Читать книгу Театры Тольятти. Том 1 - Вячеслав Смирнов - Страница 75

Драматический театр «Колесо» имени Глеба Дроздова вернулся с успешных московских гастролей. На сцене театра «Et cetera» под руководством знаменитого Александра Калягина был показан спектакль «Варшавская мелодия», созданный по пьесе классика советской драматургии Леонида Зорина в постановке народного артиста СССР, лауреата государственных премий СССР и РСФСР Петра Монастырского. Главные роли в спектакле исполнили Олег Ринге и Елена Малышева. В Тольятти премьера состоялась 23 февраля 2007 года. Один из участников спектакля, режиссер и актер театра «Колесо» Олег Ринге рассказал нам не только о поездке в Москву. В беседе мы постарались затронуть ряд других тем, касающихся театральной деятельности.

– На какой площадке проходил спектакль?

– «Варшавскую мелодию» играли в театре «Et cetera» на большой сцене. Площадка замечательная во всех отношениях, от нашей мало отличается по звуку. Поэтому нам было удобно там работать, не приходилось ни форсировать звуковое пространство, ни приспосабливаться к маленькому залу. Что касается самого театра, он, конечно, великолепен: шестиэтажное здание рядом со станцией метро «Чистые пруды», плюс внизу, если не ошибаюсь, еще два этажа. Калягин еще достраивает его, там будут какие-то цеха – пошивочный, бутафорский ит. д.

– Предполагалось, что на спектакле будут присутствовать некие VIP-персоны, в том числе актрисы, которые некогда играли в спектакле по этой пьесе Леонида Зорина…

– Была приглашена народная артистка СССР Юлия Константиновна Борисова, она играла роль Гели в паре с Михаилом Ульяновым еще в те давние времена, когда пьеса была написана. Мы после спектакля подарили ей цветы, спустились в зал. Великолепный человек, потрясающая актриса. После спектакля Юлия Константиновна пришла к нам в гримуборную, и мы где-то минут 10—15 общались. Она говорила, что ей очень тяжело было смотреть спектакль, потому что каждая реплика моей партнерши ей знакома. Делилась впечатлением, что все замечательно, что ей очень понравилось… Затем подходила критик Вера Максимова, легенда театроведческого искусства, и она нам тоже много хороших слов говорила. Конечно, подсказывала что-то, что нужно сделать, какой там текст мы убрали, какую фразочку она бы вернула, что бы она сыграла по-другому. Сказала, что второй акт мы играем идеально. Моя партнерша Ира Малышева оценила ее подсказки – какие-то вещи для нас действительно стали более понятными.

– Насколько была увлекательна, интересна работа с Монастырским в плане опыта?

– Я не буду лукавить: не скажу, что мне работалось с Петром Львовичем легко или вольготно. Я этого не скрывал ни на одной пресс-конференции, потому что всегда задают один и тот же вопрос: «Монастырский – деспот?» Нет, он не деспот, с ним можно работать, но я работал достаточно тяжело. По всей видимости, из-за того, что у меня тоже режиссерское образование и где-то в чем-то я с ним не соглашался. Но чем мне импонирует Монастырский: человек обладает основой режиссуры, она заложена в его корнях. Ведь молодые режиссеры сегодня частенько грешат: не могут проанализировать пьесу и помочь актеру, поднять планку, к которой нужно стремиться. И актер вынужден выплывать сам. У Монастырского анализ пьесы на месте, он подсказывает достаточно точные вещи, и поэтому все сложности работы сглаживаются тем, что мы добиваемся определенного результата.

– Произошла ли какая-то трансформация спектакля за два года его существования? Как мне казалось, в постановке не очень корректно была отражена эпоха – там присутствовали реалии из 1970-х годов, хотя речь идет о более раннем периоде.

– Да, я очень много спорил с Петром Львовичем, например, по поводу того, что в 1946 году не было приемников, беспроводное радио появилось гораздо позже. Имелись проводное радио, репродукторы – такие круглые, черные, в каждом доме. Мне было тяжело что-то доказать ему, потому что он достаточно жесток в своих решениях. Я попросил наших специалистов сделать репродуктор, и я надеюсь, что мы поправим эту ситуацию. Мы подыскали часы – более точные, в духе того времени, не было «командирских» в то время. Еще не устраивают сапоги, которые носит мой персонаж. В жизни голенище очень точно подгоняется под ногу, иначе сапоги натирают. Но я, к сожалению, этого исправить не могу, потому что на сцене я специально ношу обувь на два-три размера больше, чтобы быстро ее снимать при переодевании.

– Я служил на территории Польши, аннексированной после пакта Риббентропа-Молотова, поэтому мне знакома определенная языковая среда. Ирине Малышевой я говорил: поляки не так разговаривают, у них другой акцент. В советских фильмах показывают, например, как какой-то актер изображает Сталина – там у него и азербайджанский, и осетинский акцент и так далее. Вроде тоже кавказские народы, но некая градация все же присутствует.

– На самом деле, сложность была какого характера – где сейчас найти полячку, которая говорит на русском, чтобы подсмотреть, как она себя ведет, подслушать ее акцент? Тольятти не центр, не Москва, где можно найти кого угодно. Все, что касается акцентов и польских слов – это все Монастырский, потому что он достаточно продолжительное время работал в Польше, там ставил ту же «Варшавскую мелодию» и ряд других спектаклей. Даже какие-то польские награды у него есть. Поэтому когда Ирина на репетициях начала пробовать какой-то акцентик, шипящее произношение согласных, ударения на предпоследний слог, он закреплял за ней то, что она делала. Зрителям, которые ни разу не слышали полячек, нравится. Они высказывают Ирине комплименты: «Как только вы можете два часа держать этот акцент! Вы, наверное, в жизни так разговариваете теперь?» А детализация в данном случае, я думаю, не так принципиальна. Хотя если бы мы в Польшу поехали, или в зале был такой зритель, как вы, обязательно несоответствие заметили бы.

– После премьеры спектакля «Утиная охота» в нынешнем театральном сезоне у Олега Ринге еще будут режиссерские, актерские работы?

– Очень сложный вопрос. К сожалению, сейчас непростое время, имеются большие финансовые сложности, и мы пока сами не знаем, что у нас получится и каким образом нам расправлять сезон в плане репертуара. Безусловно, хотелось бы что-то поставить. В прошлом сезоне у меня было три постановки. Если в текущем сезоне будет одна, это уже очень хорошо. В плане актерских работ – играю сейчас в пьесе Вампилова. Что будет дальше – тоже непонятно. Наверняка какая-то сказка новогодняя, потому что детям нужно на Новый год сделать праздник. Приедет мастерская знаменитого театрального деятеля, руководителя международного фестиваля «Реальный театр» Олега Лоевского, здесь он неделю будет находиться, пройдут читки пьес. И мне бы очень хотелось с ним поработать, пообщаться.

– В начале года «ТО» публиковало материал «Хочу сниматься в кино», где в качестве одного из тольяттинских актеров, попавших на всероссийский экран, присутствует и Олег Ринге. Насколько я помню, ролями были небольшой эпизод в сериале «Апостол» и забавный эпизод в ситкоме «Наша Russia». Где-то еще удалось засветиться, или, может быть, планируется что-то?

– С актерами, которые работают не в Москве, тяжело. Их надо приглашать, привозить, селить, увозить. Поэтому у меня в этом плане связи прерваны. Но совсем недавно позвонили ассистенты по актерам режиссера Досталя, он будет снимать проект «Раскол» – исторический фильм на десять серий. Что-то связанное с монахами, с дореволюционной Россией, древними временами. Узнали, где я, готов ли я выехать и так далее. Я сказал: да, без проблем, звоните заранее, если надо, я буду выезжать на пробы. Съемки осенне-зимнего периода планируются с октября-ноября. Затем будет еще весенний период. Других планов в кино пока нет.

ТО №35 (1782) 25.09.2009