Читать книгу #Партия - Юлия Кова(ль)кова - Страница 6

8 сентября 2016 года.

1.

« – Слушай, Вадик, а какой он, Васильев? – спросила я, сидя в кафе и сжимая в руках чашку с кофе.

Как вы понимаете, этот вопрос не отпускал меня со вчерашнего вечера. Отдельной строкой стояла дилемма, как мне теперь вести себя с Сашей, или – с Александром Владимировичем?

Полночи провертевшись на кровати, в семь утра я наконец сдалась, и, абсолютно разбитая, выползла из постели. Медленно чистила зубы, стоя под струями чуть тёплой воды. Подсушивая феном волосы, разглядывала в зеркале своё лицо – как всегда, бледное. И всё же эта ночь привнесла в мою блеклую внешность одно качественное изменение: в моих глазах появилось нечто, очень похожее на… надежду. Точно внутри меня кто-то включил свет. Передёрнув плечами (что за чушь лезет в голову?), отказалась от завтрака (кусок не лез в горло) и заварила двойную порцию кофе. Переместившись к зеркалу, накрасила глаза. Покрутила в руках помаду, но, вздохнув, отложила её в сторону (не надо поспешных выводов, ладно?).

Перебрав всё содержимое своего гардероба, остановилась на тонком свитере с вырезом, красиво приоткрывавшим плечи, и на узкой красной юбке из итальянской саржи. В восемь утра всунула ноги в «балетки», прихватила сумку и вышла на лестничную площадку. Спустившись на лифте на первый этаж, кивнула соседу, с остервенением рывшемуся в недрах почтового ящика. Сосед (так, ничего особенного: сорокалетний, грузный, уже «поплывший» мужик, живший в соседней квартире вместе с мамой и двумя злющими таксами) при виде меня крякнул и выронил кипу газет. Усмехнувшись, я вышла на улицу.

С удовольствием глотнула чистый сентябрьский воздух, ещё не убитый московским днём и автомобильными выхлопами. Уселась в свой «Купер» и уже через полчаса парковалась на собственном вип-квадрате, любезно выделенном мне Тарасовым. Поднялась по ступеням ещё пустого крыльца и – о, счастье! – столкнулась с Вадиком. Оценила интерес, вспыхнувший в его карамельных глазах, и получила приглашение сходить пообедать в маленькое кафе, куда позавчера меня водили Алтухов и компания.

И вот теперь, воспользовавшись отсутствием того, кто занимал мои мысли, мы с Вадимом уютно устроились за квадратным столом, накрытым темно-бордовой скатертью. Вяло поковырявшись в салате с рукколой, я согревала руки о чашку с кофе, наблюдая за Вадиком, который с аппетитом уплетал пасту Карбонара.

– Так какой он начальник, Вадим? – повторила вопрос я.

– В смысле, «какой он начальник»? – Шевелёв оторвал от тарелки глаза.

– Ну, какой он, на твой взгляд? Въедливый? Жёсткий? Жестокий? А может, он очень добрый? – насмешливо предложила свои варианты я.

– По-моему, он – справедливый, – помедлив, ответил Вадим.

– Да ладно! – фыркнула я, потому что из всех определений, которые я бы дала Васильеву, это подходило ему меньше всего. Шевелёв перестал жевать и принялся изучать моё лицо.

– Ну, я могу тебе кое-что рассказать, – подумав, предложил он. – Но у меня будет одно условие.

– Вадик, я не болтлива, – напомнила я.

– Это я уже понял, – Шевелёв кивнул и переправил очередную порцию макарон в рот. Прожевал, сглотнул.

– В общем так, – начал он, – как ты уже знаешь, у нашей Конторы есть владелец – хозяин. Хозяин создал эту Контору. И он примерно десять лет назад взял на работу Александра Владимировича. Но год назад хозяин попал в больницу. У хозяина рак нашли.

– Печально, – искренне огорчилась я.

– Печально, – кивнул Вадим, – но самое печальное для нас – как ни гадко это сейчас прозвучит – то, что хозяину сейчас не до Конторы. Но продавать её он не хочет.

– А – почему?

– Ну, во-первых, потому, что нет подходящих покупателей, готовых выложить сумму, равную нашим пяти годовым оборотам. А во-вторых, хозяин проходит лечение в Германии, а на это требуются деньги. Большие деньги, Наташа… И вот год назад хозяин, вместо того, чтобы искать покупателей, решил взять управляющего – человека, который смог бы руководить Конторой вместо него.

– Так появился Тарасов?

– Не совсем, – Вадим покачал головой. – Сначала хозяин пытался найти кандидата в самой Конторе. Но что-то не сложилось, и вот тогда хозяин пригласил Тарасова.

– Очень интересно. – Я отставила чашку в сторону. – Продолжай.

– А нечего продолжать-то, – невесело хмыкнул Вадим. – Пришёл Тарасов, и у него сразу же возник конфликт с Алексан… – Шевелёв перехватил мой нетерпеливый взгляд, – ладно, хорошо. С Васильевым. Но в отличие от любого другого человека, который вошёл в клинч с руководством, Васильев не написал заявление по собственному и остался в Конторе.

– И в чём же тут справедливость? – не поняла я.

– В чём справедливость? А вот скажи, когда ты пахала на «Микрософт», сколько людей было у тебя в подчинении?

– Тридцать три человека, – гордо ответила я.

– Но ты всё равно решила уйти? Так?

– Так. Но у меня были причины.

– Ну, причины есть у всех, – аккуратно заметил Вадик. – А кто остался в «Микрософт» вместо тебя?

– Если честно, не знаю, – небрежно пожала плечами. – Но до меня доходили слухи, что руководство взяло кого-то со стороны. Какого-то парня то ли из «Tele2», то ли из «Мегафон». Но точно не скажу.

– Выходит, ты даже не интересовалась, как живётся сейчас твоим людям? – ровным голосом заключил Вадим. Я стрельнула в него глазами. Шевелёв молча взялся за вилку.

– Ну… да, – вынуждена была согласиться я. Откровенно говоря, никогда не рассматривала свой уход с предыдущего места работы в таком ключе.

– А Васильев нас не бросил, – подчеркнул Шевелёв.

– А может, ему просто некуда было уйти? – я изогнула бровь.

– Ему? И некуда? – Вадим отодвинул пустую тарелку. Протянул руку к салфеткам и тщательно вытер свой пухлый рот. Поднял глаза на меня: – Наташ, к твоему сведению, Васильеву предлагали позицию не где-нибудь, а в министерстве. На самом высоком уровне… Почти там, – Вадик красноречиво указал глазами на потолок, что, очевидно, должно было означать должность, недоступную простым смертным. – Васильеву было тогда тридцать три. Скажи, кто бы не согласился занять это место в тридцать с небольшим, а? – Я промолчала. – Вот именно, – заключил Шевелёв. – А Васильев отказался. Не захотел нас бросать.

– А откуда ты знаешь про министерство? – не поверила я.

– Откуда? А от Ленки. – Скомкав салфетку, Вадим пристроил её рядом с тарелкой и потянул к себе чашку.

– А если Лена наврала?

– А если нет? – Шевелёв перехватил мой взгляд и, видимо, решил прояснить ситуацию до конца. – Наташ, видишь ли, Ленка очень давно знает Васильева. И хорошо знает его бывшую секретаршу. Они… – Точно поперхнувшись, Вадим замолчал и начал искать на столе сахарницу. Я пододвинула к нему пузатый стеклянный флакон с дозатором.

– Ага, спасибо, – кивнул Вадим. Помолчал. – В общем, так, – он посмотрел на меня. – Ты спросила, какой Васильев начальник, и я тебе ответил. Да, у него есть тараканы в голове, но они там ежедневно фейерверк не устраивают. И к тому же, у кого их нет, скажи?.. А Васильев создавал наш департамент с нуля. И это он взял всех нас на работу. Он нас учил, но сам до сих пор с любой железкой на «ты». И как специалист, может заменить любого. А вот его никто не может заменить, и он это прекрасно знает.

«Ты заменишь его, Наташа», – похоронным набатом прозвучал в моей голове лисий голос Тарасова.

– А то, что Васильев авторитарный… ну, жёсткий, что ли, – не подозревая о моих сложностях, продолжал Шевелёв, – ну, так на то есть причина. Но все проблемы он привык решать сам. Вот в этом, на мой взгляд, и заключается справедливость: раз впрягся, так уж вези свой воз до конца, и от проблем не бегай.

«Интересно, а какой тогда я человек?» – спросила я себя, и мои глаза невольно переместились на часики с Микки-Маусом.

– Наташа, я что хотел попросить, – помешивая свой чай, произнёс Вадим, – ты, пожалуйста, постарайся поладить с Васильевым. Ну не цепляй ты его, ладно? Да, ты – чёткая, классная и всё такое, но это ты работаешь под ним, а не он у тебя. К тому же… – и Вадим улыбнулся, – у Владимировича день рождения в пятницу. Дай слово, что придёшь. Не зли его, хорошо? А то, когда у него плохое настроение, то плохое оно у всех.

– Вадик, вообще-то Васильев меня к себе на праздник не приглашал, – нехотя призналась я.

– Ещё пригласит, – отрезал Вадим с убеждённостью человека, знающего, что дважды два – четыре.

– Ну, если пригласит, то, так и быть, приду.

– Супер. Тогда последняя просьба: научи меня водить.

– Что? – замерла я.

– Я говорю, водить меня научи, – терпеливо повторил Вадик. – Ты здорово водишь. Можешь со мной позаниматься в свободное время? Честно, я ученик хороший. Я ещё три года назад многое умел и… – и тут Вадим пустился в описание своих будней в автошколе, а я спрятала глаза в чашке с кофе. Перед моим мысленным взглядом возник ещё живой и улыбающийся мой младший брат Арнис.

– Наташа, ты меня слышишь? Ау! – Вздрагиваю и смотрю на Шевелёва. – Да что такое с тобой? – хмурится он. – Ты точно призрака увидела.

– Ничего, – встряхнула головой я. – Ничего, всё нормально. Извини, я просто задумалась.

– Ну так что, ты научишь меня водить? – настаивает Вадик.

– Нет, – отрезала я. Помедлив, всё-таки решила пояснить: – Прости, Вадик, но я – плохой учитель.

– Но ты же водишь сама, и твой отец… ты же рассказывала.

– Вадик, пойдём в Контору. – Я поднялась, пряча от Шевелёва глаза. За неимением лучшего, попыталась перевести разговор на другую тему. – Вадик, нам надо ещё про сервера поговорить. Скажи, что с «железками» будем делать? Повезём их из Чехии или закажем в США? В Штатах выйдет дороже, но быстрей, я узнавала.

– Точно! Совсем из башки вылетело. – Вадим хлопнул себя по лбу, скинул с колен салфетку и, порывшись в карманах, бросил на стол купюру. Кивнул официантке и, пропустив меня вперёд, направился к выходу из кафе: – В общем, смотри, что у нас получается…

И вот теперь, рассуждая о вычислительных мощностях и условиях растаможивания, мы перешли через дорогу и углубились в затенённую тополями улицу. У бюро пропусков Конторы Вадим остановился. Сложил ладони лодочкой, как это делают все курильщики, прикуривающие на ветру, и бросил на меня исподлобья быстрый взгляд. Я открыла рот, чтобы продолжить свои изыскания относительно стандартов мощности, и тут в карамельных глазах Вадима мелькнуло раздражение.

– Вот чёрт, – сипит он, рассматривая что-то за моей спиной.

– Что? – оборачиваюсь и вижу до боли знакомый «БМВ», подъезжающий к шлагбауму.

– Александр Владимирович, – одними губами сообщает Шевелёв, отбрасывает сигарету в сторону и устремляется к машине. Стекло с правой стороны медленно опускается, и из салона, перегнувшись через правое сидение, на нас смотрит Васильев.

– Добрый день, – бодро рапортует Вадим.

– Здравствуй-те, – чуть запнувшись, говорю я.

– Добрый… – Помедлив, в своей любимой манере отвечает Васильев и принимается рассматривать мои щуплые бёдра, затянутые в красную юбку. – Прогуливаетесь? Вместо работы? – С редкой задушевностью начинает он.

– Мы обедать ходили, – Вадик пытается оправдываться за двоих.

– М-м. Ну и как пообедали?

– Хорошо. На пятьсот рублей. – В тон Васильеву отвечаю я, намекая на наши с ним «расчёты». Те самые, вчерашние. С поцелуями. В «БМВ».

– В таком случае через десять минут жду вас обоих у себя. – Бросив это, Васильев приложил карточку к «считывателю» на шлагбауме и покатил к парковке.

– Ну всё. Начинается, – я закатила глаза.

– Между прочим, из-за тебя. Не могла промолчать? – Вадик сделал страшные глаза, но в его зрачках танцевали смешинки.

Тем не менее, мы прибавляем шагу и преодолеваем расстояние до крыльца в рекордно-короткое время. На крыльце уже крутится принаряженная «кадровичка». Правда, в полном одиночестве, зато с сигаретой в зубах.

– Обедали? – со знанием дела интересуется она. Я промолчала. Вадим кивнул. – Ясненько. – «Кадровичка» кривит губы при виде моего наряда. Задерживается взглядом на моих бёдрах и прикусывает губу. – Между прочим, вас Александр Владимирович искал.

– Между прочим, мы знаем, – благосклонно киваю я, и «кадровичка» вспыхнула.

– Лена, спасибо, мы уже идём. – Вадим подхватил меня под локоток и потянул вверх по ступеням, к стеклянным дверям и турникету. Кивая сотрудникам, попадавшимся по пути, мы вошли в кабину лифта.

– Язва, – наклонившись к моему уху, прошептал Вадим.

– А ты – слабак, – ухмыльнулась я, угнездившись в стеклянной коробке. Шевелёв округлил глаза, но фыркнул и покачал головой. Добравшись до четвёртого этажа, пропустил меня вперёд, и мы бодрой рысцой устремились к кабинету под номером «400». Кинув на меня предостерегающий взгляд, Вадим сложил указательный палец баранкой и постучал в дверь.

– М-м, – звучит из кабинета.

– Прошу, Наталья Борисовна, – Вадик преувеличенно-любезно пропускает меня вперёд.

– Спасибо, Вадим Вадимович, – воркую я.

Пока мы с ухмылками клоунов протискиваемся в кабинет, на нас с явным неодобрением взирают синие глаза в оправе чёрных ресниц.

– Присаживайтесь, – Васильев подбородком указывает нам на стулья. Подхватив юбку, ловко ввинчиваюсь в первый попавшийся мне стул. Шевелёв устраивается напротив, а мой взгляд невольно падает в угол кабинета – в тот самый, где позавчера я брыкалась, пищала и царапала стену. К моему удивлению, отметины, оставленные моими ногтями, сейчас прикрывает вешалка, на которой по-хозяйски висит черный пиджак и узкий черный галстук. Покосилась на Васильева: тот откинулся в кресле, вытянул вверх руки, переплёл пальцы и с явным удовольствием потянулся, пытаясь расправить затекшие мышцы.

«Тебе бы в „Men’s Health“ сниматься, а не в Конторе работать», – с неудовольствием думаю я, наблюдая, как под белой тканью рубашки ходят тугие мускулы.

– Устал, – зачем-то пояснил нам Васильев, после чего вернул руки на стол. – Ну что, труженики-бездельники, поработаем?.. В общем, так: был я у заказчика. – С этими словами Васильев нырнул в нижний ящик стола, и на свет появилась алюминиевая термокружка. – Все наши предложения по удешевлению цены прошли… – Следом за кружкой на столешницу отправляется пластиковая крышка. – Но уважаемый заказчик, – быстрый, ядовитый взгляд на меня, – был так любезен намекнуть, что хочет провести обучение для своих сотрудников. Причём не здесь, у нас, в Москве, а где-нибудь в Европе.

– Ничего себе, – ухмыльнулся Вадим, – а заказчику программа «Время» и новости о том, что в ЕС сейчас делается, ничего не говорит?

– Не поверишь: даже не шепчет. – Вынырнув из-под стола, Васильев стукнул пальцем по кнопке АТС. – Надя, ты? Привет.

– Да, я. Здравствуйте, Александр Владимирович, – звучит из динамика робкий девичий голос.

– Наденька, кофе мне свари.

– Как всегда?

– М-м.

– Да, конечно, Александр Владимирович. Сейчас.

Васильев отбивает вызов.

– Так что надо решать, куда повезём пятнадцать бойцов заказчика. Какие будут предложения? – откинувшись на спинку кресла, начальник переводит глаза с меня на Шевелёва. Вадим пожевал губами.

– Надо подумать, – глубокомысленно изрёк он. Васильев покосился на меня:

– А вы нас чем порадуете?

– Кажется, у меня есть идея. А можно… – начала я, но договорить уже не успела: вместе со стуком в дверь на пороге кабинета возникла девушка. Это – Наденька, секретарша Тарасова. Васильев с очаровательной улыбкой прощелыги протянул ей свою кружку, и Наденька, покраснев, снова исчезла за дверью.

– Так что ты хотела сказать? – Васильев побарабанил пальцами по столу. Я покосилась на Шевелёва.

– Собственно, это не только моё предложение. Мы тут с Вадиком… то есть с Вадимом, – быстро исправилась я, поймав изумленный взгляд Васильева, – так вот, мы подумали, что сервера для тендера лучше заказывать в Чехии. Так может, нам стоит и обучение там провести? Например, в Праге есть куча хороших гостиниц с приличными конференц-залами. И есть, что в городе посмотреть. Можно даже экскурсию организовать… или – развлекательную поездку.

– Интересное предложение. У вас. С Вадиком. – Каким-то образом Васильев ухитряется охватить ироничным взглядом и меня, и бордового от смущённого Вадима. – И кто поедет в ознакомительную командировку в Прагу с восемнадцатого по… – быстрый взгляд на календарь, – по двадцать второе?

– А почему по двадцать второе? – откашлявшись, поинтересовался Вадим.

– А заказчик просил до тридцатого выкатить ему готовое предложение, – любезно поясняет начальник.

– Ну, тогда я, наверное, смогу, – Шевелёв бросает на меня быстрый взгляд. – Но мне будет нужен кто-то в помощь. Может быть, Наташа сможет?

– Ваш кофе, Александр Владимирович, – прерывает нас новое появление Наденьки. Она вносит в кабинет термокружку, от которой исходит просто умопомрачительный запах.

– Спасибо, солнышко, – Васильев благодарно принимает подношение, и Надя, осчастливленная на всю жизнь, бабочкой выпархивает из кабинета.

– Ладно, про командировку мы ещё поговорим. А что с серверами? – Васильев отпивает из кружки. «Выдохнувший» было Вадим тут же пускается в подробный рассказ об условиях растаможивания. Я за неимением лучшего рассматриваю пустой кабинет.

«До чего ж тут уныло, – изучая однотонные светло-серые стены, думаю я. – Хоть бы фотографию сюда какую. Или – безделушку».

И тут мне приходит в голову одна мысль. У Васильева ведь день рождения в пятницу? Кажется, я знаю, что ему подарить. И я, подперев кулаком подбородок, начинаю обдумывать, как мой подарок будет смотреться в его офисе.

– Всё, Вадим, договорились: бронируй сервера в Чехии, – прервал мои мысли голос начальника. Вадик кивает и поднимается. Следом за Шевелёвым начинаю вставать и я.

– А ты, Наташа, останься. Есть разговор, – усаживает меня обратно Васильев.

Уже дошедший до двери Вадим обернулся, но, поймав непререкаемый взгляд синих глаз, исчез за дверью. Подождав, когда в коридоре стихнут его шаги, Васильев отставил чашку, подошёл к двери и повернул дверной замок. Щелчок – и мы, как вчера, одни в его кабинете.

– Ну, так что ты надумала? – сунув руки в карманы, начальник поворачивается ко мне.

– Относительно чего?

– Относительно моего предложения.

– Вы… ты про перемирие?

Васильев обошёл стол и встал за стулом, на котором минутой ранее сидел Вадим. Положил пальцы на спинку, побарабанил по ней:

– Нет. Я, Наташ, про те условия, на которых ты уйдёшь из Конторы.

– Я не уверена, что это получится, – кладу ногу на ногу.

– Но рот ты тем не менее не накрасила, – прищуривается он.

– Я разлюбила эту помаду, – складываю на груди руки.

– Кажется, это «нет»? – усмехается Васильев.

– Александр Владимирович, – я смотрю в улыбающиеся, неимоверно раздражающие меня глаза, – а вы не много ли себе позволяете?

– Мне нужен ответ на мой вопрос. – Васильев хмурится.

– А мне нужно время подумать. Я пока не готова ответить, – придаю голосу светскость и аккуратно расправляю подол свой красной юбочки.

– Ладно, хорошо, – неохотно кивнул Васильев. – Давай подождём твой ответ до завтра. У меня, кстати, завтра день рождения. Придёшь в «Пушкин», к восьми?

– Это что, приглашение? – насмешливо интересуюсь я.

– М-м, – Васильев покачивается с пятки на носок.

– В таком случае, приду, спасибо.

– Не за что, – начальник фыркает. – Но вообще-то я попросил тебя для другого остаться. Скажи, ты хочешь поехать в Прагу, в командировку?

– Когда?

– Восемнадцатого сентября, я уже говорил.

«Восемнадцатого – это воскресенье».

– Восемнадцатого мне нужно на годовщину свадьбы отца. У него другая семья, – зачем-то объясняю я и начинаю теребить подол юбки.

– Ага. А тебе, как я вижу, туда совсем не хочется?

Вот скажите мне, откуда у этого мужчины способность читать мои мысли?

– Да, мне туда не хочется, – помедлив, всё-таки признаюсь я.

– Тогда зачем мучиться? Разве нельзя отказаться и не ходить? – Васильев опускается на стул, подтягивает к себе кружку и спохватывается: – Попросить для тебя принести? – глазами указывает на кофе.

– Нет, спасибо. Я и так с утра уже пять чашек выпила.

«Между прочим, из-за тебя», – хочется добавить мне. Вместо этого говорю:

– Я не могу туда не ходить. Вы… ты просто не понимаешь.

– Расскажи, и я постараюсь понять, – дружелюбно предлагает Васильев.

Вы тоже хотите это узнать? А может быть, вам интересно, почему я ношу часики с Микки-Маусом?

1997 год. Замоскворецкий зал суда. Мне десять лет.

– Наташа, с кем ты хочешь остаться, с мамой или с папой? – ласково спрашивает облачённая в чёрную мантию женщина-судья.

– С папой, – говорю я.

– Наташа, у твоего отца другая семья и другой ребёнок, – доносится до меня полный обиды голос мамы.

– Ну и что? Я люблю Арниса, и он меня любит. Я буду о нём заботиться.

– Борис, ну не знаю… Ну сам поговори со своей дочерью! Объясни ей, что так – нельзя! – на грани истерики требует мама.

Отец грустно улыбается, обходит перила, за которыми переплела ноги я, и усаживается на корточки.

– Детка, я тебя очень люблю, – он мягко берёт меня за руку. – Но я должен уехать в Америку. Мне надо работать. Ну подумай, как мама будет без тебя? А ты как будешь без мамы? – Я поджимаю губы. – Наташа, ну пожалуйста… А я буду часто-часто к тебе приезжать. Правда-правда. И ты тоже будешь приезжать к нам… Ну, пожалуйста, скажи то, что мама хочет услышать.

– Хорошо. Так и быть. Я останусь с мамой, – нехотя соглашаюсь я.

Папа прячет глаза и шепчет:

– Спасибо.

Он всегда знал, что я люблю его больше всех. Его – и ещё Арниса.

1999 год. Мне двенадцать. Моему сводному брату Арнису три. Моему второму брату, Кристиану, в ноябре исполнится ровно год. Папа, его жена латышка Рита Рихтерс, которую я называю тётей Ритой, Арнис, Кристиан и я в Калифорнии, в Диснейленде. Мы уже были на Площади Нового Орлеана, в Медвежьей Стране, а теперь пришли в Мультаун Микки. От клоунов и сказочных персонажей у меня разбегаются глаза.

– Что тебе купить на память? – спрашивает меня папа.

– Конструктор, – смеясь, подсказывает тётя Рита, обозревая мои шорты, кеды и полосатую маечку.

– А можно мне эти часики с Микки-Маусом? – прошу я. Ведь конструктор быстро надоест, а часики останутся надолго, как память.

– И мне тоже часики, – требует Арнис.

– Мне красные, а тебе синие? – предлагаю я.

– Нет. Мне такие же, как у тебя, – настаивает младший брат.

Мои часы скоро сломались. А Арнис свои сохранил. Те самые, красные. С Микки-Маусом.

2002 год. Мне пятнадцать. Я снова в Калифорнии.

– Садись за руль, – командует отец, предварительно отогнав свой «Мустанг» на безопасный участок трассы.

– Пап, я не справлюсь, – дёргаюсь я.

– Ты-ы? Ты справишься, – с уверенностью взрослого комментирует Арнис, развалившись на заднем сидении и крутя за щекой розовый чупа-чупс. – Давай, я в тебя верю!

– Ну раз ты веришь, то я попробую. – Вздохнув, ставлю левую ногу на сцепление. Правой выжимаю газ, подтягиваю педали до момента, когда машина, тихо урча, тронется с места.

– Папа, я еду! – не веря своему счастью, кричу я. – Я – еду!

– Молодец, – хвалит меня папа. – Ты у нас прирождённый водитель.

– А я что говорил? – смеётся довольный Арнис. – Вот вырасту, и Наташа научит меня водить. Правда, Наташа?

– Правда.

В 2003-м и 2004-м я каждое лето приезжала к отцу. В 2006-м Кристиану исполнилось восемь лет, Арнису – десять, мне – девятнадцать. Я видела, как растут мои братья. Мне нравилось, что они тянутся ко мне. Но только Арнис походил на меня всё больше и больше. Ради него я даже стащила ключи от новенькой папиной «Теслы».

– Не жалеешь, что Кристиана не захватили? – Усаживаясь за руль, спросила я.

– Не-а, – безмятежно покачал головой Арнис. – Он и так от тебя не отлипает. Ну давай, детка, покажи мне класс!

– «Детка»? – смеюсь я. – Ну, держись, мелкий!

Под хохот Арниса мы мчимся по автостраде.

2011 год. Арнису пятнадцать, он ростом с меня. Мы выглядим, как близнецы с одного негатива. Только Арнис – яркий темноглазый блондин, а я – бледная шатенка. В то лето впервые за много лет Арнис приехал в Москву. Скривив губы, моя мама наблюдает, как я пишу доверенность для Арниса.

– По-моему, этого делать не стоит, – в конце концов объявляет она.

– А, по-моему, стоит.

Мама обиделась, ушла на кухню и принялась недовольно греметь посудой. Арнис и я выходим во двор и забираемся в мой «Опель».

– Вот смотри: здесь газ, здесь сцепление, – начинаю учить брата я, – а теперь ты садись за руль.

Арнис с готовностью устраивается на сидении, но в последний момент морщится.

– Слушай, я боюсь, – нехотя признаётся он.

– А ты не бойся! Ты же не трус?

– Как сказать… – примерившись, Арнис неуверенно мечется ступней по педалям.

– Наташа. О-ой, я… я еду. Я – еду! – Крик счастья маленького мужчины. – Ты знаешь, что ты – самая лучшая в мире сестра?

– Знаю.

Конечно, я это знаю. Тогда я была в этом убеждена.

– А знаешь, кем я стану? – останавливая машину, серьёзно спрашивает Арнис.

– Гонщиком, как папа? – предположила я.

– Нет. Когда я вырасту, я хочу быть таким, как ты.

Но Арнис не вырос.

Он погиб ровно через полгода: взял ключи от спортивной машины отца, как это однажды сделала для брата я, и сел за руль. Ослепленный фарами встречного грузовика, он не справился с управлением. Погиб он сразу. Похороны, страшные, горькие слёзы отца и мёртвые глаза тёти Риты. И её последние слова, обращённые ко мне, когда я собиралась обратно в Москву:

– Наташа, ты не знаешь, но мы очень скоро вернёмся в Россию. Борис не хочет здесь оставаться: слишком много воспоминаний. И я очень прошу тебя: когда мы вернёмся, ты не приходи к нам больше. У меня остался всего один сын, и я боюсь за него…

Есть такая боль – настоящая боль – которая не убивает сразу. Она начинается с пустоты, когда ты ничего больше не чувствуешь, и только потом эта боль настигает тебя и разрывает душу.

– Хорошо, – помедлив, кивнула я. – Но у меня тоже есть просьба.

– Какая? – тётя Рита бросила на меня безучастный взгляд.

– Отдайте мне часы Арниса.

С тех пор я очень редко навещаю отца. С тех пор я никогда не звоню тёте Рите. С тех пор я закрываюсь от людей и не хочу «выглядеть». С тех пор я делаю всё, чтобы не общаться с Кристианом. Да, он по-прежнему тянется ко мне, но я потеряла право стать частью его настоящего, потому что у меня уже есть прошлое: младший брат, которого я учила водить. И снятые с его мёртвой руки часики. Те самые, красные. С Микки-Маусом…

– Да нечего особо рассказывать. – Я отвела в сторону глаза.

– Ясно, – разглядывая меня, задумчиво протянул Васильев. – А что, если я всё-таки отправлю тебя в командировку? Займёшься организацией обучения для заказчика.

– Но это же привилегия Вадима.

Меньше всего мне сейчас хочется ещё и Шевелёва подставлять.

– Ну, Вадиму и в Москве дел хватит. К тому же, мне тоже придётся ехать в Прагу.

Пауза – и в кабинете разливается ни с чем не сравнимая тишина.

– То есть мы вместе с вами… то есть, с тобой отправимся в Чехию? – Перестав мучить ногтем ткань юбки, я оцениваю непроницаемое лицо мужчины, сидящего напротив меня. – А зачем это тебе?

– Ну уж точно не за тем, о чём ты подумала, – не удержался Васильев. Увидел недоверие в моих глазах и вздохнул: – Наташа, ты этого пока не знаешь, но отбор техники всегда был на мне – Вадим у нас, увы, торговаться пока не умеет. А вот в учебных классах и программах он большой спец. Но если бы я отправился в командировку вместе с Шевелёвым, то управление ИТ-департаментом – моим департаментом! – осталось бы на тебе. А я этого допускать не намерен.

«Интересная у нас альтернатива, да? И что с ней делать – ума не приложу».

– Да, – помедлив, говорю я.

– Что «да»? – не понимает Васильев.

– Хорошо, я поеду в Прагу.

– Ну и отлично, – с облегчением выдыхает он. – В таком случае, завтра принеси свой загранпаспорт. Да, с Тарасовым я сам поговорю… Ну всё, больше я тебя не задерживаю! – Васильев быстро поднимается и, прихватив свою кружку, собирается пересесть в своё кресло, когда я тихо произношу:

– Спасибо.

– За что?

«За то, что ты меня понял».

– За то, что ты хотел меня выслушать… Саша. – Игнорируя его возмущённый взгляд, я выхожу в коридор и осторожно закрываю за собой дверь его кабинета».

2.

«Не знаю, что подумала обо мне Павлова, но сейчас я был зол. Просто зол. А вот в бешенстве я был вчера ночью, когда Лиза в одном лифчике от «Agent Provocateur» (ага, мужчины любят глазами!) скакала на мне, а я думал совсем о другой женщине. Там, в машине я точно знал, что Павлова от меня хотела. И я подыграл ей, хотя был уверен: даже если она мне ответит, то сама вряд ли что-то почувствует. Ещё бы: Снежная королева – вечная мерзлота… Ледяная статуя. Но я просчитался. Я понял это, едва увидел её запрокинутое в страсти лицо, посеребрённое светом плывущих фар, дрожащие ресницы, полуоткрытый рот и тёплые, тонкие руки, пытавшиеся удержать меня, когда я отступил, испугавшись.

– Тебе хорошо? – Царапнув мою грудь ногтями, Лиза склонилась ко мне.

– М-м. – Закрыв глаза, попытался сосредоточиться на процессе. К счастью, Лиза никогда не относилась к тем женщинам, которые считают, что мужской оргазм сродни реакции кофейного автомата: бросишь монетку – получишь стаканчик с кофе8.

– Так лучше? – Демонстрируя это «так», Лиза мастерски шевельнула бёдрами, и я «поплыл». Впрочем, «фейерверка» с моей стороны так и не последовало.

– Что не так? – Лиза раздражённо прикусила губы, когда я высвободился из захвата её ног.

– Ничего. Видимо, в Калуге виски перебрал… Извини меня.

Пока «Лизон» обидчиво поправляла свой лифчик, спрыгнул с постели и, прошлёпав босыми ногами, скрылся от неё в ванной. Включил воду, уперся ладонями о холодную кафельную стену. Подставил лицо теплым струям воды и закрыл глаза. Тишина и неудовлетворённое желание моментально вызвали на сетчатке глаз запрокинутое лицо Павловой. Это было как призыв, как l’obsession – идеальное наваждение. Оторвавшись от кафеля, моя правая ладонь нырнула под воду, словно желала согреться. Но вместо этого скользнула по животу, вниз по бедру, обвилась вокруг моей плоти, и…

«Чёрт. Проклятье. Putain moron. Сукин ты сын!»

Сообразив, что я только что попытался сделать, отдёрнул руку и впился зубами в губы. Не помогло. Зажмурился и саданул о кафель ладонью.

– Саш, ты что? – Распахнув дверь ванной, на меня вопросительно уставилась Лиза.

– Ничего… Пошли спать, – избегая смотреть на неё, я выключил воду. Не вытираясь, выбрался из ванной и прошёл мимо неё, не забыв прихватить с собой полотенце.

И вот теперь я, мысленно чертыхаясь, сидел в своём кресле и размышлял о том, что я – идиот, сродни мазохисту. Думаете, зачем я предложил «балерине» эту совместную поездку? Чтобы переспать с ней в Праге? Чёрта с два! Я действительно не мог оставить её здесь. Почему? Да потому что за три дня Павлова «достала» меня и почти прибрала к рукам Шевелёва. И мне совсем не улыбалось узнать, за сколько дней она очарует весь мой департамент. Ещё бы: пара таких красных юбок – и в ноги к ней упадут и Алтухов, и Фёдоров, и остальные двадцать шесть моих обормотов.

Подумав о превратностях судьбы, заставляющей меня выбирать между тем, что я должен делать, и тем, что я делать хочу (будь моя воля – «балерина» уже вылетела бы на улицу!), потянулся к АТС и нажал кнопку с цифрой «1».

– Да, Саша, я тебя слушаю, – прозвенел в динамике сочный голос Тарасова.

– Вячеслав Андреевич, свободны? – поморщился я (ненавижу, когда Тарасов называет меня по имени).

– Для тебя я свободен всегда, – подчеркнуто корректно произнёс генеральный.

– Тогда я сейчас зайду.

– Давай, я тебя жду.

Бросив трубку, я отправился в западное крыло – туда, где был запертый кабинет хозяина и царские хоромы нашего генерального. Пройдя ресепшен, кивнул Наде (работала эта девочка у Тарасова, но, кажется, была совсем не против пойти под меня) и без стука толкнул дверь. Невольно хмыкнул, обозревая желтые стены, плотно увешанные разноцветными грамотами, яркими сертификатами, вымпелами, полками с бесконечными сувенирами и фотографиями Тарасова в окружении власть имущих; шкаф, уставленный дорогим алкогольным барахлом (ничего не напоминает?). Наконец, уперся взглядом в узкую переносицу Тарасова. Вячеславу Андреевичу надо отдать должное: зная, что я его откровенно недолюбливаю, он при виде меня расцвел добросердечной улыбкой:

– Привет, привет, Саша! Давно ты ко мне не заходил…

«А я вообще бы к тебе не заходил», – мрачно подумал я, разглядывая Тарасова, с трудом вынимающего из кресла своё располневшее тело. Выбравшись из промежутка, образованного сидением барского трона и чёрным столом, Тарасов дружелюбно протянул мне ладонь:

– Присаживайся. Что с тендером?

– Нормально всё с тендером. – Сев, коротко обрисовал ситуацию, требования заказчика, после чего перешёл к самому главному: – Нужна ваша виза на поездку в Чехию для Павловой и, – я невольно сглотнул, – для меня.

Никогда не видели, как выглядит человек, который с разбегу врезался в дерево? Вот это сейчас в точности описывает шок на лице Тарасова.

– Э-э… – выдавил он. Откашлялся и спросил: – Саш, ты это серьёзно?

– А что, похоже, что я шучу? – я заломил бровь.

– Да нет. Просто… – Тарасов раздражённо дёрнул щекой, подбирая слова.

– Что «просто»? – Я склонил голову к плечу. – Просто на меня не похоже? Или просто не похоже, что Павлова пока ещё мой зам, а значит, я имею полное право задействовать её там и тогда, где я посчитаю нужным?

– Нет. Просто обычно организацией обучения у тебя занимается Шевелёв, – кашлянув, пояснил Тарасов и заглянул мне в лицо. – Слушай, а ты не хочешь поехать вместе с Вадимом и оставить Наташу здесь?

– Слав, – откинув всякие сантименты, произнёс я, – ты же прекрасно знаешь, почему я этого делать не намерен.

Лисьи глаза Тарасова моментально сузились.

– А что, если я против вашей совместной поездки с Павловой? – тихо, но жёстко спросил он.

– Ты – да, возможно. Но ты – пока не хозяин.

Думаете, этой фразой я перешёл Рубикон? Ничуть: я привёл в чувство Тарасова. Его глаза, гневно вспыхнув, моментально погасли.

– Ладно, хорошо. Согласен, – с неохотой пробормотал он. – Неси паспорта. Я дам Наде отмашку.

– Супер, спасибо. Кстати, мне будет нужна бизнес-виза.

– Не получится, – и Тарасов расплылся в сладкой улыбке. – Ты же знаешь, что сейчас…

– Знаю, – перебил я. – Ну нет так нет, – я встал. – Кстати, по поводу завтра…

– Помню-помню, – благосклонно ответил Тарасов, – в «Пушкине», в восемь вечера. Буду!

Теперь пришёл мой черёд ошарашенно моргать, потому что вообще-то я собирался сказать Тарасову, что завтра уйду с работы пораньше. Но не оскорблять же генерального просьбой не заявляться в ресторан, к тебе на день рождения, даже если ты с ним на ножах?

Остаток рабочего дня прошёл более-менее сносно, за исключением бесконечных совещаний со смежниками и разбора полётов проектных групп. Переходя из кабинета в кабинет, я периодически встречал в коридоре Павлову. «Балерина» то оживлённо шепталась с сотрудниками, то трепалась с бухгалтершами, то осторожно несла из кухни чашку с горячим чаем. И каждый раз при виде меня она вежливо мне кивала, но при этом старательно отводила глаза.

С шести вечера совещания пошли на убыль. Переместившись в свой кабинет (и избавившись от проблем в виде встреч с юбкой Павловой, которая начала действовать на меня, как на быка красная тряпка), я погрузился в работу и незаметно увлёкся. Часов в восемь мой мобильный исполнил знакомый рингтон, и я прижал трубку к уху:

– Да?

– Саш, ты домой собираешься или как? – без предисловий поинтересовалась Лиза.

«Обиделась. Из-за той сцены ночью», – моментально сообразил я.

– Лиз, не надо, – тихо попросил я. Лиза красноречиво промолчала. – Хорошо, я сворачиваюсь и через час буду дома. Позвоню перед выездом.

– Давай! – моментально оттаяла Лиза.

Сохранив файлы, над которыми я работал, выключил ноутбук. Рассматривая медленно гаснувший монитор, я снова вспомнил о Павловой, и мой взгляд тут же переместился на царапины на стене. Сколы были похожи на ссадины.

«Надо всё-таки ХОЗУшников вызвать. Пусть здесь завтра покрасят, и дело с концом», – стиснув зубы, решил я. Как ни странно, помогло. Поднявшись, стянул пиджак с вешалки, просунул руки в рукава и поискал глазами сумку. Вспомнив, что я оставил её на подоконнике, я вернулся к окну. Запустил в кожаные недра руку, пошарил там в поисках ключей от машины. Окинул взглядом уже пустую парковку и только тут заметил, что рядом с моим «БМВ» пристроился чей-то серо-белый «Купер». На ум тут же пришёл любимый фильм Лизы «Ограбление по-итальянски» и хорошенькая героиня в исполнении Шерлиз Терон, гонявшая по Лос-Анджелесу на этой «крошке».

«Интересно, кому в Конторе принадлежит эта машина?.. Впрочем, мне-то какая разница?»

Пожав плечами, я переправил ключи в карман и уже собирался задёрнуть рольшторы, как моё внимание привлекла пара, спускавшаяся с крыльца. Приглядевшись, я замер: это были Шевелёв и Павлова. Вадим что-то говорил «балерине». Павлова внимательно слушала его, иногда кивала и крутила на указательном пальце кольцо с пристёгнутым к нему чёрным брелоком.

«Так это её „Мини Купер“?!»

Словно отвечая на мой вопрос, Павлова протянула руку, и автомобильчик, квакнув сигнализацией, приветливо моргнул круглыми фарами.

– Ты всё-таки думаешь, нам надо в «Oldi9»? – донёсся до меня задумчивый голос Павловой.

– Уверен, – пробасил Шевелёв.

– Вадик, а мы успеем? Ночь на дворе, – Павлова с сомнением покосилась на свои детские часики.

– Успеем. К тому же я тебя провожу, – улыбнулся «Вадик» и галантно распахнул перед ней дверцу. Грациозно подхватив юбку, Павлова скользнула в машину. Шевелёв обошёл миниатюрный автомобильчик и уселся справа. «Купер» блеснул фонарями, лихо сдал назад, развернулся и устремился к шлагбауму.

Стоя у подоконника и наблюдая за исчезающим «Купером», я чувствовал себя странно спокойным. Пустым. Холодным. Я даже прикрыл глаза, ожидая проблеска хоть каких-то эмоций. И я дождался: через секунду во мне вспыхнуло нечто, напоминавшее искру. Искра разгорелась, лизнула нервы, резанула по сердцу, сжала мне горло, и я осознал, что это было. Это была ревность – чувство, которое прежде я не испытывал никогда, ни к кому. Я не знаю, сколько я так простоял. Опираясь на подоконник, я кусал губы и бездумно рассматривал тонущую в сумерках улицу. Красный трамвай, его подсвеченный жёлтым салон. Людей, перебегавших дорогу. Одинокую девушку на углу, которая кого-то ждала и с тоской оглядывала прохожих.

Что-то изменилось, скажете вы. Да. Но что? Этого я не знал. От размышлений меня отвлёк новый звонок Лизы. Помедлив, приложил трубку к уху:

– Да?

– Саш, ну ты где? Уже двадцать минут девятого, я тут с ума схожу, а ты…

– Я уже еду. – Сбросив звонок, я отвернулся и пошёл к выходу».