Читать книгу Plexus - Ян Алти - Страница 5

Кто-то гладит меня по щеке. Открываю глаза. В фокусе постепенно проступает лицо Евы. Лежу в траве. Стебли высокие, смотрю как из колодца. Ева склонилась надо мной. Почему-то у нее нет испуганного вида. А я ведь потерял сознание. Думаю, что было бы круто мужественно утешать ее и говорить, что со мной все в порядке. Защита и покровительство. Но это не понадобилось. Она смотрит на меня и улыбается. Лицо как солнце в моем огороженном зеленью мире.

– Ты заснул, пока я ходила в душ. – Говорит она.

В душе я действительно не посмотрел. Даже не знаю, где в доме ванная. А Ева могла и не слышать, когда я вошел в дом и звал ее. За шумом воды. Натяжка. Я не должен верить своей лжи. Но она наклонилась надо мной. Я привстал. И поцеловал ее.

– Конечно, ты не мог удержаться. – Сказал Глас. – Я создал ее для тебя.

Господи, почему сейчас? Сложно целоваться, когда мир смотрит на тебя глазами Бога. А если он иллюзия? Пожалуйста, пусть он будет заблуждением. Продолжаю поцелуй. Как доказать, что Всевышний не обман чувств, даже если он говорит со мной? Голос – не доказательство. Феномен в моей голове или мире. Я могу ложно интерпретировать модулированный шум как глас Бога.

– Это тебе враг на меня наговорил?

Ему грустно. Плюс нотки, показывающие, что Глас во мне отчасти разочарован.

– Доказательства только он ищет.

Иногда ловишь себя на том, что интерпретируешь воспринятое неправильно. Видишь вместо упавшей ветки змею в траве. В присевшем человеке – пенек. В этом же ряду – лица и фигуры в облаках. Журчание воды как речь. Может быть и голос Бога – шум небесной реки?

– Тогда кто дал тебе Еву?

Голос оскорблен моим недоверием. А мы все еще целуемся.

Как можно убедиться, что Бог существует? Рационально – никак. Только верить. Но как поверить в кого-то, если не уверен, что Он существует? Как-то с этим жить. И он, и враг, и Ева даны мне в ощущениях. Что мне делать с ними? Я смотрю в глаза Евы.

– Все, что нужно – любовь. – Говорит она.

Ева права. Любовь нужна. Я целую ее еще раз. Небеса молчат. Поэтому я растворяю одежду, и мы продолжаем на лужайке. Потом лежим и смотрим, как над нами протекает река. Понимаю, что люблю. Любовь дана мне в ощущениях и не нуждается в проверке и доказательствах. И я опять притягиваю Еву к себе.

Обниматься мы заканчиваем минут через двадцать. За это время, вроде, ничего необычного не происходит. Только приятное и удивительное. Мы опять лежим на траве. Голова Евы у меня на плече. По небу вместо реки течет поток цветов, сеется лепестками. В лучах светила они, по мере падения, становятся полупрозрачными. Назвать такое грибным дождем язык не повернется. Это на счастье, думаю я. Квакают лягушки, поют птицы. Розовое, белое, красное, желтое, голубое – разноцветным покрывалом прячут нас. Тонкие ароматы смешиваются в согласии. Ковер из запахов, одеяло из цветов. Ева взмахивает рукой, и они взлетают вверх. Она поет. Что это за язык? Древний. Возможно, протолингва человека. Сложный, странный. Песня настолько старая, что понятна без знания слов. О любви, страхе, одиночестве и радости встречи. О том, что мир хрупок, а надежды глупы. О том, что любовь меняет и переживает даже смерть. О том, что двое вечны, а одиночество – самое большое наказание для человека.

Кружатся лепестки. Чтобы нас не засыпало, желаю исчезновение нижнего слоя. Мы лежим под вечным цветопадом. Я слушаю песню. Знаю, что это свадебная песня, что мы только что стали мужем и женой. А, возможно, были ими всегда. Двое вечны?

Ева замолкает. Я целую ее. Мы встаем и идем домой. Нагие. Как и положено в Элизиуме. Мир для двоих. Приятно, что нет сутолоки. Даже трое на мир создают ощущение перенаселенности. А если пойдут дети… Разберемся. И так хорошо. Я искал истину, а нашел любовь. Без любви нет ничего. Любовь и есть истина?

Заходим домой. Одеваю нас походя в средневековом стиле. Для меня – камзол и узкие брюки, для Евы – платье с низко вырезанным лифом и брошами. Мягкая обувь, скрывающая звуки шагов. Карнавал и маленький каприз. Самая элегантная и хорошо одетая пара в мире.

Надо создать лошадей, идеально пригодных для прогулки двух человек, не умеющих ездить верхом. Но чтобы было красиво, а не как будто гарцуешь на вороном диване. Желание без предварительного продумывания последствий может стать проблемой. Я улыбаюсь.

На кухне тепло. На столе горячий чай и еда. Мы выбрали проголодаться. Сколько калорий сожгли? Не важно. Здесь мы никогда не истощаем, не обессилим, не заболеем и не состаримся. Наш идеальный мир.

Пьем чай и едим бутерброды с нежнейшим мясом. Коровы вольного выпаса с Елисейских лугов. Сладкое и острое. Еда приспосабливается к вкусовым рецепторам, к пищеварению. Сытость приходит быстро, без тяжести в желудке. Сидим рядом. Я чувствую тепло ее тела.

Перебираемся в гостиную. На диван. Смотрим на пламя в топке камина. Портал, украшенный розетками и меандром. Живой огонь. Песни, мелодии, слышащиеся из кухни. Джукбокс с неразменной монетой внутри и плейлистом под настроение. Желаю, чтобы звук проходил в комнату по акустическим каналам в воздухе. Музыкальные протоки разветвляются, образуют вокруг нас фрактальную структуру. Мы сидим, окутанные голосами, тонами, мотивами. Пространство звучит:

меняется на

им приходит на смену

Ева разглаживает складки на юбке платья. Наш современный средневековый замок. Контрапункт потрескивания дров в камине. Переменчивый свет на нас и окружающем. Беру Еву за руку. Я думаю, так будет вечно.

Мир моргает. Иной раз, когда видишь в одном предмете два взаимоисключающих, возникает рябь непонимания. Редукция фон Неймана в макромире. Я один. Холодная темная комната. Тишина. Топка как глубокое черное пятно. Открытое окно. Ветер раздувает занавески. Холодно. Встаю, закрываю створки. На улице серо. Пепельное небо, в котором почти не видно светило. Деревья во дворе выглядят мертвыми. Землистая эпидерма листьев покрыта блекло-голубыми пустулами. Стволы сгорбились, склонились к земле. Трава мышиного цвета испаряет фосфорицирующую гнилью хмарь. Подхожу к камину. Прикасаюсь. Стылый. Дотрагиваюсь до углей. Отсырелая поверхность пачкает подушечки пальцев. Сколько я сидел в комнате один? За это время прогорели дрова, остыл очаг, почудилась Ева? Может этот мир сводит меня с ума? И ничего не было. Ничего.

Сажусь в кресло. Кладу руки на подлокотники. Откидываюсь на спинку. Не хочу думать, не хочу шевелиться. Температура в доме падает. Сыро. Поспать бы… Прикрываю глаза. На улице надсаживается стихия. Где я? И когда? Все равно. От холода подрагивают мышцы. Ветер рвет дом из земли. Мне кажется, я слышу, как трещит фундамент. Сейчас взбесившийся воздух подхватит жилище, и понесет в небе с вырванными кишками труб и проводов. Куда? В волшебную страну жевунов? Разум еще работает, подкидывает топливо страницами прочитанных книг, раздувает пламя. Хочет жить. Узнанные мысли. Позаимствованные переживания. Может, и люблю я прочитанной любовью? Сколько книг я схватил, запомнил, заболел ими? Строчки свиваются водорослями, зеленая смерть наматывается на винт моей жизни, гасит… Засыпаю. Во внутреннем пространстве темнота, редкие вспышки. Ветер играет для меня колыбельную «cupidus mori». Сон. Пытаюсь вспомнить спрятанную от ветра тайну. Раздуваю огонь. Осторожно, чтобы не затушить пламя. Вижу источник света. Все ближе. Лицо Евы. Люблю ли я по-настоящему? Да. Мне надо вернуть…