Читать книгу По дорожке в рай. Зарисовки о жизни детей-инвалидов и о православной вере - Юлия Беликова - Страница 15

Из санатория «Калуга-Бор» мы частенько с мамами и детишками-инвалидами ездили в Оптину пустынь. Снаряжала и отправляла нас, конечно же, неизменная Марина Александровна, а встречал и принимал нас в Оптиной неизменный отец Илиодор.

В одно из наших посещений святой обители отец Илиодор, узнав, что в нашей когорте затесался некрещеный мальчишка и что мама никак не может собраться его крестить, решил устроить его крестины безотлагательно. Он попросил задержаться нашу группу ради такого важного дела и, не дождавшись нашего согласия, бодро повел всех в оптинскую крестильню крестить шестилетнего Артема. Ждать пришлось долго: то священника, который сможет покрестить (ведь отец Илиодор – протодиакон и крестить не имеет права), то женщину, которая тоже должна была принять крещение в этот день и именно с ней можно было заодно покрестить и мальчика.

На наши недовольные восклицания, что мы ждем уже 40 минут, отец Илиодор парировал: «Но что такое 40 минут для вечности? Человек возьми и умри завтра, а некрещеным он не наследует царствие небесное!»

И нам пришлось смиренно сидеть и ждать в узенькой маленькой крестилке, пока родится новый человек для вечности. Зато при каком духовном подъеме совершалось таинство! Нашим деткам было интересно и необычно наблюдать за мальчишкой и тетенькой в длинных белых рубахах, как они ходят со свечами вокруг аналоя и ныряют в купель.

Отец Илиодор, естественно, стал крестным. У него таких крестников тысячи по стране.

После крестин Артема грех был не отправиться в чайную, хотя мы уже сильно торопились. Только в этот раз счет на оплату наших угощений батюшка умело передал в руки женщине, которая крестилась вместе с Артемом и спросила, как ей сделать пожертвование за крестины.

Артем с мамой были счастливы и полетели потом в свой Тамбов, или Барнаул, с теплыми воспоминаниями о чудесных крестинах и крестном, оставшемся где-то там, в далекой Оптиной пустыни, и непременно молящемся за него.

Конечно же, по обычаю отец Илиодор одарил тогда всю группу в лавке различными дарами.

Фрося, знавшая уже не понаслышке про такие акты неслыханной щедрости отца Илиодора, каждый раз старалась попасть ему под руку в лавке с какой-нибудь кружечкой или браслетиком.

Кстати, когда батюшка скончался от ковида, именно им подаренную Фросе кружечку с изящно нарисованной Оптиной я нечаянно разбила на кухне. От этого Фрося очень горевала: ни батюшки теперь нет, ни кружечки. И, по всей видимости, уже не будет ни того, ни другого.

Про отца Илиодора можно рассказывать долго. Но больше меня, естественно, знает наша Марина Александровна, они были дружны с батюшкой задолго до нашего появления в «Калуге-Бор». Поэтому я решила расспросить ее об их дружбе, чудесных крестинах детишек в санатории и записать. Вот что она рассказала.

«Приезжает как-то отец Илиодор ко мне в гости в санаторий. Это был 1995 год, у Раду, сына, как раз нога была в аппарате Елизарова после операции. Летом дело было. Жарко невозможно. Он приехал, а я худая такая была. Это просто что-то. Денег не было совсем, Раду оперированный. Была я вообще ужасно в каком виде.

Он приехал и говорит:

– Марин, что с тобой?

Я расплакалась:

– Да после больницы мы только приехали, каждый день туда пешком и назад. В общем, это, слушай, батюшка, ты знаешь, столько детей сейчас в санатории лежит детдомовских, некрещенных. Детский церебральный паралич. Мне их так жалко!

– А в чем дело? Давай окрестим!

Я говорю:

– Ну если ты сможешь, батюшка, давай окрестим.

– Ладно, я сейчас поеду на такси к матушке Анастасии (а она была на Дарвина тогда, там был Казанский монастырь, где духовная семинария теперь) и я с ней поговорю. Там ведь отец Игорь сейчас.

В течение часа он туда поехал и назад вернулся. И с порога мне:

– Слушай, все, я договорился на завтра, можно их привозить.

Я говорю:

– Как хорошо!

И главврачу звоню:

– Галина Ивановна, отпустите нас детей покрестить.

А она:

– Поезжайте к отцу Игорю, я разрешаю. Возьмите водителя и автобус из гаража (пазик у нас еще был тогда санаторский). Везите детей.

Все так и делаем. Собираем детей, сажаем в автобус и везем их в храм Святого Гурия. По двое, по трое детей на коленки, они худющие все. Суббота. Договорились на полдвенадцатого.

Все успели! Дети довольные, счастливые. Успели окрестить. Каждому в храме сделали по подарочку. Каждому по иконочке именной подарили, книжечки деткам, Библии отец Илиодор привез, шоколадочки. По дороге назад остановились еще, всем по чупа-чупсику подарили. Потом приехали назад в санаторий, девчата тут ждали уже на кухне. Подогрели еду, всех нас накормили.

Это уже конец заезда был. Раньше дети-школьники по несколько месяцев лежали. Начинался заезд в начале января, а с 20 мая уже можно было забирать детей на каникулы домой.

И вот Коля из Саранска был такой. У него был акушерский паралич. Левая сторона западала: ручка, ножка. Увидел он, что мы детей привезли с крестиками, и говорит:

– Я тоже так хочу! Я прямо чувствую, как и у меня блестит крестик на моей груди, тетя Марина!

Я говорю:

– Колечка, ладно, мы тебя окрестим.

Мы окрестили Колю в воскресенье утром в том же храме. А потом иду я через школу, деловая такая колбаса. Навстречу идет Нина Николаевна, ночная медсестра. А я была дневной. Она и говорит:

– Марина, прячься, у тебя ключи же есть от класса. Приехал Колин отец.

– И что?

– Что-что? Они же протестанты!

Я говорю:

– И что? Будет у Коли крестик.

– Ты что! Он тебя из-под земли достанет! Прячься, девка!

Я взяла и открыла третий класс. Открыла класс и зашла. Еще 7 утра не было. И просидела я там до 12. Пока они не уехали.

Рассказывали потом: папа хочет с Коли снять крест, а Коля орет и визжит: «Нет! Он блестит, я тебе не отдам! Папа, я тебе не отдам крест!» И так Колька уехал с крестом на шее домой, крещеный и с Библией.

Все смеялись потом, как Марина окрестила с батюшкой Кольку из Саранска. Вот такие дела были.

Как-то отец Илиодор лежал в больнице в Калуге, Царство ему Небесное. И после обеда каждый день приезжал к нам в санаторий. Он вечером приезжал к нам, и утром приезжал. Только смотришь, и вот отец Илиодор, как гриб, вырастает. «Господи, батюшка приехал! Идемте, садитесь, угощайтесь, что Бог дал». В основном что у нас было, у мамочек? Я жила в шестом боксе. «Картошка, ой, батюшка, картошка вареная, холодная!» Почистим, батюшка с удовольствием поест, попьет чай. Довольный, счастливый, что он с детьми на площадке детской может поиграть, с Людмилой Ивановной – воспитательницей пообщаться, с нами. Раду мой после операции был, нога в гипсе. 14 лет ему было. Мы его все таскали в коляске.

А был еще такой случай крестин. Приехал как-то отец Илиодор с отцом Засимой. Поздно уже было, пятница. А я так просила их окрестить санаторских детей, у нас столько некрещеных их опять приехало.

Батюшка Зосима высокий такой, в возрасте. Волосы до половины спины седые! Красота! Дети смотрели на него, говорили: «Ой, это Бог!»

И мы решили покрестить детей в ванной комнате на втором этаже в школьном отделении.

Шесть детей крестили. Марину Демкину с братиком помню. У них мама умерла, бабушка с ними приехала. У Марины детский церебральный паралич. Конечно, сейчас Марина взрослая уже, двое детей у нее. А тогда малюсенькая была, болезненная вся.

Красота во время крестин была неописуемая. Вокруг ванны в три стороны свечи горят. За окном темно. Батюшки молитвы читают и детей в ванну погружают, а потом крестик каждому одевают. Это просто что-то.

Потом мы, мамы, накрыли батюшкам стол постный, потому что пятница, во-первых. А-вторых, у нас и не было, чтобы что-то особенное накрывать. Но они были очень счастливы, я рада.

Ох, сколько я детей окрестила. Я тебе передать не могу, Юля. Да! Пол-России детей, когда были одни, без родителей. И до сих пор продолжается каждый заезд: крестим то по двое, то по трое, то одного. Что ж делать? Люди обращаются. Приезжали из Якутии, у них до ближайшего храма 250 километров. Они живут где-то в юртах. Я им говорю: «Не говорите мне ничего, я Калугу-то не знаю, Господи, не то что Якутию вашу».

Еще история была. Я жила с Залинкой, из Осетии мамочка. А денег нету. Она не работала, а я работала. А денег все равно нет, а кушать хочется. Ой, что же делать? Я пришла домой, заварила чаю. На травах все. И был у нас лук, томатная паста, постное масло и уксус. И я все это помешала-помешала. И пришла Залина, и в это время приезжает батюшка. И он нам привез целую упаковку сухарей.

– Ой, сухарики, как раз к чаю! – радуюсь я. Мы рады-радешеньки!

Он говорит:

– У вас что, ничего нету, чтобы покушать?

– Да есть! Это блюдо молдавское!

– Какое?

– Ну вот, – и предлагаю ему наше кушанье.

– Намажу на хлебушек, пожалуй, – сказал он.

А это был Великий пост как раз.

– Какая вкуснятина, Марина! – и намазывает еще.

Потом долго это блюдо вспоминал:

– Тогда какую вкуснятину мы ели!

Мы смеялись и плакали.

Потом он еще как-то раз приезжал, и я опять сделала то же самое. Он говорит:

– Ой, как я наелся!

Но у нас картошка уже была.

Такие уж мы были деловые, да. «Ой, как я наелся! Какая вкуснотища!»

Еще случай помню. Ночью звонит телефон:

– Алло!

Я говорю:

– Да.

А там отец Илиодор в трубке.

– Марин, ты спишь?

Я говорю:

– Ну, конечно, уже не сплю.

– А что ты делаешь?

– Вот с тобой разговариваю, ты же меня разбудил.

– А можно мы к тебе с отцом Ипатием заедем, мы из Москвы?

– Конечно можно.

Пока они ехали, Юль, я пожарила большую сковородку картошки. Август месяц. Банок накрутили – сколько хочешь. Мы же много закрываем. Открыла им. Раду спал. Они приехали в 3 ночи. Пока покушали, это было уже полпятого. Батюшка говорит:

– Ой, на раннюю не успеем уже, что же делать?

Отец Ипатий говорит:

– Давайте проведем утреню у Марины? Все равно мы не успеем в Оптину.

Начали служить прямо в нашем домике. И я помню, были открыты двери, окна. Потому что лето, жара. Никто тут не лазит. Это было что-то! Я была тогда, в тот момент, в раю.

А тут Игорь-охранник. Царство ему Небесное. Проходит мимо нашего дома, а он был в ночь, а у нас тут служба: «Боже мой! Вот что значит – верующая семья! Там так поют, видимо, диск включили!»

Мы смеялись потом, что он машину не увидел батюшкину и подумал, что мы диск слушаем ночью.

Батюшка говорит как-то:

– Марин, в следующий раз приеду, что привезти тебе?

А я же не русская, наш язык отличается немного. Я говорю:

– Ой, привези упаковку кофе и упаковку Библии.

Я думала, что упаковка – это одна банка. Сейчас, конечно, 38 лет я уже в России. Я теперь понимаю, что Библию одну надо было сказать, а не упаковку. А батюшка привез упаковку с детскими Библиями – там 20 книг. И 12 банок кофе. Я говорю:

– А зачем так много?

А он говорит:

– Марин, что ты говорила, я то и привез.

Ой, тут хохотали все.

Я говорю:

– Ну, столько не нужно.

– Марин, ты так говорила? Упаковку. Это и есть упаковка.

С того момента я поняла, что упаковка – это много. А одна – это баночка одна или книжка одна. Много таких историй было, вспомню. Еще расскажу».

Такой вот удивительный человек был наш отец Илиодор!

Зима, 2021год