Читать книгу Курс практической психопатии. Роман из двух - Яна Гецеу - Страница 5

– Слушай, Ветер, ты не мог бы со мной сгонять сегодня в аэропорт, у меня сестра прилетает, – позвонила мне Жах с утра.

– Ну ладно, че бы и нет? – согласился я.

– Спасибо, дорогой! – обрадовалась она. – А то так в лом одной в такую даль переться!

– Да мне не трудно! – пожал я плечами, будто она могла это видеть.

И вот, стоим, мерзнем. Ждем у стоянки такси.

– Вон она! – радостно заорала вдруг девчонка, прямо над ухом – я чуть сигарету не проглотил.

– Трахни, Катька, иди сюда! – замахала Жахни руками, как дурацкое пугало. – Мы здесь!

– Кого это трахнуть? – захихикал я, что за тупость?

– Да никого, это ее так зовут – я Жахни а она Трахни!

– Сама ты Трахни, привет, Машка! – к нам приблизилась невысокая эффектная готичка, волоча за собой дорожный чемоданчик. Девки обнялись, я стоял и хмурился – мне было очень нехорошо, только что поднявшись с корточек. Всегда так, сосуды инъекциями порчены.

– А это… – посмотрела на меня вновьприбывшая, отобнимавшись с сестрой.

– Ет Ветер, мой друг постельно-алкоголический! – махнула на меня Жахни.

– А, ясно! – кивнула девица, и протянула мне руку в ажурной перчатке: – Эрот, сестра этой ведьмы, как ты, наверное, знаешь!

– Чего?! – сделала огромные глаза Жах.

– Эрот! – гордо посмотрела на нее сестра. – Не все же Трахни ходить, – и вдруг уставилась на меня. – А ты хорошенький!

– Вовсе нет, – пробурчал я, и протянул руку за ее чемоданом: – Давай, помогу!

– Всегда пожалуйста! – кивнула она. – Едемте бухать, господа!.. Виски на рейсе был нехорош. Срочно исправить!

– А чей-то ты Эротом-то стала? – не унималась Жах, уже в такси.

– Ну как это, – удивилась ее сестра. – По-смыслу, Эрот вроде то же самое, но куда высокоэстетичней!

– И по-готски, – добавил я. Она кивнула.

– Это давно у нас повелось – она секс любила больше, а я бухать, нас и прозвали Жахни и Трахни! – пояснила Жах.

А Трахни – она такая, что по ней видно, станет самой настоящей женщиной-вамп, а не ерундой какой-нибудь.

– Знаешь, очень органичны тебе эти штучки-дрючки… ну, готические! Хоть я тебя и знаю только полчаса! – отвесил я комплимент. Жахни ревниво хмыкнула.

– Ну да, и на сцену же не выйдешь, как панк какой-то, в таком виде, да и Трахни не поймут! – и она многозначительно покосилась на меня. Хочет, чтоб я спросил о ее сцене… но мне же все равно, девочка. Я уж догадался, что и ты небось с микрофоном нечто о себе воображаешь. Я промолчал. Да мы уже доехали.

– Щас идем в магазинчик, берем бухла – кстати, Ветер, ты что пьешь? – спросила она кокетливо.

– Гашиш, – ответил я. Она рассмеялась:

– Да? А я его как-то не очень, лучше марки…

– Каждому свое, хотя я тоже люблю лизать, – совершенно серьезно кивнул я ей. Девки переглянулись и заржали.

– Это точно! – пихнула меня в бок Жахни.

– Вот и прекрасно, я полагаю, сойдемся на паре бутылочек уиски! – отсмеявшись, Эрот толкнула дверь магазина.

…По квартире разлетелись черные тряпки Эрот, она искала, во что бы переодеться. Выбрала шорты и плотную милитаревую рубашку с воротничком-стойкой. Долго шарилась в поисках тапочек, эффектно наклоняясь и являя во всей красе симпатичную задницу.

– Фэн виски, о, как он любил меня! 5– пропела она довольно неплохим голосом, когда я наполнил бокалы по первой.

– Слушаешь Шмелей? – поднял я брови. Со стороны любуясь собой. Отчего то хотелось нравиться этой готичке… и я скрытно волновался.

– Йес, сэр! – усмехнулась она.

Мы чокнулись, и быстро опрокинули стаканы. Меня затошнило опять – я сегодня еще ничего не ел, не могу с утра. Да и виски тепловат, не могли ждать пока охладится, а лед Жахни конечно же не держит. Ну чтож, зато сразу же дало в голову. Девки закурили, я воздержался. Они заболтались о чем-то своем, о каких-то общих знакомых, а я исподволь рассматривал Эрот. Хотя она и родная сестра Жахни, но будто рядом не стояли! Это как фото из рекламы косметического салона – «до и после». Жахни чуть не умирает от зависти, я вижу. Эрот стройная – Жахни толстовата. Эрот пострижена, ухожена вся, а Жах… Жахни и есть. Ну так и понятно – одна живет с папой-продюсером в Москве, а другая в популярном стиле «lish-by-kak» в пустой квартире. Из разговора я понял, что Трахни вернулась к сестре, поддержать. А Жахни приняла ее с детской радостью. Хоть и настороженно поначалу. Она – как щенок вообще, неопытная, глупая, неосторожная, лезущая напропалую за лаской и едой. Щенок-то щенок, но щенок этот – сука. В этом вся Жахни. Но и Эрот явно сучьей породы. Только уже взрослая сука. Наверняка знающая как и на кого гавкать.

Из ее излишне пафосного монолога, я уяснил, что папа из шоу-бизнеса был не против любых диких экспериментов дочери, воспитал из нее эстетку и извращенку, но тонко.

«А как же Жахни, она разве не дочь ему?..» – так и тянуло спросить, но мой дружок и так покусывала губу и много курила, я не стал травить.

Подвыпив, Трахни с гордостью продемонстрировала нам свой свежий клип, снятый в интерьерах милого папашки. Ничего такого. Опять пафос, пафос… хочется разогнать его рукой, как дым. Перед кем изгаляется-то? Перед родной двойняшкой, и провинциальным сумасшедшим чучелом. Велика честь. М-да….

– Атмосфера жилища садо-мазохиста пропитала ее всю, и она несла ее на себе, как дорогие духи, – сказал я, будто кого-то цитируя, и Трахни многозначительно приподняла бровь, будто узнала откуда это. Я это сам придумал, детка. И как мне хочется выжечь тебе глаз, чтоб потерялась.

Девчонки стояли передо мной обнявшись, а я курил на подоконнике.

Такие разные сучки… обе мои. С появлением Трахни отношения с Жах будто обрели смысл, расцвели и дополнились. Ведь Жахни не знала, для чего она делает что-то, а Эрот знала и отлично. Жахни вообще не считала себя садо-мазо, а Трахни со знанием дела несла всю эту порочную чушь и усердно шлифовала тело. Даже проснувшись с тяжкого бодуна, выпутывалась из теплых мятых простыней, и с закрытыми глазами на автопилоте качала пресс. И ни разу при мне не поела после шести. Мы с Жахни над этим ржали и демонстративно жрали что попадалось. Позерство тоже, да, но мне кажется, это очень поддерживало пухлую неухоженную Жах. Эрот лишь губки поджимала, и говорила – вам-то что, у вас же нет… сцены. О, как она выделяла это слово. Все хотела что-то кому-то доказать. Я не вникал. Я не люблю этого.

– У нас сегодня сейшн, он, конечно, бабский, но я все равно хочу тебя пригласить, познакомить с моей компанией! – прощебетала Эрот.

Их оказалось пять, разного роста и калибра, но все, разумеется, готички. С замашками настоящих херок… пили они вовсе не по-готски, а скорее по-скотски. Фальш так и сквозила через черные их шмотки и неуверенный излишний макияж.

Пиво – дааааа, это труготично!

А я – простая, как три рубля, дрянь.

Глядя на этих изгаляющихся шлюх мне пришла угарнейшая мыслишка: устроить показ инфернальных мод! Пусть девки нарядятся как блудницы прямиком с того света, с адских пыток, где их истязали за грехи жизни, и прошкандыбают по подиуму!

– Рулеззз!!! – нежно с придыханием взвыла Эрот на мое красочное изложение действа, а Жахни грязно выругалась, что в ее устах, означало, конечно же, самые высшие похвалы и одобрения.

Через два дня Эрот собрала своих готелочек, и даже договорилась с администрацией какого-то клуба, а я выступал исключительно в роли кутюрье.

И надо сказать, понравилось мне несказанно! Я получил доступ к такому количеству голых девиц сразу, о котором можно только мечтать! И все – первый сорт! Эрот сама отбирала, а уж ее-то вкус вы знаете! Мы и типа-кастинг вместе провели, будто два эдаких модельных барона!

На квартире Жахни вся наша пиздосестрия весело напивалась. Девки натащили разных драных тряпок, которых было не жалко креативно рвать, жечь и поганить краской.

Трахни договорилась с клубом. Она же два раза отрепетировала с бабами у Жахни.

Мне оставалось лишь прийти и насладиться вселенской красочной бессмыслицей.

Мои красавицы кошмарно лыбясь и кровожадно ухмыляясь терроризировали зал все добрых полчаса, коряво шкондыбали туда-сюда, прежде чем охрана додумалась, что никакой это не культурный перформанс, а просто злостное наебалово почтенной публики, которая местами забыла жрать, и открыв рот дивилась зрелищу, тупо охуевая, а местами наливалось поскорее водочкой, дабы не было так страшно. Естественно, подошел менеджер, о чем-то озадаченно пошипел Эрот на ухо, она же лишь цинично выдыхала ему дым в лицо.

Нас выгнали в тридцать три звезды. Ну и ржали же мы! Особенно, когда некий жирный индивид с бритым затылком погнался за нами, и поймав, начал вещать, размахивая баксами перед носами моих помоечных нимфеток, что он человек серьезный, и просто хочет выразить им свои восторги, но где-нибудь в более подходящей обстановке, например в гостинице напротив, или на крайняк – раз уж никто не соглашается, а только злобно ржет на всю улицу – в его «Ауди». Когда он стал слишком уж назойлив, и ожидалось прибытие подмоги в виде таких же донжуанчиков, я встрял-таки на защиту моего стада премилых кобылушек.

– Ведь это я их выпасаю, – объяснял я товарищу с баксами. Кои и замахались немедля у меня перед мордой, с хрипами:

– Не, реально пацан, это твои телки? А ты типа тут главный, да? Окей тогда, давай поделимся друг с другом по-братски, братан! Я тебе бабло, реальное, скока надо, а ты мне эту и вон ту! – естессно, жирный палец нацелился безошибочно на Эрот и Шадоу – моих лучших сучек!

– Вон та, – я кивнул на Эрот – мой партнер, ну как я тебе ее продам!

– Ага, – закивал тип: – Ну а эта?

– А эта не продается в принципе, она только по любви или идейным соображениям!

– Че? – не понял бык. Его перло при виде стольких убойных герлз. Да я и сам бы всех их трахнул, и потому его понимаю, но!

– Товарищ, вы идейный? – сказала Эрот, подходя и заглядывая жирному перцу доверительно в глаза.

– Да для тебя милая, я такие идеи придумаю вот прям щас, кипяточком описаешься! – он мерзко захихикал, как престарелая баба, а Эрот тяжко вздохнув, взяла его под руку, и отвела в сторонку. Он попытался ее облапать, гогоча, но она наклонила его голову к себе, и что-то прошептала на ухо. Я внутренне весь поджался, мобилизовываясь на драку либо скоростное покидание места. Но… волшебница Эрот уже шла обратно с видом «ну вот, а вы боялись». А «товарищ с хоботом» нервно сунув бабки в карман, понуро и быстро зашагал прочь. Три бумажки стобаксовых отделились от кучки и мягко легли на асфальт… перец даже не дрогнув, исчез за углом. Девицы напряженно и алчно проводили его глазами, и кинулись к баксам.

– Уау, бабы, да это же три сотки гринов! – вопила Аринка. – Поделим как сестры!

Все суки одобрительно повизгивали, и лишь Королева Эрот стояла спокойно скрестив руки на груди и смотрела на все это без эмоций. Оно и понятно, ей денег не занимать, а вот девчонкам дивиденды в самый раз.

– Ветер, пусть это будет наш гонорар! – прощебетала прокуренным голосочком Ирга.

– Конечно, птенчик мой! – проворковал я, шлепая ее по заднице, – это ваш заработок на сегодня! А теперь, я полагаю, дамы, пора валить отсюда покрасивше! Чувствую, сейчас вашим прекрасным попам достанется на орешки… если тока вы не любительницы анального секса!

– Мы конечно, любительницы, – снова встряла неугомонная Арина, – но не до такой же степени!

– Да никто не вернется, – равнодушно фыркнула Эрот.

– Почему ты так уверенна? – холодно спросил я. Меня раздражает (хоть и не без удовольствия) ее наглость и самоуверенность.

– Знаю!

– А че ты ему сказала? – налетели девки.

– Ничего, – все так же равнодушно сказала Эрот, – просто попросила идти домой к жене, и не тратить жизнь попусту в грязных кабаках!

Никто ей не поверил, и эта тайна осталась с ней навсегда. Стерва! Ах, как она умеет!

– Ну ладно, хер с ним, все равно надо обменник искать! – заторопилась Ирга. И мы покинули это место, красивые, адские, свободные… и богатые.

Думали поймать такси, но Эрот настояла на террористической поездке в автобусе. Конечно, ей-то интересно в общественном транспорте прокатиться, она к такси привычная. Девки заныли, что давайте все же на такси, а я ненавижу бабское нытье, и гавкнул на них, что едем на маршрутке, и точка, а бабло пропьем. Мне приспичило повыпендриваться перед сексуальной Эрот. Не оригинально, знаю, но кто бы не хотел? Она оценила, и сладко улыбнулась мне. Единение состоялось – мы были как папочка и мамочка из борделя. Она взяла меня под руку, и треш-табор царственно завалился в позднюю маршрутку. О, как же шуганулись тетки с сумками и мужики с кейсами! Парочка подвыпивших студеров захихикала – девка прикрыла рот ладошкой, а парень вовсю вылупился на моих загробных супермоделей. Довольные эффектом, Ирга и Арина стали нагло заигрывать с этим студером и водилой, прося остановить где-нибудь поближе к кладбищу, и пригласили парочку с собой устроить кровавую содомию, и поделиться с ними друг другом. Те прифигели, но вроде как стали соглашаться, были очень пьяны. Эрот качала головой на это, и вполголоса сказала мне, что надо бы по прибытии этих шлюх как следует наказать. Я с достоинством поддержал ее, и к тому же, нам пора было выходить. Парень растерялся – а как же так, тока ему пообещали нечто, и вот уже покидают. Девки делано посожалели, и вывалились в ночь. Потом мы нахватали всякой разной снеди, вкусностей и пречудесного крепкого – текилы, виски и коньяка, а также вермута для особо утонченных натур вроде Аринки, которая отказывается от водки и производных в чистом виде и может даже закатить истерику, что ее никто не уважает. Я вручил ей баттл лайта, и шлепнул по заднице.

Первый баттл распечатали уже в лифте, несясь на 18 этаж. На полпути, когда я едва сделал первый глоток, как неожиданно Эрот подмигнула мне, и нажала кнопку «Stop»… девки радостно воодушевились, и полезли друг к другу целоваться, и хватать меня за разные части тела. Я несколько охуел, от такого финта, но не успел чего-то об этом подумать – уже ласкался с Эрот, а взади об меня терлась еще кто-то, упираясь в лопатки острыми сосками. Дурацкая мысль – это кто там у меня лифчик не надел? – завертелась и плавала по кругу, как в теплом супе из слюней, ласковых языков, теплых рук, искр из глаз, горячих бедер Эрот под руками, шелеста юбок, вздохов и… Эрот целовала меня, а кто-то взял в рот. Но я устал за вечер и никак не мог кончить, тем более что Эрот еще лизала мне уши и настойчиво шептала «кончай, кончай!» Может, если бы она не делала этого, мне легче было бы сосредоточиться… вдруг все надоело, я решительно отцепил от себя всех трех девок, и нажал на кнопку разблокировки, лифт двинулся дальше:

– Ну все, я требую продолжения банкета!

Девки захихикали, спрашивая отлепившуюся от меня и вытирающую рот Шершень:

– Он кончил? Кончил хоть? – и повернувшись ко мне:

– Ты кончил?

– По ходу дела, самый актуальный вопрос вечера – попадание в рот Шершня моей спермы! – усмехнулся я. – Но! – грозно поднял я вверх палец, – это не ваше дело, милые! На всех все равно не хватит, так что…

Девки разочарованно зашумели.

– Да-да, – продолжил я вещать: – Так что выбирайте, кому достанется жирный кусок мужского внимания, но не больше трех! – девки возмущенно запищали, мне стало жутко смешно: – А кому придется довольствоваться жадным язычком подруг, решайте сами, милые!

Тут мы приехали. Наглые дуры че-то спорили за моей спиной, Эрот открывала дверь, не обращая внимания на шухер, а я с баттлом в одной руке, другой задрал ей юбку и наклонившись укусил за ягодицу. Тут же кто-то шлепнул меня по заднице. Оргия заваривалась жуткой кашей, и я с восторгом понимал, что все мои самые дикие мечты начинают сбываться – сегодня я буду ебать пьяных разряженных телок без препятствий и капризных запретов! Сегодня можно все!! В любых количествах! И рыжую Аринку, и синевласку Шершня, и наконец – Эрот… мой сладкий ядовитый персик, пропитанный алкоголем, о! Наконец-то!

Я ввалился в темное пространство Эротового жилища, она уже воткнула музычку, и принялась танцевать на кровати. Я отпил еще, и упал на покрывало. Пакеты еды были наглухо забыты под вешалкой, часть девок завалилась следом за нами, а кто-то остался стонать в коридоре. Я не смотрел, я видел королеву – она танцевала прямо надо мной. Я распростерся на постели, мелькали ее трусики с пауками, и резинки чулок… девки раздевали меня, я облился текилой, горячие языки лизали мне соски и нежные пальцы тянули ремень джинсов. Я испугался слишком перевозбудиться, и кое-как упираясь от моих сексуальных фурий, пил и пил жадно, чтобы алкоголь сбил возбуждение, мне хотелось долго, очень долго ебаться, особенно мою сладкую девочку, и прочих конечно тоже. Она сняла маечку, и показала темные соски – я закипел, и хрипло взвыл:

– Бабы, бабы, телочки мои милые! Ну погодите вы, что так сразу, я же сейчас кончу!

– Ну-у, – заныли разочарованно девки, из коридора возникла совершенно голая Арина с Ангелом в остатках одежды – чулки, пояс…

– О, черт, ну я же просил! – взвыл я, притягивая к себе первую попавшуюся герлу, и срочно залезая ей под юбку. Но Эрот нагло и жестко оттолкнула ее от меня, уселась верхом, и целуя принялась танцевать на моем животе, не давая проникнуть в нее. Я озверел, и схватив эту суку, повалил на спину, и злобно придавив, трахнул быстро и сильно. Она стонала и пыталась укусить меня за ухо, но я придушил ее. Кончив, отпустил, и она лежала задыхаясь, и шипела:

– …какая же ты сука, Ветер, мне же больно… – но это таким голосом, что я едва не кончил еще раз. – А я же кончить не успела! – пожаловалась она жадно глядящим телкам, и они радостно вызвались ей помочь своими языками. Я вытер член покрывалом и уселся в кресло напротив, наблюдать охуенную картину, о которой любой мужик мечтает, обливаясь спермой во снах – как три девки лижут во всех местах одну, и еще три танцуют и колобродят раздеваясь по всей комнате. Я знал, что скоро смогу трахать и снова и снова, пока не свалюсь без сознания.

Девки наконец сгреблись, Эрот сладко и глубоко спала, беспробудно измученная. Я остался один. Меня несло, я носился по квартире в одних джинсах, когда это я успел их надеть? – слепо фиксируя мысль – завтра надо будет жестко разобраться с этой сучкой, она точно нахерачила мне в виски ускорителя, бля, а меня не спросила! Надо, непременно надо ее поучить, что так нельзя, без предупреждения, надо спрашивать, а может… что может… все, забыл.

– Слушай, да ты же реальный пацан, Ганя, хули ты загоняешься, блять?

– Это в каком таком смысле я загоняюсь?

– Ну, блять, с нами не тусуешь нихуя, рядишься как этот… как у вас там, готы чтоль?

– Извини, но я ни как кто не ряжусь, тебе показалось, – этот пацан был мне не очень приятен, и я хотел скорее отделаться от его назойливых попыток познакомиться. – Я пришел всего лишь сдать контрольную, а не тусую я, потому что я болен.

Ну е-мое, в кои-то веки вытряхнул себя из дома, и сразу встрял!

– Хуясе… – слышь, Титов, он не тусует, потому что болен, епт!

– Вот бычить не надо, ребята, сам сказал, что я реальный пацан. Ну так и хуйли тогда…

– Да ты не кипятись! – положил он руку мне на плечо. Было противно, хотелось сбросить, но их-то трое, а я один, и никого здесь не знаю.

– А че у тя ваще за болезнь-то? Упыризм чтоль? – и эти дебилы заржали. Я пристально посмотрел главарю в маленькие невыразительные глазки, пытаясь оценить ситуацию – как мне отвечать, совсем грубо, или все же поостеречься? Мне еще не раз сюда приходить, до аттестата… да и хрен их знает, с какого они района. Нет, лучше не буду, попробую отмазаться втихую.

– Ну… я просто псих, знаете ли. Официальное название моих проблем вам ничего не скажет, надеюсь. Поскольку подобного никому не желаю… слаб еси и человеколюбец! – развел шутовски руками. Они заржали – и прекрасно. Поржите давайте над убогим, и я пойду.

– Чувак, да не пизди, а, давай лучше бухнем пойдем что ли?

– Бухнуть? – вопрос… но логичный, бухло снижает уровень накала, и снимает противоречия. Надо попробовать. – Это вполне себе разумное предложение.

– Ну вот, и маладца! – Ржавый обнял меня за плечи и жестом не терпящим возражений потащил за собой. Я вздохнул и стиснув зубы пошел с этими ублюдками. Контрольная и до завтра доживет, а вот если откажу, я может и нет. А под бухло втихуя свалить можно…

Тоскливые разговоры о том, кто из нас кому какой брат и сват, и что не стоит нам всем выебываться и ссориться, а мне срочно постричься – заебали меня уже через третий глоток водки за углом. Эти люди охуевали на глазах – пить прямо здесь, средь бела дня…

Секрет оказался в том, что у кого-то из трех рыл папа чем-то торгует, и потому «похуй-мороз, бухай, хоть на красной площади». Чтож, ладно. Меня мутило и я все думал, как бы поскорее убраться. Клятвенно заверил, что как доберусь до дома, так сразу и постригусь. Они не поверили что я никакой не гот, а простой русский скамфак-придурь, и допытывали, че там за понятия у нас, типа на кладбищах бухать и все такое. Я как мог разъяснял. Выдумывая на ходу – а что еще делать, ну не знаю я ничего о готике!

Вечерело… дурнело на глазах. И в глазах, и за глазами тоже.

– Чувак, ну как же так-то? Что ты никогда не ебался реально? – Ржавый (ах, какое пошлое погоняло-то, а?) сидел рядом со мной на корточках, и заглядывал в лицо, весь такой сочувственный. Я чуть не ударил себя – нахуя я ему рассказал-то об этом?? Мать твою. Че ж я себе язык-то не откусил. Кивнул себе под ноги, думая, надо встать – сидеть на корточках тяжело, кровь приливает к голове, потом тошнит и падаю как куль об землю, если долго нахожусь в скрюченной позе.

– Э-э, браток, так дело не пойдет! – покачал стремный хрен ржавой головой. – Надо тебе это организовать, поблядки-то!

Организовал. Сука. Блядь. Ну кто его просил?!

На хате была тусклая лампа без абажура, кухня заляпанная всем чем можно, сортир просто нереально гадкий – зато спальня. С двумя железными кроватями. И две телки – Марина, широкая и пухлая, и Вита – скелет на контрасте с подружкой. Кажется, светленькая. Или нет… не знаю. Но глаза у нее были страшны. Будто обведенные вокруг зрачка черным густым мелом, какие-то неблестящие, запавшие не по векам, а именно будто радужка потухла и запала внутрь. А зрачок выпуклый как у бешеной коровы… даже не знаю как описать… на таком юном лице такие глаза… И она пила так, будто всю жизнь одной водкой питается. Меня тянуло сблевать. Я давно ничего не ел… забыл просто. От страха я усиленно глотал вонючий суррогат, стесняясь пропустить хоть рюмку, уступить девчонке, с которой собираюсь… Ух, все внутри горячо сжималось, до боли – настоящую, живую девочку… я узнаю наконец – как у них там?.. Кажется, она извращенка… черт, а вдруг я не сумею? И она всем расскажет, что я лох… а хотя… кому это всем? Никого у меня нет, никто меня не знает. Так что черт с ним. Только бы суметь!!..

Ржавый все настойчивее лапал хихикающую Марину, а я никак не мог решиться, хоть Вита и сидела так близко, на нашей общей кровати, что я даже слышал ее дыхание, неровное и смурное какое-то. «Сейчас, уже сейчас надо решаться… положить ей руку что ли… но куда?»

Ржавый, оказавшийся в кокетливом выдохе Марины

– Диииимаааа…. Ну, Дии-ммаааа, – уже вовсю раздевал девку, а я никак не мог настроиться, и начать… все боялся, что не встанет у меня ничего. Боялся торопиться.

Но вел себя уверенно. Вита сказала – мне нужен разбирающийся, и я соврал, что уже лишал девственности. Она кивнула преданно глядя в глаза сумрачными темными глазами, и сама стала стягивать трусики. Я остановил ее – всегда мечтал сделать это сам. Легла так удобно, забрался ей под юбку, закрыв глаза, потянулся языком… это неописуемо… мне остро захотелось у себя между ног иметь такое, но ведь сейчас это моим и будет! Я хочу ощутить как это… но только сначала я распробую ее…

Марина вдруг закричала, я дернулся и открыл глаза – мой новый быдлодруг вовсю скрипел кроватью, она кричала и плакала, а Вита зажимала ей рот рукой, вытянув в сторону ладонь. Я ужаснулся, и решил, что все – хватит тянуть, пора, пора – может, я уже позорюсь как слабак и романтик? – Ржавый рычал и матом крыл, и даже бил Марину, чтоб не мешала:

– Заткнись сука, заткнись, ты мне всех соседей перебудишь!

А Вита лишь дрожала и вздыхала прерывисто сквозь зубы. Я потрогал свой член – он давно уже был готов, но я не уверен – а хватит ли этого на проникновение?.. вдруг упадет?.. И едва терпел, у меня по губам текла ее влага, кажется признак возбуждения – просунул язык, но она такая узкая… вот черт, еще раз потрогал себя, – куда ж он там влезет? Ой, боже мой, ну куда я ввязался… этот уродский Ржавый орет… хоть бы уволок свою Марину подальше, я так не смогу… Но надо. И все опасался приступить, страшась, что не смогу «вскрыть» ее. Хотел довести ее до оргазма – если ей понравится, то ее можно будет потом иметь всегда, не искать других баб! – тоже светлая мысль, а что – ведь и правда, если только получится… я боюсь… и от страха все быстрее двигаю языком по ее влажному и нежному существу. Неожиданно она выгнулась, больно ударив по зубам бог знает чем, и вскрикнула – а я в слепоте ее сразу схватил – и резко вошел – с трудом правда, самому больно, и охуел от болезненного счастья – как у нее там все узко и скользко. Кончил, рыдая, сам не заметил как, и не понял отчего плачу. Обнаружил сырое лицо свое у нее на плече. Поднял голову, трудно оглянулся – Марина вытирала кровь между ног простыней, Дима ругал ее, что гадит ему постель. Поспешно вышел из Виты, позорно вялый и упавший вдруг, как старичок. Девчонка недовольно сморщилась. Я отвернулся от нее, сел на постели и стал одеваться, ведь дрожа от слабости внезапной и стесняясь этой слабости. Ржавый, еще более гадкий мне, хуел на меня, а у Виты стал совсем уж непереносимо страшный темный взгляд. Она усмехалась и курила, как опытная. Но под ней, почти уже паникуя, что все сделал не так, я заметил лужицу крови. Дима проверил, подняв одеяло – Вита натянула его обратно на себя:

– Хуйли тебе надо! Отвали нахуй

А Ржавый, одобрительно похлопав по плечу, хмыкнул: «мужик, уважаю!»

Вита пошуршала за подушкой – я навсегда запомню тяжелую сырую вонь лежалого пера – и сунула прокладку между ног. Я и прокладок-то никогда не видел.

Это шок, блядь, шок! Мне срочно надо уйти!!

Но чтоб не позориться, сдержался, нужно остаться. Выпить?

С одной рюмки очень опьянел – а с утра ел табло, но подумал – да похуй, будь что будет.

И в полубреду ебал Виту вместе с Димой… кажется, это называется секс с половиной человека… и это совсем не возбуждает… совсем… наоборот, плакать хочется, люди, как же это гадко… она не сводила жутких глаз без зрачков с меня. Я ударил бы ее, но рука не поднялась – противно… собака она шелудивая, вот что.

Марину трогать не стал, отвернулся и упал в тошноту забытья. Успокоила внезапная фраза – «грязь засасывающих вторжений», повторял и повторял ее, пока окончательно не уснул. Под охи, вздохи и грязный мат…

На секунду очнувшись, заметил, что я один, Вита уползла на кровать Димы и Марины. Они шуршали, и переругивались, но не мешали мне плавать, плавать… по теплому, соленому, сухому морю. Насколько я помню, такое в аду есть. А может, я уже там. Но мне уютно…

– Уже утро, ебта!! Мужик, все, пиздец, погнали, щас матуха припрется, давай, нахуй сваливаем!

И я шел, шатался, мерз, хуел сам на себя. Стеснялся вспоминать… и вроде не так-то это и хорошо, как мечтал… Но был в целом рад – ведь стал мужчиной. Хотя и трудно в это самому поверить. Как-то кукольно это было… как-то не живо будто. Ай, и ладно. Лишь бы сам факт! А дальше наверняка будет больше! Больше! Много-много секса грезилось моему истерзанному телу… оно горело, и просило еще. Я – мужчина.

А секрет черного мела, видимо в наркоте… бррр, не хочется думать, что у меня самого такие глаза.

– Где??…

…ах, всего лишь в ванной на полу…

Я сидел весь в крови, замотав руку полотенцем. Меня это сильно раздражало, но я задыхался, в новом чувстве. Я осознал всю бессмысленность своих действий. То, что я делаю каждый раз, непонимая зачем, это намного – о, намного! Фантастически глупо! Я дрожал, холодный от потери крови, трезвый, слабый и просветленный. Я передумал умирать. Потому что, знаете что?

Тебе пиздец. Ты живешь в умирании. Так что умирать нет смысла. Тем более, что бог назначил всем встречу только на Страшном Суде, значит ТАМ будешь стоять в очереди. А здесь – хотя бы что-то происходит. Здесь постоянный пиздец, многоликий и многомерный. А там – раз, и все, ты один! Ни-че-го. Скучно. И я больше не буду умирать. Я подожду.

…измученная голова свесилась на грудь…. Я попытался встать. И не смог… помогите мне, я так хочу в постель. Только к себе в постель, отведите меня домой, и немедленно! Туда, где мама принесет горячий чай, и в холодильнике таблетка есть – последняя оставалась, помню! А потом мама купит еще. И я надолго усну. Во сне и корни не болят.

– Все психиатры знают, что для нервных и слабосильных людей некоторые страдания, несмотря на всю мучительность их становятся необходимыми. И не променяют они эту сладкую муку на здоровое спокойствие ни за что на свете, – сказала моя любимица Тэффи. И она права… я поцеловал ей пальцы, и…

– Ветер, это ты ночью додумался в инете лазить? – Эрот безжалостно трясла меня за плечо, и острая боль заставила шипеть и отбиваться.

– Что тебе надо, блядь, отвали! – вырвалось неподконтрольное.

– Да ничего мне, блядь, не надо! – она встала руки в боки, да с такой претензией возопила: – Я, бля, даже почту свою проверить не могу, ты мне все поюзал нахуй! Я ж безлимит здесь не включала, ты карту вылизал до ноля!

– Не пизди, я всю ночь на полу просидел в ванной.

– Ах, это ты, сучка, кровью все запоганил и не вытер! Ну что за гадство от тебя, один вред!

– Ну так выпизди меня, и больше не пускай! Мне похуй вообще-то! – зло ответил я.

– Так-так, не ты, значит, юзал! – она уселась за комп и пощелкала мышью.

– А Жанна Моуле – это кто, что-то я такую не припомню в своем френдятнике!

Меня в одну секунду подкинуло и я очутившись рядом с девкой, схватил ее за руку:

– Не тронь, это моя переписка! Дай, дай я посмотрю! – принялся отпихивать ее от монитора.

– Да на, еб твою мать!

– Ага, очень информативно! – кивнул я, лихорадочно просматривая мессадж: «Здравствуй, дорогой Ветер! Спасибо за теплые слова… Всегда приятно читать послания людей, которым есть что сказать, кроме того, какие у меня клевые сиськи и охуенные фотки. На самом-то деле, мало кто реально в тексты вникает, многим элементарно лень заинтересоваться чем-то из моего творчества, более глубоким, чем подпевки ТорКу и развратные фото. Но ведь моей основной деятельностью остается литература. А читать – это же так долго… Но довольно желчи по поводу тех, кто не со мной. Я хотела поговорить с тобой, о твоем письме…»

Все плыло у меня перед глазами, туманили слезы – она, ОНА мне ответила! Богиня Жанна говорит со мной! Стоп… письмо открыто! Значит, я его уже читал?.. Ночью? Нихрена, нихренушки не помню!! Проклятый алкоголь делает меня совершеннейшим беспамятным дураком. Не зря врачи предупреждали не пить бухла одновременно с лекарством. Да мне же это похуй-нахуй, я ж никого не слушаю, презирая чьи бы то ни было наставления. Терплю ломоту и боли, но пью, блядь. Допился, даже письмо Жанны не помню. О, это так удивительно, что она мне ответила!

«У тебя стройный слог, тебе бы завести блог какой-нибудь. К тому же, ты горд собой, это сквозит между строк, должно быть ты красив. Пришли фотку, интересно… я практически никогда не ошибаюсь в людях. У меня чутье на красивых».

Я улыбнулся польщенный до кончиков ногтей – да, Богиня, я весьма хорош, вне всякого сомнения. А блог… да ну, всякая шушера будет его читать. Вот если бы только Она. Нет, я буду просто писать ей, всегда, когда будет что сказать. Пока не отвергнет. Но я ведь постараюсь быть интересным.

Все, пора мчаться домой, скорей писать ответ!

– Ну-у, мне скучна-а! – ноет Жахни, дергая меня за волосы. Мне больно, и меня это бесит.

– Слушай, а если ты меня не любишь, и допустим, если любви вообще нет – то допустимо ли тогда?? – вскакиваю я, толком не понимая, что хочу сказать. Я с травы то добрый, а то наоборот, взвинченный и злой. Никогда не знаю, что будет, но она гасит перманентную боль. Боль повсюду, блядь, и надо же мне как-то отдыхать!!

– А ты вот будто меня любишь! – прищурилась Жахни, расстегнула еще одну пуговицу на своей вечной черной рубашке, и закурила сигарету с лицом циничным и порочным.

– Какое у тебя лицо порочное, ты замечала? – подскакиваю я к ней, и взяв за подбородок, поднимаю вверх.

– Ветер, – вздыхает она. – Если ты не будешь меня развлекать, то не надо тут никаких небывалых поз, я сама себя развлеку, окей?

– Да пошла ты к черту, сука тупая! – раздражаюсь я сверх всякой меры и ничего не могу поделать с собой. Да и не хочу, я уже слетел с резьбы, и не… не знаю, не знаю, я ненавижу и ее, и себя, и весь этот белый, ебаный свет!!

– Оставь ты меня в покое, Жахни, ну чего тебе вечно от меня надо?? – вскричал я, и схватив стакан, шарахнул его со всей дури о стену! Он разлетелся на великое множество брызг, Жахни вскрикнула и схватилась за щеку. Из-под ладони ее стекла алая струйка.

– О, да у тебя кровь! – окончательно теряя контроль подскочил я к ней: – Давай помогу!

– Не надо уж, иди на хуй отсюда, уебище! – зло отпихнула она меня.

– Сиди уже, дура! – резко сжал я горло девки. В глазах заплескался страх. Я придавил подружку, как смешного глупого жучка к стене, и жадно слизал кровь с лица. Вкусно, как соленый огурец!

– Странно и почему бы с утра вместо рассола кровь не пить, вот же, почти то же самое! – сказал я, и разжал пальцы.

– Ты совсем охуел, Гавриил, – спокойно сказала она.

– Да, это так, – кивнул я. Взгляд мой упал на крупный осколок – донышко стакана с длинным тонким лезвием:

– Смотри, Жах, какая прелесть! – схватил я его.

– Да пошел ты, – проворчала она, вывернулась и быстро вскочив, поспешно вышла, хлопнув дверью. А я вдруг и сразу устал… силы покинули меня единомоментно. Я размазался по стене, и чтоб чем-то отвлечься, принялся играть светом в гранях стаканного осколка. Некая мысль, идея плясала на кончике острия, и я силился ее поймать. Вот она – а ведь можно этим стаканом и порезать кого-нибудь! О, да! И получить много крови, ничуть не хуже, чем на щеке Жахни! Я очень этим воодушевился. Ведь до этого я резал только сам себя, во время секса тоже – оргазм углубляется до бесконечности, корчит по-дикому, когда едва кончая, я прокусывал себе губу изнутри, и чувствуя вкус крови, вытягивал из-под подушки нож, и резал себе живот или грудь. Но вот резать партнершу еще не решался. Да они и моей-то крови боятся, и чаще всего я этих девиц больше не видел никогда. Тоже мне, извращенки! Суки обычные. Но сейчас-то, и прямо здесь – есть Жахни!

– Жахни! – заорал я: – Жахни, иди сюда!

Тишина. Затаилась, боится. Ну ничего, сейчас я ее достану! Никуда она от меня не денется! Она же не против диких экспериментов, так почему бы ей не подставить свою нежную плоть под мой осколок? Он же совсем маленький.

– Жахни, ну чего ты, давай помиримся! – вошел я на кухню, где Жахни прижигала щеку ваткой, в жуткой вони водки.

– Ветер, я с тобой не ругалась! – настороженно покосилась она на мои руки. Но я же не дебил идти к ней сразу с осколком. Испугается, и пиши-пропала идея.

– Водка чтоль еще есть? – заглянул я в бутылку. Черт, как бы ей сказать? Непохоже что-то, что она чего-то хочет.

– Водка, водка, – проворчала Жахни, отбирая у меня бутылку.

– Ну так выпьем тогда чтоль?

– Нет, не выпьем! – сухо ответила Жах. Обиделась.

– А что ж так?

– А то, – повернулась она ко мне. – Ты совсем ебанулся, вот что. Следить за собой надо.

– Да ну, брось ты… – начал было я, но в дверях зашуршал ключ. Мы оба замерли.

– Тьфу, мать твою, шухер берет! – раздосадовалась Жах, и пошла в коридор, я за ней.

– Эротик, дружок! – заорал я, кидаясь к подружке.

– А вы кого ждали? – она подозрительно принюхалась: – Да вы тут совсем раздухарились!

– Короче, вы тогда оставайтесь, а я погнала из этого дурдома! – схватила куртку Жахни.

– Куда ты, как это? – заорали мы с Эрот в один голос.

– Мне надо и срочно! – Жах уже нацепила сапоги и звякнув ключами исчезла за дверью. М-да…

– Чего это она? – сделала огромные глаза ее сестрица.

– Незнай, – беспечно пожал я плечами. – Айда чтоль потрахаемся?

– Че? – посмотрела на меня Эрот так странно: – Как-то неохота, давай сначала хоть попьем, если есть что!

– Ну, или так! – кивнул я, пропуская девку в кухню. Коридор узкий, и ей пришлось здорово обтереться об меня, чтоб пройти.

– Чет ты такой возбужденный!

– Так ведь ты, – развел я руками. Мне и правда уже очень хотелось. Но осколок не отпускал меня, впившись в душу – я сделаю это, как бы то ни было! Просто секс меня сейчас не устроит.

– Да у вас как-то не особо много осталось, – покачала головой Эрот, и отхлебнула прямо из баттла. Ее всю скривило, а я погладил ее по заднице. – Не зря я, значит со своим самоваром к вам!

– С каким самоваром? – удивился я, и погладил себя между ног. Вот черт. Надо быстрее ее раскручивать. Хочется…

– А там, в коридоре!

– Так давай-давай, чего тянуть? – с энтузиазмом замахал я руками. Самому ходить мне сейчас неудобно.

– Ой-ой, торопится он! – подмигнула она, и вышла в коридор. Блядь. Да чтож это такое? Быстрее, быстрее же, Эрот! Я хочу резать тебя, и выебать наконец!

Она вернулась шурша пакетом, и медленно, слишком медленно, достала виски, отвинтила крышку, смачно отхлебнула, и довольно вздохнула. Я потянулся и почти вырвал из ее рук бутылку, отхлебнул как мог много. Боясь стать слишком пьяным для своей затеи, но торопясь, очень торопясь.

– Экий ты зверский! – покачала головой девка.

– Ну так, – пожал я плечами. – Ты пей давай!

– Да дам я тебе, дам, куда торопишься? – спросила она.

– Ну да, – кивнул я. Не знаешь ты еще, как именно придется давать. «А если она не согласится», – промелькнула мысль – «то я просто изнасилую эту чертову куклу да и все!» и злорадно улыбнулся сам себе.

– Ну все, хватит пить! – решительно встал я, когда темная жидкость едва покрывала дно баттла.

– Ну-ну, там еще глоток есть! – запротестовала она на мои настойчивые объятья. Тогда я одной рукой прижал ее к стене, а другой живо отобрал у нее баттл и вылил в себя остатки пойла.

– Все, пошли!

– Ну пошли! – хихикнула она. И я уволок ее в спальню. Она улеглась на постель, и стала лежа вяло стягивать с себя одежду, напевая какую-то пьяную чушь. А я наконец могу достать свой заветный осколочек! Тока вот где он? Я весь похолодел – не могу его найти!

– Черт, черт! – зашептал я, нервно шаря по углам.

– Чего ты там потерял, у меня в сумочке есть, возьми… – подала голос Эрот.

– А? – встрепенулся я. Но сразу понял, что она совсем не о том!

– А, да нет, я щас! – ура-ура, я вспомнил, где он! Помчался в зал, резво вернулся со стекляшкой. Правда, шибанулся хорошенько бедром об угол. Но боль распалила меня как злую собаку, и я накинулся на Эрот безо всяких церемоний. Она смеялась, и кусалась в шутку… пока не увидела над собой занесенное лезвие.

– Эй, это что такое, нахуй? – протестующе завопила она.

– Это игрушка, не видишь? – помахал я штучкой перед ее лицом. Она явно испугалась, но уйти никуда не могла – я сидел на ней верхом. Но она сильная, дрянь – извернулась и укусила меня за руку, да так, что я выронил стекло.

– Аа, блядь, да ты кусаться? – вскрикнул я, и наотмашь ударил ее по лицу. Глаза вспыхнули и из уголка губ потекла струйка крови.

– Ветер, ты… прекрати, пожалуйста, мне больно! – прошептала она беспомощно.

– Ну а я разве обещал, что будет сладко? – развел я ей руки, и сцепил у нее над головой. Сила проснулась во мне немеряная, как всегда, от возбуждения. Чуя кровь, я становлюсь зверем! Похоть горит в чреслах, и ломит суставы! Эрот пытается брыкаться, извивается и вырывается, распаляя все сильнее – я ударил ее уже по-настоящему, и она схватилась за разбитую вдребезги губу.

– Лежи тихо, дура! – угрожающе прошипел я ей в испуганные глаза. Пришлось ее связать вытянутой из-под нее же простыней. И порезав живот и грудь, насладиться кровью… неугомонная сучка, она сопротивлялась яростно, как дикая кошка, но постепенно я заметил, что она возбуждается все сильней, и уже сама размазывает по лицу кровь, и лижет ее с моих губ. А потом и вовсе схватила выпавшую из моих рук стекляшку, и наотмашь порезала мне спину. Я вскрикнул от боли и выгнулся во вспышке…

– Я теперь часто так буду делать, это и правда кайф… – прошептала она, трогая языком распухающую губу. Я посмотрел на нее, и отвернулся. Ебааать, как тянет все вены…

«В психиатрии синдром, сопровождающийся деперсонализацией – нарушением восприятия времени и пространства, собственного тела и окружающей обстановки, официально называется «Алиса в Стране чудес» – оповестил механический голос в голове.

Я не заметил как, но оказалось, что она ушла. Внезапно хлопнула дверь, далеко-далеко.

…А я лежал обессиленный от борьбы, смотрел в потолок и любовался собой изнутри. И думал почему-то о Жахни. Наверное, потому что это все-таки ее квартира. Жахни всем хороша, но у нее нет души, как у настоящего животного. Сердце есть, а души нет. И она не моя. Да.

…А вот если трахать рукоятью ножа, держа его за лезвие, то пальцы изрежутся до кости… Аааа, я взвыл бесшумно, и скорчившись, обнял простыну, и принялся мучить себя, делая больно-больно. Я бы трахал, кровь стекала, пальцы в мясо, мясо, и кровь, и кончал бы этой кровью. Йес-йес, ау, блядь, хочу, ну дайте кто-нибудь воплощения!

– Почему ты так любишь блядство?

– Не знаю… кажется, это наследственное. Моя бабушка была стриптизершей.

– Показывала стриптиз ершей? – прыснула в ладонь Жахни. Я сначала вспыхнул, но потом мы безумно ржали долго. Как всегда.