Читать книгу Наследие. Часть 2 - Юлия Цыпленкова - Страница 3

Мелкий дождик тихонько плакал, глухо постукивал по наплечникам воинов, неспешно ехавших на лошадях за своим господином. Серая унылая хмарь затянула небо, и солнце не показывалось с самого утра. Волнуясь, море налетало на крутой берег, выстреливало пенными брызгами и снова откатывалось, чтобы через мгновение возобновить натиск.

– Шторм что ли будет? – задумчиво произнес один из воинов, почесав заросший подбородок.

– Не, – второй задрал голову и сморщился от мороси, бившей в лицо, – не будет.

– Может и не будет, – согласился первый.

Второй снова поднял голову и посмотрел в небо, где черной тенью скользил дракон, и поежился.

– Если бы то был не Гор, я бы уже штаны сменил, – усмехнулся воин. – Где это видано, чтобы драконоправ по земле на коне разъезжал, а его дракон над головой один кружился.

– Ты разве не слышал, как они спорили? – хмыкнул еще один воин. – Гор господина одного не отпускает, ходит за ним, как верная жена, да следит, чтоб сытый, обогретый и здоровый был. Ежели б моя Радана хоть вполовину была такой, как этот дракон, я бы к Ласке не похаживал. А то ж орет, дурная баба, все язвит, жалит, как гадюка. Скоро последние волосы выклюет.

– Ага, точно, спорили, – негромко хохотнул первый воин. – Господин ему: «Не ворчи на меня. Вернусь скоро». А дракон фыркает, да порыкивает, и бочком-бочком из драконника.

– А потом-то чего выкинул, – уже в голос рассмеялся третий. – Крылья раскинул в воротах и не выпускает нашего лорда. Мол, не пущу одного без догляда. И с места не сошел, пока господин кулаком упрямцу не погрозил и рукой на него не махнул.

– Боится, видать, что опять хозяин сгинет, – вздохнул второй воин. – Верный он. Людям только учиться.

– Это точно, – закивали другие мужчины, соглашаясь со своим товарищем.

Дружно подняв головы, воины посмотрели на дракона, продолжавшего кружить над людскими головами.

– И не устал он по кругу-то летать? – снова заговорил первый.

– У него силища такая, что тебе на три жизни хватит, – хмыкнул третий.

– Зато спокойно, – подал голос четвертый воин, ехавший за ними. – Он сверху следит, чтобы господину ничего не грозило. Даже мурашки по телу, как представлю, что он за нами наблюдает. Вдруг подумает, что мы лорду Риктору зла желаем?

– Глазом не успеешь моргнуть, как на драконьи потроха изнутри любоваться будешь, – снова захохотал третий.

– Гор – воспитанный юноша, – не оборачиваясь, произнес аниторн, и воины притихли, осознав, что он слышал весь их разговор. – Жрать не будет, голову откусит только. Мелочи, беспокоиться не о чем.

После все-таки обернулся и осклабился, посмотрев на побелевшие лица своих людей. Однако через мгновение не выдержал и рассмеялся. Мужчины неуверенно заулыбались и снова покосились на дракона. Рик покачал головой и отвернулся от воинов. На губах его все еще играла улыбка. Гор теперь действительно не отпускал от себя человека: то устраивал бунт в закрытом драконнике, то заискивающе заглядывал в глаза и ластился, как огромный пес. А сегодня, вот, встал перед воротами и не выпускал лорда с отрядом. Но, главное, у него нашлись союзники.

Дальгард и Расслед в оба уха уговаривали Илейни не выезжать без дракона. Впрочем, Рас мало чем отличался от Гора. Первые два дня из пяти, что Рик находился на Побережье, целитель ходил по пятам за «мальчиком», щупал пульс, накладывал на грудь руки, проверяя, нет ли хвори, просматривал ауру, таскал всяческие отвары и на ночь велел укутаться в два одеяла. Зачем, объяснить не смог, но кружил вокруг заботливой наседкой до тех пор, пока Рик вежливо, но непреклонно, не выставил старика из своей опочивальни, соврав, что собирается призвать одну из служанок.

– Лучшей грелки мне не найти, Рас, – с добродушной усмешкой сказал целителю молодой господин, подталкивая того к дверям. – Уноси свою жаровню, я и без нее хорошо пропотею.

– Ох, мой мальчик, – сокрушенно вздохнул старик. – Это все от переживаний. Уж больно ты напугал меня.

– Прости, верный друг, – Риктор прижал к себе целителя. – Так вышло. Больше я не буду столь беспечен.

– Оболтус, – Расслед несильно ткнул раскрытой ладонью в лоб лорда. Ему такая вольность была позволена. – Мальчишка. – Встрепав аниторну волосы, целитель ушел, а Рик, завалился поверх обоих одеял и сразу провалился в крепкий сон.

Заботы навалились на лорда Илейни, стоило ему опуститься во дворе своего замка на утесе. Бриллант разделился на три части. Первая бурлила, обвиняя аниторна во всех грехах, порой придумывая такую нелепицу, что даже те, кто прислушивался к смутьянам, в недоумении качали головами и сторонились клеветников и горлопанов. А с одним таким и вовсе расправились, когда мужик, перебрав пенного хмеля, призывал на главной площади:

– Хватайте девок! Лучше мы их сами покроем, чем проклятый аниторн на поганом алтаре изведет, когда ритуалы свои вершить будет. Защитим от смерти лютой бесчестием!

И ведь нашлись те, кто откликнулся и бросился на «спасение» будущих «жертв поганых ритуалов». Набралось таких всего пятеро, но отбить городской страже удалось только одного, остальных растерзала разъяренная бесчинствами толпа. Впрочем, последний «спаситель» прожил недолго. Его тут же и удавили под бдительным оком народа. И хвала богам, что девки, которых успели схватить «благодетели», отделались только рваным платьем, ссадинами, да обломанными о рожи насильников ногтями. Большего те сотворить не успели.

Вторая часть Брилланта хмурилась, отмахиваясь от сплетен и наговоров, справедливо полагая, что сначала нужно пожить, приглядеться, а там уж и судить. К тому же король, вон, не отвернулся от своего аниторна. Да и зла от последнего лорда Илейни еще никто не видел. А что до страшных историй, которые ходят вокруг его имени, так тут еще разобраться надо, что правда, что вымысел. Такие горожане обычно махали руками на сплетников, отгоняя их. Либо же слушали, кивали и шли по своим делам, стараясь выкинуть из головы только что услышанные сказки.

Третья часть жителей столичного Побережного города, она была самой маленькой. Эти люди предпочитали вообще ни во что не встревать. Они наблюдали издалека, порой поддакивали, как противникам, так и защитникам аниторна, но своих суждений не выносили, не спорили, и держали, что думают при себе. Меньше говоришь, дольше живешь… и спокойней. И они продолжали жить и работать, ни во что не встревая.

Жрецы с тех пор, как аниторн прошел прилюдное очищение, примолкли. Огонь в обителях выше не поднялся, но и не затухал. Да и речи свои служители пока прекратили. Казалось, что они затаились, выжидая чего-то. К аниторну явились, как только услышали, что он вернулся в замок. Тот их принял, был вежлив и покладист. Одарил альтеры подношениями. Лорд Илейни даже прилюдно просил прощения у погоревшего жреца, только вот… Отчего-то казалось, что и его миролюбие напускное. Однако жрецы и королевский аниторн вполне себе ладили вот уже пять дней. И не сведущему человеку могло показаться, что жизнь на Побережье постепенно начала налаживаться.

Она и правда начала налаживаться. Лорд-аниторн сразу же отстранил королевских посланников от управления, показав им грамоту Его Величества. Выслушал их доклад о том, как выявляли зачинщиков смуты, кого арестовали, сколько человек томиться в застенках. Недобро усмехнулся, глядя на исписанные листы бумаги, и пожелал посланникам счастливого пути. Чтобы здесь ни делали благородные лорды, но работой их Риктор Илейни остался недоволен.

В застенках сидели площадные горлопаны, причем, как противники власти аниторна, так и сторонники. Знати в списках смутьянов почти не было, а если и встречалось дворянское имя, так то оказывались лорды из разорившихся родов, у кого не нашлось денег на откуп. В своем донесении Ледагарду Риктор Илейни изложил все, что думает о работе его дознавателей, не скупясь на нелицеприятные выражения, потому что пребывал в немалом гневе, прогнав с глаз долой лорда-дознавателя, пытавшегося подкупить самого аниторна.

После того, как назначенные королем люди отбыли, Рик взялся за дело своими силами. А пока он выслушивал доклады своих людей, озаботившихся обзавестись собственными шпионами, чьи донесения исправно складывались на стол господина, Тибод Дальгард выполнял другое поручение своего лорда – выявлял предателя. Он встал во главе замковой стражи, потеснив Тодара, и знакомился с замком и его обитателями.

Не привлекая внимания, Дальгард ежедневно беседовал с воинами, слугами, помощниками, драконоводами, конюхами, не обойдя вниманием даже золотаря. Беседовал с ними, сохраняя на лице доброжелательную улыбку. Он задавал вопрос, почти ни о чем, заботился о том, как служиться в замке лорда, нет ли нужд, жалоб. Поглаживал скулу указательным пальцем, на котором поблескивал перстень с отполированным камнем. Неброский, даже дешевый для убеленного сединами лорда, только вряд ли кто-то догадывался, что это кусочек не солги-камня, действие которого усиливалось, благодаря работе артефактора, поместившего камень в непростую оправу. А лорд-маг поддерживал иллюзию простого перстня, не вызывавшего и доли подозрений у тех, с кем он разговаривал.

Но не только поиском предателя занимался лорд Тибод. Обходя замок, он искал скрытые тайники, где могли храниться старые летописи. Те, о которых знал Риктор Илейни, они вдвоем просмотрели еще в первую ночь по прилету, но не нашли ничего важного, что могло бы дать хоть какие-то пояснения о давних временах, или хотя бы о месте их нахождения. Это удручало обоих лордов, но, тем не менее, надежда не оставляла их, и Дальгард продолжал свои поиски.

Наутро третьего дня после возвращения аниторна на Побережье, Дальгард явился к Илейни. Рик сидел за столом, где исходил паром бодрящий травяной настой, рассеянно жевал свежую булочку, смазанную медом, и просматривал донесения шпионов. Лорд Тибод упал в кресло напротив, подхватив одну из булочек, щедро полил ее медом и откусил разом две трети.

– Вам есть, что мне сообщить? – сухо спросил лорд-аниторн, не отрываясь от своего чтива.

Неожиданно осознав всю фривольность своего поведения, Дальгард вскочил. От порывистого действия, булочка выпала из его руки на ковер, устилавший пол гостиной. Тибод, поспешивший исправить и эту неловкость, неловко вдохнул и отчаянно закашлялся. Илейни, сохраняя на лице маску невозмутимости, поднялся со своего места и заботливо постучал лорда по спине.

– Воровство – грех, Тибод, – назидательно произнес Рик, когда тот наконец откашлялся и теперь сиял красным ликом и слезами на глазах. – И плакать нечего, сам виноват. Не воруй булочки у аниторна Его Величества – Боги тебя накажут. Еще и ковер мне испачкал, разоритель.

Дальгард наконец понял, что Риктор все это время развлекался, и, криво усмехнувшись, вернулся в кресло.

– Я верну тебе сто булочек, – пообещал он и потянулся за кружкой с отваром, но, услышав скептический смешок, все-таки спросил. – Мой лорд, могу ли я отпить из сего сосуда, дабы увериться, что жизни моего господина ничто не угрожает?

– Несомненно, лорд Дальгард, несомненно, – важно кивнул Рик. – Кто же откажется от такой заботы? Можешь проверять до самого донышка, это твоя кружка, я ждал тебя.

– А как же служение господину? – фальшиво расстроился Тибод. – Первая кружка, стало быть, так и осталась не опробованной?

– Отчего же? – Илейни вернулся к донесениям. – Я ее распробовал, отвар неплох, спать уже не хочется. Так что ты мне принес?

Дальгард сделал глоток из своей кружки, еще раз кашлянул и, уже вольготней устроившись за столом, вновь взял булочку и смазал ее медом. Риктор отложил бумаги и пристально взглянул на пожилого лорда, сейчас напомнившего ему вредного мстительного мальчишку. Посмотрев с сожалением на булочку, мужчина отложил ее в сторону и ответил аниторну открытым честным взглядом.

– Что мой лорд знает о тех, кто на него работает? – спросил Тибод.

– Что это те, кто работает на меня. Проверены не один раз…

– Да-да, – закивал Дальгард. – Но помнит ли мой лорд о нуждах своих людей? Возможно, кто-то обращался к нему за помощью, но господин оказался занят иными заботами и забыл о данном обещании? Быть может, мой лорд сам вспомнит, кто ждал милости господина и не дождался ее?

Лорд Илейни закинул руки за голову, продолжая смотреть на Дальгарда, вернувшегося к своему завтраку. Рик кусал губы, пытаясь понять, о чем говорит ему лорд-маг. На ум не приходило ни чужих просьб, ни его обещаний. Чаще всего челядь даже не тревожила господина, сразу направляясь к Нэми, и она уже от его имени отвечала им. И только если считала дело серьезным, то обращалась к лорду. Если же кто-то подходил к самому господину, он передавал повеление все той же Нэми, и она исполняла его. Потому-то люди зачастую и шли сразу к наложнице, зная, что все равно разбираться с их нуждами будет она.

– Этот кто-то обращался ко мне, или к Нэми? – не выдержал аниторн. – Дальгард, хватит набивать утробу, ответь, кто оказался обижен и пошел на предательство?!

Неодобрительно покачав головой, Тибод все-таки сунул в рот последний кусок сладкой булки. После допил отвар, ополоснул руки и обтер их куском холстины, приготовленной для этой цели.

– Я тебя выпорю, – пообещал Рик.

– Вот так и служи при господине, – укоризненно вздохнул Дальгард. – А я ведь тебя еще на коленях держал…

– Тибод! – рявкнул Илейни, и тот стал серьезным.

– Она обращалась к тебе, Рик, – ответил маг и усмехнулся, глядя, как брови аниторна взлетели вверх при упоминании женщины. – Да, это одна из служанок. Ты готовился к Играм и был занят драконом больше, чем людьми. Это было как раз за день до Игр. Ее сын попал в историю. Он тоже работает у тебя, драконовод. Так вот, юноша с товарищами перебрали накануне пенного хмеля и сцепились с городской стражей. Эта женщина прибежала к тебе за помощью, просила вытащить сына из темницы, ему грозила виселица за то, что ударил стража ножом. Ты пообещал разобраться, но на следующий день тебе было не до дурака-драконовода и его мамаши.

– Да, – невесело усмехнулся Рик, – что-то такое припоминаю, но смутно. Я действительно был занят только Играми, потом лежал, отходя от яда камгала, после празднество, Ингер со своим амулетом, смерть Нэми. А дальше я и вовсе был не в себе… Значит, Алита нашла помощь у жрецов?

– Они ее нашли со своей помощью, – ответил Дальгард. – Наутро после Игр, пока ты убивался по наложнице, она сама пошла к острогу, там ее и перехватил острожный жрец. Пообещал помощь, если она будет рассказывать обо всем, что происходит в замке господина. К вечеру ее сын был в объятьях матери, а жрецы знали все, что случилось в этих стенах. И о смерти твоей наложницы тоже.

– И когда я призвал жреца для обряда, они знали, что гроб будет пуст… Шуты! – ладонь Рика сжалась в кулак и с силой опустилась на столешницу. – Ряженые твари.

– А я это сразу и подозревал, – кивнул Дальгард. – Женщину я пока не тронул, чтобы не спугнуть.

– Она запомнила, что отвечала тебе? – спросил Илейни, снова берясь за донесения.

– Нет, я же использую не солги-камень, – пожал плечами Тибод. – Он особенно хорош тем, что кающийся не помнит о том, что говорит, если воспоминания не запечатать. Очень удобно, когда хочешь узнать больше, не повязав предателя и злодея знаниями о вскрытии его намерений. Все, что помнят слуги, это то, как здоровались со мной, знакомились, отвечали на вопросы о здоровье, прочие мелочи. Я использовал слова – ключи, которые активировали камень, и так же заканчивал разговор. Для твоей челяди, мой лорд, я милый и приветливый.

Усмехнувшись, Риктор рассеянно постучал свернутыми листами бумаги по коленке.

– Хорошо, – кивнул он. – Из замка ей все равно сейчас не выбраться и сообщить жрецам нечего. То, что я занят усмирением смуты, знают все на Побережье.

Дальгард поджал губы. Он слегка помрачнел и побарабанил пальцами по столу.

– Что тревожит тебя? – спросил Илейни.

– Эта Алита… Рик, мне кажется, они повязали ее. – Аниторн ответил вопросительным взглядом. – Это не клятва, я бы увидел ее след на ауре, как и любой другой маг, особенно целитель. Нет, тут другое, и лучше посмотреть на нее Расследу. С первого взгляда незаметно, но женщина не здорова, и, боюсь, нездоровье ее вызвано каким-то снадобьем. Если она предала тебя только из-за сына, то могла раскаяться и рассказать тебе или кому-то другому, но до сих пор молчит. И тогда я делаю вывод: она лживая дрянь, для которой месть и предательство обычное дело, либо ее повязали и вынудили доносить дальше, потому что в обитель она ходила до последнего времени ежевечерне, рассказывая все, что происходит в замке, и какие поступают от тебя распоряжения. Но вот уже три дня она закрыта здесь. Скорей всего, из-за этого я и заметил следы ее хвори.

– Я понял, – помрачнел Рик. – Думаешь, отравили? – Дальгард снова пожал плечами, но все-таки кивнул. Аниторн поднялся из-за стола и зло отшвырнул бумаги. – Я бы отдал несколько лет своей жизни, чтобы узнать точно, что произошло во времена моего прадеда.

– Узнаем, – уверенно кивнул Тибод. – Все узнаем.

Риктор обернулся к нему.

– Тайники?

Дальгард отрицательно покачал головой.

– Хорошо, скажи Расу, чтобы осмотрел Алиту, потом скажете, что с ней, – лорд Илейни отошел к окну.

Тибод поднялся на ноги, сообразив, что Рик хочет остаться один. Дальгард склонил голову и покинул его покои. Илейни услышал, как закрылась дверь за его помощником, и подышал на стекло. После нарисовал в затуманившемся стекле цветок, некоторое время смотрел, как рисунок тает вместе с мутным пятном, а потом стер то, что осталось, и прижался лбом к прохладному стеклу. Он закрыл глаза и мысленно перенесся в далекий лес, где стояла маленькая сторожка, и жила женщина с невероятными глазами и странным именем…

– Фиалка, – негромко произнес мужчина. – Как ты там, цветочек?

Он скучал, скучал так сильно, что порой мысли о лесной затворнице начинали преобладать над множеством забот, захвативших аниторна. Тогда он заставлял себя забыть о тоске, заставлял не думать о лесном луге и о днях, проведенных с Фиалкой под одной крышей. Все потом. Сейчас он сделал лишь то, что позволяли обстоятельства – поговорил с Расследом и заручился согласием старика, понявшим, что в этот раз его лорд настроен более чем серьезно. После того, как целитель едва не потерял названого сына, он готов был во многом идти у него на поводу. Так что просьба признать Фиалку своей дочерью с наследуемым титулом, не показалась ему взбалмошной. Риктор Илейни был уже давно не юнец и знал, чего хочет от жизни. Если он хочет иметь детей не от высокородной леди, а от удочеренной обедневшим лордом простолюдинки, значит, так тому и быть. На этом разговоры о будущей леди Илейни закончились, и аниторн вернулся к насущным делам.

В тот же день Дальгард сообщил неутешительные вести. Служанку Алиту действительно отравили. Каждый вечер она ходила в обитель, где ей давали противоядие в обмен на новые доносы. Но за три дня, прошедших со дня возвращения господина и возведения защитного полога, бедная женщина оказалась в ловушке. Она тихо угасала, считая это своим наказанием за предательство. Расслед тут же занялся Алитой, а Дальгард, коли уж пришлось вскрыть предательство, занялся новой клятвой верности господину, теперь связывая людей смертью за предательство, каким бы благом они не считали свое деяние.

К счастью, Алита оказалась единственной, кто попал в зависимость от жрецов. Обхаживали они всех, до кого могли дотянуться, но подобраться близко больше ни к кому не смогли. Возможно, причиной тому стало то, что люди лорда Илейни нечасто покидали замок, особенно после исчезновения господина и начала смуты. Одной заботой у лорда-аниторна стало меньше, и он поблагодарил за это богов… какими бы они на самом деле ни были. Хоть огненными, хоть ледяными, хоть деревянными. Сейчас его вера сильно поколебалась, но это как раз была меньшая из бед.

А все основное время Рик тратил на попытки восстановить мир в своих владениях. Он занялся исправлением ошибок, совершенных дознавателями, и освободил заключенных. Первыми вышли из застенков простые торговцы, пьяницы, несколько циркачей, прихваченных заодно, а может и для того, чтобы подчеркнуть рвение королевских служак. Хотя, скорей всего, просто от безалаберности городских властей.

Пьяниц выпороли для вложения ума и исцеления от недуга пагубного возлияния, прочим выдали по три золотых, дабы сгладить потрясение от безвинного заточения. Циркачам подарили новую лошадь и повозку. Освобожденные вознесли хвалу богам, королю и лорду-аниторну, после чего поспешили вернуться к своим семьям.

Далее настала очередь заточенной знати и воинов, принадлежавших лордам. Воинов было немного, но значились они в бумагах королевских посланников, как «сила враждебная и злокозненная», а их господа «смутьяны, ведущие войска против короля и лорда-аниторна». Допрашивал лордов сам Риктор Илейни, верные ему люди разговаривали с воинами. И этих «бунтовщиков» выпустили на волю, выплатив по десять золотых, воинам дали серебра. Несколько лордов попросились на службу к аниторну, Рик не отказал.

Злые на королевских дознавателей и городские власти, которые поспешили устроить в Брилланте свои порядки, пока хозяина земель не было на Побережье, благородные лорды были искренне благодарны аниторну. Он не отмахнулся от них из-за захудалости рода, не сделал из обедневших дворян цель для своей злости и мести. Им даже льстило, что он сам вел беседу, именно беседу, потому что только так и выглядел допрос. Аниторн не угрожал, не кричал, не пугал орудиями пытки. Даже палач и его подручные не присутствовали при допросе. Только телохранители лорда и то, больше для порядка, чем ради безопасности.

В голосе аниторна звучало участие, на лице было написано явное недовольство первыми допросами и действиями дознавателей. Душа заключенных сама рвалась открыться навстречу благородному человеку. А спрятанная на внутренней стороне стола аниторна плита из не солги-камня еще больше помогала раскрыться обиженным дворянам. Благодаря Дальгарду, у Риктора Илейни теперь было много ухищрений, и не только из полезного камушка. И стол в камеру для допросов был доставлен специально для этого случая.

Когда рассмотрение дел тех, кого прежде уличали в смуте и подстрекательствах к мятежу было окончено, в остроге остались лишь воры, душегубы, контрабандисты и один шпион из Леодии, но он вскоре отправился в столицу королевства для суда Его Величества. После опустения острога сторонников у аниторна прибавилось, злые языки попритихли. И можно было постепенно налаживать жизнь на Побережье, затыкая горлопанам глотки благими деяниями, но…

Но один из освобожденных лордов поведал аниторну крайне интересные сведения. Недовольства, переросшие в беспорядки, немного притихли после известий о прилюдном покаянии лорда-аниторна и почти смолкли с его появления в Брилланте. Однако зараза успела благополучно просочиться за пределы Брилланта и его окрестностей. Впрочем, особо ярые возмущения шли в самой столице Побережья, дальше в основном ползли только слухи и перешептывания, извращенные уже настолько, что поверить им было крайне сложно. И все же нашлись те, кто был готов воспользоваться плодами кратковременной смуты. Об этом и рассказал благородный лорд Арналь Дагор, отныне состоявший в гвардии аниторна.

Донесения шпионов подтвердили слова Дагора. Высокородный лорд Тэлли, пользуясь поддержкой рода Давейн, плел паутину заговора вокруг Риктора Илейни. И если Давейны считали аниторна виновным в том, что произошло с Гальтором, то Тэлли имел вполне честолюбивые помыслы. Род его считался не менее древним, чем род Илейни, и он оставался достаточно влиятельным и по сей день. И благородный лорд уверился, что имеет на титул аниторна намного больше прав, чем последний потомок изгнанного рода.

Заговор еще не окреп, интриги только начали плестись, и особых бед самоуверенный лорд натворить не успел, но медлить было нельзя. И закончив с делами в Брилланте, Риктор отправился навестить паучка в его гнезде. Отряд был невелик, но дракон паривший в небе, наводил страха больше, чем если бы за аниторном тянулась вся его гвардия. Должно быть, почувствовав, что Рик отправляется в логово врага, Гор был сегодня особенно настойчив, не желая отпускать лорда без своей охраны.