Читать книгу Сильные девочки плачут молча - Юлия Жданова - Страница 4

Устроил ее Анатолий к себе в завод, в лабораторию. Бабы невзлюбили ее, все зашушукались. Женился их Анатолий Николаевич! Такой видный жених, пусть и возрастной! Некоторые на него виды имели, а он! Взял и женился на какой-то приезжей, старухе сорокалетней! А сама-то она что? Глянуть не на что! Нос большой, глаза навыкате, одной красоты–то, что длинные густые волосы. Потом уже, узнав ее поближе, смягчились. Баба она умная и справедливая оказалась. Как начальница самое то – в положение входила, отпускала, когда нужно, замещала, но особо не баловала.

Валя старалась. Ремонт в квартире Калашниковы сделали, машину новую купили. К Семеновне в отпуск ездили. Просыпалась Валя и не верила в свое счастье. Разве так бывает? Это что, правда с ней происходит? Всю жизнь молодую одна провела, а тут…Можно сказать, на старости лет такое. Берегла Валя свое счастье как глаз. Не расплескивала, никому о нем не рассказывала.

А через 2 года внезапно забеременела. Не поняла сначала, думала, что заболела. А как узнала, ох и напугалась же! Что люди-то скажут! Беременна в таком возрасте! А мать? А дочери? Она сама бабушка! Вот тебе и бабушка… Совсем не ожидала она такого. Но зато Толя как обрадовался!

– Рожать, Валечка, обязательно будем рожать! – радостно сказал он, буквально задушив ее в объятиях. – И никаких! Родителями будем! Пусть мы возрастные, ничего, вырастим! Не каждому такое счастье выпадает, тем более на старости лет!

– Страшно, Толя, – только и сказала Валя испуганно. – Возраст. Смогу ли?

– Все сможешь! – горячо заверил ее Анатолий. – Все будет хорошо! Я рядом! Лучшего врача найдем, не волнуйся только!

Беременность нелегкая была. И отеки тебе, и давление. Почти весь этот период на больничном Валя провела. Одно время так худо было, думала, что не выдержит, а потом, в самом конце, вроде легче стало, как форточку открыли, задышала. Толя во всем помогал, в больницу к ней бегал постоянно. Рожать самой врачи не разрешили, говорили, что старородящая, риски… В ноябре прооперировали Валю, и на свет появилась девочка.

Написала Валя Семеновне только после того, как Веру родила. Стыдилась признаться матери. Верой дочку Толя назвал. Имя красивое! Гордое! Вера Анатольевна! Семеновна в шоке была. Родила! Ребенка! Валя! В таком возрасте! Дочери крутили пальцем у виска, дескать, мать сошла с ума. Какой ребенок в 43 года? Кому?

Приехали показать внучку Семеновне через год. А до этого только фотографии слали в письмах. Семеновна вытирала слезы. Вера-то – вылитая Валя в детстве! Но радовалась: окружена девочка любовью и заботой. Все самое лучшее ей давали родители, а сейчас у людей совсем другие возможности. И по счастливым глазам Вали Семеновна понимала, что все у дочери очень хорошо. Ну и слава Богу! Они без нее тут тоже не пропали. Семеновна была у внучек «на подхвате», со всем они вместе справлялись.

Пока Вера была маленькой, они с мамой летом ездили на пару недель к Семеновне на поезде. Папа всегда был занят работой, так что ездили они одни.

Верочка плохо помнила отца. В памяти стоял только его образ, смех, пронзительный взгляд и запах его одеколона – горьковатый как запах раздавленных цветов. А еще ощущение какой-то бесконечной радости и счастья, от которого захватывало дух. Папа любил ее и очень баловал. Когда она родилась, ему было 58 лет. Вера очень им гордилась. Отец войну прошел. Мама столько о нем рассказывала. Где-то отголосками в памяти вставало ее клетчатое коричневое пальто, банты и лаковые туфли, в которых они гуляли с папой по парку. Она помнила тепло его большой руки, которую Верочке не хотелось отпускать. Папа катал ее, захлебывающуюся от счастливого смеха, на качелях и сам улыбался, глядя на нее. Потом они шли есть мороженое в кафе «Мираж», расположенное прямо там, в парке, и пить обожаемый Верочкой лимонад «Буратино».

До сих пор она ощущала на губах тот вкус. Вкус счастливого детства. Еще Вера помнила, что, когда они жили в Целинограде, папа принес однажды целую корзину фруктов. Финики, хурма, апельсины, орехи, виноград. Желтый, как запотевший. Проведешь пальцем – полоса. Сладкий как мед! И еще принес такой огромный арбуз, которого она никогда раньше не видела! Как рада была Вера! Папа казался ей настоящим гигантом, защитником и главой семьи. И мама всегда с большой любовью смотрела на него…

Вере было 5 лет, когда его не стало. У него во сне остановилось сердце. И Валя осталась одна. С ребенком, в чужом городе. За Анатолием она жила как за каменной стеной. Но он ушел. Пришла пора жить им с дочкой самостоятельно. И она немолода, но расслабляться и горевать ей нельзя – не дай Бог что, кто будет с Верочкой?

Родственников отца они не знали, с сестрой его Валя не общалась никогда. Дочка Толи, несмотря на развод родителей, считала Валю разлучницей, а отца – предателем. На похоронах к Вере даже не подошла. О себе Валя уж и не думала. А Вера ей родная кровь все-таки.

Вера хранила в последнем ящике стола папин диплом об окончании института, его ордена и свидетельство о его смерти. В папке, любовно подписанной «Папа». Хоть бабка порой и ругалась, нелестно высказывалась об Анатолии, Вера твердо считала, что это ее история, и отказываться от нее нельзя. И мама говорила ей, что нельзя забывать папу! Рассказывала со слезами, что он для нее живой и она его очень сильно любит. Это единственный человек, с которым она была по-настоящему счастливой, познала радость позднего материнства. И она была ему очень благодарна за дочку.

Вере в силу возраста было пока сложно это понять. Она только понимала, что прогулок с отцом больше не будет. Подарков, его внимания… Верить в это не хотелось. Ей хотелось думать, что он просто уехал надолго…А может, это все неправда, и он еще вернется? Как в сказке. Бывает же!

Валентина всегда прививала дочери добрые воспоминания об отце. Он был не только заботливым, но и мудрым человеком.

В этой же папке с орденами и свидетельствами Вера хранила и свой дневник, в котором она потом, чуть повзрослев, записывала все то, что она помнила об отце по рассказам матери. Чтобы не забыть. Вера цеплялась за эти драгоценные воспоминания, это было все, что у нее есть. И записывала, потому что боялась, что они теряют четкость. И еще там хранились ее неотправленные письма маме. Вера считала, что ей повезло. Не у всех были такие хорошие отношения с мамой и в целом счастливое детство. Все перевернулось после смерти отца и их переезда с мамой в другой город, к бабке.

Часто перед сном вместо сказки Вера просила маму рассказать, какой был папа. И Валентина рассказывала, едва сдерживая слезы. Она прижимала к себе Веру, обе плакали. Так и не смогли смириться с этой утратой.

После смерти отца Вера придумала себе игру: сидела на кровати и проверяла сама себя, насколько хорошо она помнит лицо папы. Представляла его глаза, нос, подбородок, волосы. Но годы шли, она играла все реже и помнила все меньше и меньше. Черты лица размылись, и она забыла его голос. Совсем.

Вера плохо помнила и день похорон. В памяти сохранилось только то, что не могла она понять, почему папа так долго лежит. Он же всегда такой бодрый, такой легкий на подъем, срывающийся на свой завод по одному звонку. И дома не сидел – то в парк, то на работу, то в театр кукол. Все хотел успеть показать Вере.

Было много людей, все подходили к окаменевшей от горя и утраты маме, жали руку, говорили, чтобы в случае чего Валя звонила в любой момент, обещали помощь. Но прошло немного времени, и Валя с Верой остались одни, оказались полностью предоставлены сами себе. Те люди, что обещали помощь, помочь ничем не смогли. Валя вообще их больше никогда не видела.

Семеновна, узнав, твердо сказала, чтобы возвращались. Но Валя не решалась уехать. Как все бросить? Тут своя квартира, да и Вера учится. И Толечка тут похоронен.

Но переехать пришлось. И квартиру оставить. С работу Валю «выжили». Времена такие настали, казахи в Целинограде восстали против русских, и Вера с матерью, опасаясь гонений, все же переехали к бабушке в Ольгинск. С двумя чемоданами, бросив все в городе. И ковры, и мебель. Особенно горевала Вера, что ее новенький велосипед остался на балконе. Мама ей только недавно его купила. Валя переживала. Все зарабатывали с Толечкой сами, а забрать нельзя было – долго это все оформлять, контейнер заказывать, а время было дорого. Взяли только необходимые вещи, сбережения, альбомы с фотографиями. Валя чувствовала, что больше никогда не вернется в свой дом, где она была так счастлива. Не осталось от того счастья ничего…