Читать книгу Раздолбай - Юлия Лим - Страница 1

Фоторобот Ромы печатать не стали. В маленьком городке слухи разлетались быстро, да и полиция многих знала в лицо. Двухметровых подростков здесь проживало немного, и Лисов – один из них.

Его острый язык многих задевал за живое, но никто не мог дать Роме отпор. И вот в августе, числа после тринадцатого, когда ему уже исполнилось шестнадцать, его одноклассник покончил с собой. Он спрыгнул с крыши высотного здания, оставив на земле кровавую кляксу. Криминалисты нашли в кармане его джинсов записку: «Во всем виноват Рома Лисов».

Графологи подтвердили: «Почерк принадлежит самоубийце».

– На крыше видели двоих, – сказали ему.

Рома сидел за партой и оглядывал полицейских. В участок его не повезли – слишком далеко.

– Расскажешь нам все, как было, и с твоим делом разберутся быстрее, – сказал Федор, помоложе. Он держал в руке чашку и громко отхлебывал, стоило Роме задуматься.

– Верно, тут уже все ясно, – добавил Станислав, постарше. Он почесал подбородок с черной щетиной и сел поудобнее, чтобы живот не перевешивал: – Держу пари, твой дедушка сейчас в ужасе. У заслуженного учителя внук – подстрекатель к самоубийству. Не стыдно тебе?

Рома плотнее сжал губы, пошевелил челюстью. Стиснул руками колени, что не укрылось от Федора:

– Нервничаешь? Что ж, это правильно. Если признаешь вину, тебе скостят срок.

– Какой срок? Мне только шестнадцать.

– А уголовная ответственность у нас в стране с четырнадцати, – полицейский поставил кружку на стол и подвинул к Роме. – Холодный кофе. Хочешь?

– Нет.

Рома сглотнул. Ему показалось, что этот звук услышали все в кабинете: полицейские, завуч, директор и новая учительница. Именно она принесла Федору кофе, и сейчас внимательно рассматривала Рому.

Рома зажмурился, сосчитал в уме до тринадцати. Его колотило, спина напряженно выгнулась.

– У тебя, конечно, есть права на молчание и на адвоката, – непринужденно заметил Федор. Рома раскрыл глаза и посмотрел на него, будто только проснулся, – ты это и сам прекрасно знаешь – столько раз попадал к нам в участок. Теперь тебе не отвертеться, пацан, – полицейский ударил кулаком по парте. Женщины за его спиной подпрыгнули от неожиданности. То же самое сделал Рома. Его дыхание участилось. – Человек умер. Умер, понимаешь? Его родителям придется хоронить сына! Ты хоть представляешь, что натворил?!

Рома вдохнул с тихим стоном. Комок воздуха застрял в глотке. Стены кабинета сузились, летняя жара забралась за пазуху. Волосы прилипли к разгоряченным щекам.

– Не слишком ли, – раздался женский голос, – не слишком ли вы на него давите? Ему всего шестнадцать.

Молодая учительница, чьего имени Рома не знал, подошла к парте. Она взяла кружку, села рядом с ним и вложила ручку в его трясущиеся пальцы.

– Выпей, – сказала она мягко, но так, чтобы Рома послушался. Не возражая, он залпом допил кофе и наконец вдохнул. Горло больше не сдавливало. – Молодец.

– Не лезьте, милочка, – предупредил ее Станислав. – У таких мальчишек, может, и ангельские лица, но в душе они сущие дьяволы.

– Презумпцию невиновности в нашей стране еще не отменили.

Взрослые замолчали. Рома прочистил горло. Паника отступила, разум очистился.

– А вы что, алиби мое уже не проверяете? – он откинулся на спинку стула, дерзко усмехнувшись. – Как же так, дядя Федя? Почему работу не выполняете?

– Ишь, мальчишка! По тебе тюрьма плачет, а ты надо мной смеешься? – лицо Федора побагровело, но он совладал с собой и остыл.

– Запомни, парень, доведение до самоубийства – не шутки. Присядешь до пяти лет, еще и отрабатывать будешь. Родителям-то мальчика уже не вернешь, и они тебя линчевать готовы, – сказал Станислав.

– А если я тоже спрыгну с крыши после таких угроз, а? Вам-то в тюрьме пострашнее будет, чем мне! – засмеялся Рома.

На его щеке появился отпечаток небольшой, но тяжелой ладони директора. Лисов обиженно и злобно взглянул на нее. Молодая учительница привстала от неожиданности, а потом села обратно, переглянувшись с полицейскими.

– Ты, Лисов, хуже гнойного нарыва! – сказала Людмила Михайловна.

За его хулиганство отвечать приходилось ей: она втягивалась в скандалы, защищала обиженных, самого обидчика, и успокаивала разъяренных родителей. Она стойко выслушивала бесконечные жалобы учителей.

– Знаешь, я терпела все эти годы, думала, что из тебя, как из внука прекрасного учителя вырастет светлый человек, но мои надежды окончательно разбиты! – возмутилась директор. Ее голос надрывно подскакивал в конце слов. – Я умываю руки! Больше я тебя защищать не буду. Что хочешь делай – мне на тебя плевать!

– Людочка, успокойтесь, – Станислав подошел к ней, переваливаясь пингвином, и взял за руку. – Ну, что же вы? Как можно бить ученика перед представителями власти?

– Сил моих уже нет терпеть этого выродка! Сделайте с ним что-нибудь. Заприте в клетку, как животное, раз он не умеет правильно себя вести среди людей!

Рома поднялся, неуклюже задев ногой стул. Тот с грохотом упал. Окружающие взирали на Лисова снизу вверх.

– В жопу идите, – сказал он, сунул руки в карманы и вышел из кабинета.