Читать книгу Ступень эволюции - Юлия Тер-Геворкова - Страница 2

Серое раннее утро. На горизонте можно, как всегда, увидеть прекрасный восход солнца. Своими ярко красными лучами оно озаряет небосвод, и на земле становится светло и тепло. Ласковый убийца, исчезновение которого несёт медленную смерть, а такое долгожданное присутствие испепеляет все живое.

Восход солнца… что может быть банальней. В обычной жизни его даже не замечают. Люди каждое утро торопятся по своим делам, они видят только погоду за окном, которая по своему обыкновению никогда не бывает хорошей.

Мы научились прятаться от мороза и изнуряющей жары, построили города миллионники из стекла и бетона, окружили себя пластиком и бытовой техникой. Мы создали себе очень комфортные могилы… Мы – люди – венец творения, вершина в цепочке эволюции…

Сегодня я рано встала. Теперь я всегда рано встаю. Это необходимость, чтобы выжить. На улице свежий морозный воздух, рассвет и мои любимые кактусы. Они растут повсеместно. После ядерной зимы очень немногие растения смогли выжить.

Я бегу на реку. Мы с братом, как и большинство выживших людей, перебрались в горы, подальше от места взрыва. Тут есть чистая вода, пещеры, в которых можно жить, остались некоторые мелкие животные. И почти нет радиации. С появлением солнца, стали расти растения. Вода в реке очень холодная, все никак не могу привыкнуть.

– Привет, Аля! – услышала я голос рядом с собой.

– Привет, Дим. Ты так рано сегодня встал? Не видел моего брата?

– Саньку? Конечно, видел. Его старейшина уже припахал, а я успел смыться. Они там пытаются огород наладить… Ну там все долго и сложно: система полива, земли натаскать, семена найти. Я лучше зверьков поищу. Огород, когда ещё будет, а кушать хочется каждый день, – и он потряс целой связкой с убитыми зверьками.

– Ну, каждому своё, – сказала я, продолжая умываться, – А куда они пошли?

Димка показал мне в сторону большой расщелины в горе, попрощался и убежал на общую кухню со своей добычей.

Я смотрела на своё отражение в воде: длинное худое лицо, впалые щеки, русые с проседью волосы. У всех выживших волосы покрылись сединой. Мы все стали родственниками. Мы все стали похожи друг на друга. Серая испуганная толпа людишек, которые отчаянно хотят тепла и еды. Человек стал подобен животному. Ядерный взрыв уничтожил почти все человеческое, оставил нам одни животные инстинкты. Одно лишь отличало – глаза. Я в отражении видела пронзительно серые, ледяные, полные решительности глаза. Эти глаза готовы были бороться за жизнь, готовы были приступать к стройке нового мира несмотря ни на что. Других катастрофа сломала. Они не жили, они существовали. Таких людей в общину не брали. Закон жизни после катастрофы жесток: либо ты работаешь на благо всех и вгрызаешься в жизнь всем, чем можешь, либо иди и молча умирай в одиночестве.

Я завязала волосы в хвост, спрятала зубную щётку (остатки цивилизации) в карман толстовки и побрела к расщелине в горе. Джинсы, предательски сползали. Не хотели держаться на исхудалом теле. Пришлось соорудить из верёвки что-то вроде подтяжки через плечо. Теперь я точно похожа на Тома Сойера, подумалось мне. Осталось найти свой плот и уплыть отсюда подальше. А действительно, мы ведь никогда не ходили по течению реки. Мы пришли сюда из леса (точнее сказать уже из бывшего леса, теперь это только дрова) к источнику реки в горах, потому что тут вода была самая чистая, а что там внизу по течению и куда уходит русло реки мы не знаем. Старейшины не разрешают отходить далеко. Нет, нас никто не контролирует, но и спасать нас никто не станет. Хочешь жить – оставайся и живи, хочешь уйти – иди. Все просто, только если после нарушения правил тебе нужна будет помощь, ты рискуешь остаться один на один со своей проблемой. Помощи не будет. Жестокая реальность, в которой нам всем сейчас приходится существовать.

Размышляя о том, как уплыть отсюда подальше и найти новую и счастливую жизнь, я добрела до расщелины в горе, в которой мы существовали последний год. На общей кухне работали люди. Димка был тут, как здесь. Он чистил листья кактуса и напевал песенку про Деда Мороза.

– Очень оригинально. Почему Дед Мороз? – спросила я.

– Видел сегодня, как солнце вставало из-за снежных горных вершин. Вспомнил Новый год, зима, ёлка, подарки… клево было…

– Ну, ёлок и кактусов у нас и так в избытке, – хмыкнула Кира, которая варила чай из сосновых иголок.

Кира была уже достаточно взрослой, ей было около тридцати. Не высокого роста, крепкого телосложения, не полная, но и худышкой ее не назовешь. Такая женщина и в избу горящую, если что войдет, и коня на скаку остановит. Густые темно каштановые волосы с проседью выбивались из-под самодельной косынки, а карие, почти черные глаза успевали следить сразу за несколькими кастрюльками. Она тоже хотела остаться разбирать завалы и помогать на местах взрыва, но у нее остался маленький брат – Алексей семи лет. Все остальные родственники погибли. Кира просто не смогла бросить отчаянно ревущего брата и ушла в горы вместе с нами. Она одна из немногих, кто умел готовить еду из совершенно неожиданных растений, а также разбираться в их лекарственных особенностях. Сейчас такие знания и умения были на вес золота.

– Это точно, – засмеялась я, – ну Дед Мороз – это оригинально, кстати, а когда реальный новый год?

– Старейшина должен знать. Он следит за календарем. А у тебя, что для нас подарочки имеются? Так можешь не ждать, давай сейчас, – засмеялась Кира, а Димка перешёл на песню «В лесу родилась елочка».

– Как минимум не хочется промухать свой ДР, – сказала я.

Когда все случилось, мне было 19 лет. Плюс год ядерной зимы и мне уже 20 лет. Была семья. Мы с братом двойняшки с одинаковыми именами (родители юмористы) Александра и Александр совершенно не похожие друг на друга внешне, на самом деле были словно, как одно целое. Думали одинаково, музыку слушали одну на двоих, цвета, одежда, характер, ну много всего. После взрыва наша семья выжила. Родители остались в городе помогать разбирать завалы, а нас отправили в горы, подальше от города и радиации. Мы даже не знаем, живы ли они сейчас или нет, но о плохом, конечно, никто не думает. Исчезло буквально все: государства, политика, финансы, искусство. Стерлась грань между богатыми и бедными, властителями и народом. Все границы, видимые и предполагаемые, были стерты с лица земли. Мир начинался заново. Сейчас есть только человек и солнце, которое наконец-то появилось спустя почти год ядерной зимы.

Наконец-то я увидела брата. Как всегда, с кем-то громко спорит, сильно размахивая руками. Вообще, он у меня красавчик: высокий, широкоплечий с большими карими глазами и длиннющими ресницами. Сейчас излишняя худоба обострила и без того высокие и яркие скулы так, что с его римским профилем лицо кажется высеченным из камня и когда он не улыбается, выглядит он достаточно сурово. Ну, это если не знать его хорошо. Я, как сестра, считаю, что одним из его главных достоинств является его чувство юмора. Он любое тухлое мероприятие способен превратить в увлекательный балаган. Иногда, конечно, от него ждут большей серьезности, но я считаю, что в нынешних условиях всеобщего уныния и хаоса – балаган и смех лишними не бывают. Людям, как никогда, нужен заряд позитива и хорошего настроения. В настоящее время смех сродни лекарству.

– Привет, Санька, ты куда так рано сегодня сбежал? Или опять к Оксане бегал? – спросила я и хитро посмотрела на брата. Я знаю, что Оксана ему очень нравится и он ей тоже. Они, наверное, скоро будут жить вместе. Вот уж кого не пугает все вокруг происходящее, так это влюбленных. Инстинкты, знаете ли, берут верх над разумом.

– Доброе утречко, Алефтина!

– Не называй меня так! Иначе останешься на всю жизнь Шурочкой! – закричала я, в шутку обидевшись на брата.

– Ладно, не вредничай, Александра Батьковна, – и он щелкнул меня по носу.

У него с Оксаной прям такой бурный роман. Они целыми суткам могут не отрываться друг от друга. А я ненавижу эти телячьи нежности! Хотя Оксану можно понять: мой братишка ничего такой – милая няшка с внешностью Бога Тора.

– Опять митингуешь? – спросила я, – По какому поводу?

– Старейшина выбрал место для огорода возле восточной стены. Там солнца больше до обеда и воды в избытке, но после обеда там, сама понимаешь, как в духовке. Посевы, если и взойдут, то просто не выживут. Поэтому я предлагаю их высадить в тени. Тепла и света должно хватить. Хотя там надо дополнительно устроить полив, вода далековато.

Действительно, после того, как на небе снова появилось солнце, климат стал просто непредсказуемым. Атмосфера менялась с каждым днем, и предсказать погоду стало совершенно не возможным. Но самое главное – атмосфера больше так не защищала от палящих лучей солнца, как раньше. После обеда на улице находиться было просто невозможно, и все прятались в ущельях. Температура в тени составляла 40 градусов по Цельсию. Но климат меняется, и мы верим, что все наладится.

– А что, разве старейшина против твоей идеи?

– Да он еще не знает, но вот Леха, сразу против этого и даже не хочет предлагать мою идею!

– Ну, ты хоть представляешь, как сложно будет сделать такую систему полива?! Ну, ты ж в этом не соображаешь! – замахал руками Леха.

– Сложно и невозможно это разные вещи. Так и скажи, что просто делать ничего не хочешь!

– Мне все равно к старейшине надо, хочу предупредить, что отлучусь на пару дней. Так вот и расскажу ему ваш спор, но без ваших эмоций. Так будет информативнее. – Спокойно сказала я, развернулась и пошла от них прочь.

– Куда это ты собралась? – закричали мне оба вдогонку.

– К старейшине.

– Очень смешно, – сказал Санька, – а если серьезно, как это на несколько дней, куда? Я тебя одну не пущу!

– А я ни у кого и разрешения спрашивать не стану. Вас, кстати, тоже просто ставлю в известность.

– В смысле?!!

– Я хочу спуститься вниз по течению реки. Вдоль реки сохранились высокие сосны, а ниже по течению земля лучше. Тут одни камни и практически нет никаких семян и новых растений, а ниже по течению они наверняка будут.

– А как ты собираешься жару переждать?

– Вот, за этим я и иду к старейшине. У него есть светоотражающая палатка. На пару дней мне хватит.

– Я иду с тобой. – Твердо заявил брат.

– Ну, другого я и не ждала.

– Пока будут готовить систему полива, моя помощь все равно не нужна, так что идем вместе. Не забывай, Аля, ты все-таки девочка и моя сестра. Я не могу вот так просто тебя отпустить. Пусть ты хорошо стреляешь из лука и быстро бегаешь, но бомжей людоедов еще никто не отменял, ты же знаешь, они дикие и безумные. Я не хочу, чтобы ты стала чьим-нибудь ужином.

– Да я, собственно говоря, и не собиралась сопротивляться, а ты уже столько доводов на ходу сочинил. Конечно, пойдем. Только всегда помни – ты сам решил пойти со мной и не ной в пути!

– Кто ноет?! Я ною?! – начал было возмущаться Санька, как мы дошли до пещеры старейшины.

Тут был и штаб, и его дом одновременно. Занимать дополнительное место под штаб в условиях общей тесноты было, мягко говоря, нецелесообразно. Мы зашли в пещеру и увидели старейшину, который перелистывал какие-то старые книги, похожие на детские учебники. Крепкий, седовласый, не высокий, поджарый мужчина лет шестидесяти. Раньше он жил тут неподалеку в горном селе, куда вначале добрались мы. Собственно, мы и жили там некоторое время, пока не наступила ядерная зима. Именно тогда Гурам, именно так звали старейшину, сказал, что на равнине нам не выжить и надо подниматься в горы. Он хорошо знает эту местность, поэтому он и привел нас на это плато с ущельями и водой. Именно он научил нас выживать, готовить себе еду, обустраивать быт и оставаться людьми со своими слабостями и радостями. Он никогда ни на кого не кричал и не ругался, но его слушались все беспрекословно.

– Здравствуйте, Гурам, – почти одновременно проговорили мы с Санькой и засмеялись.

– Привет, молодняк. Люблю вас за то, что вы всегда такие веселые, оптимистичные и всегда вместе. Что хотели?

– Вы сказали, что для огорода надо бы найти новых семян. Вот мы с сестрой хотим пройти вниз по течению реки на равнину и поискать их там. Что думаете? Имеет это смысл? Солнце уже как месяц выходит. Жарковато, конечно, но может нам удастся принести если не новые семена, то уже проростки?

– Да, идея очень хорошая. Особенно, если вы пойдете вдвоем. Берите мою светоотражающую палатку и все, что вам необходимо. Перед походом, проконсультируйтесь у Киры по растениям. Пусть она вам подробно расскажет, что за семена тут могут быть и как выглядят проростки и растения, чтобы вы точно знали, что имеет наибольшую ценность и какие растения надо искать.

– Я об этом совершенно не подумала. Киру мы с собой взять не можем (должен же кто-то всех кормить), а вот проконсультироваться у нее будет весьма полезным.

– Когда планируете выдвинуться? – спросил Гурам.

– Завтра утром, – ответила я и вопросительно посмотрела на Саньку, – Ты не против?

– Завтра, так завтра, – ответил Санька.

– Ну, с Богом! – сказал Гурам, отдавая палатку.

Мы попрощались с Гурамом, а я шла и думала, при чем тут Бог, как, после всего, что случилось можно верить еще в какого-то мифического Бога. С таким же успехом и радиацию можно считать Богом. Она даже вернее подходит под описание: мы ее не видим, а она изменяет наше тело на уровне ДНК на все оставшиеся поколения, делает новые тела, не спрашивая нашего разрешения, убивает спустя несколько десятков лет самым неожиданным и ужасным способом.

Вот так живешь и думаешь, сколько твой организм хапнул излучения? Сколько времени тебе позволит нормально существовать радиация? Какой именно рак будет у тебя, а какой у соседа? Лекарство от рака так и не изобрели, а химиотерапия в теперешних условиях просто не возможна. Хотя, на самом деле, сейчас вера во что-то сверхъестественное даже полезна для психики. Вера, вот еще-то единственное, что нам осталось. Вера в то, что все будет хорошо.