Читать книгу Бунтарка на мою голову - Властелина Богатова - Страница 2

Эмиана

Отдав заказ, я скользнула ладонями по безупречно накрахмаленному переднику и повернулась к кухонному столу, за которым, примостившись на стуле, сидел Шени.

Малыш уплетал пирог за обе щёки. Я удивлялась тому, что мальчик легко управлялся ножом и вилкой – другой бы бездомный сорванец мял кусок руками, некультурно заталкивал в рот, не заботясь о том, что на него могли смотреть. Но Шени был другим, не похожим на дворовую шпану.

Я приблизилась, улыбаясь малышу, когда тот глянул на меня зелёными ясными глазками. Даже удивительно, что он мог иметь такого родителя: по словам мальчика, его воспитывал отец – нелюдь, продавший всю человечность за бутылку. И я не удивлюсь, что эти все синяки на скуле, на шее и руках получены вовсе не в уличных драках с другими мальчишками, а это отец бил его. Хоть мальчик ни в чём не признался, мне в голову всё больше закрадывались подобные мысли. И сбегал он от побоев, пропадая на улицах и в дождь, и в холод.

Шени приходил под двери трактира шестой месяц к ряду – ровно столько, сколько я здесь работаю, – а в последнее время возвращался домой к поздней ночи: наверное, когда отец был в смерть пьяный, малыш мог спокойно лечь спать.

Когда он появился впервые, копался в мусорке с отходами в поисках еды, светловолосый тоненьки и грязный, моё сердце сжалось до боли.

– Вкусно? – спросила, выныривая из воспоминаний, присаживаясь на скамью рядом, наблюдая за мальчиком.

– Очень, – жуя, ответил Шени, и снова разинул рот, чтобы откусить очередной кусок.

– Шени, – начала я, осматривая ссадины на лице, – скажи правду, это твой отец так тебя бьёт? – Малыш замотал головой. Снова увиливал. Какой же он храбрый, такой маленький, и даже не жалуется. – Шени, пожалуйста, не ври мне, я ведь всё понимаю. Обещаю, я никому не скажу, просто признайся. Это он?

Укол совести кольнул острой иглой, я прикусила губы – Шени вдруг перестал жевать и как-то поник, я понимала, что он не хочет мне врать, но буквально загнала малыша в угол. Мне нужно узнать, тогда смогу хоть что-то предпринять. Пойти написать заявление в прокуратуру, чтобы представители власти разобрались с этим бесчинством. Невыносимо наблюдать за тем, как взрослый человек издевается над ребёнком. Злость вскипела внутри лавой.

– Хорошо, – отложил малыш недоеденный кусок пирога. – Только обещайте, что никому не скажете.

Я скрестила пальцы в знак клятвы, как когда-то делала в детстве, когда обещала что-то своим наставницам.

– Обещаю.

Мальчик посмотрел вниз, на стол, а потом поднял взгляд и посмотрел на меня так по-взрослому серьёзно и хмуро, что у меня опять сердце зашлось.

– Я больше никогда не вернусь домой, госпожа Эмили, – заявил он.

Я раскрыла губы, задерживая дыхание.

– Где же тогда ты будешь жить?

Малыш пожал плечами.

– Найду, где-нибудь, – ответил он и вновь взялся за торт.

А я нахмурилась. Нет, нельзя всё так оставлять, нужно что-то предпринять.

– Индейка под сливочным соусом! – раздался заказ со стороны стойки, когда я раскрыла губы, чтобы предложить ему пожить у меня. Я твёрдо решила, что не могу отпустить его.

– Кушай малыш, я сейчас выполню заказ, и мы с тобой кое о чём поговорим, хорошо?

– Угу, – кивнул Шени.

Я поднялась и отправилась к разделочному столу. Раздав указания, принялась за тушку индейки, доверить которую не могла никому.

– И нужен тебе этот сорванец, возишься с ним. Всех не приветишь, – пробурчала Тавида, пышнотелая, с ловкими сильными руками женщина, главная моя помощница.

Конечно, на улице Овингтона много бродяг – Тавида права, но Шени нуждается именно в моей помощи, он ни к кому не приходит, только ко мне, значит, я могу ему помочь! И обязательно этим займусь, пока малыша не забил до смерти его алкаш-папаша.

Когда я отдала заказ, вытащив из духовки приготовленное блюдо, и вернулась к столу, тут же застыла – на скамье уже никого не было, только пустая тарелка и использованная салфетка. Шени ушёл.