Читать книгу Фёдор - Юлия Савагарина - Страница 3

Первое июля оказалось самым жарким днем в селе Ш.

Когда маленькая, цвета мокрого асфальта, «Лада Калина» остановилась на развилке, чтобы свернуть на дорогу в село, Алёна вскинулась с просьбой расстаться с ней здесь. Объяснила она это желанием «прогуляться и встретить старых друзей по дороге». Те, как обычно, не стали возражать и, сердечно распрощавшись с дочерью на целый месяц (а может, и больше, как того захочется самой Алёне), уехали.

Алёна стояла около придорожного магазина-кафе «Жемчужина». Она взглянула на огромную ракушку и заметила, что со временем краска на ней трескается все больше и больше. «Хорошо бы владельцам ее заменить», – подумала она, еще раз взглянула вслед родителям, чья машина уже давно спряталась за горизонтом, и, натянув на спину большой походный рюкзак с вещами, отправилась вглубь села.

Солнце буквально расплавляло кожу Алёны. Казалось, с каждой минутой оно все разрасталось, увеличивая свою смертельную температуру. Неудивительно, что на улицах так тихо, и не слышно даже рева неугомонной детворы, которой любая погода нипочем.

Алёна уже досадовала, что проводила родителей: они бы довезли ее до самого дома Валентины Ивановны, и ей бы не пришлось сейчас мучиться от духоты и жажды. И хотя в рюкзаке лежала бутылка воды (которая только с утра была ледяной, но к этому времени, наверняка, накалилась не меньше лавы), Алёна не хотела ее доставать.

Приближаясь к одному знакомому дому, стоявшему на конце главной улицы (и ближе всего к продуктовому), девушка специально замедлила шаг, пытаясь заглянуть сквозь деревянный забор голубого цвета. Наконец, Алёна и вовсе остановилась, затем подбежала к забору, когда заметила в саду босую девушку, наклонившуюся не очень элегантно за клубникой.

– Танька! Таня!

Та вскрикнула от неожиданности и свалилась с ног, раздавив своим телом всю ягоду. Ошарашенно уставившись на Алёну, она долго приходила в себя, прежде чем радостно не заорать в ответ:

– Алёнка! Приехала!

Девочка была с ней одного возраста, однако фигурка ее была пышнее, округлее. Кудрявая шатенка с каре ловко перелезла через забор и обняла подругу так, что у той чуть не переломалось все тело.

– Ура! Наконец-то! Приехала!

Иногда, когда она кричала слишком громко и эмоционально, в ее голосе сквозили грубые нотки, как у обладателя благородного баса. Алёна замечала, что пахло от подруги свежеиспеченным хлебом и корицей, а ладони у нее часто потели, когда та приходила в возбуждение.

– Рада тебя видеть, прямо не могу! – Продолжала восклицать Таня, держа свою стройную подружку за хрупкие плечи. – Ну, и чё ты такая худая? Городская вобла, – а когда она заливалась смехом, часто щурилась так, как будто глаз у нее вообще не было.

– А я тебя, – спокойно, но с улыбкой, отвечала Алёна. Подруги сильно контрастировали, как характерами, так и внешностью, но это не мешало им поддерживать крепкие теплые отношения.

Сама Алёна хоть и не была выше Тани, но в силу стройности казалась изящнее и грациознее. И хотя дело было далеко не в весе, со стороны Таня, злоупотреблявшая маминой косметикой, выглядела на годик старше миниатюрной подруги.

– Пойдем на пруд сегодня? Ой, у нас там теперь можно прыгать с трамплина! Ребята тарзанку сделали еще в мае, вот теперь круто, правда?

И бледное лицо Алёны, еще не тронутое загаром, озарилось улыбкой. Так редко можно было видеть ее смеющейся и особенно болтающей без умолку, подобно ее подруге, так что улыбка на ее лице встречалась с такой же радостью приятелей, как и радуга после затяжного дождя.

В селе у нее не было неприятелей. Были завистники. Но завистники скрытые – на одном конце села ее могли обсуждать две «школьные красотки», извергая желчь, но, едва завидев объект презрения, молниеносно надевали маски обожания и восхищения.

Сама Алёна никогда не претендовала на дружбу с кем-то – люди сами льнули к ней. А она никого и не отталкивала. Девочка была похожа на спокойную реку, мерно текущую своим путем. И за эту «мудреность» (как говорили тут в домах) некоторые ее и обсуждали, покручивая пальцем у виска.

– Мечтательница она, мечтательница.

О да! Мечты, самые смелые, самые великие, самые грандиозные, временами уносили Алёну на своих невидимых, но могучих, крыльях куда-то за пределы зримого человеком неба, туда, где удавалось парить лишь исключительным.

– Ты сейчас к баб Вале?

Валентине Ивановне было уже шестьдесят семь лет. Своего единственного сына она смогла родить только в сорок, а перед этим у нее был выкидыш. Возможно, именно повторной трагедии опасалась женщина, и потому не пыталась снова. Да и как непредсказуема жизнь! Стоит ли вдаваться в подробности? Сейчас Валентина Ивановна счастлива, даже несмотря на то, что ее сын теперь очень далеко от нее – самодостаточный молодой мужчина, владелец собственного бизнеса. Но как она гордилась, как гордилась! У нее единственной получилось вывести из «этого села» такого человека! А то, что она уже несколько лет его не видела – не беда. Она пробудет на этой Земле достаточно, чтобы дождаться встречи.

– Да, конечно.

– А давай я сейчас переоденусь, а потом мы вместе на пруд?

Алёна замешкала.

– Вообще-то, я же приехала к Валентине Ивановне…

– Ну, ты пока к ней иди, а я еще собираться буду. Да не волнуйся, она тебя отпустит! Ты тут еще сколько дней пробудешь, успеешь еще наработаться у нее! Давай, давай, ну, пожалуйста, давай!

И она вся запрыгала, захныкала, захлопала в ладони, умоляюще надув губы.

Алёна глубоко вздохнула и сдалась, сказав: «Попробую отпроситься».

Конечно, и сама Алёна знала, что Валентина Ивановна не просто отпустит, а, можно сказать, вытолкнет ее к подруге. Она так сильно привязалась к девочке, что считала ее чуть ли не своей «кровиночкой» (так она ее и называла, когда какая-нибудь навязчивая мысль трогала ее сердце), а потому старалась поддерживать ее во всем.

Больше подруги не болтали, дабы время зря не терять, и Алёна продолжила путь.

По дороге она уже никого не встретила, разве что одну городскую семью, содержащую здесь дачный коттедж.

Заметив около дома Валентины Ивановны красивую белую «Ауди», Алёна чуть не споткнулась. Кто бы это мог приехать к ней? Может, постоянный клиент за овощами или молоком? Но она обычно продавала его по вечерам, сразу после доения.

Алёна прошла мимо машины, полюбовавшись ей немного, а потом вошла во двор. Дверь в ее отремонтированный дом (благодаря деньгам сына) была открыта, дабы впустить хоть немного свежести внутрь. Хотя, подумала Алёна, сегодня в дом мог войти только жар – никакого воздуха не было вообще.

Девушка осторожно вошла. В коридоре стоял острый запах клубники. Ах, сезонная ягода! Аромат ее теперь окутывал каждый дом в селе! Нет, он дурманил даже тех, кто находился вдали от поселения на несколько километров!

Внутри было прохладнее. Алёна вытерла пот со лба и сделала несколько шагов вперед. Прямо была комната Фёдора, которую, погруженная в вечное ожидание, Валентина Ивановна держит закрытой на ключь; направо – кухня и ванная комната, а налево – гостиная и спальня хозяйки дома.

Алёна прошла на кухню, предполагая, что Валентина Ивановна там. И не ошиблась.

Она что-то энергично готовила. Запах был такой аппетитный, что у девочки невольно заурчало в животе. Когда Валентина обернулась и увидела Алёну, она вскрикнула от радости и со слезами счастья бросилась к ней.

– Девочка моя, солнышко! – Она целовала ее в щеки, голову, лоб и обратно в щеки. Руки у нее, не смотря на старость, по-прежнему были нежные и ласковые. Глаза уже застлала дымка, но видела она все так же зорко и четко.

– Я очень скучала! – Улыбалась Алёна. – А вы уже что-то готовите?

– Да… Ах, Алёна, ко мне сынок приехал, Фёдор! Вот уж я не ожидала, что ко мне в один день приедут оба моих ребеночка!

– Фёдор? – Прошептала Алёна в изумлении. – Да что вы! Его же не было здесь…

– Четыре года, – закрыв глаза, закончила Валентина Ивановна. – Наконец-то у него нашлось свободное время меня повидать. А то вдруг, случится так, что ему нужно будет на другой континент – и когда увидимся? Через четыреста, а не четыре, годков!

Она поспешно усадила Алёну за стол, а сама продолжила хлопотать то над плитой, то над девушкой. Она все спрашивала, как у нее дела в семье, в школе, с друзьями, со здоровьем, что самое главное. На все Алёна отвечала кратко, но не сухо.

– Так… когда же приехал Фёдор?

– Рано утром. Рано-рано. Я только встала корову подоить…

– А сейчас-то он где?

– Пошёл к Теклеевым. – Их дальние родственники, с которыми они поддерживали хорошие отношения; во всяком случае, Фёдор дружил со Степаном, своим двоюродным братом. – Я вот уже во всю готовлю! – И она рассмеялась.

Алёна, теребя ажурную скатерть, промямлила:

– Валентина Ивановна, я вот по дороге к вам Таньку встретила…

– Ну-ну? – Она прекрасно знала, о ком та говорит.

– И… она меня на пруд позвала. Можно?

– Сейчас?

– Ну, да… она, правда, еще собирается…

– Ну и ты беги собирайся, – она забрала седую прядь за ухо, – а-то у этой Таньки пропеллер в одном месте, гляди, через секунду уже под окном у меня стоять будет.

Алёна рассмеялась и порхнула к ней, обвивая ее шею и целуя в мягкую морщинистую щеку.

– Спасибо!

– А ты купальник хоть взяла?

– Конечно!

– Ну, забегай в комнату, только прямо от кухни; справа теперь, наконец, Феденька.

– А надолго он? – Подбежав к двери, спросила вдруг Алёна.

– Бог его знает… ну, не на два дня точно, – и она рассмеялась, чувствуя, как слезы подступают к глазам.

Через двадцать минут пришла Таня; на ней были короткие джинсовые шорты и ярко-желтый лифчик от купальника. Своей более чем развитой груди девочка совсем не стеснялась, зато Валентина Ивановна, завидев ее из окна, глубоко вздохнула: «Ну и дойки у девчонки».

Алёна свое купальное одеяние скрыла под белым ситцевым платьем в черный горошек: в ней не было столько же самоуверенности, как и в подруге, чтобы идти по селу до самого пруда в таком откровенном виде.

– Купальник же, а не просто лифчик! – Отмахивалась Таня, чего Алёна ну совсем не понимала.

Пока они шли до пункта назначения, Таня в самых пестрых красках рассказывала ей, что интересного случилось в селе за весь год, кто с кем встречался, кто расставался, кто кого побил, кто кого обманул, кто кому чего хорошего сделал (здесь было мало информации) и даже мелкие истории типа: «А еще у нас недавно был субботник и мы всеми улицами высыпали на уборку». И даже о том, какой это лето сулит урожай. Алёна слушала внимательно, с участием, но ни разу не перебивая подругу. Да, собеседником она была идеальным, не поспоришь.

Пруд в Ш. был относительно небольшим, но имел два пляжа: один был более чистым и привлекательным для городских жителем, собирающихся здесь после работы или на выходных, чтобы отдохнуть. Второй же и пляжем трудно было назвать: вместо песка глина, а берег обрамлен камышами и властными лягушками, которые ненароком могли запрыгнуть на какого-нибудь пловца. Зато здесь собиралась только молодежь, а потому можно было порезвиться, прыгать с тарзанки, кричать нецензурные слова и включать громкую музыку в колонках отцовского ржавого «Москвича». Словом, красота!

Когда Алёна и Таня пришли на «Газуху» (так они называли эту сторону пруда, из-за огромной газовой трубы, соединяющей два противоположных берега), там уже собрались «все ребята». На часах было три часа дня, а это самое пекло, то есть, лучшее время для купания.

– Ох, Вадим уже там, – заметив это, Таня толкнула подругу в бок.

Вадим – один из самых завидных парней в селе. Правда, никому еще не удалось завоевать сердце такого складного юноши с вьющимися светло-русыми волосами и ослепительной улыбкой. К сожалению многих здесь девочек, сам он предпочитал им всем Алёну. Удивительно, ведь та появлялась в селе только раз в год, а он по-прежнему был ею очарован.

Алёна была если не равнодушна, то скорее снисходительна к Вадиму. Он был совершенно не в ее вкусе, несмотря на его приторную внешность, которая как раз и цепляла ее ровесниц, однако ей льстила его симпатия. Они поддерживали неплохие отношения, которые никогда не выходили за рамки, поставленные Алёной.

В то время, когда подруги подошли к берегу и с Алёной все сердечно здоровались, Вадим стоял на трубе, то есть, на«Газухе», и готовился к прыжку. Заметив Алёну, он расправил плечи, вздернул подбородок, добавляя своему виду еще больше напыщенности. Затем он сделал, в чем он был уверен, безупречный прыжок.

– Сейчас к тебе подойдет, вот точно, – шепнула ей Таня и, хихикая, сняла шорты.

Алёна взволновалась. Это было нормально, ведь они так давно не виделись, и она знала о его чувствах. И о намерениях догадывалась тоже.

Он и в самом деле, выйдя из воды, подошел к ней. Солнечные блики играли на его мокрой коже цвета спелого персика. Он был прекрасен для всех девчонок, но по-прежнему недостаточно хорош для Алёны.

Сам он никогда не понимал, что в нем не так. Ведь он красив! И спортом занимался. Что же ей еще нужно?

Об уме, душе и тонкостях вкуса он никогда не думал.

А это как раз то, что и было важно для Алёны. И это как раз то, что напрочь отсутствовало в нем самом.

– Привет, – улыбаясь черными глазами, сказал он.

Алёна изобразила любезную улыбку, хотя ей вообще хотелось смеяться. «Ах, он считает себя аполлоном! Ну, и пусть! Для меня он бездушный Кент, не более!».

– Привет, Вадим.

– Ты только сегодня приехала?

– Да.

Он уже не знал, как поддержать беседу.

– Прыгнешь с тарзанки? Это намного веселее, чем просто так плавать.

Алёна пожала плечами, глядя на невысокий холм с ивой, на прочной ветке которой и сделали тарзанку.

– А «газуха»?

– С ума сошел? – Шепотом спросила Алёна, ища глазами Таню: только та уже прыгала с этой самой трубы.

– Вон, Танька зря время не теряет!

Алёна вздохнула. Ей хотелось хорошо провести время, но, если он продолжит навязываться, ничего не выйдет.

– Жду в воде, – он подмигнул, направляясь к берегу.

Она проводила его глазами, чувствуя, как руки начинают трястись от раздражения. Где Таня?!

Подруга как раз подбежала к ней, весело смеясь.

– Вода – парное молоко! Бежим!

– Я еще не сняла платье даже, – проворчала Алёна, прячась за дерево, чтобы раздеться.

– Чего ты там стесняешься?! Вон, глянь-ка на Ангелинку: она-то своего бампера вместо задницы не стесняется!

– Таня!

После того, как Алёна была готова, Таня спросила:

– Нырять будешь? Может, я тебе косу заплету?

Волосы, цвета пшеницы, у девушки были прямые, не слишком густые, но очень длинные – ниже поясницы.

– Да нет, я у Валентины Ивановны в бане голову помою.

– Ну, бежим!

В воде они провели добрые полтора часа. Когда ты счастлив, время пролетает резвой птицей, и ты не замечаешь, как солнце уже не такое испепеляющее, как меняются формами облака и как воздух уже не спирает грудь своим жаром.

Устав купаться, Таня и Алёна забрались на холм, где была тарзанка, и, сев на краю обрыва, стали болтать и наблюдать за остальными. Многие уже ушли, и на пруду осталось совсем немного ребят. Вадим, конечно, был по-прежнему в воде и совсем, казалось, не уставал.

– Как же ты ему нравишься, – с нескрываемой завистью в голосе прошептала Таня и, буравя глазами плавающего Вадима, прикусила губу.

Алёна фыркнула.

– И что? Это должно делать меня особенной? Или счастливой?

– А почему нет? Любая другая все бы отдала за то, чтобы оказаться на твоем месте.

– Да пожалуйста, – она махнула рукой, как бы бросая свой титул в воду.

– Дурочка ты, – с добродушной улыбкой сказала Таня. – Смотри, какой он классный. А ты его уже второй год динамишь.

– Да не нравится он мне. Не в моем вкусе.

– Да как это может быть?!

Алёна, посмотрев на подругу, искренне изумилась. Понять она ее никогда не сможет. Что остается? Рассмеяться!

– И смеется еще, – Таня цокнула языком, доставая из рюкзака яблоки. – Будешь?

– Разве уже яблоки поспели? – Принимая, спросила Алёна.

– Да нет, это магазинные. Ого, смотри-ка!

Таня обратила внимание подруги на двух молодых людей, забравшихся на трубу. Один из них был рыжий и бледный, другой – брюнет и смуглый. Они были высокие, с широкими бугристыми плечами и подтянутыми торсами.

– Погоди, это ж Коля Теклеев! – Показала она на рыжего.

– А рядом кто?

– Наверное, друг какой-то из города приехал. Какой горячий! – И она кокетливо захихикала, подталкивая подругу.

Но Алёна уже не замечала присутствие Тани. Глаза ее были прикованы к брюнету, готовящемуся к прыжку. Он был взрослым мужчиной, и его движения были свободными, настоящими, лишенными всяких вычурностей и напыщенности. Алёне он напоминал величественного Атланта. Она не смогла скрыть улыбку, когда тот красиво прыгнул в воду и проплыл под ней несколько метров к ожидающему его другу.

– Ой, смотри-ка, Вадим сейчас прыгать будет! Какой он, все-таки, классный.

Но Алёна и не шелохнулась. Как завороженная, она следила за этим загадочным брюнетом, так ловко плавающем в пруду. Нет, думала Алёна, ему нужно покорять моря, океаны, ставить рекорды!

Впервые она ощущала что-то подобное, просто наблюдая за мужчиной. Он не был высокомерным юнцом вроде Вадима. Не прилагая никаких усилий, он выделялся на фоне всех остальных, кто окружал сейчас Алёну.

Но очень скоро два друга скрылись из поля зрения Алёны, решив, видимо, достичь конца пруда. А когда они вернулись, то сразу же вышли на сушу. Тогда Алёна бездумно поддалась импульсу, вскочила и побежала к «Газухе», поразив Таню так, что у нее отвисла челюсть. Намереваясь привлечь внимание этого черноволосого инопланетянина, она встала на середину трубы, чем вызвала овации всех купающихся (среди которых по-прежнему был, конечно, Вадим). Поглядывая на двух мужчин, которых пруд больше не занимал, она все ждала, когда брюнет обернется.

– Ну, давай, чего боишься! – Кричали в воде и свистели. – Алёнка трусиха!

И тогда он обернулся, взглянув прямо на девушку. Та, растерявшись, поскользнулась и, не так грациозно и красиво, как ей хотелось бы, упала в воду.

Когда она вынырнула, то, первым делом, закашлялась. Разомкнув глаза, она увидела, что мужчины уже уходили.

Ее охватил такой стыд, что единственная мысль, пришедшая ей в голову, была: «Зачем я вообще вынырнула?».

Людей, смеющихся вокруг, она не замечала. Она лишь видела перед собой пронзительный взгляд брюнета и свое неуклюжее падение со стороны.

Как же далека реальность от ожиданий!

И в этом ее прелесть.