разработчики побились-побились над этим клубком проблем, да и плюнули, отложив неудачную модель в долгий ящик. Откуда теперь с руганью и неудовольствием доставали.

Несколько радовало то, что у американцев с ручной моделью дело обстояло не сильно лучше. Несмотря на весь футуристичный дизайн, их винтовка была просто очень дорогим травматом.

Немного помозговав и почитав то, что было в свободном доступе про Гаусса и его оружейные принципы, за стандарт снаряда приняли стальной шарик весом 3 грамма, который уже был апробирован настоящими военными инженерами, где и показал 8 км/с начальной скорости и потрясающую бронебойность. Правда, тогда его заряжали в немаленький такой комплекс.

Так много им было не надо. Вполне достаточно, чтобы шарик обладал такой же кинетической энергией, какой обладает пуля, пущенная из того же СВД. Но лучше, конечно, делать с запасом мощности.

Поэтому часть разработчиков села за чертежи стандартного кольца конденсаторов – старые схемы уже не подходили. Потому что в то время им приходилось мастерить устройства из того, что удавалось найти на распродажах, а сейчас они не были стеснены ни в средствах, ни в возможностях изготовления.

Другая часть села за разработку системы контроля, которая могла бы дозировать мощность и перераспределять нагрузку на случай, если какой-то конденсатор или целое кольцо выйдут из строя. Система намечалась сложная, объёмная, и без контроля никак обойтись не могло.

Дней через пять в их помещение наведался совладелец Феофан, из-за которого и началась вся история с «Лютиками». Критически осмотрев примерную схему, он потребовал вдвое упростить систему, потому что в корпус надо было впихнуть ещё и систему охлаждения. А заодно и принёс новую идею установки с постоянным электрическим полем определённого вектора, куда непрерывно поступают заряды. Эдакий электрический аналог пулемёта. От которой отказались сразу же – объём потребляемой энергии просто зашкаливал. Но выглядел от этого ничуть не менее привлекательно.

От длинного ствола с переменной толщиной, который был непременным атрибутом рельсотрона почти во всех фильмах и играх, в конце концов отказались – глупо увеличивать то, что спокойно разместится на длине поменьше. В итоге получился толстенький цилиндрик с торчащим силовым кабелем и зарядной лентой с одной стороны, и маленьким отверстием посередине – с другой.

Заодно стальной шарик заменила длинная игла той же массы, зато с меньшей площадью сопротивления и лучшей аэродинамикой.

Но, как бы не ухищрялись разработчики, на дрона поставить такую трубочку не получалось – выстрел выжирал ресурс батарей со страшной силой. Боезапас в таком случае падал до трёх выстрелов со скорострельностью четыре выстрела в минуту. Этого было мало и плохо.

Но испытания на аппарате с подсоединённым кабелем давали некоторый повод для оптимизма – аппарат устойчиво отстрелял тысячу игл без перерыва. И тут перед разработчиками возникла дилемма – что лучше выбрать: ремонтопригодность или скорострельность.

Комплекс конденсаторов и электромагнитов, залитый жидким азотом, увеличивал свою проводимость, в результате чего возрастала мощность – то есть для обычного выстрела хватало половины колец. Используя попеременное заряжание конденсаторов, можно было добиться того, чтобы система стала стрелять вдвое быстрее. Но в результате ствол становился ещё толще, вбирая в себя ещё и термосную оболочку. И в случае выхода из строя большого количества элементов (да и просто сквозного пробития), систему пришлось бы ремонтировать исключительно в лабораторных условиях.

Но всё-таки, поспорив до хрипоты и красных глаз, совладельцы сошлись на том, что надёжность и ремонтопригодность можно повышать от модификации к модификации, а вот без скорострельности при заданных условиях делать вообще нечего.

Далее работа шла ни шатко, ни валко. Пушку потихоньку дорабатывали, прицепляя к ней программное обеспечение, прицельную оптику и турельную основу – всем уже надоело рулить винтами, крутя дрон туда-сюда. Да и турель куда удобнее испытывать.

А вот вопросы маскировки повисли в воздухе – решения либо ничему не удовлетворяли, либо были непозволительно дороги. И в любом случае – жутко негибкие. Впрочем, это было ожидаемо – если бы замаскировать движущуюся цель было так просто, это уже было бы сделано широкой армейской публикой.

Ожидать прорывов в теме можно было, только проверив уже сделанное на практике. Какое-нибудь небольшое дело, связанное с военизированным объектом, имеющим собственную ТЭЦ, чтобы запитать набор турелей и находящийся в достаточно плачевном положении, чтобы решиться на экспериментальные меры противодействия.

Дело с заданными параметрами нашлось быстро. Ситуация на востоке Украины и не думала хоть сколько-то стабилизироваться. Половина страны жила в прифронтовой обстановке – там снаряд упал, здесь мародёры пробежали, там дезертиры строем в тыл прошагали, а вот их ополченцы ловят и обратно загоняют. Снабжение ни в борщ, ни в Красную Армию, со светом/водой/газом/связью перебои, заводы работают больше по привычке, чем по необходимости. Революционный угар стелется волнами, и бардак захватил всё, до чего дотянулся.

В таких условиях налёты рейдеров стали уже чем-то самим собой разумеющимся. Олигархи дрались за лакомые куски, подгребая под себя ослабшие государственные предприятия, которые неустойчивая власть не могла защитить. И если местные ещё годились в массовку для захвата очередного промышленного здания, то для защиты – хотя бы самой простой, их уже не хватало. Дисциплина ни к чёрту, всеобъемлющее разочарование, набор пороков и цветущие махровым цветом шкурные интересы.

Для охраны территории и поддержания рабочей обстановки на предприятиях требовались люди с большей дозой ответственности в организме. Без вот этой вот потребности «тащи с завода каждый гвоздь».

Кто-то просеивал мелким ситом местный людской ресурс, кто-то пытался вывозить людей вахтовым методом, кто-то с корнем нанимал ЧОПов. Наиболее богатые, а потому дальновидные, нанимали уже ЧВК.

«Ратибор» уже второй год держал там свой контингент из двух рот, усиленных скоростной бронетехникой с впечатляющим ракетным вооружением, позволяющим пустить в распыл до батальона некстати оказавшихся на пути нерегулярных войск. Западенцы шипели и плевались, устраивали провокации, но на открытый конфликт всё-таки не лезли – охрана осуществлялась через подставную фирму «Ратенбург», зарегистрированную где-то в Австрии, персонал подбирался немецкоговорящий, как и вооружение. Связываться с Европой для западенцев было себе дороже.

Но две роты были размазаны по всей области между четырнадцатью объектами, разделёнными блокпостами и разбитыми военной техникой дорогами, которые никто и не думал ремонтировать. Добавить к этому экспедиторское сопровождение грузов с сырьём и готовой продукцией и всё – охрана оставалась чисто номинальная. Но больше заказчик денег на охрану выделить не мог – дышащие на ладан предприятия едва держались на грани рентабельности.

Чтобы обезопасить предприятия и как-то вдохновить персонал, надо было предпринять решительные шаги. Дать укорот распоясавшимся, да так, чтобы кровью умылись. Но тут опять вмешивалась политика – нельзя просто так взять и расстрелять колонну патриотически настроенных националистов. Пусть даже они только что устроили суд Линча в традициях Ку-Клукс-Клана. И толпа свидетелей тому подтверждением.

Хотя олигарху к тому времени уже настолько осточертели поклонники Бандеры, что он со спокойной совестью дал бы разрешение на отстрел наиболее политически озабоченных где-нибудь на тихой лесной дороге. И свалить всё на русских диверсантов. Им, диверсантам, не привыкать. Их регулярно отлавливают и даже иногда показательно расстреливают.

Но националисты не лезли на рожон. Им не улыбалось выйти один-на-пять с хорошо вооружённым и обученным противником. Там и не победить можно, а последний щит Европы против москальской агрессии не может отступить перед какими-то охранниками с проходной. Вот батальон на взвод – это как раз нормально.

Командующий контингентом, майор Чернецов (герр майор Шварцлозе) был человеком хладнокровным и рассудительным. Необходимость очистки территории от нежелательного элемента он понимал как никто. Но не мог позволить себе рисковать достойно ответить хоть на одну провокацию – затяжного боя с добровольческими батальонами и регулярной армией, которая мигом подтянется на шум, его люди бы не выдержали. Но укорот дать было надо. Но только на своей территории. Устроить ловушку на заводе, заманить туда около роты и положить всех как в тире. И выдать это как результат прекрасной работы охраны. Ещё и реклама конторе выйдет.

А если рейдеры прибудут не просто так, а на броне? Или хуже того, в сопровождении очередной модификации Т-64? Его из автомата не подобьёшь, а откуда, скажите пожалуйста, у охраны может быть гранатомёт? Он для охраны завода не нужен, тут никакими отсылками на смутное время не отмажешься. Это уже уголовное дело о запрещённых боеприпасах.

А отпускать танк никак нельзя – и дел наворотят, и расскажут всем, что не охрана их всех размолотила, а качественно рассевшаяся засада, в которой сидели исключительно кляты москали, а поддерживала их ядерная подлодка проекта «Борей», специально для этого заплывшая в технический пруд. И вот тогда уже всё – не отмоешься. Слово ветерана народного батальона весит ой как много.

Особенно когда подтверждается фактами.

Значит, свидетелей не должно остаться никаких. Ни врагов, ни рабочих. И чтобы всё выглядело как результат прекрасно организованной и продуманной системы охраны. А танк вывести из строя исключительно подручными средствами, причём в виде несчастного случая. Трак заклинило от куска арматуры, пушка погнулась от удара об ворота, а внутри этого не заметили и ствол разорвало. Прямо в казённике, потому что снаряд старый, а пушка ещё старее.

И так далее, в таком же аспекте. Гильзы должны быть только от штатного вооружения охраны и в таком количестве и в таком положении, которые могли остаться от охраны, с бешеной скоростью мотающихся по территории и работающих с нечеловеческой меткостью.

Балет в трёх действиях и без антракта. Без генеральной репетиции и сыгровки с массовкой. В центре сюжета заводской двор с дорогостоящим оборудованием, которое крушит ополоумевший танк с ослепшей оптикой и разорванной пушкой. На заднике мелькают абрисы вежливых зелёных человечков. Занавес заело, а в кулисах зияют дырки, в которые заглядывают незваные и любопытные.

Исполнить всю эту композицию силами местной самодеятельности представлялось решительно невозможным. И докладная записка с предложениями ушла в штаб «Ратибора». А оттуда уже связались с Феофаном и поинтересовались, чего у «Производной» есть такого-этакого, чтобы критически настроенная публика осталась довольна представлением.

Айн момент – сказал Феофан и приволок пилотную версию «Росянки». Вот, аккуратная машина убийства, привязанная к силовому кабелю. Хорошее останавливающее действие на малой дистанции вкупе с переменным видом зарядов. Выглядит достаточно непрезентабельно, чтобы притвориться гражданской версией и стреляет достаточно небыстро, чтобы её не приняли всерьёз. Если покрасить масляной краской, неотличима от куска толстой трубы с проводочками.

А то, что она размерами как ствольная коробка УЗИ, и отдача у неё скромная, и что система управления у неё родственна системам наводки автономных снайперских комплексов, так кого волнуют такие несущественные мелочи? Это охранная турель, даже не огнестрельная, и не её проблема, что нарушители территории не отреагировали на предупреждения. Она действовала по протоколу.

Протокол писался поставщиком, сам поставщик поставил только пилотную партию турелей, а потом обанкротился. Владелец уехал в Африку и пропал на сафари. Счета оффшорные, деньги прокрутились через пять банков, и исчезли с концами где-то на Сейшелах. Контракт закрыт, все вопросы к менеджеру. И вообще, это экспериментальная система – ставка малого бизнеса, а там прогорают в девяти случаях из десяти. Вот и данный эпизод не исключение.

Использование непроверенной техники с сомнительной сертификацией – не плюс авторитету компании. Но если компания подставная, то это уже не их собачье дело, кто там что использует.

Подстава налицо, но кто что докажет? На данный момент они правы, а дальше в такой турбулентности никто не загадывает. И наиболее крепконернвый разработчик отправился с партией сначала к майору Чернову, где прошёл суровый инструктаж и маскировку под иностранного специалиста. А далее его посадили в отдельный кабинет с планами здания, чтобы определиться, как и куда размещать электрические ловушки.

Завод не перестраивался с восьмидесятых и старые коридоры с советскими системами радиаторного отопления пришлись очень кстати. А нарастить фальш-трубу с проложенным кабелем, прикрепить к ней турель и всё это покрасить и пропылить, чтобы не бросалось в глаза – это уже дело сварочного аппарата и двух рукастых сапёров со стажем.

В цехах наличие дополнительных деталей на станинах и странного вида камер никого особо не заинтересовало. Любопытным же говорили, что это для предстоящей проверки техники безопасности, что, в принципе, было вполне правдиво.

Слухи об ослаблении охраны завода активно распускались, и вскоре рабочие заметили неподалёку от завода машины с наблюдающими людьми специфической внешности. Они хамили в ближайших кафешках, пытались приставать к женщинам помоложе из заводоуправления и вообще вели себя вызывающе.

Стало ясно, что вопрос о захвате – вопрос исключительно времени. Тогда завод перевели на односменный рабочий день. А заодно и предприняли ряд мероприятий для предупреждения нежелательных эксцессов.

Вопрос о возможном наличии при захвате танка решили, засыпав подъезд абразивом из рудных отходов – способ, проверенный ещё со времён Великой Отечественной. Танк бы успешно «разулся» ещё на подходе, где не смог бы кому-нибудь серьёзно помешать. Танкисты вылезут, чтобы выяснить причину. Тогда достать их будет несложно. А потом выстрелить в ствол разрывным и надеяться, что в стволе: а) есть снаряд; б) он осколочно-фугасный. Картина маслом «стрельба некачественными боеприпасами по хорошим людям и её последствия».

На случай, если кроме танка прибудет ещё какая-нибудь специализированная техника на колёсах, ей подготовили засветку, гарантированно лишающая зрения хоть человека, хоть приборов. Нужно было лишь, чтобы машина вкатилась во двор завода. И «Молотов» в двигатель ещё никто не отменял. Бойцы специально потренировались, чтобы уверенно запустить бутылкой с крыши в любое место двора.