Читать книгу Ома Дзидай - Ян Сергеевич Гофман - Страница 1

Я, Альфред

42-ое апреля 5622-го года от основания города Квалон¹ и появления Глашатаев² на Агилате³ соответственно

Последнее утро в стенах торгового порта Ошима⁴. С каким нетерпением я ждал его! Ждал, то и дело поглядывая на замызганный календарь. Мой контракт с Вест-Андейской компанией⁵, наконец, истек.

Более я не обязан служить мостом для двух цивилизаций, так друг на друга не похожих. Заниматься тоннами бумажной волокиты, чтобы акционеры спали спокойно. Вести бизнес, раболепствуя и терпя унижения за тех, кому действительно выгодны торговые отношения с Мэйнаном⁶.

Осталось только соблюсти формальности: высидеть на приеме у руководителя, ожидая увольнения.

– Ну что ж, – прокашлявшись, начал он, – приступим.

– Давно пора, – отозвался я, придерживаясь напускной фамильярности.

– Вы ведь переводчик, я правильно услышал? – хриплым шепотом переспросил смотритель.

Седьмой десяток бил по памяти. Старик в довесок – бюрократ и болтун, так что процедура обещала быть долгой.

– Верно.

Его руки дорвались до картотеки и нащупали мое личное дело.

– Альфред Карел Богарт. Все верно?

Воспаленный взгляд поднялся и одарил меня апатией из-под пенсне. Я кивнул.

– Угу, – задумчиво протянул директор и ощупал остаточную седую щетину после небрежного бритья. – Очень хорошо, молодой человек.

Подавившись воздухом, он начал неторопливую ревизию документов.

– Впечатляет, – резюмировал начальник, скорчив обезьяньи губы, и опустил личное дело на обшарпанный стол.

– Что конкретно?

– За пять лет ни одного нарушения, предусмотренного регламентом. Чернорабочие прикарманивают все, что плохо лежит, – только в путь! Да… идеально чистый контракт. Редко такое происходит. Вы даже собрали немало благодарственных писем от партнеров, как я погляжу. Похвально!

Фальшивая улыбка проявилась на лице:

– Спасибо, господин директор. Я очень старался держать марку.

– Не сомневаюсь, мальчик мой, – равнодушно проронил тот. – В Тииге⁷ остались-таки профессора, которые могут научить подрастающее поколение языку мэйнанцев и их рисуночкам. Ой… прошу меня простить! Иероглифам. Кажется, вы их так называете. Ну и термин, конечно!

Уши оцарапало его свинячье хихиканье. Разговаривал этот тип скорее с собой, нежели вел диалог. Во мне назревало бешеное желание свернуть его бычью шею. Если бы законодательство и субординация не устанавливали свои лимиты, так бы и сделал.

– То-то Вы преуспели у нас на Ошиме.

Его пробило на протяжный, ленивый зевок.

– Господин директор, при всем уважении, в Тииге я родился. А диплом магистра у меня от Лотардамского⁸ университета, – подавляя злость и нетерпение, вставил я ремарку.

– Да неужели? Впрочем, не суть… Поведайте лучше, как прошло Ваше образование…

– Высший класс, – отозвался я с сарказмом.

Больно хотелось вспоминать нищее студенчество. Как и большинство, я голодал. Так часто, что доходило до обмороков. Желудок чудом остался здоров.

Ничего сверхъестественного: элементарные трудности простых смертных. Отец мой – не монарх, а обычный аристократ средней руки. Денег хватало только на оплату курсов.

Чтобы преуспеть в изучении языка, я позабыл о любых развлечениях. Чтобы занять видную позицию на кафедре, оборвал лишние связи. Остались только родители и любимая девушка.

Оно того стоило, ведь я здесь. Жду солидный гонорар, переплывая последнюю лавовую реку персонального ада.

– Очень рад за Вас, – лицемерно выразился директор. – Вы большой молодец, господин Богарт.

Старик ждал почтения. И я кивнул опять, принимая тривиальный комплимент. Ожидание затягивалось. Мышцы правого колена непроизвольно сократились.

– Позвольте же мне от лица компании выразить Вам искреннюю признательность за годы службы. – Начальник вяло пожал мне руку. – Вы точно не хотите продлить контракт еще на пять лет? – вскрылась образцовая шестеренка в брюхе гигантской предпринимательской машины.

Я чуть не разразился истерически-ироническим хохотом. После всего, что я перенес на Ошиме, прожить здесь еще столько же было бы невыносимой мукой. Мне было что терять в погоне за большим богатством.

Напоминанием служили сувениры, которые я взял с собой.

Стопка писем от родителей. Те выражали безграничную любовь к единственному сыну. И куда ж без нотаций…

Еще я прихватил серебряный медальон с незатейливой гравировкой. Внутри находился миниатюрный портрет моей красавицы-невесты – Саскии. Дама бюргерских кровей – по-дворянски статная, в меру строптивая и бесконечно веселая.

Когда я уплыл за границу, оставил ее на восьмом месяце беременности. Вынужденно. Я вверил ее родителям. И два с лишним года гадал над их с ребенком участью.

Спустя еще один узнал, что жена цела и невредима. Родился мальчик. Тоже жив и – каков сюрприз! – крепок. Назвали Дамианом. В честь нашего любимого художника. Саския писала, да и родители подтвердили, что дитя – точная копия отца.

Я пропустил крайне важный период взросления сына. Ради него же. Я не застал, как он рос. И узнавал новости по письмам, которые говорили ничтожно мало. Но таил надежду, что когда-нибудь мы наверстаем упущенное время. И я приложу руку к его воспитанию.

Смешно. Ведь фатум имел на меня другие планы…

Благодаря титанической силе воли я сохранил невозмутимость. Ни единый мускул не дрогнул! Просто молча покачал головой. Начальника не обрадовал мой отказ.

– Как это? Неужели Вам не хочется получить столько же?

– Спасибо, перебьюсь.

– Торутия⁹ щедро вознаграждает работников, соответствующих экономическим интересам государства! Продление контракта увеличит Вашу выручку в полтора раза, – не отставал смотритель. Он попытался подавить авторитетом. – Я работаю на Ошиме без продыху. Гребу деньги лопатой. На них я спонсирую три поколения своей семьи. И заметьте, никто ни в чем себе не отказывает!

Его опыт измерялся в десятках лет управления. Язык был подвешен. Большинство уступало, больше не препираясь. Директор умело спекулировал на алчности, поражающей натуру каждого человека. Но если смотреть в корень, старикан так и остался невольником искусственного острова Ошима.

– Деньги – дело наживное. А за эти пять лет я даже не отдохнул. Провести бы на пляжах Андонезии¹⁰ месяц-другой. Может, больше… – сочинял я на ходу для пущего резона. Смотритель же не был намерен упускать свой грош так просто.

– Оформите отпуск. Максимум, на сезон. По меркам компании, должно хватить для продуктивности в дальнейшем. Все предусмотрено, господин Богарт. Не размышляйте долго, – с короткими передышками выпалил начальник. И не переставал лебезить, как торгаш на сарацинском базаре.

– Пожалуй. Я. Откажусь, – прочеканил я, только бы вдолбить в него отказ. Удалось.

– Если угодно, господин Богарт, – всплеснув руками, сдался тот. – За мной – всего-навсего предложить.

Закрыв поганый рот, старикашка выдал мне заявление на увольнение.

Время от времени меня подводила психика. Сил нести вахту не оставалось. В особенности накануне прибытия очередного корабля. Отчаяние подталкивало просто взять и уплыть домой.

Так и случилось бы. Но я не забывал, что этот выпад равносилен поражению. Поэтому не сдавался. И продолжал негласную борьбу, превозмогая в первую очередь себя.

Директор заполнял денежную ассигнацию на мое имя. Заметив это, я вздохнул с облегчением.

Вот так бы с самого начала, старый ты пердун!

С заявлением было покончено быстро. Я увенчал его подписью. От постоянного пользования мэйнанскими азбуками буквы родного языка приобрели вид поистине сюрреалистический. Прежняя манера письма со временем сама себя изживет.

– Итак, господин Богарт, вот Ваши деньги, – недовольно объявил смотритель и протянул билет в рай. – Возьмите, пожалуйста.

Я принял ценную бумагу и стал детально ее изучать. Теперь у меня было полное право послать всю Ошиму на три веселые буквы. Ведь этот миллион гульденов – мой, к чему я шел большую часть жизни.

Проблема в том, что многое изменилось. В последнее время я молил об одном: ретироваться. Остров оказался настоящей тюрьмой. Он убил во мне дух авантюризма и юношеский максимализм, служивших основной движущей силой.

Скоро мечты воплотятся в жизнь. Быть собственному дому в деревенской глуши. Прислуге, за монету готовую на все, даже тереть губкой пятки. Создам прибыльное хозяйство. Дети будут играть в чистом поле. Обустрою грушевый сад, где найдется место и сочинительству стихов, и разговорам с женой часами напролет. Сказка.

Два года в пути, претерпевая нешуточную морскую болезнь. Пять лет в интеллектуальной каторге и влечении паршивого существования на обочине чужой, чуждой торутийцу страны. Не зря.

Пришло время вернуться назад. Давно пора.

– Надеюсь, Вы счастливы?

– Очень, – отозвался я и постарался убедительно улыбнуться. – Нужно готовиться к отплытию.

К Ошиме недавно причалил очередной корабль – «Навта»¹¹. Он должен был доставить меня в Лотардам.

После отмотки срока на острове полтора-два года в открытом море больше не казались чем-то пугающим. Круиз к родным берегам всяко лучше еще одной вахтовой пятилетки в бухте Шибасаки¹², которую с притянутой за уши гордостью торутийцы зовут «Вратами в Мэйнан». Смешно, ведь дальше них проход для идзинов закрыт.

– Ну, тогда мы закончили, – объявил смотритель хрипло и безразлично. – Доброго пути…

– Спасибо.

Друг другу нам нечего было больше сказать.

Я аккуратно сложил денежную ассигнацию, спрятал во внутренний карман льняного сюртука. Поближе к сердцу, где покоился медальон. Встал со стула и направился к выходу.

– Драный бюрократишка, –пробубнил я под нос.

– Вы что-то сказали?

– Просто рассуждаю вслух, – бросил я на прощание и покинул кабинет.

Дверь за мной захлопнулась.

                              ***

Капитан дал команду:

– Отдать швартовы! Поднять паруса!

– Лиселя! Брамселя! Бом-брамселя! – кричал мичман, когда корабль стал отдаляться от пристани. – Рулевой, ходу!

– Есть!

Начался наш круиз. Не такой затяжной, как задумывалось.

Пассажирам ничто не препятствовало разбрестись кто куда. Одни затерялись в каютах, узнав порядковые номера. Другие с праздным интересом наблюдали за слаженной работой экипажа. Некоторые, недолго думая, разделили фляжку и выпили. Кто-то задумчиво обхаживал палубу, привыкая.

Я устроился поодаль. По телу прокатилась истома: смена обстановки влияла благоприятно. Не помню, когда такое испытывал в последний раз.

Солнце лениво ползло к зениту. Раньше его тепло изрядно докучало, не вписываясь в портовую суматоху. Теперь купаться в его лучах я был только рад.

В лазурной вышине после облаков остались редкие перья. Чистое пространство над головой будто шептало: предстоящие пару лет пройдут легко.

Ага, какой там. Очередное обманчивое впечатление.

Морской воздух отличался солоноватостью, открывшись для меня сызнова. Он даже казался сладким – настолько пьянила рассудок свобода.

Да, я был пьян без вина.

Набирая скорость, корабль рассекал под собою гладь. Синева искрилась, как золото. Сама вода казалась такой чистой, как никогда ранее.

Забывшись, я подошел к краю палубы. Глаза зацепили Врата в Мэйнан. Меня передернуло от отвращения. Еще немного, и я бы вылетел за борт.

– Милостивые Праотцы!

Претензий к панораме у меня не имелось. Она полностью хороша, честное слово. Бухта, образовывавшая на географической карте подобие подковы. Залитые по весне свежей зеленью карликовые горы. Старый, по-своему красивый и диковинный город Шибасаки, амфитеатром раскинувшийся от подножий до самого побережья. Он исправно служил лицом всей страны заходящего солнца в понимании иностранца. Все вкупе выглядело феерически.

Мозолил глаза именно искусственный островок, связанный с большой землей узеньким деревянным мостом. Ошима. Самой натурой она выражала всю ксенофобию мэйнанцев и глумление над идзинами¹³. Даже при нужде в сотрудничестве. Унизительно мелкий и нелепый клочок земли, который сёгунат¹⁴ когда-то бросил торутийцам, аккурат мелкую рыбешку кошке.

– Гори ты синим пламенем в Раметисе¹⁵! – не выдержав, проклял я Ошиму.

Метрополия поступила с нами не лучше. Предполагаемый порт больше напоминал исправительную колонию на краю света площадью в сто двадцать метров на семьдесят пять.

Людей вынуждали жить в хлипких мерзлых бараках. Похожая ситуация в отношении контор, товарных складов и прочих служебных зданий. Мэйнанский гарнизон находился в аналогичных условиях, но от этого не легче.

Вдоль периметра стояли белые каменные стены, построенные с учетом архитектурных изысков Запада¹⁶. На них регулярно дежурили хмурые часовые. Воинственно размахивая допотопными аркебузами¹⁷, они выглядывали потенциальные нарушения строгих правил сакоку¹⁸.

Эти стрелки-асигару¹⁹ вели себя вальяжно. Прям полноправные хозяева Ошимы, кормящиеся исполнением непыльной работенки. Если зреть в корень, они и впрямь были здесь главными. А мы – просто грязь под их ногами.

Компания не обременяла себя элементарным продовольственным обеспечением. Торговые корабли возили товары, снабжая порт исключительно табаком и спиртным. О консервах не шло и речи.

Ошимцы заботятся о себе сами. Выращивают фрукты в наспех посаженном саду, а овощи – на скудном огороде. Нехватка земли не помешала появлению небольших свинарников и коровников. Сразу не угадаешь, где живут люди, а где – скотина. Только опираясь на плотность животной вони.

Остров располагал плотницкой, прачечной, кухней, лазаретом и доской объявлений. Все как надо, дорого-богато. Если забыть об устоявшемся принципе практически полной автономии.

Приключись цунами, всю Ошиму стерло бы с лица земли вместе с персоналом. С одной стороны, бессмысленная гибель невинных узников острова. С другой, ошибка истории прекратила бы свое постыдное существование…

Я был рад, что порт растворялся вдали, сливаясь с горизонтом. Думалось, вскоре все забудется, как ночной кошмар.

Налюбовавшись бухтой и простившись навсегда с Мэйнаном, я тоже отправился в каюту. Четвертая по счету. Ничего не делая, пролежал там до приема пищи. Жизнь на корабле шла своим чередом, но я в ней не удосужился поучаствовать. Нос высовывался за квадратуру комнаты только по причине справления естественных человеческих нужд.

Я многое обмозговал за эти часы, успешно избегая Ошиму и страну заходящего солнца в целом. Но мне и в голову не приходило, что «Навта» недалеко уплывет от Мэйнана…