Читать книгу Серые камни. Часть 2 - Юлия Цыпленкова - Страница 3

– Ну?

Всадник в богатых доспехах воззрился на мужчину в неприметной серой одежде. Тот поклонился и указал на чахлую рощицу:

– Они прошли тут не более суток назад. Останавливались на отдых, но пробыли недолго, следов немного, по роще не бродили, держались все вместе. Поклажи тяжелой нет, значит, передвигаются быстро и останавливаются нечасто.

– Как думаешь, какой дорогой пойдут? – риор придержал гарцующего коня.

– Дальше камни, угадать тяжело…

– Без тебя знаю, – сердито отмахнулся высокородный. – Я спрашиваю, какую дорогу они выберут?

– Думаю, через Лисий распадок, хозяин, – почесав в затылке, ответил следопыт. – Так они могут не приближаться к поселениям. Там лес, много дичи, речка опять же, то есть и вода есть. Лес густой, дремучий. С одной стороны вроде и опасно – хищники, а с другой – конной погоне не легче. Лошади зверье чуют, нервничают, могут выдать своим ржанием. Опять же, переночевать можно на дереве, ни один хищник не достанет. Они пешие, им с этим проще, а конной погоне придется на земле ютиться, лошадей сторожить, отбиваться от зверья, если кинутся. Хотя…

– Что?

– Нет, по верху не пойдут, только растянут время, но зато на конях их там точно не догнать, всё равно через распадок придется, – уверенно ответил следопыт. – Но если они по Рыжему гребню пойдут, то спустятся аккурат к Сухому озеру, там можно засаду устроить, уже точно будет не разминуться. Но они впереди где-то на сутки, не больше. Если были еще задержки в пути, сейчас должны находиться где-то недалеко от распадка, ну или на подъеме на гребень.

– Если поспешим, то к ночи будем у распадка, – заметил второй всадник, слушавший разговор риора и следопыта.

– Коней загоните, – покачал головой смерд.

– Если поедем через Рив, то сможем там сменить лошадей, – задумчиво произнес риор Дин-Брайс. – На свежих лошадях нагоним потерянное на объезде время. Все равно к ночи уже будем у распадка. Даже если заночуем на его кромке, беглецов не упустим, им тоже придется остановиться на ночевку.

– Верно, хозяин, – кивнул второй всадник.

– Я не спрашивал твоего одобрения, Тьенер.

– Простите, хозяин.

Риор оглядел свой отряд и зычно крикнул:

– Отправляемся! – и погоня, прерванная на розыск следов, возобновилась…

* * *

Одинокий костерок не разбивал темноту, лишь скрадывал ее малую толику. Слишком малую, чтобы осветить расстояние больше, чем в два-три шага. За этой неверной подрагивающей гранью начиналась ночь. Трое путников жались ближе к огню и честно пытались уснуть. Опасаться им было нечего, на вершине Рыжего гребня не водились хищники, все они остались внизу, в Лисьем распадке. А здесь, где свободный ветер пел песни среди нагромождения серых камней, самым страшным было подхватить простуду. Однако высокородному риору и той, в чьих жилах текла кровь правителей, опасаться было нечего, разве что замерзнуть. А вот их спутнику холод мог навредить, поэтому ему достались плащи высокородных, и ближе к огню положили именно его, но все-таки Савер продолжал содрогаться всем телом, время от времени постанывая: то ли от холода, то ли от дурных снов.

– Савер плохо выглядит, – заметила Альвия, задумчиво рассматривая прислужника. – За этот переход он совсем сдал.

– Угу, – промычал Райверн и сел, скрестив ноги. – Ворчал больше обычного раз в десять. И взгляд… Заметила его взгляд?

– Злой, – произнесла лиори, подбросив в огонь сухую ветку (одну из тех, что путники прихватили еще внизу). – Он смотрит на меня с ненавистью.

– Разве? – Кейр перевел на нее удивленный взгляд. – Я не видел ненависти. Тоску видел. Он больше похож на приговоренного к смерти.

– Я пару раз оборачивалась к нему, – Альвия передернула плечами. – Если бы взглядом можно было убить, у меня бы в груди уже была дыра величиной с яблоко. Странная перемена. Еще два дня назад я бы сказала, что он измучен переходом, а сегодня, что его раздражает мое присутствие, и он бы с радостью избавился от меня.

– Глупости, – отмахнулся риор, но вдруг подобрался. – Подожди, Али, что ты хочешь сказать? Что я не знаю своего прислужника? Да Савер кроток, как котенок, честен и отзывчив. Языкаст и нагловат – это, да, ну так каков хозяин, таков и слуга.

– Я видела Савера раньше и вижу сейчас – это не тот человек, что вышел из Одела, – Перворожденная растянулась на своей жидкой лежанке. – Отец научил меня замечать перемены в поведении людей еще в отрочестве. Так я определяла, кому есть, что скрывать.

– И как же ты не заметила готовившегося заговора? – не без ехидства спросил Кейр.

Альвия усмехнулась, глядя в ночное небо.

– Сложно заметить то, что стало данностью, – ответила она и прикрыла глаза. – Заговор родился не год и не два назад, он процветает многие годы, и восемь лет – это самый маленький срок, который я ему отвожу. Но, уверена, всё началось намного раньше, еще когда отец отказал Эли-Харту в его сватовстве. Хотя, зная Тайрада, он мог особенно и не рассчитывать на согласие. И значит, подбирался к моему роду уже тогда. Тебе не кажется сейчас подозрительным, как быстро исчезли мои дяди и кузены? Последние погибли на войне уже при моем правлении. Меня защищали многие, но первыми пали именно они. Теперь мне это не кажется случайностью. Тайрад целенаправленно убирал всех, кто мог закрыть ему дорогу к трону. Но мы сейчас говорим не о заговоре и Эли-Харте, мы говорим о Савере. И его поведение сильно изменилось за то время, что мы в пути. Я понимаю, что он твой прислужник и доверенное лицо, потому сложно увидеть дурное, проще объяснить усталостью, и все-таки. – Альвия села и посмотрела в глаза риору. – Ты ведь должен был стать моей правой рукой. Не только мужчиной, чье семя породит жизнь в моем чреве, но и первым из советников. От своих советников я требую руководствоваться только рассудком и здравым смыслом, не допуская душевных терзаний и сомнений, вызванных добрым отношением к кому-то. Итак, риор Дин-Кейр, что вы можете мне сказать?

Райверн усмехнулся, но условия игры принял, не став язвить и вздыхать. Он отогнал горечь от слов Альвии, вызванную мыслью, что это уже утерянное прошлое.

– Я готов ответить, Перворожденная, – произнес он, склонив голову. После бросил взгляд на спящего Савера и поджал губы, собирая воедино все странности, ранее замеченные за прислужником, после заставил себя увидеть то, чего не желал замечать из-за привязанности к самому преданному человеку, который когда-либо был рядом. – Савер Рокен. Простодушным его не назовешь. Это умный человек, который может быть коварным. Впрочем, коварство – это не постоянная составляющая его натуры, скорей вынужденная, когда обстоятельства заставляют думать и изворачиваться. Но в большей степени он все-таки мягкий и добродушный. Имеет бойкий язык, но знает, где проходит грань, за которой веселье его хозяина заканчивается и начинается недовольство. Упорен в достижении цели. Несмотря на уже не юный возраст и худощавое сложение, достаточно вынослив, что доказал не один раз. Хороший исполнитель, хороший охранник, верный друг. Всё это я наблюдал за годы служения Савера мне. – Альвия величественно кивнула, принимая слова риора. И это не было игрой, но привычкой, устоявшейся за годы правления. Это была лиори Эли-Борга, и она действительно выслушивала новоявленного советника с вниманием и одобрением. Райверн невольно расправил плечи, но опомнился и усмехнулся, однако тут же продолжил с прежней серьезностью: – Что изменилось за время этого путешествия? Савер ослаб. Это первое. Кажется, будто он состарился разом лет на двадцать. Задыхается, часто отстает. Хотя последние пару дней идем мы неспешно, но он устает еще сильней. Стал замыкаться в себе. Раньше, если он имел какие-то соображения, то делился ими, теперь же из него слова не вытащишь. Побледнел, осунулся, часто хмурится и прикрывает нос рукой, словно чувствует дурной запах. Стал ворчлив, в последние дни сверх всякой меры. Да, пожалуй, его высказывания стали злыми, правда, они касаются случайных встречных, словно он изливает на них желчь, чтобы не сорваться на нас. Что еще?

– Мерзнет, – произнесла лиори. – Погоды еще не холодные, мы в постоянном движении, но Савер дрожит порой так, что его зубы выбивают дробь.

– Верно, – кивнул Райверн. – Мерзнет и вправду часто, последнее время почти постоянно.

– Есть кое-что еще, – с явным намеком произнесла Альвия. – Ты должен был это заметить.

Кейр нахмурился, потер лоб, пытаясь сообразить, о чем говорит Перворожденная, и вдруг понял:

– Приступы, – воскликнул он и прикрыл рот ладонью, но прислужник лишь пробормотал что-то непонятное и снова засопел. – Всё это происходит приступами. То он бодр и легко отвечает на шутки. Вновь услужлив и полон заботы, а то вдруг замыкается в себе, трясется и дышит через раз. Именно в эти приступы он становится ворчлив и раздражителен.

– Верно, – согласно кивнула Альвия. – Именно. Я тоже назвала бы это приступами, и чем дальше, тем чаще они происходят и дольше тянутся. И мне вот что подумалось – как гончие влияют на людей? На простых людей, в чьих жилах не течет кровь высоких родов? Мы можем не замечать с тобой этого влияния, а Савер ощущает их близость.

Кейр задумался. Он побарабанил пальцами по коленке, мотнул головой, откинув назад волосы, брошенные ему в лицо порывом ветра, и уверенно ответил:

– Нет. Гончие – это безвредные духи. Тайрад как-то рассказывал. Они просто тащатся позади, и чародей смотрит их глазами. Не знаю, может ли слушать, но Эли-Харт быстро находит тех, за кем посланы гончие. Если бы эти духи могли как-то изводить «дичь», Тай непременно бы похвастался. Да и погоня бы уже нагнала нас раз двадцать, я говорил тебе об этом. Я опасался, что мы и досюда не сможем добраться, однако Эли-Борг всё ближе, а погони так и нет. Хотя, зная насколько ему важно не подпустить тебя к границам твоего риората, на нас должна идти полноценная облава. Но… – он развел руками, и лиори вновь кивнула, соглашаясь.

Они замолчали и погрузились в размышления. Альвия поглядывала на Райверна, но не спешила заговорить, молчал и Кейр. Он не сводил взгляда с Савера, покусывал в задумчивости губы и хмурился.

– Гончих нет, иначе наш путь стал бы длинней и трудней, – наконец произнес риор. – Колдун не отправил их, это уже давно ясно. Но Тайрад не мог отпустить нас. Раскаяние и смирение никогда не были в числе добродетелей рода Эли-Харт. Как и все барышники, они ценят только выгоду и тяжело переживают ее утрату. Он бы скорей сожрал собственную руку, чем позволил жертве многолетних интриг вернуться домой и испортить ему всё дело. Значит, они с Грэйдом замыслили иную пакость. Меня им не достать, хоть я и остался без рода, но кровь от этого водой не стала. Я – потомок высокого рода, и чарам поддаюсь плохо. В тебе кровь не просто высокого рода, в тебе кровь властителей, и это делает тебя неуязвимой для колдовства.

– Да, – улыбнулась Альвия.

– Если исходить из того, что я узнал у дайр-имов, то наша устойчивость к чарам – это следствие отказа от собственной волшбы. Подземный народ так защитил себя, но с присущим ему благородством подарил защиту и от собственной силы. А Савер – смерд. Ему не дан такой дар, как риорам. Он подвержен чарам. И его приступы, не имеющие под собой основания, могут быть только наведенными. Если бы это была хворь, как мне думалось, она была бы постоянна. И ты права, чем больше времени проходит, тем сильней это заметно. Значит, немощь Савера – дело рук Грэйда, только какова цель? Измотать и лишить нас третьей пары рук?

– Пф, Райв, – фыркнула Альвия. – Не огорчай меня, ты так уверенно продвигался к верному итогу размышлений и вдруг решил свернуть на ложную тропу. Хватит прятаться от очевидного. В том, что происходит, нет вины Савера, значит, и тебе не зачем искать ему оправданий. У тебя достаточно частей в этой мозаике, и ты уже сделал правильный вывод, так озвучь его.

Риор протяжно вздохнул, взглянул на лиори и негромко произнес:

– Я не допущу этого, обещаю. Даже если это будет Савер. Они не доберутся до тебя.

– Ему нужна помощь, Райв, – произнесла Перворожденная, глядя на прислужника. – Сильный чародей, но я не знаю таких в Эли-Харте, только в Эли-Борге. Лучший из них служит мне, но до него еще нужно добраться. Ферим смог бы помочь Саверу. Но… – Она повернулась к Кейру. – Мы не знаем, каков итог преображения. Участь Савера незавидна и печальна. Чтобы с ним не происходило, но его лишают собственной сути. Однако это не всё, мы также не знаем, когда преображение будет закончено. За последние дни приступы участились, он всё больше сдает. Остается только надеяться, что бедняга дотянет до Эли-Борга, тогда я забрала бы его с собой. Но ведь без тебя он не пойдет, так? – Райверн молча смотрел на Перворожденную. – А тебя я с собой не зову, Райв. Мое желание осталось прежним, ты должен уйти, не пересекая границу моего риората. И я прошу тебя не сопротивляться и не перечить. Можешь договориться со своим прислужником о месте вашей встречи, и он отправится туда, как только будет исцелен. Обещаю, что по его следу не пойдут мои люди. Я дам ему уйти, не обнаружив твоего пристанища. После…

Райверн усмехнулся и покачал головой. Альвия болезненно поморщилась.

– Я ничего уже не могу изменить, Райв, ты это знаешь. Сейчас, после размышлений о заговоре и предателях, я могу признать и даже покаяться, что клятва была дана поспешно, в порыве гнева и отчаяния. Но она прозвучала и была услышана народом. Закон обязывает меня исполнить ее. И как бы там ни было, но вина на тебе есть, и этого тоже не изменить. Вольно или невольно, но ты стал проводником убийцы. Я накажу тех, кто помог устроить то покушение, но… Тебе стоит уйти раньше, чем я вернусь в Борг.

– А Дин-Таля? Его накажешь? Он ведь был свидетелем разговора и ничего не сделал, чтобы предотвратить мое посредничество. И он видел, как Ройф потащился за мной, я его обнаружил, только когда подходил к половине господина.

– Как можно было не услышать шагов? Он же не летел по воздуху, – сухо заметила Перворожденная.

Райверн хмыкнул и поднялся на ноги. Он потянулся, после передернул плечами и подошел к лиори. Опустился перед ней на колени и заглянул в глаза:

– А как ты думаешь, умная женщина, о чем думает юноша, сгоравший долгие годы от любви и вдруг узнавший, что любим и может верить в свое счастье? Я витал в облаках, думал только о нашей прогулке и млел от воспоминаний о поцелуях. Вот что занимало мои мысли, и согласие Ройфу я дал только для того, чтобы он побыстрей отвязался от меня. Я бы и с Талем не разговаривал, уединился и предался своим грезам, но я почитал его за брата, потому не хотел, чтобы промеж нас была неприязнь. Мы, конечно, давали клятву остаться друзьями, кого бы ты ни выбрала, и не лезть поперек, даже если счастливец будет в итоге отвергнут, чтобы не породить злобу в сердце. Еще одна юношеская блажь, но тогда мне это казалось правильным. Просто я верил в дружбу и готов был смириться со своим проигрышем. Я ведь не его вязал по рукам и ногам, а себя, чтобы не сорваться и не натворить бед. А вышло… – риор вновь невесело усмехнулся. После прищурился и повторил вопрос: – Так что ты скажешь Тиену? Если считать виновным меня, то его вина имеет ту же меру, что и моя. Не остановил, не воспротивился, не сообщил, что изменник в поместье и направляется к лиору.

– Но провел убийцу все-таки ты, – глухо ответила лиори.

Райверн откинул голову и негромко рассмеялся. Смех вышел издевательским, и Альвия поморщилась.

– Ты ведь просто не хочешь признать его вину, – язвительно воскликнул Кейр. – Каково это, осознать, что из двух виновных ты выбрала нелюбимого и обрекла на смерть того, к кому потянулось твое сердце? Скажи, Али! Таль – умница, он избавился от счастливого соперника, занял его место и остался чистым. Его трусость и подлость отправили меня в изгнание, лишили единственной возможности оправдаться. И теперь он – твой избранник, а я должен опять бежать.

Перворожденная вдруг зло сверкнула глазами, выставляя между собой и Райверном незримый щит.

– А что бы он мог сказать? Я стал свидетелем того, как Ройф попросил, а Кейр согласился? Что могло изменить его свидетельство? Сложно осуждать его за то, что не полез под горячую руку…

– Да брось, Али, ты, конечно, политик, и можешь выворачивать наизнанку то, что лежит на поверхности, лишь бы показать приглядным боком. Сейчас ты стоишь перед дилеммой: признать вину за Талем или закрыть на нее глаза. Ты спала с ним несколько лет, возвысила, выбрала и огласила имя принародно. Слово лиори неоспоримо. Это общеизвестно, и значит, Таль остается твоим избранником, если выжил, конечно. Но если ты посмотришь правде в глаза, то увидишь: он разделил со мной ответственность за то, что Ройф добрался до господина, его молчание повлекло намного больше бед, чем моя разрушенная жизнь. Я лишился дома, семьи и будущего. Но если бы он все-таки рассказал, как обстояло дело, ты бы знала, что Ройф был уже в поместье, когда подошел к нам. Значит, кто-то помог ему пройти мимо стражи. Это раз. Ройф пришел именно ко мне, то есть знал, что я уже обладаю доверием лиора, и меня он примет, несмотря на позднее время. То есть кто-то сообщил ему, что господин меня приблизил – это два. Ройф уговаривал меня долго. То есть я не был настроен слушать его. И первый вопрос, который я задал, был: «Что ты тут делаешь, и как прошел в поместье?». То есть я не откликнулся с готовностью, а добавив то, что я не звал с собой ублюдка, выходит, что я не ожидал его и дружеских чувств не питал – это три. Ну и еще: если бы я задумал предать господина, я бы не встречался с Ройфом при свидетеле. Это четыре. Но результатом его молчания стало то, что настоящий предатель не был найден, и Тайрад довел свою интригу до успешного завершения. Ты сама сказала, что корни заговора уходят в прошлое. И если бы не я, мерзкий предатель и убийца, ты бы сейчас уже покоилась в склепе, а Ирэйн могла натягивать твой венец. Молчание – какая мелочь! Но каков его итог. Так что ты скажешь Дин-Талю, своему любовнику и будущему мужу, от которого собираешься рожать детей?

– Если он выжил, – хрипло ответила Альвия и отвернулась.

– Очень надеюсь, что выжил, – завершил свою тираду Райверн и вдруг выругался: – Архон! Али…

Она не ответила. Смотрела в темноту и молчала. Грудь лиори часто вздымалась, она была далека от спокойствия, написанного на ее лице. Как бы она не старалась держаться, но сейчас ей было тяжело, и Кейр понял это. Он сжал пальцы Альвии в своих ладонях и потянул ее на себя. Перворожденная безвольной куклой упала в объятья риора.

– Прости, Али, – прошептал он, зарываясь пальцами ей в волосы на затылке. – Я не должен был давить. Не должен был требовать ответа. Это всё злость, ревность, обида – называй, как хочешь. Я понимаю, что тебе сложней, чем мне. Прости…

Лиори вновь промолчала, только уткнулась носом в плечо Райверна. Он провел ладонью по ее спине, после прижался щекой к волосам и заговорил снова:

– Я и вправду всё понимаю. Это мне просто рассуждать и требовать справедливости, ты же в капкане своей власти и законов, укоренявшихся многие столетия. Ты не можешь сломать устои, даже если захочешь. Оспоришь собственное решение, и это лишит тебя доверия подданных и союзников. Ты не простая лейра и не можешь позволить себе легкомысленных грез и поспешных заявлений. Я повел себя, как себялюбец, прости.

Альвия коротко вздохнула и отстранилась. Она заглянула в лицо Кейру, вдруг подняла руку и провела ладонью по его щеке. Риор прикрыл глаза и накрыл ее руку своей, не позволяя отодвинуться. Впрочем, Перворожденная и не спешила разорвать эту хрупкую связь. И все-таки продолжать разговор о том, что волновало Райверна, она сейчас не была готова, но и молчать не хотелось.

Чем больше проходило времени, тем больше вынужденное перемирие, соединившее беглецов вначале, переходило в дружескую связь. Они уже давно могли общаться, не срываясь на взаимные обвинения, даже прошлое стало вспоминаться менее болезненно. А думать о данной клятве стало тяжело. О ней невозможно было забыть, нельзя отступить, но и хладнокровно исполнить казалось таким же преступлением, как и не исполнить вовсе. Что до Тиена… Пока думать о нем Альвия не хотела. И не потому, что слепо верила в его невиновность. На то были иные причины, но и признавать их лиори тоже не спешила, это было слишком… больно.

– Так что ты там говорила о заговоре? – с фальшивой бодростью спросил Райверн.

– Он есть, – усмехнулась Перворожденная.

– Какая неожиданность, – округлил глаза риор. – Кто бы мог подумать?

– Его жертва, разумеется. Но ей умело отвели глаза, подкинув иного злодея, – ответила Альвия и все-таки вытянула свою руку из-под ладони Кейра. – Обида и боль были слишком велики. Они так захватили юную лиори, что она оказалась не способна размышлять.

– Юная лиори была так юна, – ответил риор. – А удар оказался так силен, что ее сложно осуждать за слепоту.

– И все-таки она уже была лиори, – неожиданно жестко отчеканила Альвия. – Она позволила руководить собой чувствам, а не разуму.

– Но ей помогли в этом, – напомнил Кейр.

– Да, – Перворожденная поднялась со своего места и отошла к большому камню, лежавшему на границе света и тьмы. Присела на него, и теперь лицо ее было скрыто сумраком. Райверн последовал за ней и присел рядом. Он вновь завладел рукой лиори, сплел с ней пальцы, Альвия руки не выдернула. – У меня было много времени на размышления, дорога к этому располагает. И, подумав, я начала складывать достаточно четкую картинку. Твои слова некому подтвердить, потому я не могу всецело доверять им, но и опровергнуть тоже некому, потому я могу сделать предположение, что ты не лгал… – Кейр кивнул, соглашаясь. Если взглянуть на его рассказ со стороны, то можно рассудить его, и как правду, и как желание оправдаться и взвалить вину на чужие плечи. Это он понимал и не ожидал, что лиори слепо поверит ему. И все-таки она допустила, что он искренен, и это было уже немало, совсем немало, и риор слегка пожал ей руку, благодаря за то, что не отмахнулась и услышала его. Альвия машинально ответила на пожатие и продолжила: – Так вот, если не ты провел Ройфа в поместье, как полагалось изначально, значит, был другой помощник. Тебя использовали, а после прикрылись, как щитом, чтобы отвести подозрения от настоящего изменника. И это удалось. Я спросила себя, почему не провела должного расследования? Нет, оно было. Краткое, и опять всё сошлось на тебе. История была складной, в ней не было бреши, и она отвечала тому, что я видела и подозревала. К тому же мои чувства ослепили меня. Навалилось всё разом: смерть отца, начало правления, потеря… потеря любимого и веры в то, что я могу позволить себе любить. Всё это вылилось в ту самую клятву, и она стала точкой, которой добивался предатель. Дальнейшее известно. Однако теперь, допустив, что истинная данность была иной, какой ее описываешь ты, я увидела иное: мной управляли. А такого я спустить не могу. Помимо того, что эта тварь способствовала убийству моего отца и лгала мне все эти годы, так еще и заставила меня плясать под собственную дудку. Эта смерть станет для меня самой желанной, и убивать я буду лично, наслаждаясь каждым мгновением, каждым стоном и хрипом. Он ответит мне за всё. За всё!

Райверн подобрался. Он порывисто развернулся к Альвии и впился в нее жадным взглядом.

– Ты знаешь имя, – выдохнул он. Лиори кивнула. – Кто? Али, кто он?!

Она посмотрела на риора и недобро усмехнулась.

– Это…

Истошный вскрик прервал ее, так и не дав озвучить имя предателя.

– Савер! – воскликнул Райверн, и они кинулись к прислужнику.

Однако подойти Альвии к выгнувшемуся дугой телу слуги Кейр не позволил. Он остановился в шаге от Савера и перехватил лиори, сказав неожиданно жестко, даже властно:

– Иди на свое место.

– Ра-айв, – проникновенно протянула Перворожденная. – Не смей мне приказывать.

– Прошу, – выдохнув, ответил риор. – Али, мы не знаем, чем это может грозить тебе, я не хочу…

– Хорошо, – коротко ответила женщина и вернулась на камень.

Райверн бросил на нее косой взгляд, удовлетворенно кивнул и после этого опустился перед прислужником на колени и осмотрел его. Лицо Савера было покрыто потом. С посеревших губ срывалось хриплое рваное дыхание. Тело уже не выгибалось, но продолжало вздрагивать от крупной дрожи, бившей его. Риор накрыл лоб прислужника ладонью.

– Архон, – выругался Кейр. – Он холоден, как лед. Али, я даже не представляю, как ему помочь.

– Тогда я все-таки подойду, – сказала она, вставая с камня.

– Нет!

– Да, – сухо ответила лиори и приблизилась к мужчинам.

– Если тебе будет угрожать опасность, – взгляд Райверна замер на прислужнике, но он все-таки закончил, – я убью его.

Альвия не ответила. Она опустилась на колени рядом с риором, коснулась лица прислужника и удрученно вздохнула.

– Нам нужен чародей, – сказала она, ни к кому не обращаясь, – но взять его здесь негде.

– Это было ясно сразу, не обязательно было рисковать… – начал раздраженный риор, но Перворожденная его по-прежнему не слушала.

Она достала нож из-за голенища сапога.

– Что ты…

– Райв, не буди во мне зверя, – покривилась лиори. – Он и без того сейчас близок.

После прикрыла глаза и зашептала, но что, Кейр так и не понял. А затем… Веки Перворожденной приподнялись, и льдисто-серые глаза неожиданно приобрели ярко-голубой цвет, зрачки, несмотря на темноту, превратились в маленькие точки. Альвия ощерилась, и Райверну на мгновение показалось, что клыки ее увеличились, впрочем, это могло быть лишь иллюзией. В лице женщины что-то неуловимо поменялось, и риор вновь вспомнил движения лиори на арене в Борге, по-кошачьи плавные и грациозные, как она повела плечами, живо напомнив большую кошку…

– Вар-рлах, – прошептала Альвия, и это слово вырвалось мягким мурлыканьем. – Защ-щиту…

И надрезала кожу на подушечке указательного пальца. Затем коснулась пальцем губ Савера, обвела их по контуру и, оттянув нижнюю, выжала алую каплю в рот прислужнику.

– Защ-щиту, – снова сорвалось шипением с ее уст, и женщина, встав на ноги, отвернулась от Кейра.

Риор гулко сглотнул, после перевел взгляд на Савера и изумленно округлил глаза. Черты лица прислужника разгладились, дрожь заметно уменьшилась, и мужчина глубоко вздохнул. Наконец, окончательно затих и ровно засопел, погрузившись в обычный крепкий сон.

– Ненадолго, – хрипло произнесла лиори. – Завтра ему вновь станет плохо, но пока продержится. Он не рожден на моей земле, и я не могу защитить его, он – хартий. Но помочь могу.

Райверн снова посмотрел на Савера, после встал и приблизился к Альвии. Он поднял руку, на мгновение замер, не касаясь лиори, а затем накрыл плечо.

– Ты…

– Не оборотень, – усмехнулась Перворожденная и обернулась к нему. Глаза Альвии еще не до конца вернули прежний цвет, они полыхнули голубым пламенем, и взгляд остановился на губах Кейра. – Райв, – она прильнула к мужскому телу, но зажмурилась и уперлась кулаками в грудь риора, – ты не мог бы пока не касаться меня?

Он немного помедлил, однако руки убрал и даже сделал шаг назад, затем и вовсе отвернулся. А через мгновение почувствовал, как Альвия прижалась к его спине. Ее руки скользнули по широким плечам. Она провела ногтями до кистей, слегка царапнула кожу на тыльной стороне ладоней, со стоном потерлась щекой о Райверна и отпрянула. Риор замер, ощущая, как по спине скользнула стайка мурашек. Он прерывисто вздохнул и обернулся. Теперь спиной к нему стояла лиори, глядя в густую темноту.

– Не подходи, – голос ее снова отдал хрипотцой. – Не сейчас.

– Х… хорошо, – дрогнувшим голосом ответил Кейр. – А разговаривать можно?

– Мучит любопытство? – усмехнулась лиори.

– Не столько, сколько желание снова увидеть этот искушающий взгляд, – честно ответил Райверн. – Но если мне осталось только любопытство, то… Что это, в Архон, было?

Перворожденная томно повела плечами, и Райверн, не сводивший с нее взгляда, гулко сглотнул. Простое движение оказалось завораживающим. Кейр вдруг понял, что… не замечает одежды на Альвии. Она была, никуда не делась, но ему так ясно представилась смугловатая матовая кожа, на которой пляшут отсветы огня, и черная коса змеей сползает с плеча на спину…

– Проклятье, – выругался риор. Он помотал головой и протер глаза, затем тоже повернулся спиной к Альвии, посмотрел на Савера, и стало легче. Прислужник не будил возбуждающих грез… хвала Богам.

Лиори негромко усмехнулась, кажется, она понимала, что происходит с Кейром, даже не глядя на него.

– Что это, задери меня твари, такое, Али? – нервно переспросил Райверн.

– То, чего ты не должен был видеть, Райв, – ответила Альвия. – Дар моего рода. Он переходит старшему из детей. Первое рождение, Райв, оно благословлено Богами. Отец пробуждает дар в крови своего наследника в возрасте семи лет, но воспользоваться им можно только после смерти главы рода. Это не чары и не колдовство, это связь со своей землей.

– Лиоры – хранители риората, – тихо произнес Райверн. – Этот дар они получили взамен за утрату прежней силы. Так говорят летописи, теперь понятно, о чем они. Значит, дар рода Эли-Борг – сила варлаха?

Он не видел лица лиори, но почему-то был уверен, что она улыбнулась, и понял, что ошибся в своем предположении. Может не во всем, но истолковал увиденное неверно.

– Поясни, – попросил риор.

– Это запретные знания, Райв, – мягко заметила Перворожденная.

– Я уже приговорен, мне можно довериться, – усмехнулся Кейр.

– Ты уйдеш-шь, – зло зашипела она, но быстро успокоилась. – Однако ты уже увидел многое, потому я расскажу тебе. Это не сила зверя, но связь с ним.

– Легенда…

– Не совсем верна. Первый лиор не убивал варлаха, заботившегося о раненом человеке. Думаю, любая легенда окажется ложью. В той, которую мне рассказал отец, было озвучено, что первый лиор, умирая от полученных ран, взмолился о помощи, и к нему вышел варлах, он поделился силой с человеком, и это связало их воедино навечно. Но если исходить из летописей дайр-имов, скорей всего, первый лиор избрал этого зверя своим помощником, объединившись с ним в связку. Лиор – хранитель земли, варлах – хранитель силы лиора, его младший брат и первый помощник. Поэтому их так много на нашей земле и потому почти нет в чужих риоратах. Варлах и означает не что иное, как хранитель.

– И потому этот зверь священен в Эли-Борге, – понятливо кивнул Райверн. – Поэтому за охоту на варлаха следует смертная казнь.

– Да, убить варлаха можно, лишь защищаясь, но они редко нападают на людей, им хватает дичи.

– То есть если истребить варлахов…

– Тебе интересно? – в ее голосе послышалось предостережение, и риор не осмелился закончить свое предположение.

Он поджал губы, пытаясь отыскать в ворохе вопросов, только множившихся в его голове, наиболее важные, понимая, что откровенность лиори не беспредельна. Наконец зацепился за то, что она уже успела сказать, и охнул:

– Постой, но тогда, убивая девочек, рожденных первыми, лиоры отказывались от дара рода?

Немногие знали о том, что в роду лиора перворожденные дочери не выживали, но род Кейр был одним из приближенных, и это им было известно, потому Альвия не удивилась вопросу.

– От дара отказаться невозможно, он живет в главенствующем роду и исчезнет вместе с ним. Но только в главенствующем, побочные ветви не одарены. Второй и последующие дети не получают благословения, если только Перворожденный не погибает, но в них голос крови слаб. Дар, пробужденный во втором ребенке, не наберет полной силы. Первое рождение – вот ключ к полноте возможностей.

– Но зачем убивать дочерей, если мальчик, рожденный вторым, мог, пусть и не в полную силу, но использовать дар?

Альвия наконец обернулась и хмыкнула:

– Ты совсем не слушал меня, Райв. – Она вернулась на свое место у костра и протянула руки к огню. – Пока жив Перворожденный никто дар рода не получит. Кровь второго и последующих детей слабей, она не услышит призыва отца. Значит, только смерть Перворожденного освободит путь последующему дитя. А так как мужчина считается родоначальником, он передает наследие, потому от дочерей избавлялись. И то, что девочки отправлялись куда-то на воспитание, чтобы не узнали о том, кто они – это сказки для тех, кто приходит в ужас от жестокости правящего рода.

– Потому что тогда бы дар проснулся в ней, – с пониманием кивнул Кейр. – Но если и вторая тоже девочка?

– Никто и никогда не осмелится влиять на первое рождение – оно ниспослано Богами, но призвать на помощь чародея перед зачатием второго ребенка уже ничто не мешает. Но, если отказ от благословения все-таки происходит, считается, что слабый зов крови в следующем наследнике – эта плата за грех отца.

– Благословение Богов… – тихо повторил Райверн. – Лиор Бриар был мудр, он не осмелился спорить со Всевышними. Хвала Богам, что он не последовал тем путем, какой завещали предки.

– Да, отец решил, что от дара Богов отказываться неразумно и преступно. Раз Высшие Силы послали дочь, значит ей и править. Правда, отказавшись от рождения последующих детей, он рисковал, но господин рассчитывал на то, что я выйду замуж еще при его правлении, рожу своих наследников, и род Эли-Борг не угаснет. Но сложилось, как сложилось. Потому мужчины моего рода готовы были умирать, но не подпустить ко мне убийцу, потому я обзавелась литами.

– Но так и не родила, – негромко заметил Райв.

– Так вышло… Ты хочешь еще что-то узнать?

Кейр подошел к Альвии, она настороженно наблюдала за ним, но когда риор сел рядом, лиори вздохнула с облегчением. Значит, дар рода опять задремал – понял Райверн. Он осторожно дотронулся до руки Перворожденной. Она едва заметно вздрогнула, однако позволила сжать свою ладонь.

– Ты хочешь узнать еще что-то? – устало повторила вопрос женщина.

– О том, что ты сделала с Савером, – ответил Кейр, поглаживая большим пальцем запястье лиори.

– Я охраняю жизнь на своей земле, – улыбнулась Перворожденная. – В этом и состоит суть дара. Если засуха, я могу наполнить землю силой, и она даст урожай. Если мор, я могу остановить его. Дар пробуждается тогда, когда он нужен, я сама редко могу его призвать. Это не волшба в известном смысле, потому я не могу пользоваться своей силой по собственному разумению, когда вздумается. Это связь с землей и теми, кто рожден на ней. И варлах – символ этой связи. Саверу я дала жизнь, спрятанную в моей крови. Будь мы в Эли-Борге, возможно, смогла бы и защитить его. Или же будь он боржцем, тогда бы между нами была связь, данная защитой моего рода, но Савер – хартий, и его жизнь не связана со мной.

– А глаза, и… всё это, – Райверн покрутил пальцем у своего лица, потом посмотрел на губы лиори и вздохнул с сожалением.

– Отзвук связи с варлахом, – усмехнулась Альвия. – Кошачья суть, в некотором роде. Ты закончил свои вопросы?

– Последний, – риор поерзал, устраиваясь удобней. – Почему дар рода лиоров держится в тайне? Если бы народ знал…

– То мы оказались бы виноваты во всех бедах, – усмехнулась лиори. – Представь, что боржцы узнают о том, что я могу взращивать им сады и наполнять водой пересушенные реки, а еще давать защиту от колдовства и иногда исцелять. Народный восторг был бы обеспечен, по началу. А потом? Что было бы потом? Вспомни, сколько раз за день клянут Богов за утерянный кошель с деньгами, за прыщ на носу невесты, за кражу свиньи или ограбленную лавку. Но то Боги, на них можно пенять, но что-то стребовать сложно. А замок лиоров рядом. Люди не умеют ценить добро, они начинают требовать больше того, что имеют, и не хотят понимать, что у каждой силы есть свой предел. Они бы раздули мой родовой дар до таких границ, каких у него никогда не было, потом обиделись, что я не могу дать им всего, чего хочется, и в результате…

– Разуверились бы в силе повелителя. Свободное брожение умов опасно, я понимаю. Им дали легенду, в которой скрыта правда, – земля Эли-Борга утеряет силу, если исчезнет род лиоров. Вдолбили в головы и приучили верить в это. Они знают, что господин – хранитель земли, но не понимают, что это означает на самом деле. Да, разумно. Лучше недосказанность, чем опасная откровенность. Только…

– Что? – усмехнулась Альвия.

– Я не понимаю, почему Тайрад ищет плодородных земель на стороне, когда может наполнить силой собственные земли?

– Он не может, – Перворожденная устало потерла лицо свободной рукой. – Дар Эли-Харта не связан с жизнью, он связан со стяжательством. Тайрад чувствует, где имеется пожива, но он бессилен вдохнуть жизнь в умирающую землю. Эли-Ториан управляют водами, Эли-Рохт так же связан с землей, как и Эли-Борг, но у них привязка к деревьям, потому по зиме родовой дар засыпает, а по весне пробуждается и усиливается к лету. Он зависит от смены времен года. И так с каждым правящим родом. С равнинными риоратами дело обстоит иначе, и теперь понятно почему – они не заключали договора с дайр-имами. Там высокие рода и лиоры могут творить волшбу, однако, если верить записям историков, их сила всё больше слабеет. Наверное, мы и вправду пришельцы из иного мира, и этот мир попросту чужд элитарам и их волшбе, потому она постепенно угасает. Так что можно сказать, что дайр-имы оказали нам услугу. Они избавили нас от того, что всё равно исчезло бы со временем, но дали взамен дар с постоянной силой. Мне не жаль, что я не могу творить заклинания. Я никогда этого не умела, потому не знаю, что потеряла. Но я бы почувствовала себя обескровленной, если бы я утратила связь с варлахами.

– А…

– Всё! – лиори рассмеялась. – Я вымотана, Райв, пощади. Все разговоры завтра.

– Ты – ужасная женщина, – фыркнул риор и добавил, глядя в глаза повернувшей к нему голову Альвии: – Но я всё равно от тебя без ума.

Она болезненно покривилась и освободила руку от захвата Райверна.

– Добрых снов, Райв, – произнесла лиори.

Кейр согласно кивнул и растянулся на лежанке, затем удивленно посмотрел на Альвию, воззрившуюся на него. Похлопал рядом с собой ладонью и невозмутимо ответил на молчаливое возмущение Перворожденной, явно не одобрившей захватническую политику риора:

– Что? Вдвоем теплей. Свои плащи мы отдали Саверу, костер согреет только один бок, второй продует ветром. Забота о госпоже и не больше. Клянусь жизнью, Али.

– Твоя жизнь принадлежит мне, – заметила лиори.

– Тем более не вижу смысла для сомнений. Ты разве не доверяешь себе самой? Только ради тепла. Ну честно!

Перворожденная усмехнулась и… спорить дальше не стала. Она распрямила руку риора, на которую он опирался щекой, уместила на ней голову, но вторую руку на себя укладывать не стала, сразу предупредив:

– Не обнимать.

– Как прикажет моя госпожа, – согласился Райверн.

– И на затекшую руку не жаловаться, мне так удобно.

– Всё для удобства лиори.

– Добрых снов, Райв, – повторила Альвия и закрыла глаза, сразу пригревшись рядом с большим теплым мужским телом.

Кейр полежал некоторое время, прислушиваясь к дыханию Перворожденной, вдруг опомнился и спросил:

– Али, а кто изменник, ты так и не сказала. Кто он?

– Это Дин – а-а… – имя утонуло в зевке, а еще через мгновение повелительница Эли-Борга сладко засопела.

– Али… – позвал ее риор, но услышал лишь тихий вздох. – Да ты издеваешься надо мной! – шепотом возмутился Райверн. – Ну и в Архон, завтра узнаю.

Он «благополучно забыл» о запрете, обнял Альвию, после поцеловал в затылок и закрыл глаза, моментально проваливаясь в сон, и на губах риора блуждала умиротворенная улыбка…