Читать книгу Сети судьбы - Владлен Росс - Страница 9

С приходом к власти Н. Хрущева джазовая музыка стала признаваться антисоветской. Помните: «Сегодня ты играешь джаз, а завтра Родину продашь!»? Оркестры в кинотеатрах, где обычно звучала музыка в джазовом стиле, расформировали. Мой отец стал работать в филармонии и гастролировать по Союзу.

Как-то летом, в школьные каникулы, родители взяли и меня с собой на гастроли. Мне было 14 лет. До сих пор вспоминаю то интересное время!

Ведь в составе небольшого оркестра распространённого тогда состава: кларнет, аккордеон, гитара, контрабас и барабанщик – выступали ещё две вокалистки, фокусник, мим, танцевальная пара, чечёточник, девушка-«змея», вёл концерт конферансье. Последний был кладезем шуток, анекдотов, исполнителем сатирических куплетов и импровизатором.

В каждом новом населённом пункте, куда на автобусе приезжал гастролирующий коллектив, ведущий, то бишь конферансье, бежал покупать местную газету, чтоб прочитать местные новости и критические статьи. Всё это он использовал на концерте в своих шутках. Реакция залов была неописуема. Зрителям казалось, что об их населённом пункте знает вся страна, раз приезжие артисты посвящены во все подробности их жизни.

Пример был взят, как это делается сегодня с «ток-шоу», – из американского опыта. В годы работы моих родителей в кинотеатре шёл американский фильм «Серенада солнечной долины» о гастролирующем джаз-оркестре, там ведущий-конферансье использовал такой приём. Кстати, именно с этого фильма я и окончательно влюбился в джазовую музыку. И поскольку родители работали в кинотеатре, я бесплатно ходил с соседским другом (у которого отец тоже имел отношение к кино – был начальником кинофикации республики) на этот фильм каждый день.

А когда прокат закончился, мы продолжали смотреть «Серенаду» у него дома, где его отец установил киноаппарат на больших треногах и повесил экран на полстены. Смотрели раз пятьдесят, не меньше! Все мелодии из этого фильма звучат в голове по сей день. Разве можно сравнить ту музыку и современную эстраду?! Под тот джаз танцевали, его напевали. А сейчас ни одна песня не запоминается, нет мелодий.

Но я отвлекся от гастролей. В своём 14-летнем возрасте я ещё был «не муж», но уже и не 10-летний мальчик. Путешествуя в автобусе с артистами, чего только не услышишь! Ведь в их анекдотах и мат изредка проскакивал, хотя они и сбавляли громкость на этих словах. Особенно было приятно, что с нами путешествовала дочь певицы. Она была моей ровесницей.

Правда, ростом девушка оказалась выше меня на полголовы, как в грузинском юморном фильме «Акселерация». Но в автобусе (а она сидела у окна передо мной, одна) разницы в росте видно не было. Моя попутчица была черноволоса, похожа на цыганку, с длинной толстой косой – это давало мне возможность обращать на себя внимание, слегка дёрнув её за косу, чтоб не перекрикивать гвалт артистов.

Так часами мы и общались. Я – подёргивая её за косу и уткнув морду почти ей в ухо, она – прильнув к промежутку между окном и спинкой сиденья. Вот было здорово! Видимо, ей тоже нравилось, раз она не делала попыток уклониться от моих «ухаживаний».

Как-то в ужасно дождливый, холодный день автобус привёз нас в одну большую деревню. Все озябли, вымокли, добираясь до так называемой гостиницы. И тут наш конферансье просит меня сбегать в магазин за бутылкой. В те времена это было обычным делом. В магазинах не спрашивали кому, куда… а в кинотеатрах стоял дым столбом, курить не запрещалось.

Я мигом смотался за водкой. И тут дядя Резо, так звали конферансье, наливает в стакан водки, на палец, и протягивает мне. Не помню, видели родители это или нет, но я в первый раз в жизни потихоньку, боязливо, маленькими глотками выпил, не поморщившись, всё до конца. Всеобщему восторгу не было предела! «Да вы посмотрите! Как он цедит! Не морщится! Да он – закалённый», – восклицали наперебой все.

Должен заметить, что почти всё время дядя Резо называл меня Графом. Вот и сейчас он меня нахваливал: «Ну, Граф! Ну всем нос утёр». А я горделиво поглядывал на сверстницу-попутчицу. В какой-то из станиц, где жила её родня, она вышла из автобуса и, помахав всем, ушла. После тех гастролей мы с ней больше не пересекались.

Наконец гастрольный тур привёл нас на побережье Азовского моря! Там, в городах Ейске и Приморско-Ахтарске были запланированы концерты. Целыми днями все артисты валялись на песке и плавали, если это можно так назвать. Дело в том, что, чтобы поплавать (чтоб вода доходила до пояса), нужно было зайти в море метров на двести-триста от берега.

Но сбоку от основного пляжа дно было другое, более резко начиналась глубина. И там было, пожалуй, побольше народу. И всё равно, пляж был наполовину пустой. В сторонке, на песке, загорала девочка моего возраста, с книжкой в руках. Я всё поглядывал на неё.

Это заметил дядя Резо и, приблизившись ко мне, чтоб никто не услышал, стал советовать, как мне познакомиться. Говорит:

– Подойди к ней и спроси, Пушкина читала? Если скажет, что читала, спроси, а Лермонтова читала? Если скажет, что читала, спроси, а Гоголя читала? Если скажет, что не читала, скажи: «А ну, снимай штаны!»

Конечно, я не стал следовать совету дяди Резо, но мы познакомились и всю неделю, пока в городе шли концерты, целые дни проводили на пляже вместе. Оказалось, она приехала к тёте из Москвы и жила в частном доме у неё.

Я рассказывал ей, что был в Москве в восемь лет. Мы ездили туда летом, к маминой сестре в гости, по её приглашению. Помню, как тётя водила нас, показывая столицу, мы даже поднимались на самый верх, на тридцать второй этаж, на смотровую площадку ещё не работавшего университета.

А во дворе, где она жила, бегала целая свора мальчишек, которые пытались поймать голубя, купающегося в небольшой луже. У одного из мальчишек на поводке была большая овчарка. И когда его приятель крикнул, что поймал-таки птицу, все стремглав бросились к нему. Тот, с овчаркой, сунул мне в руки поводок и попросил подержать, чтобы собака не съела голубя, а сам рванул туда же.

Собака, конечно, кинулась за хозяином, но я крепко держал её. Тогда она развернулась и прыгнула на меня, ну и укусила за руку. Назначили мне сорок уколов в живот. Поэтому даже на станциях по дороге домой мы с мамой шли в медпункт, где мне делали инъекцию «от бешенства», на всякий случай.

А дома, рассказывал я дальше, после окончания этих уколов мы с родителями пришли к их приятелям, у которых во дворе прыгала на всех от радости маленькая собачонка – болонка. Я стал играть с ней, а она как прыгнет да и как укусит меня прямо за нос. Вот! Опять сорок уколов в живот!

Ну ладно, продолжу про купание.

Как я говорил, дно в этом месте море было более глубокое, и я демонстрировал моей подружке всё, на что способен в воде.

Один из дней был мало подходящ для массового купания. Ветер нагнал большие волны. Но я любил подныривать под волну. Только она поднимется козырьком, ныряешь в неё и со всех сил гребёшь под водой, чтоб она не утянула на берег. А если преодолеть несколько таких волн, дальше от берега они выглядят просто движущимися гладкими горами.

Возвращаясь на берег, выбираешь волну поменьше и, сидя на ней лицом вперёд и помогая себе удерживать равновесие на самом гребне, выбрасываешься вместе с кипящей пеной на берег, стараясь дальше уже бежать от бурлящего водоворота.

Вот в этот день я подумал, что мне конец, что воздух в лёгких кончился, а спасения нет. Дело было так. Я наплавался на волнах вдали от берега и возвращался, как обычно, выбрав самую маленькую волну, пропустив все большие. Сел на неё и благополучно спрыгнул в песок. Тут я почувствовал, что между пальцев ноги застрял камень.

Я нагнулся, стал его вытаскивать и невзначай глянул на берег. Я увидел непонятную картину! Все, кто был поблизости на берегу, повскакивали и руками показывали в сторону моря. Видимо, мне кричали, но шум прибоя всё заглушал.

Я оглянулся и увидел, что надо мной навис козырёк огромной, доселе невиданной волны. Она же с такой силой бьёт о землю! Я только и успел вдохнуть полной грудью и сгруппироваться калачиком, обхватив колени руками. Она своим острым краем ударила в песок прямо передо мной, подняла меня, опять ударила, уже со мной, и дальше закрутила вперемежку с песком – голова-ноги-голова-ноги…

Но главное, это было не просто кувыркание. Каждый сантиметр моего тела рвало в разные стороны, сдавливало и разрывало с такой скоростью и силой, и всё это на фоне верчения-кручения, что когда движение остановилось, я не мог понять, где верх, а где низ. Любое движение рукой или ногой в любую сторону было ограничено.

Воздух заканчивался, и я испугался неизвестности.

В самый последний момент отчаяния я почувствовал, что меня кто-то потрогал, а потом потянул за локоть. Оказалось: волна зарыла меня в песок так глубоко, что из песка был виден только острый конец локтя.

Да! После этого я больше не задерживался при выходе из воды в штормовую погоду.