Читать книгу Язык - Юлий Шанс - Страница 4

В муниципальных детских садах была огромная очередь на месяцы. Коммерческий стоил 50 австралийских долларов в день. По тогдашнему курсу примерно 53 американских. Мы не могли позволить себе таких трат. Супруга вынуждена была сидеть с ребёнком, посещать курсы английского не могла. Пособия по безработице хватало только потому, что квартира на полгода нам была оплачена. Я поставил себе цель взять английский штурмом за 5 месяцев. Ещё один я отвёл на поиск работы после.

В классе находилось около двадцати человек. В основном разношёрстная молодёжь. Вошла преподаватель. Поздоровалась и представилась. Звали её Полин. Она говорила более разборчиво, чем другие австралийцы – почти так же чётко, как американка Кэтрин. Я понял, что она приехала из Польши много лет назад. Затем преподаватель произнесла что-то мне непонятное. Студенты начали по очереди представляться, называть свои имена и из каких стран они прибыли. Большинство учеников владели английским куда лучше меня. При этом почти все имели ужасный акцент. Среди нас были африканцы, болгары, китайцы, югославы и индонезийцы. Полин принялась рассказывать про части речи в английском… на английском.

Толку от занятий было мало. Я почти ничего не понимал. Мне не нравилось, что обучение шло на английском. Оно было бы здорово, будь мой инглиш более продвинут. Основным препятствием являлось банальное незнание слов. С помощью разговорника я составил и зачитал учительнице вопрос о том, сколько требуется времени, чтобы выучить весь необходимый лексикон. Из её развёрнутого ответа я понял только то, что даже австралийцы якобы понимали лишь 80% слов в газетах и журналах. Я удивился. Если так, то моя задача упрощалась. Но всё же вопрос остался открытым.

Однажды Полин принялась рассказывать, что, поскольку СССР развалился, то более ничто не могло помешать Соединённым Штатам постепенно «установить демократию во всём мире». Парень из Югославии возразил, что армия России была всё ещё очень сильна. Преподаватель спросила меня так ли это. Я ответил, что Россия могла уничтожить США. Предложение получилось прямолинейным, так как гибкие фразы я строить ещё не мог. Она опешила. С этого момента в нашем общении возникло напряжение.

На одном из занятий Полин написала на доске два предложения: The box of nails was rusty (Ящик гвоздей был ржавым) и The box of nails were rusty (Ящик гвоздей были ржавыми). Затем спросила меня, какое из них было правильным. Я ответил, что первый вариант. Она сказала, что верен второй, поскольку гвоздей много. Я попробовал объяснить свою точку зрения и произнёс «Но…». Закончить фразу я не смог: не хватило словарного запаса. Моё возражение вызвало у Полин эмоциональный всплеск. Она спросила, почему это я думал, что австралийцы тупые? Меня такое обобщение ошарашило, с учётом того, что Полин сама была полячкой. Я понимал, что ненароком поставил под сомнение её компетентность, но чувствовал, что дело было не только в этом. С тех пор я был с ней предельно осторожен.

Через пару недель занятий Полин объявила, что далее мы будем разговаривать между собой. Она разделила нас на четыре команды по пять-шесть человек и каждой дала тему. Все группы начали обсуждение одновременно. В классе поднялся гам.

– Уота а ю од? – спросил меня один из учеников. Я предположил, что последнее слово было «олд» (old, возраст), просто он «съел» звук «л».

– Сёрти, – ответил я. Собеседник удовлетворённо покачал головой. С запозданием я сообразил, что он вдобавок применил не то вопросительное слово и выстроил неправильный порядок членов предложения: What are you old? вместо How old are you?

Каждый из нас коверкал язык на свой лад. После часа такого общения я ощутил, что мой английский стал хуже. Чужие ошибки накладывались на мои собственные. Я стал не уверен даже в том малом, что знал ранее.

На перерыве я прошёл в комнату администратора и спросил заготовленной фразой, мог ли я не посещать курсы. Рыжеволосая девушка пристально на меня посмотрела, затем утвердительно кивнула и протянула мне бумагу. Я подписал и покинул здание.

– Ты шутишь? – опешила жена, узнав, что я бросил курсы.

– От них мало толку. Сам выучу быстрее и лучше, – заверил я её.

– Они не могут быть бесполезны, их проходят многие иммигранты. Государство специально выделяет деньги на них, – не согласилась Татьяна.

Я ничего не ответил и закрылся в комнате. Она посеяла во мне зерно сомнения. Стало страшно. Без языка нас ждала печальная участь.