Читать книгу #Партия - Юлия Кова(ль)кова - Страница 4

6 сентября 2016 года.

1.

«Боже мой, я и забыла, какое это тяжкое испытание – выходить на новую работу, где ты никого не знаешь, где коридоры между кабинетами представляются тебе одним сплошным лабиринтом, общение с сотрудниками – хождением по минному полю, а твой непосредственный начальник возненавидел тебя с первого взгляда, о чём, безусловно, уже проинформирован весь офис. Ну, или его половина…»

Во вторник, без пятнадцати девять я переминаюсь с ноги на ногу у шлагбаума и жду, когда ко мне подойдёт девица из отдела кадров Конторы. Она должна вынести два заветных пропуска: один – для меня, второй – на парковку моей машины. Нервничая, поглядываю на часы: прошло уже пять минут, но ко мне пока никто не торопится. Ситуацию усугубляет тот факт, что я в блузке, брюках и в кедах «утюжу» у шлагбаума на виду у сотрудников Конторы, которые поглядывают на меня с тем высокомерным видом, с каким высокопоставленные служащие обычно глядят на бесправных просителей в своём, уже облюбованном и обжитом ими периметре. Через семь минут ожидания я начинаю дёргаться. Ещё через пять – злиться. Спустя три минуты моё терпение иронично машет мне ручкой и зловредно показывает язык.

Я плюю на все правила и, перекинув через плечо сумку, начинаю искать в её замшевых недрах мобильный, чтобы настучать по голове «кадровичке», её ленивой гвардии – да и всем, кто сейчас подвернётся мне под руку в её департаменте. Набрав номер отдела кадров, прижимаю трубку к уху и под ритмично раздающиеся гудки принимаюсь нетерпеливо мерить шагами пространство перед шлагбаумом. На седьмом гудке мой звонок автоматически сбрасывается. Чертыхнувшись, упрямо нажимаю на повторный дозвон, разворачиваюсь, готовясь снова измерить шагами ширину проезжей части. Слышу резкий шорох колёс и краем глаз замечаю серебристый капот автомобиля, вынырнувший неизвестно откуда, но каким-то чудом успевший замереть всего в паре сантиметров от моего бедра.

– А-ай! – Отскакиваю, в душе воздав должное выдержке водителя, который успел затормозить и не обложил меня матом. Пытаясь отдышаться, смотрю на капот и эмблему автомобиля. Это – круг, разделённый на два синих и два белых сектора, напоминающий пропеллер самолёта и кусочки неба, проглядывающие через вращающиеся «лопасти».

«Знак „БМВ“ … Васильев?»

Поднимаю глаза и натыкаюсь на мрачный взгляд тёмных, как грозовое небо, глаз. Из приоткрытого окна машины доносится хриплый голос Garou: «Gitan, je rêvais enfant». Невольно сглатываю, моя рука сама собой убирает телефон за спину, а Александр Владимирович, видимо, выключает МП-3, потому что мелодия обрывается.

– Доброе утро, – вежливо, но независимо здороваюсь я. – Простите, я не хотела.

– Ничего… Доброе, – помедлив, Васильев кивает, после чего оглядывает меня с головы до ног и задерживается взглядом на моих новеньких кедах. – Прогуливаетесь перед работой? – с плохо скрываемой иронией спрашивает он, указывая подбородком на мою обувь.

– Я здесь пропуск жду! – огрызаюсь я.

– Понятно. И как давно ждёте?

– Ну, минут пятнадцать.

Наш бесценный по содержательности диалог прерывает звук шин подъехавшей сзади машины. Сообразив, что я мешаю уважаемому начальнику миновать шлагбаум (и меня), отступаю в сторону. Васильев в очередной раз окидывает взглядом мои кеды и жёлтую, как подсолнечник, сумку, которая, на мой взгляд, неплохо сочетается с белым хлопком блузки и гладким светло-бежевым льном моих узких брюк.

– Садитесь, – тяжело вздохнув, неожиданно предлагает он.

Моё лицо вспыхивает от удовольствия, но я качаю головой слева направо, как это делают все люди, когда хотят сказать «нет».

– Садитесь, быстрей до Конторы доберётесь. К тому же, мы мешаем другим людям, – повторяет Васильев, однако я не слышу в его тоне ни радости, ни уверенности в том, что его предложение правильное.

– Александр Владимирович, я… – начинаю я, прекрасно понимая, что всемогущий хозяин ИТ-департамента не горит желанием пускать меня в святые святых – салон своей чудо-машины.

– Да садитесь уже! – В голосе Васильева прорезается сталь, а во мне просыпается самолюбие. Вздёрнув вверх подбородок, независимо помахивая сумкой, обхожу «БМВ», дёргаю на себя дверцу и ввинчиваюсь в мягкое серое сидение. В машине пахнет новенькой кожей салона.

– Спасибо. Мне ремень накинуть?

– Как хотите.

– Тогда не буду, – сообщаю я, представив, как вызывающе будет смотреться моя грудь, туго перетянутая ремнём.

Бросив на меня короткий взгляд, Васильев передвигает рычаг коробки передач в положение «D». Машина делает резкий рывок вперёд, а меня буквально вжимает в сидение. Я ахаю и прижимаю к груди свою сумку. Васильев тихо фыркает, а до меня доходит, что он сделал это нарочно.

Остаток пути мы преодолеваем в неприязненном молчании, которое, кажется, можно потрогать руками. Но есть ещё кое-что, что сейчас не на шутку беспокоит меня. Дело в том, что, невольно подавшись к Васильеву, я начинаю ощущать тепло его тела. Вчера, на собеседовании я впервые почувствовала то странное влияние, которое он оказывает на меня, а сейчас, когда мы находимся всего в паре сантиметров друг от друга, я чувствую жар его плеча и бедра, и впитываю этот жар каждой клеточкой тела.

«Это неправильно. Так – нельзя».

Отодвинувшись на безопасное расстояние, принимаюсь изучать двор и крыльцо, на котором топчется живописная, примеченная мной ещё вчера, хохочущая «семёрка» сотрудников. При виде «БМВ» начальника подчинённые подбираются, но на их лицах по-прежнему играют дружелюбные улыбки. Белобрысый Вадим приветственно машет рукой, от толпы отделяется «кадровичка» и готовится сбежать вниз по ступеням крыльца.

«Так вот почему я не дождалась своего пропуска, – злобно думаю я. – Ленок решила покурить, встретить Васильева, а потом уже самолично идти за мной».

Недовольно поджимаю губы. Васильев разворачивает машину, чтобы вписаться в свой «vip» -карман. Паркуется он профессионально: не выгибается назад, нелепо вцепившись одной рукой в руль, а второй обхватив спинку сидения – он, почти не меняя позы, водит глазами по боковым зеркалам. Когда Александр Владимирович чуть-чуть поворачивает голову, до меня доносится его запах: мята, лёгкий, еле ощутимый аромат хорошего табака и приятный парфюм, названия которого я не знаю, но невольно втягиваю в лёгкие. Кончики моих пальцев-предателей тут же наливаются вязкой тяжестью. Раздражённо сворачиваю ладонь в кулак.

«Я не хочу это чувствовать».

– Иногда, – доносится до меня.

– Что «иногда»? – Поворачиваюсь и утыкаюсь взглядом в профиль Васильева.

– Иногда я курю, – сообщает Васильев, обнаружив жутковатую способность читать мои мысли. Я разглядываю край его высокого, с небольшими продольными морщинками, лба, дугу чёрной брови очень красивого рисунка, зеркальную поверхность глаза в россыпи негустых, но длинных чёрных ресниц. Ореол радужки, тонущей в небесно-синем цвете. Нос с тонкой горбинкой. И наконец точеные губы.

«Мужчина просто не имеет права быть таким красивым», – мелькает в моей голове.

Васильев ставит рычаг машины в положение «паркинг», отстреливает кнопкой ремня безопасности:

– Выходите, мадемуазель Павлова. Vous êtes arrivés. Вы уже приехали.

«А он не очень-то вежлив, несмотря на свою любовь к изящному и французскому», – с досадой думаю я, вспоминая приятные манеры «френчей», частенько наведывавшихся к нам в «Микрософт». Ещё бы: французы всегда открывали мне дверцу, подавали мне руку.

«А для Васильева ты не дама, – ёрничает моё подсознание. – Ты для него подчинённая – мадемуазель, которую ему навязали. И служащая, которую он не воспринимает как женщину».

Последняя мысль заставляет меня приуныть и чуть резче, чем надо, распахнуть дверцу.

Я ставлю ноги на асфальт. Васильев выбирается из автомобиля, а мой взгляд падает на крыльцо Конторы. Очень странно, но застывшая там «семёрка» сейчас не улыбается. Более того, мужчины и девушки недоуменно таращатся то на меня, то на Александра Владимировича. Наше появление не смущает только нахальную «кадровичку».

– Саша, привет! – томным голубем воркует она.

Впрочем, надо отдать «Ленку» должное: в этот раз свои губы к Васильеву она не тянет, но в глазах у неё я вижу то самое выражение, с которым женщины обычно тянутся к симпатичному котёнку или щенку, складывая губы в умилительном сюсюканье.

– Привет, Ленок, – помахивая брелоком от «БМВ», небрежно усмехается Васильев. – Ты почему моего нового зама не встретила? Пришлось провозить её через бюро пропусков, как… ручную кладь.

Люди на крыльце неуверенно фыркают. Я вспыхиваю от злости, а раздосадованная «кадровичка» поворачивается ко мне:

– Наталья, а разве мы с вами не на девять утра договаривались?

– Нет, мы с вами договаривались на без пятнадцати девять утра. Я приехала вовремя… Здравствуйте, – киваю «шестёрке», замершей на крыльце в ожидании шоу.

– Но у меня встреча с вами записана на девять утра, – упорствует Ленок, поглядывая в сторону Васильева, точно мы с ней – спарринг-партнёры, а он – рефери. Не обращая внимания на её взгляды (и призывы о помощи), Васильев преспокойно поворачивается к женщине спиной и в два шага преодолевает все четыре ступени крыльца.

– Саша, – звонко и требовательно окликает Васильева женщина, – ты помнишь, я вчера как раз при тебе звонила Наталье, чтобы договориться о встрече?

– Лен, – устало оборачивается Васильев, – разберитесь сами и без меня, хорошо? И кстати, что с кабинетом Павловой?

– Он готов. – «Кадровичка» кровожадно щёлкает челюстями.

– М-м, отлично… Шевелёв, заканчивай курить, пошли в офис, расскажешь, что у нас на заводе в Калуге.

Последнее обращено к плотному блондину, которого, как я уже знаю, зовут Вадим. Мальчишка торопливо затягивается и метким щелчком отправляет окурок в урну:

– Готов.

– Всем остальным напоминаю, что в девять тридцать у нас совещание в переговорной четыреста пять. – Отдав новый приказ, Васильев находит меня глазами. – И вы, кстати, тоже приглашены: посмотрите на людей, с которыми вам предстоит работать. А заодно, расскажите им о себе.

Закусываю губы (не мог раньше сказать? Я бы хоть подготовилась!). «Кадровичка» злорадно узит зеленые глаза, толпа дружно кивает, а Васильев и Шевелёв исчезают в стеклянных дверях центрального входа Конторы».

2.

«Чёрт бы побрал это утро. Чёрт бы побрал Ленку. И чёрт бы побрал «балерину», которую я непонятно зачем любезно подбросил к крыльцу!

Перебирая мысли в своей голове, в пол-уха слушаю комментарии Вадима относительно новой производственной линии, которую месяц назад самолично присмотрел и – как это ни странно сейчас прозвучит! – удачно выбрал Тарасов.

День сегодня не задался с самого утра. Будильник, заведённый на семь, проскрипел «подъём» в полвосьмого. Наскок «Лизон» на меня в ванной привёл к тому, что мне в очередной раз, буквально на пальцах, пришлось объяснять ей, что я опаздываю в офис и поэтому к сексуальным утехам не расположен. На рубашку попал кофе из пресса и пришлось подбирать другую. Выкатившись во двор, потратил десять минут на то, чтобы найти хозяина «Мицубиши», запершего мою машину. Вечная пробка на Кржижановского и невозможность объехать затор по трамвайным путям (что я бы не преминул сделать на старом, добром «ровере», бывшем у меня ещё две недели назад) привели к тому, что я влетел в периметр перед шлагбаумом в две минуты десятого и чуть не сбил с ног пританцовывающую там Павлову.

Странно, но сначала я её не узнал: «балерина» стояла спиной ко мне, и я невольно сделал стойку на две стройные, облепленные тонким льном, ножки. Очарование рассеялось, когда хозяйка обворожительной нижней части своего тела, испуганно взвизгнув, отскочила назад, повернулась, и передо мной возникло белое некрасивое лицо с бледно-голубыми глазами. От непредвиденной встречи (и неведомо откуда пришедшего ко мне чувства вины) я завязал никчёмный разговор, в результате которого и усадил Павлову в свою машину. Стараясь избавиться от раздражения, слишком резко нажал на газ и поймал на себе ищущий взгляд «балерины». Ощущение, что рядом со мной сидит не просто мой новый зам, не безликая сотрудница, а – женщина, было настолько неожиданным, что я вздрогнул и замолчал. И только загнав «БМВ» в парковочный «карман», избавился от наваждения и от души оторвался на Ленке. А зачем, спрашивается? Ведь Ленка всегда была за меня, а «балерина» – нет. Павлова всегда будет против.

– … платы для микропроцессоров – и Павлова, – возвращает меня на землю голос Шевелёва. Очнувшись перед дверью собственного кабинета (и когда это мы успели дойти?), поворачиваюсь к Вадиму:

– Что ты сказал? Прости, я отвлёкся.

– Я говорю, что завтра я хочу съездить в Калугу и захватить с собой Наталью Борисовну, чтобы показать ей нашу будущую производственную линию, – безмятежно повторяет мой первый зам.

– Какую Наталью Борисовну? – не понимаю я.

– Павлову, – поясняет Вадим.

– М-м, понятно. А зачем она тебе на заводе нужна?

– Ну, Наталью Борисовну ведь надо ввести в курс дела? Ей же тендер готовить?

Информированность Шевелёва иногда не то, что удивляет – она убивает наповал. К тому же, мой первый зам восприимчив, ретив, любопытен и любит со мной откровенничать. Про себя я называю Вадима «придворным интриганом», что не мешает мне ценить его лучшие качества: любознательность, ум. И преданность.

«Главное, преданность!»

– Не знаю. Я подумаю. Сейчас не готов ответить. – Я роюсь в карманах, в поисках ключа от кабинета.

– Но я так понял, вы хотите, чтобы Наталья Борисова быстрее влилась в коллектив? – осторожно замечает Вадим.

Принимаюсь копаться в замке двери, а заодно, и размышлять, что с точки зрения дела Шевелёв, безусловно, прав. И хотя пускать настырную «балерину» на исконно мужскую территорию (завод, техника, грязь, рабочие) мне абсолютно не хочется, есть одна вещь, которая ставит ощутимую гирьку на чашку весов «за»: командировка на завод займёт полный рабочий день. А это, в свою очередь, означает, что я не увижу в офисе женщину, которая – чего уж скрывать! – второй день одним своим видом выводит меня из себя.

– Хорошо, – в конце концов, соглашаюсь я. – Так и быть, бери с собой Павлову. Только помни, что она пока на испытательном сроке, так что не стоит сразу открывать ей все наши карты. М-м?

– Так точно. А мне сказать Павловой про командировку или вы ей скомандуете? – веселеет Вадим.

– Сам скажу. – Прохожу в кабинет. Шевелёв бросает взгляд на часы и растворяется в недрах коридора.

Через пятнадцать минут, предварительно развесив на кресле мятый пиджак и поправив галстук, закрываю дверь кабинета и отправляюсь в переговорную, куда стекаются сотрудники моего департамента. Киваю сослуживцам, встреченным в коридоре, жму руки мужчинам, улыбаюсь девушкам, отвечаю на вопросы, соглашаюсь назначить время для отдельного совещания или перенаправляю алчущих незапланированной встречи со мной к Шевелёву. В итоге, ровно в девять тридцать прибываю в наш учебный класс (по совместительству – переговорную с тремя десятками стульев, расставленных по типу «театр»). Последние сотрудники, протиснувшиеся в комнату следом за мной, пытаются скрыть от меня чашки с кофе и виноватыми улыбками дают мне понять, что для раннего совещания они пока не проснулись.

– Вадим, дверь на ключ, – требую я. В образовавшуюся щель успевают занырнуть два обормота с мобильными. Игнорируя их виноватое «здрасьте!», я шагаю на импровизированную сцену, обозначенную плазмой и столом с компьютером. Мысленно пересчитываю всех своих «кадров» по головам (все тридцать две подчинённые мне души, как ни странно, на месте) и начинаю рассказывать, что ожидает нашу группу на этой неделе. Обрисовываю новые задачи, разбиваю людей на команды с точки зрения эффективности взаимодействия. Кто-то старательно чирикает карандашом в блокноте, кто-то стучит пальцем по клавиатуре «планшетника». Кто-то глубокомысленно кивает, кто-то делает вид, что слушает – в общем, всё как всегда, за исключением одного: на стуле в первом ряду приткнулась «балерина».

Закончив предварительную часть, я уступаю место Вадиму. Шевелёв откашливается, делает лицо первого заместителя очень большого начальника и рапортует о готовности тестовых образцов плат микропроцессоров, после чего поднимает на меня искательный взгляд, в котором я читаю: «Кто представит людям Павлову?» Вот тут-то я и выступаю вперёд.

– Коллеги, – сую руки в карманы брюк, – как многие из вас уже знают, у меня появился ещё один заместитель. Наталья Борисовна, не могли бы вы показаться сотрудникам?

Сообразив, что за первой переменой блюд (моё выступление и отчёт Вадима) последует очередь десерта (роль которого сейчас отводится ей), Павлова вгрызается в свои вишенки-губки. Встаёт со стула, кивает сотрудникам и собирается снова нырнуть в спасительный ряд кресел.

– Нет, нет, идите сюда, к нам, – с наигранным дружелюбием предлагаю я и показываю подбородком на место справа от себя. – Расскажите о себе. А мы с удовольствием вас послушаем.

Пока Павлова со скоростью улитки ползёт в «круг почёта», я ретируюсь и с удовольствием усаживаюсь на ещё тёплом после неё стуле.

– Хорошо, – несчастная жертва собственного самолюбия (ага, я ещё не забыл её нахальные требования, выдвинутые мне на собеседовании!) обводит любопытные лица моих сотрудников блестящими голубыми глазками, косится на свои нелепые кеды и встряхивает головой.

– Клёвые ножки, – звучит позади меня игривый шёпоток одного из обормотов.

– Точно, – вторит ему второй балбес, – я бы ей вдул.

Пауза. После чего позади раздаётся сдавленное хихиканье. Павлова вытягивает шею, пытаясь расслышать ремарку. Вадим бледнеет. Я вытягиваю руку назад, за спинку стула, на котором сижу, складываю кулак, и идиотские смешки стихают.

– Простите, Александр Владимирович, – откашлявшись, шепчет мне обормот справа.

– Мы вас слушаем, Наталья Борисовна, – милостиво произношу я, вальяжно закидываю ногу на ногу и возвращаю руку на колено. Кинув на меня быстрый, изучающий взгляд, Павлова тяжко вздыхает и вдруг преображается: вытягивается в струнку, одним ловким движением засучивает манжеты на ручках и суёт ладони в карман брюк, практически точно воспроизведя мою позу.

«А она вообще-то ничего, – с удивлением отмечаю я, – не Бог весть, конечно, но – ничего… По крайней мере, людям не стыдно показывать».

– Павлова Наташа. Ко мне можно на «ты». Мне двадцать восемь. Закончила Бауманский. Первое место работы – компания IBM. Второе – «Микрософт». Последние три года работала в исследовательском центре, занималась стратегической разработкой продуктов для телекоммуникационных компаний. В активах… – далее звучит описание стратегических линеек, глобальных партнёрских программ, продуктовых флагманов и инновационных систем для компаний. Своё выступление Павлова заканчивает фразами «проводила аналитические исследования», «определила портфель решений», «занималась расчётом возврата на инвестиции».

– Ничё себе, – с уважением тянет обормот позади меня.

– Крутышка, – вторит ему балбес слева.

Шевелёв улыбается и из-за спины показывает мне большой палец. Я закатываю глаза. Заметив это, Павлова встряхивает головой.

– И наконец, зачем я понадобилась Александру Владимировичу, – звонким голосом начинает она. – Прежде всего, я нужна здесь из-за тендера. Не буду скрывать: информацию о проведении конкурса генеральному директору вашей Конторы, Тарасову Вячеславу Андреевичу, дала я, а присутствующий здесь Александр Владимирович предложил мне возглавить группу, которая займётся конкурсом.

В переговорной воцаряется просто мёртвая тишина. А я ощущаю себя на месте человека, у которого из-под ног внезапно выдернули ковёр. «Почему?» – спросите вы. А очень просто: «балерина» только что просветила меня, а заодно и всех окружающих, отчего она так приглянулась Тарасову.

– То есть тендер, от которого у нас уже месяц как голова болит, это ваше детище? – сквозь шум, назревающий в моих ушах, доносится до меня голос Вадима.

– Ну, можно и так сказать, – усмехнувшись, Павлова пожимает плечами. – И кстати, если уж на то пошло, то именно я обратила внимание Вячеслава Андреевича на завод в Калуге. Просто у них именно та производственная линия, которая соответствует требованиям конкурса. Плюс опыт в выпуске плат для микропроцессоров. Вот.

«…м-мать. Так Павлова ещё и здесь наследила?!»

– Офигеть, – доносится до меня уважительный голос одного из балбесов.

– Обычное дело, – «балерина» весело улыбается и благосклонно кивает моим ошарашенным сотрудникам. – К тому же, я никогда не видела смысла скрывать внутреннюю кухню от людей, с которыми мне предстоит работать. Мы же одна команда. М-м?

Я теряю дар речи, зато Вадим уважительно качает головой и ни с того ни сего принимается хлопать. К аплодисментам присоединяется добрая половина коллектива, люди тихо переговариваются, но в общем тоне превалирует нотка почтительного удивления от того, что в команде появился новый сотрудник – успешный стратег и герой, готовый повести нас к светлому будущему.

Общую радость, как вы уже поняли, не разделяю только я. Более того, если бы сейчас у меня из головы торчала труба, из неё бы уже дым валил. Но пока единственное, что я могу сделать, это надеть маску добродушного Деда Мороза. Игнорируя возбуждённые взгляды сотрудников, на негнущихся ногах подношу себя к импровизированной сцене, на которой, преспокойно завернув ногу за ногу, стоит это бледнолицее чудовище, только что «уделавшее» меня во второй раз.

– А как войти в команду по проекту? – между тем хором спрашивают обормоты.

– И как будет организована работа по тендеру?

– А что?..

– А где?..

– А когда?..

– А этим занимательным вопросам мы посвятим отдельное совещание, – режу я, и мои ретивые подчинённые затыкаются. – Вадим, ты ко мне в кабинет через пятнадцать минут. Нет, лучше через двадцать… а с вами, уважаемая Наталья Борисовна, мы поговорим прямо сейчас. – Разворачиваюсь на каблуке и, приказывая себе «держать» лицо, устремляюсь к выходу из переговорной».

3.

«Всё. Доигралась. Сейчас он укусит меня. Или, вообще, удавит. Или по стенке размажет…

Мысли в моей голове несутся вскачь, пока я вприпрыжку следую за Васильевым. Шагает он размашисто, мышцы спины под белой рубашкой зловеще напряглись, но при этом Александр Владимирович каким-то чудом ухитряется вежливо, хотя и коротко, отвечать на приветствия сотрудников, встретившихся ему в коридоре. Добежав до стеклянной двери с безликой табличкой «400» (очевидно, это номер его кабинета, соображаю я), Васильев распахивает дверь и ждёт, пока я, заплетая ногу за ногу, вползу в его личный периметр.

Переступив через порог, оглядываюсь: два широких стола, стоящие буквой «т», увенчаны аккуратной стопкой белой бумаги и стаканам с карандашами и ручками. Два низких шкафа из тёмного дерева, с заставленными папками полками. Высокая алюминиевая вешалка. Чёрное кожаное кресло с по-хозяйски развешанным на его спинке пиджаком. Компьютерный монитор на подставке и ноутбук. Настенный календарь с красным квадратиком, отмечающим даты – и всё. Никаких постеров на стенах, никаких фотографий, никаких безделушек на шкафах – одним словом, не кабинет, а закрытый клуб для джентльменов.

– Это было назло мне? – звучит на удивление тихий голос Васильева, которому вторит щелчок замка в двери.

– Простите, а что я не так сделала? – Деловито начинаю я, разворачиваюсь – и осекаюсь, потому что из чёрных зрачков на меня выплёскивается пламя ярости. С учётом того, что лицо обычно выдержанного начальника сейчас перекошено до маски «ненависть», а губы, и без того тонкие, сжаты до узкой линии, впечатление воистину устрашающее. Вздрогнув, я отступаю в безопасный угол между шкафом и вешалкой. Васильев медленно приближается ко мне, и я ощущаю предательскую струйку холодного пота, скользнувшую между лопатками.

– В чём дело? – Стараюсь говорить спокойно, хотя безмятежность – это последнее, что я сейчас чувствую.

– Когда вы познакомились с Тарасовым? – Васильев явно пытается контролировать себя.

– Месяц назад, я как раз собиралась уходить из «Микрософт». Он к нам на конференцию приезжал, ну и я… – защищаюсь я, но разъярённый Александр Владимирович сейчас меня просто не слышит.

– Когда вы собирались сказать мне, что вы приложили руку к тендеру?

– Но я думала, вы это знаете. Тарасов…

– Когда вы планировали сказать мне, что именно вы навели Тарасова на мысль о заводе в Калуге?

– Но я думала, что Вячеслав Андреевич вас сам проинформирует!

– И какого чёрта вы рассказали об этом на совещании сразу всем, а не с глазу на глаз мне? Вы вообще понимаете, что вы только что сделали?

– А я предупреждала вас, как буду организовывать свою работу. И мне нужна команда, а не распущенные лентяи, курящие на крылечке, и…

– Что?! – Растеряв остатки самообладания, Васильев разгоняет руку и бьёт открытой ладонью по стене, рядом с моим ухом, отчего я буквально подпрыгиваю на месте. – Я здесь хозяин! Я, а не вы! И пока это так, то мне решать, что и как вы будете делать. Это понятно?

– Ладно, хорошо, – растерявшись от такого напора, киваю я.

Васильев медленно сворачивает ладонь в кулак. Его взгляд скользит по моему лицу и отчего-то скатывается к моим губам, ещё шевелящимся в нелепых извинениях. Я неловко перевожу взгляд на его рот. Секунда – и в глазах мужчины что-то неуловимо меняется. Теперь он смотрит на меня так, точно пытается понять, что у меня внутри. Словно он меня трогает. Ощущение настолько реальное, что я даже сглатываю. Васильев поднимает глаза и ловит мои зрачки в ловушку двух синих сфер. Наклоняется ближе, продолжая внимательно рассматривать меня. Напряжение нарастает, и я ничего не могу поделать с собой – я подаюсь к мужчине, как это бывает, когда ты ждёшь поцелуя.

«Господи, да я же хочу его!» – проносится в моей голове, и я холодею от ужаса, потому что это – правда. Мои глаза в страхе мечутся по мужскому лицу. «Неужели он догадался?»

Васильев прищуривается, и в его глазах появляется – нет, не желание, а любопытство. От страха и от смущения, что он раскусил меня, мои ноги подгибаются, а ногти скрюченных пальцев ищут опору и, за неимением лучшего, царапают серую стену кабинета.

– Хватит! – не выдержав его взгляда, прошу я.

– Что «хватит»? – звучит спокойное. – Разве я что-то делаю?

Моя слабость уходит вместе со звуками его голоса.

– Простите, я только хотела извиниться, – пытаюсь вернуть ситуацию под свой контроль, – но вы утром сказали, чтобы я выступила, ну и я…

– Ну и вы выступили.

Бросив на меня холодный, убийственный взгляд, Васильев убирает руку в карман и отходит в сторону, а я вылезаю из угла, в который он загнал меня минуту назад. Одёргиваю блузку и делаю шаг вперёд. Брови Васильева удивлённо скользят вверх. Проследив за направлением его взгляда, я замечаю на стене три белых зигзагообразных бороздки. Это – следы на серой краске, оставленные моими ногтями. Не зная, что сказать и что сделать, смущённо сцепляю в кольцо дрожащие пальцы.

«Чёрт с этим, – крутится в моей голове, – плевать, забудь. Тем более, что он, кажется, был в такой ярости, что вряд ли что-то понял».

Принимаюсь с преувеличенным вниманием разглядывать свои искалеченные ногти. Васильев бросает на меня короткий задумчивый взгляд. Поднимает ладонь, приглаживает волосы и, обойдя стол, усаживается в своё кресло. Опираюсь на спинку стула, придвинутого к столу-приставке, собираясь последовать примеру начальника, но он меня останавливает.

– В общем так, Наталья… Борисовна, – Васильев обретает привычный усталый тон. – С этого дня всё, что бы вы ни собирались сказать, заявить, сделать, спланировать или… отколоть, вы будете сначала согласовывать со мной.

– «Отколоть»? – От нового унижения я обретаю голос. – Но я…

– Не перебивайте, – Васильев легко пристукивает ладонью по столу, – хватит, надоело… иначе мы никогда не закончим… Так вот, во-вторых, завтра вы отправляетесь на завод в Калугу вместе со мной и Шевелёвым.

– То есть?! – недоумеваю я.

– И в-третьих, – повышает голос начальник, – по дороге вы расскажете мне всё, что знаете об этой производственной линии. Вы, кстати, где живёте?

– Что? – Я не успеваю угнаться за ходом мыслей Васильева.

– Вы слышали, – неприятно улыбается Александр Владимирович.

– Профсоюзная, дом десять.

Васильев задумчиво барабанит пальцами по столу:

– Там, кажется, недалеко съезд на МКАД и на Калужское шоссе. Так?

– Ну да.

– В таком случае, завтра ровно в восемь мы с Вадимом захватим вас у вашего дома. Номер подъезда?

– Первый, но… В общем, спасибо, конечно, но я могу и сама до Калуги добраться. – Я пытаюсь отстоять хоть какую-то независимость.

– Судя по тому, что я уже видел, вы у нас всё можете, – складывает губы в язвительную ухмылку Васильев. – Но пока главный тут я, вы будете делать так, как удобно мне. А мне удобно действовать так… Да, кстати, я выделил вам кабинет. Номер четыреста один, он за этой стенкой… с вашими отметинами, – Васильев кивает вправо. Скрипнув зубами, сворачиваю пальцы с испорченным маникюром в кулак. – Что касается компьютера, то нужное вам возьмёте у Алтухова.

– Спасибо. Но у меня есть свой собственный ноутбук, и я привыкла…

– Да, чуть не забыл: офис – это не то место, где можно разгуливать в кедах, а понятие «casual3» в моём офисном словарном запасе пока отсутствует.

– У меня туфли в машине. – Я чувствую, как от очередного укорота у меня по-детски вспыхнуло и пошло краской лицо. – Из-за утреннего совещания я не успела переобуться, и я…

– Это всё. Больше я вас не задерживаю.

Выдав эту высокомерную фразу, Васильев поворачивается к монитору компьютера и с преувеличенным вниманием утыкается в него. Стиснув зубы, киваю и с высоко поднятой головой марширую из кабинета, правда, не забыв, как следует приложить дверь о косяк – да так, чтобы в зеркальной двери задребезжали стёкла.

«Сноб! Придурок! Козёл!»

4.

«Идиотка! Соплячка, думает, я не понял, чего она хотела, когда упиралась в меня взглядом своих ищущих глаз и дышала мне в губы? Ха! Всё я прекрасно понял. И будь на её месте другая, я бы уже воспользовался ситуацией. Но в Павловой воистину собрано всё, что категорически мне не нравится. А может быть, это просто не та ситуация. Или – не та женщина…

Пытаясь утихомирить разбушевавшуюся желчь, тру переносицу. Избавившись от видения «балерины» (в копилку которой я, кстати, добавил и это демонстративное хлопанье дверьми), откидываюсь в кресле. «Нет, Ленка, конечно, права, – водя указательным пальцем по губам, мрачно размышлял я. – Нужно что-то делать и делать немедленно, или же всё это плохо закончится. У Павловой что ни день, то по пять новых тузов в рукаве. А у меня против неё по-прежнему всего один козырь».

Не в силах сосредоточиться на работе, выдвигаю нижний ящик письменного стола, где у меня припрятана спасительная пачка «Newport». От поиска благословенного никотина, взращенного на санкционной почве, меня отвлекает стук в дверь.

– Да, – выглядывая из-под столешницы, отзываюсь я. Дверь распахивается и между ней и косяком возникает белобрысая шевелюра Вадима:

– Можно?

– М-м, входи. – Указываю подбородком на стул. Шевелёв опускается в удобное полукресло.

– Ну и ахтунг вы учинили! – по-свойски ухмыляется он.

– В смысле? – выныриваю из ящика с пачкой сигарет.

– Да народ гудит после совещания: шеф, говорят, у нас просто полон сюрпризов. Мало того, что нашёл себе в заместители даму, которая удружила нам с тендером, так вместе с ней ещё и откопал подходящий заводик в Калуге.

– Правда?

Не замечая моей иронии, Вадим улыбается:

– Правда, правда. А знаете, когда вы утром привезли Павлову в Контору, я так и понял, что это неспроста… а потом это совещание – и бам, всё встало на свои места. А она вообще умная, эта Павлова. И внешне тоже ничего.

– Она что, тебе нравится? – от души поразился я.

– Да. Если честно, она мне очень понравилась, – серьёзно кивает Вадим и замолкает, изумлённо косясь на стену, изукрашенную ногтями Павловой. Я делаю невозмутимое лицо. Вадим, подумав, делает вид, что ничего не заметил.

– Наташа народу приглянулась, – старательно отводя глаза от стены, продолжает он бодро. – Кстати, наша «шестёрка» под управлением Алтухова сейчас пойдёт к ней знакомиться. А заодно и технику ей принесёт… Вот сейчас… Слышите? – Вадим поднимает вверх палец, кивает в сторону стены, из-за которой раздаётся стук двери, неясные голоса и дружный взрыв смеха.

– Похоже, срослось, – жизнерадостно улыбается Вадим. – Это они её на обед приглашают, – заметив моё недоумение, любезно поясняет он.

Моё настроение, и до этого бывшее на нуле, стремительно опускается до критически-низкой отметки. Ставлю локти на стол, опираюсь подбородком о кулак, разглядываю Вадима, который, не ведая о моих сложностях, продолжает вбивать в крышку моего гроба всё новые и новые гвозди:

– А вы с нами на обед пойдёте? Или вы как обычно?

– А я вам с Павловой не помешаю? – всё-таки не удержался я.

Вадим растерянно моргнул. Я, пряча от него глаза, поднимаюсь из кресла. Сую в рот сигарету, бросаю на стол пачку. Хлопаю себя по карманам в поисках зажигалки. Вадим услужливо протягивает мне жёлтый «Крикет».

– Спасибо. – Делаю затяжку и вытягиваю лист из стопки бумаги. Свернув его кульком для импровизированной пепельницы, бросаю на стол. Шевелёв, косясь на кулёк, начинает хлопать себя по карманам.

– Бери мои, – киваю на пачку «Newport», – и давай вернёмся к нашим насущным проблемам. Значит, так… во-первых, к шести вечера я хочу получить информацию по серверам для центра компетенции. Во-вторых, к завтрашнему утру у меня должны быть все наши сертификаты с курсов. В-третьих, уйми, наконец, своих обормотов, я тебе в последний раз говорю.

– Каких обормотов? – пугается Шевелёв.

– А я про ту парочку, что сегодня на совещании, на втором ряду красовались. Алтухов и Фёдоров. Кстати, твои дружки… Спасибо Ленке, которая за вами присматривает, дай Бог ей здоровья, – язвительно продолжаю я, и Вадим краснеет, как школьник. – Разберись наконец со своими друзьями, я тебе серьёзно говорю. Что хочешь делай, можешь даже «скворечники» им самолично позабивать, но, чтобы я больше не слышал ни про «вдуть», ни прочие… гадости.

– Простите, – Вадим неловко прячет глаза.

– «Простите»? Не департамент, а сборище похотливых муда… гм, идиотов, – злюсь я. – И эта ещё туда же: «Я буду ими руководить, я знаю, как с ними управиться», – передразниваю я Павлову. Перехватив ошарашенный взгляд Шевелёва, чертыхаюсь. – Записывай порядок дел, а то опять забудешь… В-четвёртых, завтра ровно в семь утра ты вместе с сертификатами подъезжаешь к моему дому. За полчаса мы обговариваем, что делаем на заводе. В-пятых…

Сообразив, что обед в компании Павловой ему сегодня не светит, Шевелёв перестаёт улыбается. Быстро тушит окурок в импровизированной пепельнице, тянет к себе лист бумаги, достаёт из кармана «Паркер» и, тяжело вздохнув, начинает записывать за мной.

– В-пятых: в восемь утра мы с тобой забираем Павлову у её дома. Едем в Калугу втроём. Ты, я и она. На мне.

– Что? – ошарашенно выдыхает Шевелёв.

Прищуриваюсь:

– Ты слышал.

Через пятнадцать минут Вадим аккуратно складывает исписанный лист, прячет его в карман и встаёт. Подумав, придвигает к столешнице стул. Косится на стену с царапинами, из-за которой больше не слышно радостных голосов.

– Ну ладно, я пойду, – неловко прощается он.

– М-м. Когда с делами управишься, позвони мне. Вместе пообедать сходим.

Лицо мальчишки моментально светлеет.

– Да, – кивает он.

Повеселевший Шевелёв буквально выпархивает из кабинета. «Вот и всё. Господи, как же всё просто: терпение, поощрение, и этот парень мой, – размышляю я, попутно разглядывая царапины, оставленные на стене Павловой. – Может, вызвать завхоза? Пусть здесь покрасит… только разговоров потом не оберёшься. А, может, просто вешалку передвинуть, чтобы закрыть отметины?» И я, прикинув варианты, берусь за вешалку и закрываю ею ущерб, причинённый стене «балериной». «Когда-то в этом углу точно также пищал и прятался от меня Вадим. А теперь он мой с потрохами. А ведь Шевелёв всего на два года моложе Павловой… Так может, не стоит следовать советам Ленки и ломать себя, а применить к соплячке ту же самую тактику? Вдруг сработает? А если нет?.. А если нет, то попробовать всё равно стоит: я ничего не теряю!»

От этой мысли я веселею. Сажусь за стол, включаю компьютер и забываю о Павловой».