Читать книгу Века перемен. События, люди, явления: какому столетию досталось больше всего? - Ян Мортимер - Страница 7

Четвертая великая перемена XI в. остается характерной и для городов, в которых мы живем сегодня. Если говорить в общем, то в 1001 г. здания в Западной Европе были маленькими и не очень амбициозными в архитектурном плане; их стиль и масштабы ничем не отличались от римских зданий, оставшихся со времен античности. Большинство соборов не превышали по размерам современную небольшую приходскую церковь, у них были деревянные крыши, а высотой они редко превышали 12 метров. К 1100 г., однако, архитекторы и инженеры-строители сильно превзошли своих пращуров-римлян, создав стиль, известный ныне как романский. Сотни огромных зданий, некоторые – со сводчатыми потолками высотой более 20 метров и башнями почти в 50 метров, выросли по всей Европе, и еще сотни достраивались. В 1001 г., опять же, было очень мало оборонительных строений, которые мы могли бы назвать замками; к концу века их появилось буквально десятки тысяч. В XI в. европейцы научились возводить крепкие стены и высокие башни – причем во всех уголках христианского мира.

Вы, наверное, уже не удивитесь, узнав, что во многом на эти достижения повлияли растущие амбиции церкви. Перестройка Клюни, бургундской церкви – сердца быстро набиравшего влияние клюнийского ордена, началась в 955 г. К моменту освящения в 981 г. она была огромной, а для своего времени так и просто потрясающей: семь эркерных окон в нефе и боковых проходах. В начале XI в. она продолжала расти и усложняться, приобретя, в частности, нартекс и цилиндрический сводчатый потолок (подходящая акустика для хорового пения). Еще одну огромную церковь с цилиндрическим сводом в это время строили в аббатстве св. Филиберта в Турню, в 20 милях от Клюни, а в 1001 г. началось строительство церкви св. Венигна в Дижоне, в 80 милях к северу. Скорее всего, первые величественные романские церкви появились именно в Бургундии потому, что после набегов мадьяров в середине X в. там решили строить прочные, устойчивые к пожарам каменные здания. В целом, впрочем, стремление к новому строительству всегда сводится к деньгам, а в Клюни денег было много. Через этот район проходили торговые пути из Италии в Северную Францию, где всегда было много купцов и паломников – а у них водились деньги. Так или иначе, эти три церкви, достроенные в начале XI в., оказали огромное влияние. Клюни постоянно посещали приоры других монастырей клюнийского ордена. Однажды побывав там, они решали построить себе новую церковь, похожую на Клюни, а потом вести разошлись уже и за пределы клюнийской семьи.

Еще одним религиозным вдохновением для новой архитектуры стала Реконкиста – отвоевание Испании у мусульман. Город Сантьяго-де-Компостела (королевство Леон) стал популярным местом паломничества еще в IX в., но в 997 г. его разорил Аль-Мансур, военачальник мусульманской Испании. Аль-Мансур умер в 1002 г., и Кордовский халифат так и не смог восстановиться от последовавших за этим междоусобиц. Христианские королевства Испании увидели в этом свой шанс и перешли в наступление, оттесняя границу вглубь Испании и строя на новообретенной христианской земле замки и церкви. Они призывали рыцарей принять участие в их религиозной войне. Паломники снова могли путешествовать в Сантьяго-де-Компостела в относительной безопасности. На основных паломнических дорогах из Франции в Испанию выросло множество впечатляющих романских церквей: в Туре, Лиможе, Конке и Тулузе, а также в конечной точке паломничества. Эти города собирали деньги с посетителей и вкладывали их в укрупнение церквей, чтобы будущие рыцари и пилигримы восторгались Божьими чудесами. Век шел своим чередом, успехи Реконкисты привлекали еще больше паломников, и благодаря их пожертвованиям строительство церквей пережило настоящий бум.

Романский стиль распространился из центра Франции с невероятной скоростью: строители и их богатые покровители во всех странах увидели, как теперь можно строить из камня. В Нормандии в 1067 г. герцог Вильгельм лично наблюдал за строительством аббатства Жюмьеж и вместе с женой заложил две крупных аббатских церкви в Кане. Священная Римская империя тоже с энтузиазмом отнеслась к новому стилю, перейдя от каролингских церквей к строительству огромных соборов в романском стиле, в том числе Шпейерского собора, заложенного в 1030 г. и ставшего местом захоронения императоров. Огромные богатства, накопленные итальянскими торговыми городами-государствами – Пизой, Флоренцией, Миланом и Генуей, – помогли и Южной Европе не остаться в стороне. В 1063 г. был заложен Пизанский собор; 49-метровая девятиэтажная башня аббатства Помпоза датируется тем же годом. Венеция, которая всегда искала вдохновения в Константинополе и на Востоке, а не во Франции, тоже начала быстро застраиваться. Базилика Святого Марка была заложена в 1063 г., и, несмотря на то, что она делалась по византийским лекалам, масштабы явно говорят о влиянии новых церквей Франции и Германии. К концу XI в. даже Англию охватила лихорадка строительства соборов и аббатских церквей. До норманнского завоевания ни одной значительной церкви построено не было, но после этого поворотного события началось строительство и перестройка многих важных зданий. Клюнийцы заложили свой первый монастырь в Англии в Льюисе около 1079 г. Не считая церкви Эдуарда Исповедника в Вестминстере, все соборы и аббатские церкви королевства были перестроены в течение пятидесяти лет после вторжения норманнов[10]. Среди заметных свидетельств этого преображения – части аббатства Святого Альбана (ныне собор, заложен ок. 1077), Глостерского аббатства (ныне собор, заложен в 1087), Винчестерского собора (заложен в 1089), Даремского собора (заложен в 1093) и Нориджского собора (заложен в 1096).

И что, спросите вы, в этом такого? В конце концов, смену одного стиля строительства другим трудно назвать значительным изменением в образе жизни. Но важен здесь даже не символизм строительства более высоких церквей, а технология, благодаря которой это строительство стало возможным, – инновации в строительной технике. Технология строительства высоких каменных церквей, своды которых выдерживали нападение свирепых мадьяров, сжигавших все на своем пути, имела очевидное военное приложение. Так что не стоит удивляться, что развитие крупномасштабной романской архитектуры идет рука об руку с развитием строительства замков.

Замок стал физическим олицетворением феодализма. Когда король наделяет феодала поместьем, он возлагает на него ответственность за жизнь и безопасность живущих там людей. А чтобы защитить свой народ, землю и ее плоды, примерно с окончания X в. феодалы начали строить укрепленные резиденции из камня и дерева. Самый первый известный нам замок – Дуэ-ла-Фонтен, который был укреплен примерно в 950 г., скорее всего – из-за вражды между графами Блуа и графами Анжуйскими. В начале XI в. Фульк Нерра построил Ланже и больше десятка других замков в своем графстве Анжу. То были в основном квадратные каменные донжоны с крепкими стенами и входами на уровне первого этажа, позволявшие выдержать вражескую осаду. Неприступный замок означал, что феодал не утратит контроля над своей территорией, даже если ее захватят враги. Все, что ему нужно сделать, – дождаться, пока у них не закончится еда (после чего они свернут осаду) или пока они не потеряют концентрацию (после чего их можно будет победить неожиданным нападением). Таким образом, замки быстро превратились в «гвозди», которыми короли и феодалы укрепляли контроль над регионом и тем самым гарантировали его долгосрочную безопасность и стабильность. В течение XI в. технологии строительства все улучшались, позволяя возводить более высокие и прочные башни, так что феодальные связи помещика с его землей лишь укреплялись.

Понять, насколько замки были важны для Европы, можно, посмотрев на регионы, которым приходилось обходиться без них. В 711 г. вестготское королевство Испания было просто сметено вторжением мусульман; у них не было замков, где могло бы укрыться население. Как мы видели, при нападениях викингов и мадьяров в IX и X вв. маленькие поселения тоже оставались беспомощными. А норманнские хроникеры пишут, что англичане не смогли удержать страну в 1066 г. потому, что у них не было замков. Единственные оборонительные укрепления, с которыми пришлось иметь дело Вильгельму Завоевателю, – древние бурги (города, окруженные крепостными стенами), но их было мало, да и встречались они редко. В Эксетере в 1068 г. перед Вильгельмом закрыли ворота, но в городе было недостаточно жителей, чтобы охранять длинную стену и справляться с атаками его войск. Вскоре после сдачи Эксетера Вильгельм построил там замок, чтобы контролировать город. В Лондоне он в знак своей власти построил три замка (Тауэр дожил до наших времен), а в Йорке – два замка для охраны города. В целом к 1100 г. в Англии построили более 500 замков. Страна превратилась из практически беззащитного королевства в государство, ощетинившееся башнями. То же самое произошло по всей Европе. Например, в каждом итальянском городе высокие башни самых богатых семей возвышались над землей, словно пытаясь достать до неба. Одному королю становилось все тяжелее завоевать земли другого лишь только грубой силой. Завоевание Нормандии французами в 1204 г. и находившейся под контролем Англии Гаскони в 1453 г. говорят нам, что это не невозможно, но в большинстве регионов земли были так надежно защищены замками, что успех зависел не только от военной силы как таковой: нужно было, чтобы местные феодалы перешли на вашу сторону. Таким образом, физическое олицетворение феодализма сделало Европу безопаснее и укрепило мир, который начал распространяться по христианским странам.