Читать книгу Гордая птичка Воробышек - Янина Логвин - Страница 11

Илья

– Твоя доля, Люк. Пересчитай. Все до копья, как договаривались, – ухмыляется через стол рыжий Бампер и двигает ко мне пачку денег. – Процент с клуба, с девочек, все по-честному. Пересчитай, Илья! – настаивает обиженно, когда я не глядя сую деньги в карман.

– Верю, Рыжий. Что по налогам, все проплачено? – коротко смотрю в бумаги. – История с прошлым годом не повторится? Не хочется спасать нашу общую задницу из-за твоего жлобства.

Бампер разводит руками и виновато ухмыляется.

– Ну дурак я, Илюха. Дурак, признаю. Хер я на те отчеты ложил, мне бы бабки посшибать. А что ты хотел?! – удивляется. – Это ж ты у нас голова, Люк! Да все нормально! – спешит меня уверить, когда я упрямо дохожу до платежек. – Кира Юрьевна у тебя не бухгалтер – удав, блин! И где ты эту рухлядь древнюю раздобыл?

– Что, впечатляет? – теперь уже ухмыляюсь я. Откидываюсь в кресле и смотрю на партнера по клубу. – Сказал бы тебе, Рыжий, где, – говорю беззлобно, – так ты по таким местам не ходишь.

– А че я там забыл, Люк! – ржет Бампер, выбивает из пачки «Винстона» сигарету и щелкает позолоченной зажигалкой. – Мое место здесь, у кормушки. А где раздобыл, я и сам знаю. Яшка раскололся. Увидел кошелку и признался, что она у вашего папаши двадцать лет правой рукой была. А потом того, прихворнула вроде, и он ее тут же списал за профнепригодность.

– Рано списал, – говорю я. – Дурак. Кира лучшая. Она сейчас в «Альтарэсе» бумаги разгребает. Видел бы ты, сколько мне дерьма от старого хозяина досталось. Жаль, открыто появиться не могу, так и хочется с мудака шкуру спустить. Хотя там и шкуры-то нет – косяк забитый один. Кстати, Рыжий, ты аппаратуру в клуб отправил. Как тебе?

– Зашибись, Илюха! – выпускает Бампер кольцо дыма, поднимая бровь. – Аппаратура в смысле. А клуб, – лениво сплевывает в пепельницу, – сральня против нашей куколки. По мне, так нахер тебе этот притон сдался? С этими их, – брезгливо кривится, – подпольными боями и наркотой. И вообще, Илюха, – стирает улыбку с широкого веснушчатого лица и смотрит на меня серьезными глазами, – я с тебя пухну. Не надоело при твоих мозгах кулаками за бабло махать?

– Так за серьезное бабло, Бампер, – спокойно отвечаю я. – И с серьезными людьми. Не надоело. А потом, зря, что ли, старик меня десять лет в Китае собачил. Денег не жалел.

– Так это правда? – удивляется парень.

– Ты про что, Рыжий?

– Про то, что ты за бугром жил, пока Яшка тут в сиропе вяз? Или это секрет?

– Не секрет, – подумав, отвечаю я. – Жил. В специнтернате на острове Лантау. Но говорить о том не люблю.

– Понимаю, – присвистывает парень. – Нехило. Но раз первое сказал, Илюха, может, скажешь уже и второе? – хитро скалится.

– Может, и скажу, – скалюсь я в ответ, удивляясь несвойственной мне словоохотливости. Дела в клубе идут хорошо, так отчего не поговорить с верным партнером? – Но не наглей, Бампер. Договорились?

– Да я-то что, – тушит Рыжий сигарету о пепельницу в форме жемчужины и грустно вздыхает. – Тут Яшка языком, что баба помелом метет, достал уже всех тобой.

– И что говорит?

– Да так, фигню разную. Ты на ум-то не бери, Люк, если что.

– Так что говорит? – вяло интересуюсь я.

– Да мелет, что ты ему родной только по отцу, и что папаша на тебя чхать хотел. Что выблядок ты и никогда не был в семье, потому как Большой Босс сбагрил тебя с плеч, подальше от жены и Яшки, как только узнал, что ты без матери, один остался. И главное, – тут парень уже не стесняется, – что Ирка к нему от тебя ушла? Ну? – ведет, наглец, вопросительно темной бровью. – Так правда, Люк?

– Отчасти да, – неохотно соглашаюсь я. – Но верить Яшке на слово не стоит, – советую Рыжему. – Этот соврет – недорого возьмет. Шли его, Бампер, нахер, разговорчивого.

Бампер вдруг улыбается во весь наглый рот, поднимаясь вслед за мной и направляясь к дверям нашего кабинета. Говорит весело, накидывая на плечи куртку:

– Да он просто ссыт, Люк, что папаша тебе активы сбагрит в обход его! Наследник-то нынче не в милости, а я слыхал, совсем плохо с сердечком у старика. Дряхленький Градов стал. Глядишь, и не удержит нехилый капиталец в руках.

– Да мне какое дело до них, Рыжий? Пошли они все… – отвечаю я и выхожу в зал, где гремит музыка.

***

– Костик! А сделай для красивой девушки двойной мартини, м? Будь лапочкой! А то градус ее настроения неуклонно ползет вниз! – девчонка у бара игриво заламывает губки и призывно смотрит на меня, перехватывая из ловких пальцев бармена коктейль. – Потанцуем? – предлагает, когда я наконец отпускаю от себя Костю и обращаю на нее внимание.

Как же ее… Света, кажется?.. Или Оля?

Она соскальзывает с табурета, одергивает короткую юбку, подходит ближе и кладет руку мне на локоть. Откинув волосы за плечо, просит, поигрывая в пальцах бокалом:

– Ну же, Илья, – улыбается. – Ты ведь не откажешь девушке в такой невинной просьбе?

А она ничего. Смазливая. Я смотрю на пальцы с темно-алыми ноготками, скользнувшие по глубокому вырезу кофты, а затем в глаза. Я уже был с ней, у девчонки все в порядке с головой… Отчего бы и не повторить? Тем более момент располагает.

– Ну что ты, детка, как можно, – отвечаю ей. – Только ты помнишь, надеюсь, какие именно танцы я предпочитаю?

– Конечно, – ничуть не смущается девушка прозвучавшего в моих словах подтекста. Напротив, подходит ближе и смело обнимает меня за талию. – Я и сама не против. Знаешь, – горячо выдыхает в шею, – ты отличный партнер. Мне нравится, как ты ведешь из любого положения. Жаль только, непостоянен, – хихикает. – Ну да я не жадная.

– И шум не люблю.

– Я помню, – кивает девушка, охотно отдаваясь моим рукам. – К тебе, или ко мне? – спрашивает, отставляя бокал на стойку бара. – Или, может, и правда потанцуем. Вместе. А то ты никогда…

– Смотри, Светка, не объешься на ночь белка! – подает голос прильнувшая к плечу Бампера блондинка, когда я коротко прощаюсь с ним, увлекая девчонку за собой к выходу из клуба. – Лишние калории вредны для фигуры.

– Ну что ты, Лизонька, мне по конкурсам не скакать. Можно и расслабиться, – смеется девушка в ответ и машет подруге рукой. А я думаю, отводя от нее усталый взгляд, – значит все-таки Света.

***

– Хорошая тачка. Твоя? – спрашивает Света, когда я сворачиваю с моста на набережную и подъезжаю к своему дому. Протягивает руку и оглаживает заметно истертую замшу сиденья у своих ног. Щелкает пальцами по глиняному брелоку в виде лохматого китайского мальчугана, болтающемуся на тонком шнурке между нашими лицами, и неловко улыбается. – Смешной!

– Нет, – вру я. – Знакомого.

Тачка – барахло. Не убитое, конечно, но все-таки. Вполне по мне на сегодняшний вечер. Девчонка врет, не краснея, нам не о чем говорить, и я отвечаю ей тем же.

Уже все случилось – быстро и скупо. Прямо у клуба. Я не намерен играть, и она это чувствует, легко поддаваясь мне. Мы оба не против продолжить начатое – к чему разговоры? Желания девушки вполне откровенны и неприкрыты, как и небольшая грудь, почти обнажившаяся под распахнутым полушубком, и я везу ее к себе в дом, надеясь уже через час забыть. Но едва мы поднимаемся на этаж – срабатывает сенсор движения, и площадка между квартирами освещается неярким светом – я замечаю у своих дверей знакомую фигурку Воробышек.

Она сидит на корточках, прислонившись спиной и затылком к холодной стене, обнимает руками дорожную сумку и… спит. Глубоко, судя по ровному, чуть заметному дыханию, слетающему с ее полуоткрытых губ и тесно сомкнутым векам. Шапка сползла и лежит на плече, очки скособочились… Невероятно. Я чувствую, как мои брови ползут вверх.

– Воробышек? – я подхожу ближе и удивленно произношу. – Ты что тут делаешь? – расстегнув на себе кожаную куртку, присаживаюсь перед ней. – Эй, Воробышек?

Но просыпается она не от моих слов, и не от прикосновения пальцев к ее плечу, а от растерянного, звонкого смешка Светки, раздавшегося из-за моей спины:

– Кажется, Илья, к тебе незваные гости?

И я отвечаю, глядя, как серые глаза Воробышек открываются и медленно фокусируются сначала на мне, а затем и на стоящей за моей спиной девушке, как губы смыкаются за коротким вздохом.

– Скорее нежданные. Во всяком случае, к этому времени. Привет, Птичка! – говорю холодно, вставая и нависая над ней. – Я смотрю, ты припозднилась.

– Люков? – девчонка сонно смотрит на меня снизу вверх, после чего переводит взгляд на темное окно лестничной площадки. Спрашивает неожиданно, поправляя очки: – А который сейчас час?

– Вообще-то первый час ночи, – отвечает за меня моя сегодняшняя пассия, выглянув из-за плеча. – А что? – между прочим интересуется. – Это много или мало?

Но Воробышек словно не замечает колючих слов девушки. Она опускает взгляд на руку, ищет затерявшиеся в рукаве куртки часы и невольно вздыхает, подставив циферблат под неяркий свет настенной лампы.

– Много. Ужасно много! – удрученно восклицает. – Какой ужас, это сколько же я проспала?!

Она убирает с колен сумку и порывается встать, но вдруг хмурится и возвращает свой тяжелый баул на место.

– Вы идите, – машет рукой, отворачиваясь к окну. – Я тут еще чуть-чуть посижу. Не обращайте внимания.

Сумасшедшая. Ей никогда не взять высоты планки, заданной себе сегодняшним ритмом жизни. Неужели она не понимает? И без того шаткий мостик, на котором она пытается удержаться в общей для всех реке, рухнет уже завтра под натиском не прощающей ошибок стремнины.

Сумасшедшая и странная. Неказистая птичка Воробышек.

– Илья, мы так и будем здесь стоять? – осторожно трогает меня за локоть Света-Оля, или как там ее, и недовольно поджимает рот. – Может, пригласишь в дом все-таки. Здесь прохладно, – ежится в полушубке.

Я достаю телефон, набираю номер и коротко называю адрес. Вынимаю из кармана купюру и сую в руку замершей девушке. Смотрю в растерянные, удивленные глаза.

– Извини, детка, в следующий раз. Это тебе на такси, – отвечаю, разворачивая девушку к ступеням. – Идем, провожу, – подталкиваю ее к выходу, провожаю вниз и усаживаю в подъехавшую машину.

– Кто она? – только и спрашивает Света перед тем, как я захлопываю за ней дверь и возвращаюсь к себе, и я честно жму плечом, отворачиваясь от погрустневших глаз.

– Никто. Просто залетевшая птичка.

Женя

Я слышу шаги Люкова на лестнице, и вновь порываюсь встать – да что же это такое! – но у меня ничего не получается. Проклятье! Я не чувствую ног, совсем, едва ощущаю начинающую покалывать кисть левой руки, и с немым стоном откидываюсь назад. И как я только умудрилась присесть на минутку, а отключиться почти на восемь часов! Господи, бывает же! Я вновь тяну сумку к себе, поворачиваю голову и встречаю уколовший меня с лестницы темный взгляд.

– Что у тебя? – лениво спрашивает Люков, ступает на площадку и подходит ко мне. Достает из кармана кожаной куртки ключи и поигрывает ими в руках.

– Все хорошо, – отвечаю я. – Я же сказала, – отвожу взгляд от парня, стараясь держать лицо, хотя руку начинает колоть нещадно, а еще ужасно хочется ее потрясти, – немного посижу и уйду. Тебе что, жалко? – говорю тихо. – Иди домой…

– Птичка, – кривит рот Люков и садится передо мной на корточки, – ты хочешь, чтобы я тебя ущипнул? Что у тебя с ногами? – интересуется почти зло. – Воробышек, не раздражай! – выплевывает еще через секунду.

– Ничего страшного. Отсидела, наверно, – сухо признаюсь я. – Совсем не чувствую, потому и встать не могу. Глупо…

– Глупо, – соглашается со мной парень, а я договариваю, отчего-то сердито, так, будто бы это он во всем виноват:

– А еще больно! И я не хочу, чтобы ты на это смотрел. Иди уже домой, Люков! – не выдерживаю и стаскиваю с колен сумку. – Дай мне спокойно поныть!

Он уходит, а я закрываю глаза. Тру пальцами правой руки вялую левую кисть и слушаю, как щелкает в двери, впуская парня, собачка замка. Слушаю, как он возвращается и подхватывает с пола мою сумку. Как, закинув ее в прихожую, вновь шагает на площадку, но теперь уже протягивает руки ко мне…

– Эй, Люков, ты что делаешь?! – не успеваю я возмутиться, как оказываюсь оторванной от стены и пола высоко в руках парня. Но пошевелиться возможности нет.

– Только чирикни, Воробышек! Выброшу! – шипит мне в лицо, переступает порог и сажает на дурацкий пуфик. Рывком закрывает дверь, расшнуровывает, стаскивает с меня и отбрасывает прочь ботинки, снимает носки и как можно выше задергивает на икрах джинсы. Быстро и умело.

– Молчи! – бросает мне, открывшей, было, перекошенный от боли рот, садится передо мной и начинает неожиданно осторожно разминать икроножные мышцы. Растирает пальцы ног и надавливает на какие-то точки под пяткой, и я послушно затыкаюсь.

– Ну как? – спрашивает Люков через несколько минут, когда я начинаю дышать спокойно, а он сбрасывает с плеч куртку. И я благодарно признаюсь, глядя в темные глаза, вновь ощущая свои ноги способными к ходьбе:

– Легче! Честное слово, – почему-то признаюсь. – Это со мной впервые. Чтобы вот так запросто уснуть в подъезде чужого дома, да и вообще… Спасибо тебе, Илья.

Он отпускает мои щиколотки, задержав на них взгляд, и уходит вглубь квартиры, оставив меня одну. А я еще раз смотрю на часы. Без двадцати час – с ума сойти до чего поздно! Автобусы давно не ходят, завтра с утра в университет… Мне надо как можно скорее добраться до общежития! Пожалуй, маминых денег хватит даже, чтобы поймать такси, а завтра наступит новый день, и я как-нибудь выкручусь…

Я отыскиваю глазами улетевшие прочь носки и натягиваю их на все еще покалывающие ноги. Сдергиваю вниз штанины джинсов и поправляю шапку. Наклоняюсь к ботинку, когда неожиданно слышу знакомое: «Кофе хочешь?» – а следом и сам Люков появляется в коридоре. Смотрит на меня вопросительно, сунув руку в карман брюк.

– Твой чертеж на завтра готов, Воробышек, – замечает с нажимом. – Если бы ты пришла утром, то могла бы принять в нем участие. А так…

«А так, – заканчиваю я за Люкова недосказанную им мысль, – извини, но твоего спасибо мало».

Что ж, если он и правда сделал за меня чертеж, как говорит, то я полностью с ним согласна. Одного спасибо мало.

Я поворачиваюсь к парню и смотрю в немигающие глаза.

– Хочу, – отвечаю, не сильно кривя душой. Я порядком замерзла и давно не ела. Приготовить кофе для Люкова и помыть пол – мне ничего не стоит. К тому же в прошлый раз он был не против поделиться напитком. Это ерунда в сравнении с не вовремя, но все же сданной работой по инженерной графике.

– Хотя лучше бы чай, – добавляю обреченно. Просто потому, что совершенно не представляю теперь, когда и как попаду домой. – Если тебя, конечно, не смущает мое позднее присутствие в твоем доме.

– Тогда поехали, – решительно выдает Илья и кивает на ботинок в моей руке. – Обувайся, Воробышек, – сухо приказывает. – Потому что кофе у меня нет. Впрочем, – цедит сквозь зубы, сдергивая с вешалки куртку и оглядываясь в поисках ключей, – чая тоже. Да и вообще ни черта нет, если честно!

Случайно или нет, но Илья привозит меня к супермаркету, где я работаю. Я кое-кого знаю из сегодняшней смены и чувствую себя весьма неловко, когда знакомые продавцы, здороваясь со мной, провожают спортивную фигуру Люкова заинтересованными взглядами. Закатывают глазки и выставляют большие пальцы, ничуть не смущаясь, что их могут заметить.

Я так и выпучиваю глаза на симпатичную Наташку из мясного отдела, загоняя ее обратно за прилавок, когда она откровенными намеками и жестами просит меня подойти поближе, чтобы показать ей своего спутника.

– Воробышек, ты издеваешься? – бросает Люков через плечо, едва я перестаю глазеть на новый яркий стенд известного алкогольного брэнда и топаю вслед за ним, делая вид, что мы не знакомы.

– Нет, – удивляюсь я, натыкаясь на его спину. – А что?

– А то, – Люков разворачивается и толкает ко мне от прилавка забытую кем-то пустую тележку. – Давай, отрабатывай! – недвусмысленно говорит, хмуря лоб. – Я тебя не на променад вывел.

– В смысле? – не понимаю я.

– Ф-форобышек…

– А-а, – наконец-то доходит до меня. Я смотрю на поджатые губы парня, на развернутые плечи под расстегнутой короткой курткой, и почему-то оглядываюсь. Говорю осторожно, поддевая пальцем очки на переносице. – Ты хочешь, чтобы я купила для тебя продукты?

– Что-то типа того, – соглашается Люков. – Вот этот кофе, например, – протягивает руку и бросает в корзину двухсотграммовую пачку бразильской арабики. – Или вот этот чай, – не глядя снимает с длинной полки дорогой цейлонский букет в подарочной упаковке с красивой фарфоровой чашкой внутри и опускает рядом с кофе. – Это что, так трудно? – раздраженно интересуется.

– Н-нет, – качаю я головой. Поднимаю глаза к ценникам, прикидывая к стоимости имеющуюся у меня в кошельке наличность. – Конечно не трудно, Илья, – отвечаю примирительно. – Только знаешь, э-э, может, ограничимся упаковкой поменьше? Например, вот этой, – киваю подбородком на стенд, где стоит выбранный Люковым кофе, но вдвое меньшим весом. – Для меня это дорого.

– В смысле? – теперь уже Люков таращится на меня, а я вздыхаю: чего тут не понять?

– Понимаешь, если ты возьмешь этот кофе, – тычу пальцем в стенд, объясняя Люкову ситуацию, словно ребенку, – и этот чай, – поднимаюсь на носочки, но таки достаю до выставленного товара, – то у меня не хватит денег рассчитаться. Если оставишь чай, но возьмешь вот этот кофе, – медленно и внятно объясняю, касаясь упаковки с меньшим весом, отчаянно краснея под холодным взглядом, – то мне еще останется немного мелочи доехать утром до университета. Что тут непонятного?

Ну действительно, что? Я так и стою целую минуту, глядя на парня с отставленной вверх рукой, пока не замечаю, как на его скулах начинают нервно ходить желваки.

И что я такого сказала?

– Я сам рассчитаюсь за все, Воробышек, – тихо цедит Люков на мой удивленный взгляд. Не отводя от меня глаз, демонстративно снимает с полки банку не пойми чего и со стуком бросает к кофе. – Твоя задача просто наполнить корзину. Ясно?

– Э-э, да-а… – выдыхаю я, вдруг сообразив, что к чему, и краснея еще гуще. – А мне показалось, – бормочу тихо, отводя глаза в сторону, – что… в общем… Хм.