Читать книгу На новые земли. Немецкие колонисты и их судьба в Юго-Восточной Европе, России, Северной и Южной Америке - Якоб Маул - Страница 12

Как видим, вопрос привлечения иностранных подданных для освоения пустынных и вновь завоеванных территорий России во времена Елизаветы Петровны уже был изучен российским правительством и подготовлен для принятия практических решений. Этой значительной подготовительной работой можно объяснить быстроту принятия Екатериной II ее первого манифеста от 4 декабря 1762 года, который был опубликован буквально через 5 месяцев с момента ее коронации, состоявшейся 28 июня 1762 года. Этот документ приглашал иностранцев различных национальностей, кроме евреев, поселяться в России и разрешал вернуться на родину покинувшим ее ранее по разным причинам беженцам. Своим манифестом Екатерина II продолжала проекты, начатые при Елизавете Петровне, но при этом упор делался уже не на создание в городах новых фабрик и мануфактур, а на развитие земледелия и связанных с ним ремесел. Несмотря на то, что манифест был отпечатан на многих языках и распространен в европейских странах, он не привел к практическим действиям, что было связано с отсутствием в нем конкретных условий и льгот для переселенцев.

Такая реакция на первый манифест Екатерины II является очень важным моментом, который со всей определенностью говорит об отсутствии в то время среди населения европейских стран потенциальных мигрантов, готовых переселяться (в том числе в Россию) без существенных и четко прописанных условий, льгот и гарантий.

Это поняло и российское правительство, которое активно начало подготовку нового основополагающего документа, которым стал широко известный манифест Екатерины II от 22 июля 1763 года «О дозволении всем иностранцам, в Россию въезжающим, поселяться в которых губерниях они пожелают и о дарованных им правах». В этот же день ей был подписаны «Указ Правительствующему Сенату об учреждении Канцелярии опекунства иностранных» и «Инструкция Канцелярии опекунства иностранных о ее обязанностях по организации приема иностранных поселенцев в России».

Президентом Канцелярии был назначен граф Орлов, который с этого момента получал все необходимые полномочия по организации приема и расселения иностранцев, практического решения всех вопросов, связанных с управлением, финансированием и развитием поселений колонистов. Надо заметить, что предложенный в манифесте перечень льгот и привилегий не был принципиально новым словом в господствующей тогда в Европе колонизационной политики и во многом заимствован из изученных еще при Елизавете Петровне документов Пруссии, Дании, Австрии и Англии. Однако в русской версии они были более выгодными и привлекательными для потенциальных европейских переселенцев, потому и стали важнейшей основой всей колониальной политики России в 18-ом и 19-ом столетиях.

В манифесте Екатерины II от 1763 года в первых же строках говорится о немалом числе «праздно остающихся» и неиспользуемых земель в империи, «наивыгоднейших к поселению и обитанию рода человеческого полезнейших мест», скрывающих «неизчерпаемое богатство разных металлов; а как лесов, рек, озер и к коммерции подлежащих морей довольно, то и размножению многих мануфактур, фабрик и протчих заводов способность великая». Чем обосновывается ее высочайшее дозволение, всем иностранным подданным свободно въезжать и селиться во всех губерниях Российской Империи.

В первых пяти параграфах манифеста провозглашается свободный въезд для иностранцев, порядок и инстанции обращения, оплаты переезда при отсутствии средств, право на выбор рода деятельности и места поселения, обязанность вступления в российское подданство и принятия присяги на верность императрице. В последующих параграфах провозглашаются привилегии и льготы для переселенцев. Их изложение начинается с важнейшего для большинства иностранцев права, в большинстве случаев и определившего решение на эмиграцию, права на свободу вероисповедания. Манифест не только разрешал «свободное отправление веры по уставам и обрядам», но и дозволял в местах компактного поселения колониями «строить церкви и колокольни, имея потребное число притом Пасторов и прочих церковнослужителей». При этом не разрешалось строительство монастырей и под страхом строгости законов запрещалось склонение в свою веру других российских подданных, исключая народы находящихся «в Магометанском законе» и проживающих у границ империи.

Поселившиеся в России иностранцы освобождались от всякой уплаты податей и налогов, несения чрезвычайных служб, содержания постоев в местах поселения колониями на 30 лет; в Петербурге, Москве или в Лифляндских и Эстлянских, Ингерманландских, Корельских и Финляндских городах на 5 лет, в прочих губернских, провинциальных и других городах – на 10 лет.

Всем желающим открыть «мануфактуры, фабрики и заводы» или склонным «к хлебопашеству» обещалась необходимая помощь и поддержка. На построение домов, заведение необходимого скота, материалов, орудий производства и инструментов выделялись необходимые беспроцентные ссуды, которые подлежали возврату через десять лет тремя равными частями в течение трех лет. Переселенцам разрешалось беспошлинно ввозить с собой в Россию имущество для собственного употребления, а сверх этого товаров на продажу на сумму не более 300 рублей на одну фамилию. При этом в случае обратного выезда раньше, чем через 10 лет, подлежали оплате и ввозные, и вывозные пошлины. Большинство переселенцев были бедны и не имели средств на беспошлинный ввоз товаров, чем довольно часто пользовались «частные зазыватели», оформлявшие на переселенцев свой товар для последующей продажи.

Всем иностранцам, прибывшим в пограничные города, предоставлялась возможность безденежного проезда до мест поселения с выдачей «кормовых» денег, выделялись подводы и другие средства передвижения. В местах компактного поселения мигрантов им предоставлялись внутреннее самоуправление и юрисдикция, проведение собственного богослужения, организация торгов и ярмарок «без всякого побора и платежа в казну».

Одним из важнейших стимулов для эмиграции в Россию было освобождение переселенцев на вечные времена от воинской и любой иной гражданской службы, за исключением земской по истечении льготных лет. Этот пункт манифеста был особенно важным для меннонитов, которым их религия запрещала служить и держать в руках оружие. Всем, решившим нести воинскую службу добровольно, выплачивали 30 рублей дополнительного вознаграждения.

Иностранцам, построившим заводы и фабрики и организовавшим производство товаров, отсутствующих ранее в России, предоставлялось право их продажи за границу в течение 10 лет без «всякого платежа внутренней, портовой и пограничной пошлины».

Объявлялось, что всеми дарованными привилегиями и льготами могут пользоваться не только сами прибывшие иностранцы, но их дети и потомки, родившиеся уже в России. После истечения льготных лет, исчисленных с момента въезда предков, все поселившиеся в России иностранцы обязаны будут платить обыкновенные подати, нести земские службы, «как и прочие Наши подданные».

Манифест гарантировал всем переселившимся и принявшим российское подданство право свободного выезда с условием оплаты в казну пятой части нажитого для проживших в стране от года до пяти лет, десятой части нажитого для находившихся в России от пяти до десяти лет – и «потом отъехать, кто куда пожелает, беспрепятственно».

Завершался манифест реестром и описанием свободных и удобных к переселению земель в Тобольской, Астраханской, Оренбургской и Белгородской губерниях.

Манифест 1763 года стал эпохальным и во многом определил успехи и характер всей колонизационной политики России, длившейся целое столетие. Однако не все условия манифеста исполнялись. Началось с того, что практически все первые колонисты были вынуждены направиться и поселиться в Поволжье, вопреки обещаниям свободы передвижения и выбора места поселения. Там им предстояло заняться освоением новых земель и создать на необжитой территории сельскохозяйственные колонии, хотя, как было отмечено выше, не все переселенцы были крестьянами и рассчитывали на обещанную свободу выбора профессии по специальности.

Число колоний, порядок расселения колонистов и размеры их индивидуальных наделов было закреплено в Колониальном законе, изданном в приложении к манифесту 19 марта 1764 года. Закон предписывал: а) выделить на каждые 1000 семей землю, равную площади кругу с диаметром от 60 до 70 верст (1 верста равна 1,067 км); б) основать по левому и правому берегу Волги по 52 колонии; в) каждой отдельной семье выделить по 30 десятин земли, которые передавались ей в неприкосновенное и наследуемое владение на вечные времена, оставаясь при этом собственностью общины без права продажи, деления и сдачи в аренду. Из выделяемых на семью 30 десятин земли 15 приходились на пашню, 5 – на луга и пастбища, 5 – под двор и приусадебный участок, а оставшиеся 5 десятин были лесом. Двор передавался младшему сыну по наследству, в случае его недееспособности – предпоследнему или другому родственнику. Глава семьи был обязан обучить остальных детей, не получивших двор в наследство, какому-либо ремеслу. В колониях устанавливалось общинное самоуправление, законы и порядок которого были обязательными для каждого колониста.

Российское правительство предприняло самые активные меры по реализации указов Екатерины II, ее манифесты 1762 и 1763 годов были напечатаны в газетах Англии, Дании, Шотландии, Ирландии, а также во французских и немецких газетах в Голландии. Кроме того, первый манифест был напечатан в австрийских и шведских газетах, а второй даже удалось издать на немецком языке в виде отдельного приложения к рассылаемым немецким газетам.

К работе по вербовке немецких колонистов был подключен весь аппарат русских посланников и резидентов, которые распространяли призыв русской царицы при многочисленных больших и маленьких дворах немецких княжеств. Для целей вербовки немецких жителей, организации их транспортировки в места сбора были назначены специальные комиссары по всей территории Германии. Масштабный проект по привлечению в Россию немецких колонистов был подкреплен значительным финансовым обеспечением.

Тем не менее, результаты работы представителей российского правительства к концу 1764 года оказались ниже ожидаемых, число завербованных колонистов было значительно меньше запланированного. Для улучшения дел были приняты дополнительные меры. Начиная с 1765 года, было решено вести агитацию и обработку потенциальных переселенцев не только государственными чиновниками, но еще и с использованием частных предпринимателей. С частными вербовщиками российское правительство заключало договоры, которые делали их заинтересованными в вербовке как можно большего числа колонистов, поскольку в зависимости от этого находились денежное вознаграждение и определенные права на земельные наделы в местах их поселения. Предполагалось, что вербовщики-иностранцы будут пользоваться большим доверием у потенциальных эмигрантов, и, видимо, поэтому среди них преобладали в основном французы с именами Le Roh, Munni, Pictet, Baron Beauregard, Precourt, de Boffe.

Договор между российским правительством и бароном Beauregard приведен в известной книге Писаревского, что позволяет нам сегодня не только более детально рассмотреть вознаграждения и льготы частных вербовщиков, но и получить важные данные по расходам на вербовку и последующей транспортировке одного колониста. Для возможности начать свою деятельность барон Beauregard получал 15000 рублей на вербовку 300 фамилий колонистов. Из 50 рублей, приходящихся на одну семью, 40 рублей планировались для питания и других дорожных нужд в период нахождения в пути, а десять рублей предназначались на транспортные расходы от места проживания до Гамбурга или Любека.

Если фактические расходы превышали эти обозначенные в договоре суммы, то дополнительные расходы возмещались самими колонистами после полного завершения процесса их переселения. Расходы по транспортировке колонистов морским путем из портов Гамбурга или Любека оплачивали уже находящиеся в этих городах правительственные комиссары, с этого момента все расходы и ответственность за доставку колонистов к местам поселения в России перенимало российское правительство.

Для создания своего предприятия на месте барон получал от государства 4000 рублей беспроцентного кредита сроком на 10 лет и 350 рублей на каждые 100 семей переселенцев для оплаты строительства домов, при этом в сумму не входила стоимость строительных материалов, которую перенимала на себя правительство. Надо заметить, что прямой выплаты определенных денежных средств за свою деятельность барон не получал, невысоки были и надежды сэкономить на выплатах правительством выше обозначенных сумм на переселение колонистов. Согласно договору, вознаграждение за свою деятельность он получал только по завершению процесса переселения правом на земельный надел размером не менее 3 процентов от земельного надела каждой завербованной им семьи. Для обработки этой земли он имел право вербовать работников, которые получали землю наравне с остальными колонистами, но при этом обязывались обрабатывать и его землю. Кроме того, он получал право на охоту и рыбную ловлю на территории поселенных им колонистов, а также заключения с ними определенных частных договоров, которые могли принести ему определенную выгоду. Правительство обязывало такие частные договора предъявлять российским посланникам в Германии, которые обязаны были их подтверждать и следить за тем, чтобы в таких договорах колонистам не обещалось больше возможностей и прав, чем было изложено в манифесте.

Наряду с работой частных вербовщиков продолжалась и деятельность представителей российского государства. Вся работа по координации и организации деятельности в этом направлении возглавлялась Иваном Смолиным (Johann Simolin), российским посланником при Рейхстаге Регенсбурга, который возложил обязанности по вербовке немецких колонистов на двух своих комиссаров. Первым был Карл Фридрих Майкснер (Karl Friedrich Meixner) из Аугсбурга, вторым Йоган Фациус (Johann Faciu) из Ханау. Они присягнули российскому правительству и числились российскими чиновниками. Майкснер открыл свои бюро по вербовке колонистов в Ульме, Фациус – во Франкфурте-на-Майне, которые были официально признаны магистратами этих городов.

В отличие от частных вербовщиков, комиссары получали твердую оплату в размере 400–500 рублей. Государственные вербовщики пользовались услугами большого числа частных агентов, которые получали за каждую завербованную фамилию от трех до четырех дукатов, или же по договоренности оплачивались работы – за доставку определенного числа семей колонистов. Государственные комиссары обязаны были вести финансовые отчеты и подтверждать все расходы по вербовке и транспортировке соответствующими квитанциями и документами.

Такая активная работа в двух направлениях вербовки очень скоро привела к нужному результату. Число немецких жителей, пожелавших переехать в Россию, достигло порядка 25000 человек. Надо отметить, что в принятии решения таким большим числом жителей покинуть свою страну, немалую роль сыграли плохие условия жизни этих людей в тогдашней Германии. Поэтому момент вербовки немецких жителей для переселения в Россию был выбран весьма удачно.