Читать книгу Между прошлым и будущим - Яна Белецкая - Страница 5

Шло время. Анна подросла, достигнув того возраста, когда я с ней «познакомилась». Наследник графского титула так и не родился, поэтому Анна стала единственной законной преемницей нашего отца.

В свои двенадцать лет я достаточно много понимала и отчетливо видела, что отцу я гораздо ближе, и он очень хотел, что бы именно я, а не Анна, была его законной дочерью. С Анной он играл не меньше, чем со мной, уделяя ей столько же своего внимания и заботы. Но я замечала, что в его глазах не было тех искорок, которые сыпались на меня во время нашей возни, не было той нежности во взгляде, которая доставалась мне и даже морщинки вокруг глаз, когда он улыбался, были другими. Осознавая это, я больше не хотела, что бы от Анны избавились, более того, вынуждена была признать, что для девочки ее положения, она была совсем не капризной и не вредной. Не знаю, любила ли я ее, но абсолютно точно испытывала теплые чувства по отношению к ней. Может быть, у нас с сестрой сложилась бы по-настоящему родственная связь, но этому не суждено было случиться. Тому причиной стала ее, Анны, тетушка – гувернантка, которая приходилась старшей сестрой графини. Она появилась в нашем доме вскоре после рождения маленькой наследницы.

Женщина с красивым именем Милада, вовсе не обладала такой душой. Внешне она была достаточно красива, и ее младшая сестра значительно проигрывала ей во внешности, но… мать Анны была хотя бы искренна. Ни к отцу, ни ко мне она не пыталась изображать любовь – мы ей были безразличны, но все же к отцу она относилась с глубоким уважением и подчением, ну а меня просто предоставила самой себе и не обижала.

Она улыбалась, когда была в хорошем настроении, и порой ее можно было назвать милой женщиной. Я даже строила догадки о том, что если бы они с отцом любили друг друга, и их брак был бы настоящим, а не «выгодным обоим союзом», возможно, она полюбила бы меня.

Милада обладала красотой снежной королевы, а характером жадной склочницы и стервы. Утром ее боялись даже мыши, уже ближе к обеду были гарантии, что тебя не обратят в камень взглядом, ну а к вечеру она могла даже улыбнуться. Порой она ставила нас с Анной рядом, и переводя змеиный взгляд с одной на другую, говорила:

– Берегись, Анна, хоть ты и похожа на своего отца – белокурая и голубоглазая, но эта черноокая испанка может обставить тебя!

Что касается ее зависти и жадности, то тут ей не было равных. Когда мачеха шила себе очередной наряд, совершенно искренне предлагая и Миладе новый туалет, начиналось нечто интересное. При всей своей жадности, Милада была необычайно горда, а так как в силу статуса старой девы (ей было около сорока лет), она находилась на иждивении младшей сестры, то самостоятельно, на собственные средства не могла позволить себе ни дорогие наряды, ни тем более драгоценные украшения. Она надменно задирала подбородок и гордо отказывалась, но позднее умудрялась предстать перед сестрой и отцом в таком умопомрачительном платье, что те диву давались. Таким образом, она за раз тратила ту сумму, которая ей полагалась в месяц из скромного содержания, назначенного ее отцом – князем.

Моя няня рассказывала, что в свое время Милада отвергла ухаживания и наотрез отказалась выйти замуж за человека, выбранного князем, и тем самым лишилась всех материальных благ. Разгневанный отец все приданное отдал Анастасии, а Миладу определил быть гувернанткой при ее будущих детях и назначил очень скромное для его состояния содержание.

Говорили так же, что Миладин несостоявшийся муж был хоть и очень древнего, но обедневшего рода. Девушка ни за что не хотела покидать богатый родительский дом и переезжать в скромное обветшалое поместье. Более того, по догадкам няни, Миладу обуяла черная зависть, когда ее младшей сестре достался такой муж, как мой отец и в ее ледяную душу никогда не сможет поселиться добро. Надо заметить, что я охотно верила своей любимой няне и соглашалась во всем, что касалось тетушки Анны.

В общем, Милада была полна решимости воплотить в племяннице все свои несбывшиеся мечты, надежды и амбиции. Не смотря на юный возраст своей подопечной, она с фанатичной одержимостью занималась воспитанием Анны, отодвинув в сторону нанятую гувернантку, поручив той меня. Большее время уделялось светскому этикету, умению «правильно» одеваться и подбирать украшения. Порой мне казалось, что Анна была самой несчастной девочкой в знатной округе.

В отличие от сестры я обладала почти абсолютной (по сравнению с ней) свободой. Мое передвижение по поместью, соблюдая дистанцию, конечно же контролировалось слугой, хотя, надо признаться, я не удирала только из-за того, что не хотела неприятностей для не в чем не провинившегося человека.

Впрочем, особых глупостей, например прыжок в колодец, я не допускала и потому пользовалась заслуженным доверием. У меня была лишь одна, вполне безобидная страсть (вызывающая у Милады презрение) – собаки!

У отца была своя псарня охотничьих собак, у меня же своя собственная! Мое увлечение, ни коем образом не подходящее юной леди, осуждала вся знатная округа, (про домашних я уже не говорю), однако у отца был четкий приказ: «Никто не смеет ограничивать мои занятия, если те напрямую не угрожали моей жизни».

Был у меня и соратник, разделяющий мое страстное увлечение Колли, которых завезли в Россию гораздо позже, чем эта порода появилась у меня. Это был наследник английского лорда, который женился на русской аристократке и остался на родине жены проживать постоянно. Лорд Ричард Сен-Джон, был давним приятелем моего отца и поэтому являлся частым гостем в нашем доме. Юный Николас, его единственный сын, был старше меня, но это не помешало ему стать моим верным другом. Я помню, что буквально боготворила его, заглядывала ему в рот, ловя каждое слово, и нисколько не сомневалась в том, что именно он уготован судьбой мне в мужья.

Однажды случилась трагедия – скоропостижно скончалась мать Николаса. Миледи была молодой женщиной и ждала второго ребенка, которого, впрочем, с нетерпением ожидал и будущий старший брат. Ник делился со мной своими мечтами о младшем брате, воспитанием и обучением которого собирался заниматься самолично. Однако, судьба, не всегда справедливая, распорядилась иначе. Леди Сен – Джон, разрешившись ребенком, умерла, едва его родив. Новорожденный ни сделал ни единого вздоха и остался с матерью навсегда. Кто именно это был, Нику не сказали. Отец посчитал, что у сына и без того огромное горе и не стоит его усугублять.

После похорон матери Ник провел со мной целый день. Он не жаловался, не плакал, не злился и не ругался. Эмоций практически не было, он словно тень следовал за мной повсюду и молчал, а если рядом никого не было хватал меня за руку и до боли сжимал ее. Я молчала и терпела, мудро решив, что когда пройдет время, он сам заговорит. Совсем не к месту я была счастлива – ведь он пришел ко мне, именно мое общество ему было необходимо, а ни чье либо еще.

Едва окончился траур по усопшей жене, лорд Ричард Сен – Джон женился вторично. Накануне свадьбы Ник доверительно сообщил мне, что побаивается будущую мачеху.

– Она красивее вашей Милады в тысячу раз и холоднее во столько же, – угрюмо рассказывал он.

– Как злая колдунья, – уточнила я.

– Может быть! – испуганно воскликнул мой друг, – у нее кожа ледяная, как у змеи.

В день венчания, я поняла, о чем говорит Ник. Невеста, молодая женщина по имени Кларисса, была просто сказочно красивой. «Такую даже нарисовать невозможно» – решила я. Жгучая брюнетка, как я, но с белоснежной фарфоровой кожей и глазами чернее самой черной безлунной ночи. Алые губы ярким изгибом украшали совершенное лицо. Она улыбалась, грациозно шествуя по проходу к алтарю. Я была уверенна, что именно так улыбается волчица. Позднее Николас согласился со мной, и сказал, что ее глаза меняют цвет и чаще всего они янтарные, как у зверя.

Не прошло и полугода, как лорд Сен – Джон отправил Николаса учиться в Англию.

В глубине души я всегда знала, что это неизбежно произойдет, но когда услышала новость от самого Ника, ощутила на себе выражение «земля уходит из – под ног». Я не хотела, что бы он запомнил мое заплаканное лицо, поэтому я на секунду повисла у него на шее, прижимаясь изо всех сил, а в следующее мгновение помчалась к своим собакам. Только там, в одиночестве, я могла излить свое горе. Расставание с Николасом было первым сильным и серьезным потрясением в моей жизни. Можно ли горячо влюбиться в двенадцать лет? Я точно знала, что да.