Читать книгу Изгибы. Исповедь - Вячеслав Владимирович Камедин - Страница 4

…мне было тогда лет восемь. Я рос как «обычный» ребенок-инвалид в бесконечном потоке унижения как сверстников, так и взрослых людей, которые обзавелись семьями, детьми, но почему-то забыли обзавестись совестью, состраданием и мозгами. Моим «большим» миром была песочница во дворе, куда утром часов одиннадцать… Да, для меня одиннадцать часов всегда было ранним утром; я всегда спал и сейчас сплю подолгу, двенадцать-тринадцать часов. За что даже родные меня называли соней и лентяем. Конечно, обижался, но объяснить никому не умел причину. Да, сейчас и думаю, а стоило ли вообще объяснять. Такова у меня болезнь, пока я бодрствую, мускулы мои все слегка напряжены. У них нет фазы расслабления, как у обычного человека… Ну вот, Светлана, обычный человек, когда сидит, у него мышцы ног расслаблены. Он встал, мышцы напряглись. Пошел, мышцы напряжены. Снова сел, расслабились. У меня же мышцы всегда напряжены. Хотя это напряжение и слабое, но за день оно сжирает энергию. Зато у меня не бывает бессонницы, забавно, да?.. Так вот, часиков в одиннадцать меня мама выводила, и я возился в этой песочнице до трех-четырёх. Всегда один, сочиняя себе друзей из близ растущих кустов тутовника. Три куста. Один толстяк, я его называл Портос. Второй высокий, Арамис. Третий – так был похож на Атоса, такой вечно грустный кустик с мудрым житейским видом; на этом кусте листва была вечно жухлая и желтоватая, наверное, у него были гнилые корни…

Вот так я и играл один. Проходили мальчишки, кто-то кричал «додик», кто-то швырял камни. Один раз даже обоссали. Подбежал шкет, когда я сидел на деревянном бортики песочнице, со спины. Чувствуя струя заходила. А мне и не повернуться. Шла соседка-татарка из того же подъезда, что и мы тогда жили, только мы жили на первом этаже, она – на третьем. Мальчишки увидели и дёру. А она на меня, мол, расплодили уродов, и правильно, что обссывают. Мне было обидно, я сидел и часа два плакал.

– Да уж, в детстве много жестокости, – выдохнула Светлана, – я в школе натерпелась тоже из-за своей фамилии, одноклассники до сих пор зовут Светка-Пизда… – Глеб улыбнулся:

– Звучит как звезда… А я в школе не учился, все одиннадцать лет ко мне на дом ходили учителя…

…однажды, когда я возился с жучком… В детстве мы этих жучков называли солдатиками. Потом в энциклопедии я узнал, что они называются могильщиками. Красивые очень жучки с таким страшным названием. Они питаются падалью, находят трупы насекомых, и чтобы они не высыхали, закапывают в землю, чтобы потом съесть. Как будто хоронят. Их всегда было много во дворе. Я из песка делал город и населял ими. И вот однажды, когда я одного солдатика заталкивал в песочный домик, рядом со мной сел какой-то парнишка лет двенадцати. Я рефлективно приготовился к очередной порции унижения, либо побьет, либо будет обзывать.

– Чем маемся? – весело спросил паренёк.

– Строю военный штаб для солдатиков.

– У тебя же один только, – шмыгнул носом он. Это был высокий для своего возраста мальчик, темный от загара, худощавый, но с развитой мускулатурой. Все-все мышцы были видны, хоть изучай анатомию. В шортах и майке-борцовке.

– Он здесь один только ползал, – робко ответил я ему.

– А давай целый гарнизон сделаем. Щаз я натащу солдатиков…

…и побежал ловить этих насекомых. Мы стали вместе строить военные укрепления: траншеи, окопы, доты… Потом он решил, раз солдатики красные, они будут русскими. Тогда надо немцев. И опять убежал. И – где только не знаю, насобирал жуков-бомбардиров, которые в детстве мы называли вонючками. Вы не представляете, Света, как только он их высыпал из майки, все разом начали свою газовую атаку. Это было ужасно! Я бежать не могу. Глаза режет от этой вони. Он меня за грудь, и давай вытаскивать с поля боя. Оттащил до вкопанной под деревьями скамейки. Там я отдышался. И мы долго-долго смеялись. Так и подружились. Парнишку звали Володя. Он еще часто песенку стал петь «Глеб Жеглов и Володя Шарапов, ловят банду и главаря», говорил это про нас. Хороший парнишка был, жаль через год он погиб, его сбила машина…

Как-то играли мы в нашей песочнице. Володя и говорит, айда на горку. У нас во дворе была большая песчаная насыпь, за ней начинался частный сектор: одноэтажные дома с огородами. Так что это гора как бы разделяла город на городских и деревенских. А на ней стояла тэпушка (то есть трансформаторная подстанция) и несколько гаражей. Это было любимое место всех мальчишек, лечь на крышу гаража, оттуда всё как на ладони.

– Володь, я так далеко никогда не ходил, – поглядел я на горку, которая была-то метров в трёхсот от нас, – да я и не влезу.

– Я тебя туда затараню. Да и не далеко совсем…

– Зырь, тама уже кто-то есть.

– Да, малышня, дадим пиздюлей и прогоним.

– А если мне потом дадут?

– Не ссы, я за тебя сам любому пизды дам…

Я сейчас рассказываю, и чувствую, как слёзы наворачиваются. Я шкет был тогда, не понимал, но чувствовал, как от Володе столько добра и теплоты ко мне исходит. Этот мальчик привязался ко мне, и защищал. Заботился, как никто до него… да и после…

И вот мы влезли сначала на горку, потом на крышу гаража. Как он меня толкал, можно было долго рассказывать. Я сейчас просто не представляю, сколько сил нужно было двенадцатилетнему мальчугану, чтобы «затаранить» меня, у которого координация тела нулевая… Но он справился. Лежим мы на нагретом солнцем железе, мне маленько страшно, всё-таки высоко. Нас с земли не видать, зато мы всё видим. Вот какие-то девушки забрели за горку.

– Зырь, бабы поссать пришли, – зашептал Володька, – бесплатный стриптиз….

Конечно же, мы оба возбудились, увидев и попы и вагины, и услышав жгучую мелодию мощных струй девичьей мочи. Было, по истине, красиво – забор, кусты и три девушки, сначала подымающие подол, спускающие трусики, а потом присаживающиеся на корточки.

– А ты когда-нибудь дрочил? – шепотом спросил меня Володя.

– Нет, а что это?

– Сейчас покажу…

Мы на крыше лежали на животах, любуясь женскими попами. Володя лег на бок лицом ко мне, и я повернулся на бок к нему лицом. Он был в спортивных брючках. Отогнул резинку, и я увидел, как выпрыгнул член прямой как палка. Володя взял его в кулачок и стал водить вверх-вниз. Зрелище с женским стриптизом так, видимо, его возбудило, что скоро на метал пролилась сперма.

– Теперь ты.

– Ага, щаз, – мне понравилось смотреть и я был воодушевлен сделать тоже.

С моими руками нелегко было достать член из шортов, который тоже стоял как рычаг переключения передач в автомобили. Мало кто поверит, но эрекция у меня была лет с шести, мож с пяти. Я думаю, это связанно как-то с заболеванием, весь организм напряжен, и какие-то мускулы потихоньку стимулируют промежность… Володя, увидев, что я долго вожусь, помог мне и достал мой член.

– Нет, ты не так делаешь, – сказал он, наблюдая за первыми неумелыми попытками подрочить. – Дай покажу… (он нежно взял мой член, и несколько движений, которые мне не забыть, преподал)… Теперь сам… ага, так, молодчик…

Я сделал лужицу даже побольше, чем его. Потом мы легли на спину и смотрели на облака. И странное чувство я уловил, точно я во сне, всё моё тело растеклось. Впервые я полностью расслабился не во сне. В свои восемь лет я нашел способ как уговорить моё больное тело не испытывать напряжение. Пусть на какие-то полчаса, но – расслабиться! И всего-то надо: поонанировать и кончить…