Читать книгу Кафетерий для спецназа - Яна Тарьянова - Страница 6

Спецназовец смерил ее взглядом и скривился. Ханна поняла, что ей сейчас тоже достанется порция площадной брани, и решила, что, в самом крайнем случае, даст наглецу оплеуху. Как-нибудь не посадят за нападение на представителя власти, на первый раз влепят штраф.

Драматическое противостояние нарушил невзрачный пожилой волк в костюме. Он хлопнул спецназовца по макушке свернутой газетой, а когда тот взвился, мирно спросил:

– Ты чего тут воняешь, Шольт?

Спецназовец сдержал очередную волну ярости и крик – явным, читающимся на лице усилием. Рыкнул:

– Углем кормят.

– А ты не ешь, – посоветовал волк в костюме и вошел в кафетерий.

На веранде появился Ёжи. Забрал салат, поставил другую порцию. Пробурчал:

– Извините за неудобство. Это я не расслышал заказ.

– Мне ничего не надо!

Движение руки в черной перчатке смело курицу, салат и кофе в мусорный бак. Разъяренный и оскорбленный Шольт удалился в сторону штаба. Дверью веранды не хлопнул только потому, что она была прицеплена на прочный крючок и подперта увесистым булыжником. Но крючок разогнул и почти оторвал. Придется менять.

Снежка, побагровевшая до свекольных пятен на скулах, демонстрировала волку в костюме ассортимент нарезанных на куски пирогов. Ёжи пробормотал:

– Он заказывал без сухарей. Я отвлекся и подал готовую порцию.

– Он не имел права оскорблять Снежку, – ответила Ханна. – Хамов мы не обслуживаем. Это не обсуждается.

Ёжи кивнул и спрятался за стойку. Ханна снова выскочила на улицу, нервно прошлась вдоль фасада дома. Мысли почему-то занимал вопрос, не менявший ситуацию. Придуривался этот Шольт или действительно не выносил вкус сухарей? Ханне еще не встречались одинокие альфы, которые полностью исключали из рациона хлеб. Витольд во время их романа хрустел бездрожжевыми хлебцами, охотно ел овсяные булки, а от сдобы отказывался – говорил, что в горле першит. После свадьбы просил Ханну готовить на праздники пироги и пирожки – очень уж ему понравился семейный рецепт, начинка с яйцом и зеленым луком. Ел ли отец хлеб до встречи с матушкой, Ханна никогда не спрашивала. Тогда были другие времена, сейчас промышленность перестроилась, магазины и кафетерии завалены разнообразными пресными лепешками, безвкусными хлебцами и пергаментными лавашами. Большинство одиноких альф не питали страсти к дрожжевой выпечке, но всяческие блинчики и эклеры лопали только в путь. Ханна впервые сталкивалась с фактом, что альфа не может съесть салат, в который добавлена щепотка ржаных сухариков без дрожжей. Неужели живет с проклятьем Хлебодарной?

Богиня прокляла охотников, вкусивших крови в День Преломления Хлеба, в праздник примирения – Камул и его стая явились отведать ее выпечку, согласившись, что нужно создавать островки мира без войны и наказывать чрезмерную жестокость. Тем, кто охотился в день божественной трапезы – и их потомкам – хлеб встал поперек горла, обретая вкус угля. Известно, что Хлебодарная не раз проклинала тех, кто поднимал руку на беременных жен и обижал беззащитных детей – если мольбы жертв достигали ее слуха.

В последние годы начали проводиться исследования, вроде бы, была выявлена связь группы крови, гормонального фона и аллергической реакции на выпечку, но паства Хлебодарной считала эти изыскания ересью. И лисы, и волки, и – гораздо реже – медведи, знали, что хлеб, принятый из рук нареченной или супруги никогда не обретет вкус золы, если жить, почитая плодородие и не причиняя вреда слабым.

«Наверное, этот Шольт врет, – решила Ханна. – Нашел повод для скандала, сорвал злость на той, которая не может ему ответить. Вот бы Хлебодарная его за это на самом деле прокляла, отучился бы прикрываться такими вещами».

Она отправилась в квартиру, чтобы вознаградить себя чашкой хорошего кофе – то, что продавалось в кафетерии, годилось только на то, чтобы запить сладкую выпечку или блинчики с печенкой. Ханна знала, что напиток на самом деле не бодрит, а блокирует проявления усталости, заставляя организм растрачивать накопленный резерв сил. Силы растрачивались быстро, а накапливались долго. Но в критические моменты – а открытие, взрыв, дознание и скандал в один день ординарной ситуацией назвать было нельзя – это было спасением.

Перед возвращением в кафетерий она умылась прохладной водой и освежила макияж. Придирчивый взгляд в зеркало не обнаружил изъянов – ни синяков под глазами, ни следов на нижней губе, которую она прикусывала в моменты волнения. Обычная, наверное, даже, симпатичная висица. Русоволосая, сероглазая, с приятными чертами лица. В молодости Ханна носила волосы до плеч, собирая их в «хвост» и прически, а после тридцати начала коротко стричься – это придавало энергичный вид. Да и мороки с короткими волосами было меньше – фен, воск, пять минут и готово.

Остаток дня прошел без происшествий. В восемь вечера они закрылись – пришлось выгонять с веранды двух полицейских – и отправились во двор, чтобы обговорить дальнейшие планы. Ханна еще раз повторила слова благодарности, выдала своим спасителям два конверта – «серую» премию. Спросила, согласны ли Ёжи со Снежкой работать в таком режиме. Согласны ли переработать – возможно, вторая смена найдется не сразу.

– Я буду очень рада, – сказала Снежка, спрятавшая конверт в торбу. – У меня временные трудности. Мне отказали от квартиры – хозяин выставил ее на продажу, быстро нашлись покупатели. К сожалению, моих сбережений не хватает на то, чтобы заплатить залог за новое жилье. Я готова работать без выходных. Если нетрудно, подыскивайте пока только повара.

– А где ты собираешься жить? – поинтересовалась Ханна.

– Не знаю. Попрошусь к знакомым… если откажут, попрошу вас разрешить мне ночевать в подсобном помещении.

– В подсобном – не разрешу, – Ханна посмотрела на огорченное лицо Снежки и решила, что должна сделать доброе дело. – Наверху пустует трехкомнатная квартира. Условия: ты не шумишь, оплачиваешь коммунальные счета, не жалуешься на мебель и обстановку, пока подыскиваешь себе подходящее жилье.

Смотреть розовое гнездышко пошли втроем – Ёжи почему-то никуда не торопился. При виде круглой кровати Снежка пришла в восторг, а от наличия балдахина чуть не прослезилась.

– Как тут красиво! – хлопая глазами и краснея, сказала она. – Жил же кто-то! Вот бы всегда так жить!

Грязные следы на коврах вызвали охи и вздохи. Пока Ханна прикусывала язык, чтобы не сказать всё, что она думает об интерьере, Ёжи отскреб налипшие на мех куски глины и пообещал Снежке отвезти ковры в химчистку. Нельзя допустить, чтобы пропала такая красота!

Ханна наскоро написала подобие договора. Ожидавшие бумагу Ёжи со Снежкой обсуждали роскошь обстановки и перевозку вещей.

«Сразу сработались, и дальше вряд ли будут ссориться, – подумала Ханна. – Надо же, как любовь к розовому цвету и золотым кистям оборотней объединяет. Никогда бы так на совместимость проверять не догадалась. Хотя, это будет действовать, только если оба искренни. Витольд же мне врал».

Перед сном она позвонила родителям, рассказала, как прошел первый рабочий день – кратко и подправляя некоторые моменты. Удивилась тому, что матушка разделяет точку зрения полицейского начальника и возлагает вину на любовницу Витольда. Замяла неприятную тему и пообещала непременно приехать в выходные, когда в кафетерии будет поменьше народу.

Засыпая, Ханна провалилась в водоворот лиц – злых, испуганных, обеспокоенных. Оружие, фуражки, погоны, шлемы, бронежилеты… Альфы, волки, лисы и люди сливались в размытое пятно, предрекавшее неспокойный сон. Так оно и вышло.