Читать книгу Потерянные имена, чужие тени - Ярослава Осокина - Страница 8

В этот раз Раду бдительно следила за тем, чтобы Корнелий не спал и не отвлекался от рассказа. И от завтрака.

– Чувствую, как помолодел лет на дюжину, – пожаловался Корнелий, доедая густую, но безвкусную кашу, – нет, даже лет на двадцать. Примерно столько времени меня не заставляли есть такую гадость. И вообще заставляли что-либо есть.

Раду безжалостно хмыкнула. Ей было прекрасно известно, что Корнелий вовсе не придирчив в еде, а ворчит просто так.

– Добралась я вчера не так уж далеко, – начала Раду, – и, кажется мне, что кое-что важное узнала, но не все понятно, как можно вместе увязать. Но я начну по порядку.

В то утро Раду выехала достаточно рано – чтобы успеть застать в городе тех, кто только-только открывал лавки и мастерские. Пройдясь по знакомым, Раду одновременно и покупки нужные сделала для Корнелия, и разузнала кое-что.

Если кто из лавочников и удивлялся вопросам, то виду не подал. Раду была не особо в духе, и не утруждалась скрывать это.

– Я узнавала, не происходило ли в округе чего странного, да не видно ли было где охотников. Старалась, конечно, осторожнее говорить, но… – Раду отвела глаза, – думаю, что все решили, будто вы, мастер Тенда, чего магическое учудили и теперь боитесь, что за вами придут.

Корнелий застонал с набитым ртом.

– А я думаю, что скоро прокляну тот день, когда вообразил, что вы с сестрой будете мне отличными помощниками, – сообщил он. – И почему из всех людей в этом невежественном краю в колдовстве подозревают именно меня?.. Нет, не надо отвечать. Лучше продолжай.

– По словам людей, ничего особенного в Тичанах не происходило. Хотя мне, конечно, кое-чего порассказывали, но это все обычные дела – и про сглаз, и про пропавшую собаку, и про тени, что ходят у кладбища после того, как там похоронили разбойника. Я проверяла, мертвыми не пахнет.

Корнелий не удержался и скептически фыркнул, тут же подавившись кашей. Раду от души постучала его по спине и вернулась на место.

– Так вот, в Тичанах – ничего. И охотников тоже не встречали. Чужаков в это время года мало, все на виду. Хотя мне было гораздо интереснее, появлялись ли они раньше, когда Бинкуца поступила на службу в имение. Но тут не угадаешь, были ли они вообще, или же схитрили, показавшись тут в иное время, чтобы не бросать тень на девушку.

– Подожди, Раду, – сказал Корнелий, подняв руку. – Давай с тобой определимся. Я ведь правильно понял, что у тебя две основные версии произошедшего? Одна – что девушка была охотником, кого-то выслеживала и ее убили?

Раду кивнула.

– А вторая? Что она не была охотником и ее… просто убили? Случайно, что ли?

Раду пожала плечами. И скривилась в ответ на укоризненный взгляд Корнелия.

– Это не версия, Раду. И так у тебя ничего не выйдет. Если ты собралась подгонять все под свое представление, лучше брось уже сейчас и не трать время. Если же ты хочешь на самом деле раскрыть эту загадку, то следует сначала подготовиться. Определить, основываясь на уже известных фактах, что могло стоять за смертью девушки. Разобрать ее последние дни, узнать, с кем она общалась, куда ходила, и прочее и прочее. Сделала ли ты это?

– Почти, – призналась Раду. – Все выяснить не получилось, потому что нельзя было же расспрашивать хозяев имения…

Она достала из кармана свою записную книжку и пролистала страницы, чтобы зачитать Корнелию основное.

Ее прервали: в коридоре послышались размашистые шаги, и, коротко постучав, в комнату ворвался Лучан.

– Корнелий! – воскликнул он. – Вот беда! На тебя напали? Вы на след упыря встали?

– Что ты несешь? – поразился Корнелий. – Кто на меня напал? Я простудился на днях, вчера лихорадило, да и только.

– Я думал, ты никогда не болеешь! – удивился Лучан. – Ты же медикус? Разве вы болеете?

– Представь себе, да, – сухо отозвался Корнелий. – Получение ученой степени никак не влияет на иммунитет.

– На что не влияет? – переспросил Лучан. – А, ладно, не говори, я все равно не запомню. Мальчишка, ты не ловил без меня упыря? И где твоя сестра? Мне нужно засвидетельствовать свое почтение.

Раду прищурился подозрительно: за спиной Лучан прятал небольшой, но пышный букет голубых колокольчиков. Лучан поймал взгляд и угрожающе сверкнул глазами.

Корнелий ничего этого не заметил и поэтому отослал Лучана в оранжерею, где чаще всего можно было встретить Тию.

Когда Лучан умчался, Корнелий недовольно сказал:

– А вот тоже странность, Раду. Ни погода не располагала к простудным заболеваниям, ни окружение – все ведь здоровы. Откуда у меня взялась лихорадка?

Раду пожала плечами.

– А вы перья-то не трогали, точно? – с подозрением спросила она. – У них дурной отзвук, какие-то чары. Может, охранные. Такие, что болезнь насылают.

Корнелий отмахнулся с досадой, не в силах спорить. Проще было представить, что он подхватил заразу у кого-нибудь из обитателей имения – отбросив при этом, что никто из них не выглядел больным. Не признаваться же, что Корнелий и в самом деле трогал и рассматривал перья.

– Лучше давай вернемся к нашей теме, – сказал он. – Читай, что у тебя там записано.

Раду фыркнула и снова зашуршала страницами записной книжки.

– Бинкуца… Бинкуца появилась в имении в прошлом году. С хорошими рекомендациями от родственников князя, которые живут через перевал, ближе к столице.

– Удобно, – заметил Корнелий. – Рекомендации проверяли?

– Управляющий имением читал их и счел достаточными. Чин по чину оформлены, сказал он. Тревожить господина князя, чтобы тот писал родственникам и переспрашивал о девице, управляющий, конечно, не стал. Не того полета птица: и он, и сама Бинкуца. Управляющего зовут Стан Монтяну. Он много говорит, да больше не по делу. А то, что на самом деле интересно, скрывает.

Раду вздохнула, потом перелистнула страницу.

– Бинкуца была исполнительной и покладистой девушкой, хотя все говорят, что любила поболтать. Работала в охотку, но не очень умело. Поначалу ее до господских покоев не допускали, она тонкую работу не знала, но быстро училась.

– С чего же рекомендации хорошие? – хмыкнул Корнелий.

– А она говорила, будто бы только уборкой да стиркой занималась, а родственники князя жили попроще, вот и не было нужды знать, как чинить да гладить кружева или плиссировку делать. Еще она очень любила истории всякие слушать, про любовь или привидения. Другие горничные сказали, что она по два-три раза готова была слушать одни и те же побасенки, и про хозяев с удовольствием сплетни узнавала. Не болтала сама о них, а только слушала. Еще сказали, будто у нее жених был, то ли в городе, то ли в той деревне, что через лес. Откуда молочник ходил. Бинкуца прямо не говорила, но намеки соседке делала.

– Это с которой мы тогда беседовали? – спросил Корнелий. – Что-то не помню, чтобы она рассказывала о женихе.

– Я потом с ней разговаривала, – отозвалась Раду. – Она при вас боялась, да и дури в ней много, все об упыре думала.

– То есть Бинкуца уходила куда-то и намекала на то, что у нее есть жених? – сделал вывод Корнелий.

– Да, – кивнул Раду. – Уходила. Если вдруг давали выходной, и порой по вечерам, но не часто. Всегда возвращалась затемно. Это первый раз, когда ее не было всю ночь. Ни с кем чужим она не разговаривала последние дни, и не отлучалась из дому.

– Я бы посоветовал тебе собрать все сведения о тех, кто живет в доме: и о хозяевах, и о гостях, и о слугах, – задумчиво сказал Корнелий. – О том, какие у нее были отношения с ними. Где еще ее видели. Где ее родня… они, кстати, появились? Чтобы забрать вещи? Помимо того, необходимо узнать, откуда взялся яд. Хранится в доме? Кто-то недавно покупал? Если в Тичанах, то это легче, если нет, то узнать, уезжал ли кто-либо надолго.

Раду торопливо достала карандаш и начала записывать, прикусив губу. Кивнула, нахмурившись, потом снова перелистнула страницы.

– Понятно, – сказала она. – Сделаю… И вот тут коротко о вчерашнем. Я побывал в трех деревнях, к северу и к западу от Тичан. В лесу, который между ними, новый хранитель. Говорят, на барсука похож. В первой деревне все как обычно. Разве что жалуются, будто старой дорогой через перевал ходить нельзя, двое мужиков летом пропали. Во второй деревне болтунов много, и все на выдумку горазды. Один говорит, будто собаки все уходят куда-то по ночам, другой – что коровы мрут каждый день, третий, что две девки в начале осени утопли в реке, а теперь бродят после заката, к себе заманивают.

– И ты этому не поверила? – удивился Корнелий. – Ты же любишь такие истории.

Раду отмахнулась.

– Да если б они не врали, было бы интересно проверить. А так каждый свое придумывает, а про побасенки соседей не знает. Разве такое может быть, что все собаки куда-то ушли ночью, а только один человек заметил? Или про коров тех же… вранье, как есть. Скучно им, верно. А в третьей деревне, которая на излучине реки за лесом… вот там есть что-то.

Раду потерла пальцами переносицу.

– Устала? – спросил Корнелий. – Тию хоть и сказала, что тебе спать много не нужно, но, может, отдохнешь? Не хотелось бы, чтоб и ты заболела.

– Нет, – качнула головой Раду, – я не устала. Просто вспомнилось – не очень там добрый воздух, в той деревне. Сразу голова заныла. И ничего особенного, кажется, а все не то. Молчат, зыркают глазами. Те, с кем я говорила, сказали, будто все у них как положено. Ничего дурного не видели и не слышали. Оно, может, и потому, что у них я уже перед закатом был, время такое…

Корнелий откинулся на подушки, глядя в беленый потолок. Потом хмыкнул.

– Что, мастер Тенда? – спросила Раду. – Что-то подумали?

– Да, Раду. Подумал, что никогда еще мои помощники не рассказывали мне о хранителях леса и нехорошем воздухе, отчитываясь об исследованиях. Мои старые… коллеги… смеялись бы до слез. И про упыря тоже…

Раду склонила голову, прислушиваясь: Корнелий говорил все медленнее, зевая и запинаясь.

– Вам бы поспать, мастер Тенда, – решительно сказала Раду. – Я пока пойду, а обсудим все потом.

Корнелий остановил ее, окликнув у дверей.

– Раду! Помнишь, мы с тобой договаривались? На один твой секрет?

Раду помедлила – и видно было, что помнит, – с неохотой кивнула. Черные волосы скользнули вниз, закрывая половину лица.

– Все же придумали вопрос? – с кривой усмешкой поинтересовалась она.

Будто бы знала, что Корнелий всерьез ломал голову над этим, перебирая множество вариантов.

– Придумал, – недовольно сказал Корнелий, подавляя зевок. – Я заметил, что и ты, и сестра твоя сильно встревожились из-за той пары перьев, которые якобы знак охотников. Это имеет отношение к твоему прошлому?.. И какое?

Последний вопрос Корнелий прибавил торопливо, сообразив, что Раду запросто может сказать «да» или «нет» и тут же ускользнет.

Раду помолчал, глядя в сторону.

– Да, имеют, – ответил он. – Это они меня убили.

Прежде чем ошарашенный Корнелий успел что-либо сказать, Раду резко поклонился и вышел.

Этого Корнелий уже не мог оставить без внимания. Раду считала, что исполнила договор, бросив невразумительную и нелепую фразу?

Корнелий же только раззадорился. Но решил докопаться до истины иным способом, более, как ему показалось, простым, чем расспросы упрямого помощника.

Следующим днем, когда и следов от болезни не осталось, а Раду отправился с очередными поручениями в город, Корнелий пошел искать Тию.

Девушка сидела на своем любимом месте в оранжерее и занималась рукоделием.

– Тию, уделите мне совсем немного своего времени? – мягко спросил Корнелий и, не дожидаясь ответа, присел напротив.

Тию с некоторым облегчением – и, возможно, несколько более поспешно, чем приличествовало случаю, – отложила шитье в сторону.

– Да, разумеется, – сказала она.

– Я хотел поговорить о Раду, – признался Корнелий. – Кое-что, недавно услышанное, меня слегка… озадачило.

Он побарабанил пальцами по белой столешнице. Удивится ли Тию? Или же она знает давно? Корнелий и понимал, что это лишь его любопытство, но остановиться не мог. Пожалуй, одно из немногих излишеств, которые он всегда себе позволял, это было удовлетворение любопытства.

Но все же надо признать, что многое, что он смог достичь здесь (до того момента когда встретил сразу две ходячих загадки) произошло только благодаря этому неуемному качеству.

– Раду мне заявил… заявил, что… боже, и звучит-то как, не повторить, – с отвращением перебил сам себя Корнелий, потом вздохнул. – Будто бы его убили охотники… те самые, как вы говорите, кукушечьи стражи. Что это он имел в виду?

Если бы он не следил внимательно за Тию, то и не заметил бы. Совсем немного дрогнули узкие плечи, и на миг Тию прикрыла глаза.

– Раду… сказал?.. Я и не думала, что он вам так доверяет, – Тию нахмурилась, прикусив губу.

Будто лишнее произнесла.

Некоторое время она молчала, опустив глаза вниз. Бесцельно теребила рукав белой рубашки, которую зашивала до разговора.

– Господин Тенда, – наконец сказала Тию, – если вы не возражаете, давайте выйдем в сад. Мне отчего-то не хочется говорить об этом здесь.

Корнелий невольно огляделся: оранжерея была пуста и тиха.

– Что ж, – сказал он, вставая, – я не против. Но вы не замерзнете?

Тию покачала головой и достала из корзины с шитьем, стоявшей у ее ног, теплую коричневую шаль.

В саду было прохладно. Осеннее солнце заливало деревья и заросшие дорожки, а слабый ветер изредка шуршал в густом покрывале опавших листьев.

Тию некоторое время шла молча, и Корнелий не торопил ее, ему казалось, что лишнее слово сейчас – и загадка Раду снова ускользнет от него.

– Раду иногда путается, и меня это страшит, – сказала Тию. – И пусть бы только эта маскировка, я понимаю, для чего она нужна. Нас не единожды спасало то, что Раду выглядит мужчиной, но он… она… и в самом деле, как мне кажется, думает, что она мужчина. И считает, будто бы тогда, год назад, его убили охотники. Не настоящие, которые за ведьмами охотились, а те, что новому королю служили, доносили, следили и убивали несогласных.

Тию вздохнула, сильнее запахнув на груди шаль.

– И дело в том, что тогда Раду действительно был убит. Только не мой брат… то есть, не она, а настоящий Раду, чье имя потом она себе взяла… И в то же время тот человек, который пришел за мной потом, был Раду. Когда я думаю об этом, мне страшно.

И вконец запутавшийся Корнелий едва расслышал тихие слова Тию «Поэтому я стараюсь об этом вовсе не думать».

– Я слушала его сердце по ночам, – понизив голос, сказала Тию. – Не могла спать, боялась и не понимала. Но сердце бьется. Его сердце бьется, и если он поранится, то идет кровь. И вы ведь медикус… вы бы поняли, правда, если бы это был неживой человек?