Читать книгу #Партия - Юлия Кова(ль)кова - Страница 7

9 сентября 2016 года.

1.

«Утро моего нового дня началось с дождя, шелестящего по оконному стеклу, и со сладкого шёпота:

– С днём рождения, Саша.

Покружив у моего рта и лизнув меня в шею, Лиза устремился ниже, в район ключиц, грудной клетки и моего замершего в ожидании паха.

– Солнышко… – Пару раз простонав, перехватил Лизу и потянул её на себя. Минуту спустя «Лизон» уже сидела на мне, ритмично и быстро двигаясь.

– Я люблю тебя, – Лиза изгибается и кусает меня за мочку уха.

– Я люблю тебя, – отвечаю я, чувствуя приближение долгожданной разрядки.

Через десять минут Лиза в одном красном белье (сегодня праздник, как-никак!) металась между спальней и кухней.

– Саш, я тебе кофе сделала, – оповестила она и принялась быстро натягивать юбку.

– М-м, спасибо. А ты куда в такую рань собралась? – подперев рукой голову, лениво поинтересовался я.

– Бу-бу-бу… в ресторан… надо… – доносится до меня невнятное, и из ворота пушистой розовой водолазки выныривает лицо Лизы. – Я вчера обещала в «Пушкин» до десяти утра деньги довезти, – перехватив мой вопросительный взгляд, пояснила Лиза, – а сейчас уже полдевятого.

– Сколько?!.. М-мать! – И я пулей вылетел из кровати.

– Саш, а ты до метро меня довезешь? – Лиза стучит в дверь ванной.

– Такси лучше вызови, – остервенело чищу зубы.

– А, ну тогда ладно… Тогда созвонимся… Да, удачи тебе сегодня. И, пожалуйста, постарайся домой пораньше прийти. Хорошо?

– М-м. Постараюсь.

Лиза ещё топталась в ванной, пытаясь что-то сказать, но я уже исчез в душе.

Без пятнадцать девять, натянув на себя чёрный свитер и брюки, я садился в «бэху», чтобы в девять пятнадцать, предварительно схлопотав штраф за выезд на «А» -полосу, прибыть к шлагбауму. На крыльце Конторы, прячась от стекающей с крыши воды, крутилась шестёрка сотрудников. Они что-то весело обсуждали. Стараясь не коситься на пустое место, где вчера стоял «Мини Купер» Павловой, я припарковался, вышел из машины, стряхнул с волос капли дождя и сразу же угодил в распростёртые объятия Ленки.

– Саша, с днём рождения! – Её лицо было так близко от моего, что я моментально почувствовал приторный запах её помады и жаркое дыхание. – Счастья тебе, здоровья. А коллективный подарок мы отдадим тебе в ресторане. – Взмахнув рукавами вечернего, и, как я уже понял, «ресторанного» платья, Ленка на секунду интимно приникла ко мне: – А вот свой подарок я вручу тебе позже. Когда ты только захочешь.

«Когда я захочу? Не льсти себе, солнышко…»

– Спасибо, – ровным голосом отозвался я. Многозначительно сжав мои пальцы, Ленка отстранилась, неохотно уступая меня другим сотрудникам. Хор голосов и поздравлений посыпался со всех сторон:

– С днем рождения, Александр Владимирович!

– Счастья!

– Здоровья!

– Долгих лет!

– Успехов!

– Выглядите просто отлично.

Я кивал, улыбался, благодарил. Благодушно пожимал руки мужчинам, подставлял щеку женщинам. Удивлённо приподнимал брови, смеялся, шутил – в общем, участвовал в том корпоративном цирке, который называется «день рождения у очень большого начальника». Балаган закончился, когда ко мне робко скользнула Надя.

– С днем рождения… Александр Владимирович, мне бы до обеда получить загранпаспорта – ваш и Натальи Павловой. Тогда я сегодня успею передать их в «СОВИС».

Для справки: туроператор «СОВИС» находился у чёрта на куличках – на Крылатских Холмах и был нашим постоянным партнёром, занимающимся оформлением виз и авиаперелётов. Я поискал глазами Павлову, но не нашёл.

– Граждане, вы Наталью не видели? – стараясь говорить небрежно, осведомился я.

– Я видел. Борисовна вместе с Вадимом в восемь утра на такси приехала, – доложил Алтухов. Его приятель Фёдоров исподтишка быстро толкнул его локтем. Ленка бросила на меня короткий, но выразительный взгляд. – А сейчас Наталья Борисовна у себя в кабинете, – откашлявшись, невинно добавил Алтухов и достал сигареты. – А вот где Вадик, не знаю.

«Зато я догадываюсь!»

– Ясно, мерси. Надя, пошли, – пророкотал я. Игнорируя взгляды стихшего «крыльца», придержал дверь для Нади, и мы устремились к лифтам.

На четвертом этаже мы вышли. Надя свернула в западное крыло. Я отправился в южное. Кабинет Павловой находился всего в паре метров от моего. Но сначала я отпер свой офис, переправил на вешалку куртку и уже собрался к Павловой, как меня оглушил стук в дверь.

– Можно? – Старый лис Тарасов, которому сегодня утром, как видно, тоже не спалось, барской походкой прошествовал в мой периметр и с любопытством уставился на пустой стол. – Что-то маловато поздравлений, как я погляжу, – хмыкнул он. Подыгрывая Тарасову, я развёл руками, мол, да, маловато. – Ну, тогда мой подарок будет не лишним, – и Тарасов, крякнув, водрузил на стол нарядную коробку. Мысленно помолившись, чтобы Вячеславу Андреевичу не пришло в голову вручить мне набор с виски а ля Калуга, я протянул ему ладонь:

– Спасибо.

– Ой, да перестань ты, Сашка. Свои ж люди, – и Тарасов по-свойски сгрёб меня в медвежьи объятия. – Ну, с днём рождения, дорогой. Ты у нас молодцом, так держать… Кстати, хозяин звонил. Сказал, что ещё наберёт тебе.

А вот это была очень хорошая новость.

– Да? Замечательно.

Тарасов, очевидно, ожидал от меня каких-нибудь подробностей, но я промолчал. Генеральный разжал руки:

– Ну что, в восемь вечера, в ресторане? Всё в силе? – Я кивнул, и Тарасов открыл дверь. – О, – и он замер в дверях. – Ну прошу-прошу… проходите.

И в мой кабинет устремился хоровод из десяти женщин, которые независимо от должности, возраста и степени полноты называли друг друга «девочками». Это была наша бухгалтерия. Судя по выражению лиц «девочек», меня ожидало нечто необыкновенное. И мои опасения сбылись: финансовый директор (женщина лет пятидесяти, похожая на поделку умельцев из «Модного приговора», но в очках и массивных украшениях из дутого турецкого золота) развернула увенчанный рукотворными завитушками плакат, призванный исполнить роль древнерусского свитка, – и понеслась…

На фразе «лучший мужчина компании» я изобразил смущённую улыбку. При словосочетании «будем вместе долгие годы» я загрустил. На словах «счастье иметь такого молодого начальника» я отключился, попутно соображая, чем, и главное, когда закончится эта бодяга. Спасло меня появление коммерческого директора, который, с улыбкой на губах, протиснулся в дверь, прижимая к груди какой-то свёрток.

– С днем рождения! – он протянул мне твёрдую длань. Посыпались новые шутки и комплименты. Потом настала очередь «девочек», которые, передав меня из руки в руки, с чувством меня перецеловали и с ощущением выполненного долга ушли.

Оставшись один, я вздохнул. Зеркала у меня в кабинете не было, но я понадеялся, что мои щеки и шею не украшает ничья помада. Выскользнув в коридор и воровато оглядевшись по сторонам, я направился туда, куда изначально стремился: к кабинету Павловой. Прицелился и дважды стукнул в дверь, после чего резко нажал на ручку. Нет, дверь была не заперта. И Шевелёва внутри тоже не было. Все было ещё хуже.

Ещё пару дней назад спокойные серые стены офиса (мой протокол!) были выкрашены уютной кремовой краской. Окна и подоконник вымыты просто до неприличного блеска. Из-за нарядных коралловых, радующих любой женский глаз, рольштор пробивались чудовищные по размеру фиалки и нечто кудрявое и зелёное, похожее на вьюнок (я не силен в ботанике). Нотку экспрессии в декор вносили два веселеньких постера (покемон с лозунгом «Включи мозги!» и Чичваркин, отчего-то с нимбом на голове) плюс висевшая на гвоздике у двери квадратная академическая шапочка с логотипом «Микрософт». У двери стояла вешалка, на которой красовался чехол с чем-то приятно-синеньким. В общем, такой кабинет мог принадлежать только очень хорошей девочке. Причём, судя по всему, эта «хорошая» девочка была ещё и очень шустрой, потому что провернуть такое с офисом всего за пару дней в нашей Конторе было делом, мягко говоря, затруднительным.

Венчала же эту жизнерадостную картину сама «шустрая девочка» – ага, Павлова Наталья Борисовна, – которая, забавно прикусив кончик розового языка, старательно оклеивала ярко-синей оберточной бумагой какую-то коробку. Увлеклась она настолько, что меня даже не заметила.

– Доброе день, – громко сказал я и с ощутимым стуком закрыл дверь. К моему удовольствию, «балерина» вздрогнула и уронила ножницы. Уставилась на меня, похлопала ресницами и, запинаясь, произнесла:

– Добрый… Александр Владимирович.

– А чем это вы занимаетесь? – благодушно осведомился я, с интересом разглядывая то, что она заворачивала в бумагу: коробку с логотипом «Oldi». И тут до меня дошло… Я понял, почему вчера Павлова и Шевелёв уехали вместе.

Я прищурился. «Балерина» немедленно вздёрнула остренький подбородок вверх.

– Наталья Борисовна, а вы в трудах праведных загранпаспорт свой не забыли? – исподволь начал я.

Павлова подумала и вытянула из-под стола свою безразмерную сумку. Молча порылась в ней и хлопнула на стол книжечку загранпаспорта.

– Отлично, – сгребая её имущество в свой карман, похвалил я. – А как насчёт бантика?

– Какого… бантика? – моргнула Павлова.

– Ну, на подарки обычно клеят бантики… такие, бумажные, – и я изобразил пальцами в воздухе нечто воздушное. Тёмные брови Павловой взлетели на лоб, сомкнулись на переносице, но уже через секунду смысл сказанного дошёл до неё, и её носик сморщился. «Балерина» фыркнула и откинулась на стуле.

– А бантика не будет, – бросив в ящик стола скотч и ножницы, сообщила она. – Извините, но не успеваю: вы поймали меня с поличным, Александр Владимирович. – Павлова поднялась и пошла ко мне. – С днём рождения. И я искренне желаю вам счастья. Вот, это вам. Надеюсь, понравится.

Вложив мне в руки коробку, Наташка бедром оперлась на столешницу и затейливо переплела ноги. Проехавшись любопытным взглядом по её ногам, облачённым в скромные чёрные брючки, я снял с коробки шелковистую обёрточную бумагу, и на свет появилась внушительная фоторамка. К слову, эту новую модель от «Rekam» я знал хорошо: с экраном в двенадцать дюймов, она была оснащена дополнительной памятью, что позволяло загрузить в неё не только фотографии, но аудио и видео.

– Там ещё часы и будильник есть, – подсказала Павлова, с удовольствием наблюдая, как я верчу в руках рамку, не зная, что сказать. – И внутри ещё есть сюрприз.

– Ты что, что-то туда загрузила? – удивился я

– Ага. Нажмите во-он на ту кнопочку.

Я последовал её совету, и передо мной предстали лица всех моих обормотов. «Шестёрка», стоявшая на крыльце, показывающая мне знак «виктория». Смеющийся Шевелёв. Дурашливые, но обладающие невероятно высокими коэффициентами IQ разработчики Алтухов и Фёдоров. Техподдержка, проектная группа, архитекторы систем – всего сто пять снимков людей, которые искренне улыбались мне.

«Моя Контора…» Я сглотнул.

– Нравится? – Павлова заглянула мне в лицо.

– Да. Очень, – медленно кивнул я. – Скажи, а когда ты успела всё это провернуть?

– Ну, часть снимков я сделала ещё вчера, – Павлова подтянула рукава простого белого свитера и ловко спрыгнула со стола. – А часть фотографий нащёлкала сегодня утром. Кстати, мне Вадик очень помог… Жаль только, с видео не успели: была у нас задумка записать вам ролик с поздравлениями. Но, с другой стороны, рамка – на долгую память, а видео будет актуально только на год. – Павлова пожала плечами и принялась свёртывать в рулон остатки синей бумаги.

«Что же в тебе тикает? – мысленно обратился к ней я, рассматривая её бледное лицо, прозрачные голубые глаза и плавные движения точёных рук. – Почему, когда тебя нет рядом, я о тебе даже не вспоминаю, но едва лишь мне стоит увидеть тебя, как мне хочется наплевать на всё и взять тебя за руку? Притянуть к себе, утопить лицо в россыпи твоих волос и забыть, что мы – враги… А может, мы – просто люди, волей судьбы встретившиеся не в том месте и не в то время?»

Почувствовав мой взгляд, Павлова обернулась:

– Да?

Я прокрутил снимки.

– Здесь кое-чего не хватает, – и я поставил рамку на стол.

– И чего же?

– Твоей фотографии.

На лице «балерины» промелькнула тысяча выражений и ни одного вразумительного.

– Я не думаю, что тебе это нужно, – подумав, сказала она. Я оценил это «тебе».

– И ещё: когда поздравляют, целуют. Ты не хочешь поцеловать меня?

А вот это был уже вопрос в лоб. Образовавшаяся в комнате тишина моментально сгустила воздух – да так, его можно было потрогать руками. Павлова задумчиво наклонила голову к плечу, и в её глазах появилось нечто, очень напоминавшее раздражение.

– А знаешь, ты прав. Пожалуй, это я сделаю. – Она шагнула ко мне, привстала на цыпочки, и её лицо оказалось так близко, что я разглядел янтарные искорки, прячущиеся в голубой радужке её глаз. – С днем рождения, Саша…

Буква «ш» в моём имени прозвучала так, словно Павлова покатала её по нёбу. Я наклонился, уже собираясь положить ей на талию ладонь и притянуть к себе, но Павлова быстро мазанула меня сухими губами по щеке и тут же отстранилась. Снова присела на край стола, побарабанила пальцами по столешнице и сухо поинтересовалась:

– Ну что, теперь ты доволен?

– Пока ещё нет.

– Знаешь, а вот это звучит оскорбительно. – Наташка приготовилась ещё что-то сказать, но нас перебили. В коридоре, совсем рядом с её дверью, прозвучали шаги.

– Как думаешь, Владимирович ещё у Борисовны? – Судя по голосу, этот вопрос очень интересовал Алтухова.

– Фиг знает. А что? – отозвался Фёдоров.

– А то ты не знаешь… – короткий смешок, – нашему шефу что одну бабу под себя устроить, что двух… Вот и эта тоже…

Что «тоже» – Павлова, к счастью, не успела узнать, потому что голоса и шаги стихли. Я медленно поднял на Наташу глаза. Бледная, как смерть, «балерина» остервенело рвала зубами пунцовые губы в кровь и растерянно косилась в пустой угол комнаты.

– Наташа, – позвал я. Но Павлова покачала головой, точно просила оставить её в покое. – Ладно. Спасибо за поздравление, – неловко закончил я. Она молча кивнула. Бросив на Павлову последний взгляд, я забрал свой подарок и вышел».

2.

«К чёрту всё. К чёрту Тарасова с его дурацкими просьбами. К чёрту эту Контору. К чёрту Васильева вместе с его днём рождения. И я не пойду ни в какой ресторан, потому что я больше не выдержу. Потому что каждый раз, когда я вижу этого человека или делаю шаг навстречу ему, у меня возникает стойкое чувство, что он меня препарирует. Он словно сдирает с меня маску, одну за другой, и режет меня – по живому. Точно у него есть свободное время, подходящая музыка и мелкие деньги, чтобы расплатиться со мной за мой душевный стриптиз и полное обнажение. Но я – не такая. Я – одиночка. И если мне будет нужно, то я объединюсь хоть с чёртом, хоть с сатаной, но потом я всё равно пойду своей дорогой, одна, не оглядываясь, и никого не возьму с собой. Так почему этот человек с каждым днём делает меня всё слабее?