Читать книгу Изгибы. Исповедь - Вячеслав Владимирович Камедин - Страница 5

Это было для меня настолько глобальное открытие… Я честно, до сих пор не знаю, не нашел лучшего способа расслабить организм. А изучал я потом, когда повзрослел многое, от примитивного аутотренинга, который мне совсем не подошел (невозможно заставить себя расслабиться, когда сам не напрягался, вот такой парадокс), до дыхательных систем вроде праноямы или холотропного дыхания. Тут же всё просто, природа подарила метод, который прост и эффективнее любого искусственного… Этим открытием я, конечно, захотел поделиться с самыми близкими людьми, мамой и папой. Отец тогда был еще жив. И вы, представляете, Света?

Я пришел домой, как раз собирались ужинать. Отец пришел с работы, он работал на стройке сварщиком. Весь обед я жужжал о том, что узнал, как расслабляться полностью.

– Ну поедим, покажешь, – улыбнулся папа.

От того, что нужно будет показать, как я это делаю, весь ужин у меня была эрекция. И когда мы пошли в зал для эксперимента, мама заметила:

– Глеб, сходи пописать, у тебя стручок торчит. Не замечаешь сам, что ли?

– Мам, так и должно быть, – важно ответил я.

– Ого! – засмеялся папа. – Так и должно быть, мать, оказывается…

Ох, если бы он знал заранее, что будет делать сын… И вот, папа и мама как зрители сели в кресла, я весь важный подошел к дивану. Не предупреждая, стянул шорты и трусы. Сел и…. стал онанировать. Минуты три папа и мама были в шоке. Раскрыв рты, не шевелились… Но потом, когда они пришли в себя, было такое! Светлана, вы не представляете, как меня ругали. Отец выпорол, мать в панике кричала – это не мой сын, убирайся. Потом я до поздней ночи сидел в ванной в качестве наказания без света.

– Я вас понимаю, – засмеялась Света, – меня в четырнадцать лет папа застал, когда я мастурбировала. Дура, забыла закрыть комнату. Сижу такая, смотрю мульт про Маугли, он меня тогда заводил. Ноги – одна на спинке койке, другая на кресле и …. бренди-брынди балалайка…. Правда, папа меня тогда не ругал, прочитал лекцию, что онанизмом занимаются только одинокие люди, вроде моряков. А ты, еще девочка, тебе надо мальчика искать, но только когда тебе будет девятнадцать… бла-бла-бла…

– Да уж… – выдохнул Глеб и закурил, сделав несколько затяжек, загасил сигарету и продолжил:

Хорошо, что я про Володю не рассказал, а то мне запретили выходить из дома на целый месяц. И… знаете, Света, одну странность потом заметил, буквально на следующий день. Когда один стал онанировать, такого колоссального эффекта не было, как с другом. Да я кончил, почувствовал небольшое расслабление, но состояние парения, невесомости не было, и быстро опять пришла зажатость. А чудо, скажу я вам, портит человека: испытав на себе хоть раз чудесное явление, он будет жаждать его. Я прочувствовал, что значит быть расслабленным, я прочувствовал, что всё время живу в состоянии усталости, что мне нужен, очень нужен отдых. Да, мне нужно было, чтобы кто-то смотрел, как я это делаю…

В то время не было мобильных телефонов, и мне никак было связаться с моим другом. И я жалел, что я такой лопух, не говорил Володе ни фамилию, ни в какой квартире живу… Хотя, так разобраться, пусть даже и стоквартирный дом, а дэцэпэшник-то один, спроси и найдешь. Я тогда об этом не думал, всё себя винил за то, что ко мне друг не приходит. Меня наказали в августе, и «тюремный» срок перешел на сентябрь. Начался учебный год, я перешел в третий класс. Ко мне тогда ходила одна учительница. Это в старших классах ходили четыре учителя по разным предметам, каждый раз в неделю. Учительница была молоденькая, как вы сейчас. Кстати, её тоже звали Света. Светлана Дмитриевна. Но она просила называть её Света и обращаться на «ты». Быть может, у нее такой педагогический метод был, расположить ученика сразу к себе, а может быть, просто неопытность и боязнь казаться взрослой, не знай…

Я уже полторы недели не общался с Володей, и мне хотелось расслабиться. Урок Света старалась вести в форме игры. Мы садились не обычно, с одной стороны стола, бок о бок. Это, надо признать, хорошо снижает тревогу у ученика, жаль другие педагоги так не делают. Как-то она меня спрашивает, после того, как мы прошли какие-то там правила по русскому:

– Глеб, а что тебе бы хотелось?

– Расслабиться, – говорю

– Ты прям как мой дед, всегда говорит, хочу расслабиться, а потом сбегает от бабки и приходит пьяненький, – захихикала моя учительница.

Меня это немного оскорбило, я же ей о серьезном говорил, о моем заболевании.

– Ну ладно, не дуйся, – сказала она, видимо, я выглядел обиженным. – А ты знаешь, как расслабиться?

– Да. Хочешь покажу? – начинал я от разговора возбуждаться.

– Конечно…

Я отогнул резинку штанов, и мой член выпрыгнул. Взял в кулак, как учил меня Володька, и начал водить. Моя учительница окаменела. И я сейчас, вспоминая, благодарен должен быть, либо её природной тактичности, либо шоку. Она не проронила не слова, пока я онанировал. Только тяжело дышала и громко заглатывала слюну…. Сперма выстрелила на её черную юбку…

Я настолько тогда расслабился, что и не заметил, как она ушла. Встал и прилег на диван, и не чувствовал себя, своего тела, словно космонавт на орбите. Потом мама сказала, что Светлана Дмитриевна не будет ко мне ходить. Причин мама не знает. Мне дают другую учительницу, пенсионерку Аллу Петровну.