Читать книгу Творящая сны - Юлия Зубарева - Страница 15

В салоне Дато усадил пассажирку на сиденье и пристегнул для надежности, пока старший разворачивал неповоротливый дом на колесах на узкой подъездной дороге.

Будущий колхидский царь смачно зевнул, усаживаясь напротив, взлохматил пятерней непослушную свою шевелюру и снова протяжно со вздохом почти зарычал, распахнув рот и зажмурившись.

– Биджо, ты опять на берег бегал к своей светлоокой пери? Хоть бы постеснялся в лицо хозяйки зевать. Ей и так достается, куда не ступи, а тут ты со своими дикими повадками. Стыдно, царь мой!

Вазген успевал и на дорогу смотреть и отчитывать воспитанника. Лиза на их перепалку не отреагировала. Сначала пыталась оглядываться – посмотреть, что там белорусы с батюшкой раскопают, а потом внезапно заболел висок. Как спицу кто засунул. Головная боль ворочалась горячим шилом, пробивала под веко, не давая сосредоточится. Машину качало на неровной дороге. Лиза прижала горячую ладонь к голове, вспоминая, что дома должны быть где-то таблетки обезболивающие. Вступать в беседу не хотелось абсолютно. Что раскопает команда белорусов и почему вообще неизвестные полезли бабушкину могилу поправлять? Дернула ее нелегкая на кладбище сунуться. Опять сплошные неприятности только нажила.

– А что это вчера случилось, когда нас из дома сна твоего гостеприимного, как волной на камни выбросило? Может, обидели чем, скажи, госпожа моя, не держи в себе. Может, слово резкое сказали, или опять этот мальчишка подглядывать взялся?

Похоже, Вазген продолжал говорить все то время, что Лиза пыталась утихомирить бьющие в виске молотки. Не отрывая руки от лица, только и умудрилась глухо ответить, что не в них дело. Новое место будет для козлят и гостей. Вазген обернулся от дороги, покачал головой, но продолжать допытываться не стал. И так понятно, что хозяйка их переживает сильно. Придет время – сама все расскажет.

На их улочке припарковаться рядом с домом, на привычном месте, не получилось. Проезд занимал уазик участкового, раскорячившись поперек. Двери машины были открыты, а у забора размахивала руками продавщица Клавдия. Дато распахнул дверь, и на Лизу обрушилась какофония деревенского скандала. Оглушительно лаял пес, орала баба, нависая над дедом, что с другой стороны держал калитку. Рядом стоял планшетом участковый, не пытаясь перейти на чью-либо сторону.

– А я говорю: арестуйте их. Убийцы! – трясла калитку, навалившись всем телом на свежевыкрашенный забор, Клавдия.

– Сама ты дура! Муж твой от водки окочурился, а ты поклеп наводишь. Пошла вон, чтоб духу твоего не было! Тебя саму арестовать надо за порчу имущества!

– Это все ты, все ты и твоя ведьма белобрысая. Мужа мне отравили водкой своей поганой. Я ее сама достану поскудину, не скроется. Поверила вам, крестик отдала. Убийцы!

Продавщица уже реально выла, размазывая по щекам слезы. Лиза как раз подошла поближе, выхватывая из скандала какие-то фразы, но категорически не понимая из-за раскалывающейся от боли головы, что происходит.

– Вам крестик вернуть надо? Я сейчас принесу, не кричите только. И так голова болит, сил нет.

Зачем она полезла к этой истеричке? Думала успокоить или просто в калитку по-другому не пройти было? Развернувшаяся бабища с размаха попыталась ухватить Лизу за футболку, ударить, втоптать в землю мерзкую ведьму, но промахнулась. Истошно заорали сороки на сливе. Резким порывом ветра пыль и мелкий сор шибанули в лицо, засыпали глаза. Где-то вдалеке заворчал далекий гром, обещая грозу. Клавдия задохнулась очередным ругательством, с ненавистью глядя в глаза Лизаветы, а подошедшие мужчины настойчиво отодвигали бой-бабу от калитки, распахнутой дедом Василием для своих.

– Пройдемте к дому. Там разбираться будем. Обвинение-то нешуточное. Человек пострадал. И вы, гражданка, успокойтесь и проходите. Криком делу не поможешь, поспокойнее надо.

Участковый прихватил Клавдию под руку и повел к беседке. На него Барбос даже не гавкнул.

Первые капли дождя ударили по металлической крыше беседки как гонг по окончании боксерского поединка. В красном углу ринга в торце длинного стола сидел дед с воинственно выставленной вперед бородой. Рядом притулилась Лизавета, одной рукой прижимая тикающий глаз и не перестающий болеть висок, а другой успевая одергивать рвущегося в бой Акимыча. Напротив, навалившись грудью на стол, нависала Клавдия. Длины стола едва хватало, чтобы противники не перешли в рукопашную. Между ними разложил свои бумаги участковый. Ссоре он не мешал. Задавал уточняющие вопросы и записывал. Поглядывал то на часы, то на Лизу со значением. Эти полные намеков взгляды проняли непонятливую обвиняемую не сразу, но ее соображалки хватило написать короткое послание штатному юристу, чтоб приехал, помог разобраться в ситуации. Полиционер, чьего имени к стыду своему Лизавета так и не запомнила, удовлетворенно кивнул, продолжая писать на планшете.

– Еще раз повторим. Значит, вышеупомянутый гражданин выдал вам две запечатанных бутылки водки, чтобы вы передали своему мужу. Передача происходила добровольно? Свидетели были?

– Да какие свидетели? Обманул меня этот шарлатан. Средство де верное. От пьянки лечение. А на самом деле яду он туда подсыпал или эта коза. Чего глазки прячешь? Пойдете по этапу как миленькие. Еще неясно, чем они тут вообще занимаются!

Полезшего с кулаками и матом на стол деда Василия Лизе пришлось ловить за ремень. Абхазы в эту свару благоразумно не лезли, наблюдая из-за забора. Участковый мотнул головой, так уставшая колхозная лошадь отгоняет невидимую муху, и продолжил спокойным тоном.

– Так и запишем. Свидетелей передачи не было. Водку муж ваш сразу употребил? Бутылки остались?

– Да я и не видела толком. Спрятала их подальше в шкафу с посудой вечером, чтоб казалось, что давно стоят, и спать легла. Коля мой с вечеру до свекрови отправился, кажись. Я его и не дождалась. Утром только магазин открывать, а он на ступеньках лежит. Холоооодный! Как есть покойник, синий весь, как с ледника. Коленька мой, родный!

Клавдия, пересказывая случившийся страх, продолжала подвывать, утирала распухший нос подолом футболки, и только близость ненавистных ей отравителей не давала скатиться в полную истерику. Дед с той стороны стола корчил зверские рожи и сжимал кулаки, а Лиза, отвернувшись ото всех, неподвижным взглядом продолжала следить за надвигающейся чернотой в небесах. Небо стремительно затягивало грозовыми облаками, глухо рокотало за дальним лесом.

– Значит, факта употребления тоже доказать не можем. Ага. Разберемся. Вы, Клавдия Степановна, мужа заранее не хороните. В больнице он, в коме. Я в больницу звонил, узнавал. Вы чего ж со Скорой не поехали, а сразу сюда побежали? Странная, значит, ситуация получается. Соседи и Скорую вызвали и полицию, а вы тут самосуд вершить взялись, еле успел.

– Так сбегут же, ироды! Как это в коме? Он мертвый совсем был, говорю, холодный весь. Я его уж трясла и звала по-всякому. Чего ж мне раньше-то не сказали? Так я чего здесь сижу, лясы точу, а Коля мой там один. Мне надо в город скорей. Я тогда побегу, а вы с ними сами разберитесь. Чего молчали-то? Я бы сразу тогда поехала.

– Кто бы слушал… Вот тут распишитесь и поспешите. Сейчас ливанет, мало не покажется. Вечером зайду к вам, посмотрим ваши вещественные доказательства.

Развернувшаяся на месте Клавдия снесла стул, подмахнула не глядя листы, что пытался рабросать поднявшийся ветер, и, вильнув кормой, ломанулась к калитке, чуть не выбив ее во второй раз. Дождь постепенно начал усиливаться, косые его струи оставляли сначала мокрые пятна на столе и лавке, но было понятно, что промедли еще немного – вымокнешь до нитки, не смотри, что под крышей.

Спешно собрав все в планшет, участковый подхватил фуражку и предложил пройти в дом. Начинался серьезный разговор.

– Я вас, Василий Акимович, очень уважаю, но спускать на тормозах это дело не буду. Если факт отравления вашей настойкой подтвердится, то ответственности не избежать. Это Клавдия Степановна на эмоциях сегодня кричала, толком не разобравшись, а дело-то куда как плохо пахнет. Сами все расскажете или Вениамина Брониславовича подождем? И простите, что за крестик упоминался в разговоре? Отец Сергий тоже в этом подпольном знахарстве завязан с вами?

На кухне, где расположилась допрашиваемые, повисла пауза, как в гоголевском «Ревизоре». Лиза первая замычала отрицательно, мотая больной головой. Она наконец-то добралась до аптечки и пыталась проглотить ударную дозу таблеток, запивая холодным чаем. Вслед за ней ошарашенно выставил ладони Акимыч.

– Нет, нет. Батюшка тут совсем не причем. Он даже не знает, что мы тут того этого самого. Ты уж, служивый, божьего человека не тронь. Моя это вина. Получается, что один я старый дурень во всем виноват. Лизка-то про бабкино наследство и не знала, куда ей. У меня и видок имеется да не один. Ежели чего, по всей строгости, значит, отвечу. Эх, наворотили делов. До самой смерти не отмолиться.

Василь Акимыч скукожился на табурете, разом потеряв свой боевой дух. Вылезли и старость его и впалые щеки с поникшей бородой. Узловатые пальцы с желтыми прокуренными ногтями и пигментными пятнами сжали край столешницы.

– Какой он маленький, дед мой, – невпопад подумала Лиза, вставая за плечом поникшего Акимыча и опуская обе ладони на худые плечи.

– Простите, но это ничего не доказано. Какие-то ложные обвинения и бабьи слухи. Водку мы вам, конечно, выдадим на экспертизу из тех запасов, что остались в подполе, но все остальное… Сами рассудите, зачем деду этого алкоголика травить? Крестик мне продавщица сама отдала через сына. Как лежал в конверте, так и лежит нетронутый. Никаких ритуалов и прочей мистики с ним не проводили. Я сама в эту чепуху не верю, но бабушка женщинам местным помогала, вот и меня попросили посмотреть. Давайте не будем нагнетать.

Былое оцепенение проходило, оставляя за собой и головную боль и растерянность. Отдавать деда на растерзание полиции и местным Лизавета не согласилась, даже если придется самой за все отвечать. Коли так повернется, то и адвоката наймет и Веню за хвост подтянет. Грудью встанет, шум на весь интернет поднимет, что ветерана засудить пытаются, а Акимыча в обиду не даст. Это ее дед и точка.

– Да, знал я вашу бабушку. И про средство это слышал от кумушек наших. Раньше ничего такого не было. Отлежится болезный, водичкой отопьется и полгода как человек ходит. Бутылки я изымаю у вас. Экспертиза лишней не будет. А там, что доктора скажут. Если Николай отравился вашей водкой подменной, то не обессудьте. Под ковер такое не замнешь. Прочитайте пока и распишитесь вот тут. Пока официального заявления нет, будем считать, что профилактическую работу я с вами провел. Во избежание. Показывайте вашу алхимическую лабораторию, да и Василь Акимычу, наверное, лечь стоит и лекарства свои выпить. В его возрасте такие дела воротить – никакого здоровья не хватит.

Грохотало прямо над домом. Летний ливень заливал окна сплошным потоком дождевой воды. Голову понемногу отпускало, и вся эта дикая ситуация не укладывалась у Лизаветы ни в какие смысловые рамки. Она обняла деда, проводив его до кровати. Накапала капель, заставив выпить и лечь и вернулась на кухню к участковому.

– Вы сейчас в подпол полезете? Там сундук с этими бутылками стоит. Мы его вскрыли на днях, а больше и не лазили. Надо, наверное, мужчин позвать, чтоб помогли?

– Да, задача. Посмотреть обязан. Если сундук, то можно и просто опечатать, чтоб больше повторения не случилось. Это в ваших же интересах – скорее экспертизу провести.

Лизавета показала, как откинуть половицы, и стояла светила фонариком, пока полиционер возился с тяжелой крышкой бабушкиного сундука. Выбрав две бутылки из оставшихся, сфотографировал и закрыл сундук, приклеив бумажку с подписью. Хорошо, что на кухне клей нашли из старых запасов.

– Я даже боюсь представить, сколько инструкций нарушил, вашу самодеятельность прикрывая. Елизавета Петровна, если бы не ваши знакомства в наших ведомствах, то дело могло бы принять весьма неприятный оборот. Считайте, что отделались легким испугом. Попросите Вениамина Брониславовича заехать в опорный пункт. Я человек понимающий, но каждому пониманию есть свой предел. Гости еще эти ваши подозрительные. Ничего не хотите рассказать, так сказать без протокола, в частном порядке?

Участковый стоял на крыльце, ожидая просвета в ливне. Оставаться и дальше в доме он отказался, сославшись на занятость. Лиза провожала его у открытой двери. Захлопнуть дверь под носом у порядочного этого дядьки не позволяли совесть и общая непонятность ситуации.

– Это не гости, это покупатели приехали за козлятами. Милка разродилась, а козлята маленькие еще. Ждем, когда им прививки сделают. Заберут малышей и уедут. Вот и застряли немножко. Мы сами не ожидали.

– Ага, покупатели, значит. В других местах козы не рожают. Понятно. Значит, не будет разговора. Ну всего хорошего. Просьбу мою передайте, не забудьте.

Закрыв дверь за спешащим по лужам участковым, Лиза прислонилась спиной к косяку. Все, что могло плохого сегодня случиться, уже, похоже, случилось. Осталось только дождаться Вени и переложить на его крепкие плечи весь этот клубок проблем из паленой водки и подозрительных козоводов.

Дед Василь уснул по шум стихающего дождя и уговорами Лизаветы, что все поправится. Сидела на кровати рядом, держала за руку этого чудаковатого, но такого родного ей деда и обещала, что приедет Вениамин и всем покажет, что они разберуться с участковым и неблагодарной Клавкой, муж ее непутевый на поправку пойдет, никуда не денется, а дед все равно был прав, что попытался этого забулдыгу от пьянства отвадить.

– Мне ж помогло. Я ж совсем пропащий был, а этот лось здоровый копыта отбросить собрался. Как так то? Я ж добра хотел. Афанасьевна тоже всегда пользовала, да и чему там портиться – это водка, она не киснет, чай не щи недельные.

– Спи, пока время есть. Ребята приедут – будем голову ломать, а сейчас просто поспи. Я тут рядом посижу. Без тебя не начнем даже разговаривать.

Вениамин приехал через полтора часа. Коротко поздоровался с Вазгеном, что-то у него спросил и поспешил к калитку выяснять у первых лиц, что именно стряслось с его беспокойными подопечными.

Пока на два голоса рассказывали историю лечебной настойки, что прятала Маланья в погребе и в красках расписывали сегодняшний визит полиции успел выпить чашку кофе. Посмотрел на часы, чмокнул Лизавету в нос и попросил больше никого не травить и не убивать пока не вернется. Участковые – народ обидчивый, надо успеть появиться пока у человека рабочий день не кончился. Сейчас переговорит с властными структурами и уже тогда вырабатывать линию защиты будут отдельно для деда и отдельно для Лизы. Главное никому не открывать и больше никому ничего не говорить до его приезда.

Про обновленную могилку бабушки Лиза просто забыла упомянуть. Не велика новость. Приедут вечером братья – белорусы, тогда и расскажем. Оставалось только ждать,да и козу стоило покормить и подоить. Утром Игвар травы хорошо накосил для козьего семейства, но мелкие еще и овсяночки с молоком ждут, да и Милка ждать не будет, пока двуногие свои проблемы порешают. Режим – прежде всего.

Большой военный совет собирался стихийно. Сначала приехал встревоженный батюшка с Матвеем Ивановичем. Спросили, где старший. На вышедшего деда Василия в майке алкоголичке и полосатых труселях до колена только рукой махнули.

– Бронеславович не доехал чтоль? Южане говорят, что у вас тут чуть до ареста не дошло, да и безопасника вашего видели в деревне.

– В полиции он. Поехал разбираться что да как. Обещал вернуться и рассказать как дальше действовать. Подождете? Может голодные, давайте за стол, у нас еще еда ресторанная осталась, не пропадать же.

Лиза не хотела тревожить деда еще и рассказом про кладбище и только глазами спросила у Иваныча, что там было. Суровый дядька нахмурился еще больше и подмахнул рукой, что расскажет позже, не за столом.

Батюшка от еды отказываться тоже не стал. Воды и соли привез Лизавете свои. Сказал, что источник тут местный хороший. Чистая благодать. Пятилитровую канистру прибрала в спальню, подальше от любопытных глаз.

Пока расставляли тарелки, подъехала черная машина Вениамина. Хлопнула дверь калитки и опять послышался звук мотора. Лиза выскочила на крыльцо, успев заметить только габаритные огни в начинающихся сумерках. Опираясь о калитку стоял ее суженный-ряженный. При попытке отчалиться от этой деревянной пристани его пошатывало, как корабль в шторм и возвращало обратно к заборному столбу. Вениамин был изумительно пьян.