Читать книгу Детство милое - Вячеслав Евдокимов - Страница 36

К концу готовились июня,

Запас не делал дров лишь клуня,

Чтоб на Ивана ночь Купала

Костры жечь, радуясь немало

Его приятностям старинным,

Ведь праздник числился былинным.

И вот настал он! Обливанья

Водой взбурлили всех старанья,

И не унять лихой в том жажды,

Да много раз, а не однажды,

Не разводили шуры‒муры,

А были мокры все, как куры,

И потому костров пыланье

Нам, мокрым, было, что лобзанье

Родимых мамочек в несчастье,

Когда они дарили счастье.

Нам мало жечь костры любезно,

Мы веселились все помпезно!

Огонь был душам очищенье,

К их чистоте несли стремленье —

Так утверждали вечно предки.

А нам костры – для душ конфетки,

Вовсю веселие и диво;

Конечно, прыгали строптиво

Через костры с всего разбега,

Была в том удаль, риск и нега,

Кто выше прыгнет, – одобренье,

Ему почёт и восхищенье!

Просили храбрые дровишек

В костры подбросить чтоб излишек,

И коль взметнётся высоченно

Огня стена, над ней мгновенно

Враз пролететь отважно птицей,

А в жар и пыл пасть не годится.

И было в том соревнованье,

Героев было величанье

И апогей всех восхищенья,

Они пред всеми вне сравненья,

Авторитет и заводилы,

И уважение их силы.

«Ну что стоишь, тих, как зайчонок,

Аль трусишь, прыгнуть нет силёнок? —

Ко мне один из них с вопросом. —

В огонь боишься ткнуться носом? —

И смех прошёл, как шквал, волною —

Так все смеялись надо мною… —

Аль ты ввек с трусостью в обнимку?

Ну, подожги тогда былинку

И прыгай с страха, с буйной дрожью,

Мож, ощутишь в том силу Божью…».

«Да я… – была ответа тара, —

Я не боюсь огня и жара,

Сперва ведь прыгают большие,

Потом и мы вослед, другие…».

Пошёл, разбег начать чтоб скоро,

Избечь чтоб в трусости укора…

Огонь, огонь перед глазами!

И от обиды со слезами

Помчал на пламя машинально…

Все улюлюкали повально!

Но под ногой попалась палка,

И я споткнулся… И не валко

В костёр и сел, на чём сидим мы,

И еле выбрался, палимый,

Хоть потушить имел стремленье,

Штанов всё ж было опаленье…

Ох, попадёт же от маманьки!

Мне не избечь суровой баньки…

И не пошёл в свою я хату,

Пришёл к бабаньке, где заплату

Она мне сзади пристрочила,

И я смотрелся уж не хило,

И смог домой идти смелее,

Хоть не идти и всё ж милее…

Пришёл. Вопрос мне первым делом:

– Ты чуешь, пахнет, сын, горелым?

– От печки, мамка, то, наверно… —

И аккуратно и примерно

Прикрыл её плотней заслонку,

А сам быстрей, быстрей в сторонку

Штаны свернул, на печь взобрался,

А там уж был котёнок Вася,

И мы заснули с ним моментом…

Лишь новый день пришёл с рассветом,

Мои штаны, глядь, были в стирке,

И все заштопаны их дырки,

Парчины, ног всегда подружки,

Смотри‒ка, были уж в утюжке,

И запах едкий в доме дыма

Ушёл куда‒то напрочь мимо…

«Ну, не заметила заплату,

Не получу я, значит, плату,

Что вдрызг прожёг весь зад штанишек».

И счастья так вскипел излишек,

Что замурлыкал голосишко,

Ну, как весною соловьишко!

Деданька видел зад мой красный

И вид убитый и несчастный,

Аль зад на медь похож был цветом,

Иль потому, что рыж, при этом,

Но звать меня он стал вдруг «медный»,

Я ж улыбался, был не вредный,

Но дружелюбно и с улыбкой

От счастья плыл вкруг чудо‒рыбкой…

А лето щедрое плодило,

И всем с того приятно, мило…

Природы дикой угощенья

Любили все мы, без сомненья,

И даже лук, что ели дикий,

Не вызывал в нас страха крики

Своею горечью ядрёной,

Зато ватагою влюблённой

Мы на красу вокруг смотрели,

И птичьи радовали трели…

Жевали клубеньки‒картошку

Травы какой‒то понемножку,

И не проглатывали в спешке,

Смакуя, горечь сыроежки…

Сласть ароматных сочных ягод

Не приносила ртам ввек тягот.

Гольцов ловили мы руками,

Несли, сварила чтобы, маме.

Ах, и вкусна из них ушица,

Сама аж ложка в рот стремится!

Я на опушке как‒то встретил,

И лик с того мой стал вдруг светел,

Огромный белый колокольчик,

Его красу стерёг кусточек.

Как поражал цвет белизною!

Ах, красота! Само собою

К нему – сорвать! – тянулись руки,

Глаза пылали! Сердца стуки…

Вот принесу домой цветочек!

Вмиг посмотреть, хотя б разочек,

Село безудержно сбежится,

Все в восхищенье будут лица,

Хвалить начнут: какой счастливый!

И разговор пойдёт бурливый…

А он стоял на длинной ножке,

Жужжали пчёлки вкруг и мошки…

Какая стать! И как изящен!

Лишь на него глаз натаращен,

Благоговейный запах чуден…

И уж сорвать его был блуден,

Как вдруг неведомая сила

«А надо ль делать?» – вопросила,

И впрямь, он миленький цветочек!

И белый, будто голубочек,

На фоне зелени травинок

Вдали дорог и всех тропинок.

Его волшебное здесь царство.

И чтоб пресечь души мытарства,

Я от него отдёрнул руку:

Нет, не создам красе я муку,

Цветёт пусть, вкруг благоухая,

Ведь и цветку жизнь дорогая.

И я пошёл своей дорогой.

Беречь красу был в клятве строгой.

Тут отвлекло моё вниманье

Между травы хвоста вилянье

Зелёной ящерицы, толсто

Она смотрелась, и я просто

Поймать хотел уж машинально,

Она же вдруг ко мне нахально

Как повернётся! И ротище

Да как разинет, что зверище,

Броски на пальцы совершая,

Не тронь, вот, мол, какая злая

Я, аж от самого рожденья!

Я испугался, сразу рвенье

Поймать её и вмиг пропало,

Да и была она – не мало! —

Аж на змею собой похожа,

А змей ловить совсем негоже.

И прочь меня помчали ноги!

Ведь страх, укушенным быть, строгий.

С тех пор я ящериц зелёных

За три версты аж ли законных

Вон обходил, боясь укуса

Её и вида, пусть не труса,

Но с осторожностью, на случай.

А серой вид, конечно, лучший,

Она в руках миролюбива,

Чуть‒чуть доверчива, игрива,

Удрать бы прочь – её умишко

Твердит всё, жалко лишь хвостишка…

А потому за хвост не брали:

Вмиг хвост отвалится у крали.

И не кусалися ни разу.

К таким с любовью льнём мы сразу.

Так жизнь ребячья проходила

Всё лето, коим мило было…

И вот уж осень‒чародейка,

Дождя с небес шурует лейка,

Ушла жара, пришла прохлада…

Опять идти нам в школу надо.

Учились в школе мы начальной,

Страды учебной нет печальной,

Ведь что‒то новое мы зрели,

Одни быстрей, другие еле,

К речам учительницы льнули

И ворковали, будто «гули»…

А коль не выучим урока,

Идти к доске – удар, что тока,

И вмиг свернёмся, как ежонок,

И ждём подсказки со сторонок…

И хоть с того краснели ушки,

Но в головах одни игрушки…

Каким же быть всегда терпенью,

Привить чтоб тягу нам к ученью!

Мы заходили друг за дружкой,

За другом кто, кто за подружкой;

Когда шли в школу, шли мы стайкой,

И разговоры – балалайкой

Звучали, кур пугая встречных,

Минут и нету быстротечных.

И всё вокруг мы замечали,

И не на привязи‒причале,

Не безразлично и уныло

К всему вокруг вниманье было,

Ватага нос всегда совала

Во всё и вся, дивясь немало…