Читать книгу Дар Калиостро. Повести и рассказы - Юрий Быков - Страница 13

Лера позвонила утром, когда Смагин собирался на сеанс к очередному олигарху.

– Я ушла к тебе, – сказала она, и Смагин все понял.

– Ты сейчас на работе?

– Да. Приходи в шесть. Заберешь меня и мой чемодан.

– Он все знает?

– Знает.

– И что?

– То плачет, то обещает убить нас обоих.

– Да… Ему не позавидуешь…

– Не позавидуешь… Но с сегодняшнего дня начинается другая жизнь. Как у всей страны.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты разве не знаешь? Президент отправил правительство в отставку.

У Смагина промелькнула мысль, что его недавний сон был как раз об этом, но только промелькнула, исчезнув в набежавшей волне радости.

– Лерка! Солнце мое! Вечером мы устроим пир горой!

Смагин быстрым шагом шел к метро. "Первым делом нужно купить машину, – воодушевленно строил он планы. – Потом присмотреть за городом участок с домом – средства, слава Богу! позволяют. Потом…"

Смагин размышлял так сосредоточенно, что не видел обращенных на него недоуменных взоров прохожих. Из этого состояния его вывел милицейский сержант. Он заступил Смагину путь и, добродушно улыбаясь, спросил:

– Нарушаем?

– Что случилось? – опешил Смагин.

Из стоявшей рядом патрульной машины вышел еще один милиционер.

– Слышь, Михалыч, может, хватит? Их и так сажать некуда.

– Ладно, это последний.

Теперь только Смагин заметил неподалеку от патрульной машины «Газель» канареечного цвета, которая от обычной маршрутки отличалась лишь надписями «милиция» по бокам.

– Да в чем дело?! Объясните, наконец! – возмущался Смагин, пока вели его к "канарейке".

– Иди, иди, в отделении тебе все объяснят, – лениво подталкивал его Михалыч.

"Канарейка", действительно, была переполнена. Самые «везучие» сидели, остальные стояли сгорбившись, будто каялись. Смагин догадался, что все присутствующие – жертвы какого-то милицейского рейда.

– Братцы! – душевно обратился он к народу, чувствуя себя не новичком в деле противостояния властям. – За что хоть задержали?

– За то, что телевизор не смотришь.

– Как это?

– А вот так! С сегодняшнего дня действует закон об одностороннем движении. Небось не слыхал о таком?

Смагину стало не по себе.

– Да нет, слыхал…

– А чего ж тогда нарушаешь? Мы-то ладно, не в курсе были…

Но Смагин уже не реагировал на окружающих. Он замер перед только что совершенным открытием: сны его – вещие! Даже, скорее, не вещие, а изменяющие реальность! Через того единственного человека, от которого все в этой стране зависит. "Назначение Генерального прокурора, отставка правительства, закон об одностороннем движении (уму непостижимо, какие идиоты сидят в парламенте!) – разве мало подтверждений? Да вот, хотя бы еще одно…"

– Братцы! – снова обратился он к народу. – А о законе этом вчера объявили? Когда и про новый налог?

– Ну да, говорят, вчера…

– А налог, кстати, толковый. Пускай в армии служат контрактники, а не студенты. "Так и есть", – с горечью подумал Смагин. Надежды на то, что он ошибается, больше не было. Ну и зачем ему эта власть?! Ведь он обычный человек, никто президентом его не избирал… Что же делать??

В тяжелом раздумье подъезжал он к воротам с барельефом "Свободенъ отъ постоя". Ему было ясно только одно: нужно срочно спасать страну от нового закона. Для чего необходимо заснуть. Но где? Когда?

Знакомым Смагину маршрутом задержанных привели в «дежурку». Когда всех построили, появился Хохлачев, уже капитан. Очевидно, он теперь был начальником. ("Вот ведь еще одна загадка", – поморщился Смагин, вспоминая Насильникова.)

– Молодец, сержант! – похвалил Хохлачев старшего патруля. – Но для полного ажура – еще пару ездок. А ты, Чибисов, – повернулся он к дежурному, молодому лейтенанту в фуражке с высокой тульей, – давай всех в «обезьянник» на оформление… И не возмущаться!… – прикрикнул он на задержанных, хоть те и молчали.

В «обезьяннике» Смагин устроился на скамейке в самом углу и закрыл глаза. Было тихо, только доносился негромкий звук телевизора, работавшего на столе у дежурного.

Народ безмолвно ждал своей участи.

– Уважаемые депутаты! Первоочередной для правительства задачей будет…

"Новый премьер-министр в парламенте выступает", – догадался Смагин.

– … будет возвращение в лоно государства базовых отраслей экономики, отданных в свое время на откуп отдельным гражданам, которые за более чем десятилетний срок хозяйствования добились только одного – несметно обогатились…

– Давно пора! – вполголоса одобрил кто-то из сидельцев.

– Соответствующие законодательные инициативы правительство внесет на ваше рассмотрение в ближайшее время…

"Молодец! – порадовался Смагин. – Интересно, кто он такой?.. Однако, стоп! Не отвлекаться!"

Как-то неожиданно легко оказался он в преддверии сна, но в ухо вполз чей-то шепот.

– Извините, ради Бога! Я приметил вас еще в машине. Вы человек опытный…

Смагин открыл глаза. К нему обращался сосед – неизвестного возраста мужчина в старомодном пальто с каракулевым воротником.

– Скажите, почему они не начинают нас оформлять?

"Черт!" – ругнулся про себя Смагин, почувствовав, что сон мгновенно улетучился.

– А куда вы так торопитесь? – произнес он в раздражении. – Сидите себе и зрейте!

– Это как?

– Томитесь, мысли нехорошие думайте, страху на себя нагоняйте. Для этого время они и тянут.

– А скажите честно: нас будут бить? У них лица такие… недобрые…

– Вижу, вы почти созрели! – усмехнулся Смагин. – Самое время о расстреле подумать. А если серьезно, – не будьте ребенком! Нас всех отпустят после составления протокола об административном нарушении. И не паникуйте! А насчет лиц… С другими лицами у них не служат…

Наступила пауза, которую оборвал какой-то шум. Возникнув в конце коридора, он стал приближаться. Вскоре на пороге дежурной части возникло два низкорослых сопящих милиционера. У обоих были исцарапаны лица, а между собой они пытались удержать… Олю Зубареву!

В роскошной шубе, статная, раскрасневшаяся, она яростно сопротивлялась и была необыкновенно хороша.

Оля толкнула одного из милиционеров в грудь. Он отлетел к стене, а второй, совершенно обессилив, отступил сам. Оказавшись свободной, Оля решительно направилась к дежурному.

– Гражданочка! – опасливо привстал он со своего места. – Предупреждаю: сопротивление работникам милиции – это уголовная статья!..

– Какого черта! – перебила его Оля. – Какого черта вы людей на улицах хватаете?! Совсем с ума посходили?!

Распахнув шубу, она села на стул.

– Позовите мне вашего начальника!

Лейтенант решил ситуацию не обострять.

– Вы успокойтесь, гражданочка, он с минуты на минуту появится. А людей мы не хватаем. Мы задерживаем только тех, кто нарушает закон об одностороннем движении.

– Дурдом какой-то! Одни кретины принимают идиотские законы, другие заставляют их исполнять… Вам делать больше нечего? Вы уже всех бандитов переловили?

– Да не нервничайте вы так! Скоро товарищ капитан придет и во всем разберется.

Ольга промолчала, лишь остро сверкнул ее глаз, когда она прикуривала сигарету.

На фоне приглушенного звука телевизора опять установилась тишина.

Новости закончились, передавали прогноз погоды. Как всегда, врали и, как всегда, пытались сделать публику соучастницей своего вранья. (Фото из космоса мы вам показывали? Показывали! Видели на снимке антициклон? Видели! Значит, должно было потеплеть! Мы же с вами каждый раз ликбез по температурным фронтам и зонам высокого давления проводим! Ну, и кто же виноват, что этот антициклон унесло к чертовой матери и наступил холод?!)

Потом начался обзор происшествий.

– В доме N 70 по проезду Шокальского произошло возгорание квартиры, – бодро звучал голос за кадром. – Проживавшая в квартире пенсионерка девяноста двух лет после злоупотребления спиртными напитками закурила в постели, в результате чего произошло возгорание ватного одеяла. Пострадавшая доставлена в приемное отделение Института скорой помощи имени Склифосовского.

Смагин слушал вполуха, раздумывая: окликнуть Олю или нет, как вдруг прозвучала знакомая фамилия.

– Известный банкир Свистунов, против которого возбуждено уголовное дело по обвинению в мошенничестве, сегодня не явился на очередной допрос в прокуратуру. Если вам известно о местонахождении гражданина Свистунова, чью фотографию мы сейчас показываем, просьба сообщить по телефону…

Смагин увидел, что Оля насторожилась, но вопрос, который она задала дежурному, оказался совсем неожиданным:

– Послушайте, а почему «капитан»? Ведь Насильников – майор.

Дежурный опешил.

– Насильников?!

– Ну да. Ведь он же ваш начальник?

– Никак нет. У нас начальник – капитан Хохлачев. А Насильников – "оборотень в погонах", сейчас он под следствием.

– Тогда кому же я деньги плачу? – простодушно удивилась Оля.

С окончанием этой фразы (случается же такое!) в дверях появился Хохлачев.

– Да вот же он! – воскликнула Оля, и по лицу Хохлачева стало видно, что тот все понял.

– Вот кто за спонсорскими взносами каждый месяц ходит!

Оля встала и двинулась на Хохлачева.

– От Насильникова, говоришь? Ну, прохиндей! Обвел дуру вокруг пальца!

– Да вы что? Я вас впервые вижу!

Не случись разоблачения прилюдно, Хохлачев что-нибудь придумал бы… А так…

– Гражданка, сядьте! – строго приказал он и, видя, что Оля не останавливается, перешел на крик:

– Чибисов! Изолируйте эту ненормальную!

Наступая, Оля держала сумочку в поднятой руке, Хохлачев пятился, а Чибисов и милиционеры стояли столбами, оцепенело взирая на происходящее.

В «обезьяннике» заволновался народ. Потускнели лампочки – так перед ненастьем меркнет свет, воздух стал по-грозовому тяжел, и тогда… зазвучал Государственный гимн!

Все замерли, повернувшись на звуки музыки: поджарый сиделец в лыжной шапочке суетливо пытался откинуть крышку своего ожившего мобильника. Наконец, он поднес трубку к уху и через секунду изумленно вскинул брови:

– Хохлачева!

– Кто? – спросил капитан.

– Не знаю…

Хохлачев, поразмыслив, осторожно взял протянутый ему телефон.

– Слушаю…

Дальнейшее не повергло в шок только Смагина, поскольку при аналогичном действе он однажды уже присутствовал. Хохлачев, в отличие от Насильникова, сплясавшего матросский танец «Яблочко», проникновенно исполнил романс "Утро туманное". Закончив пение, капитан окинул всех грустным, со слезой взглядом и негромко произнес:

– Чибисов, выпускай всех…

За дверями отделения Смагин и Оля столкнулись нос к носу.

– Алеша! И ты здесь был?

– Был.

– Что все это значит?

– Ты имеешь в виду закон, который мы с тобой нарушили, или тенора Хохлачева?

– Конечно, певуна этого… Честно говоря, никак не могу в себя придти. Это что? Мгновенное помешательство? И кто ему позвонил? Леша, ты понимаешь хоть что-нибудь?!

– Конечно. Это, Олечка, обыкновенная чертовщина. В условиях идиотизма нашей жизни… Тебя-то как загребли? Ты, вроде, всегда с охраной…

– Да на минутку выскочила из машины… в аптеку… ну, в общем, понимаешь… Не с охраной же за этим идти. А аптека оказалась закрыта. Другая – за углом, метрах в пятидесяти. Вот по пути туда меня и схватили. Слушай, какой урод этот закон придумал?

Смагин виновато потупился:

– Его, думаю, не сегодня – завтра отменят.

Они почти дошли до улицы, когда в воротах появилась знакомая Смагину "канарейка".

– Леша, смотри! – схватила его за рукав Ольга.

В набитой битком машине распластанный лицом по стеклу ехал… Свистунов. Взгляд его был пуст, как у рыбы. Судя по всему, банкир находился в прострации.

– А этого какими судьбами? – удивился Смагин. – Наверно, по розыску задержали.

Оля хмыкнула:

– Кажется, я догадываюсь, почему он здесь. У Свистунова офис недалеко от прокуратуры, на той же улице. Вот его и сцапали, когда он на допрос шел… Придурки…Наверняка кричал им, что в прокуратуру идет!

Оля помолчала.

– Знаешь, дела у Свистунова совсем неважные.

Этот новый Генеральный прокурор серьезно за него взялся. Да и вообще за всех нас. Так ты скоро без заказов останешься… Стой!

Они миновали уже ворота, перед ними была улица.

– Стоять-то по закону можно?

– Думаю, да, – ответил Смагин.

– А как надо идти? По часовой стрелке или против?

– Зачем же тебе идти? Вызови машину с охраной.

– Спасибо, надоумил… Я с этими козлами свой мобильник потеряла, а там все телефоны. Как ты догадываешься, наизусть я не помню ни одного номера.

– Ладно. Не переживай. А направление движения мы определим…

Смагин хотел сказать "по прохожим", но осекся: прохожие отсутствовали. Ездили только автомобили – в соответствии с правилами, которые, к счастью, остались прежними.

– Народ! – крикнул Смагин следовавшим сзади подельникам. – Как ходить-то надо? По часовой или против?

Мнения разделились.

– Тогда, Ольга Викторовна, ловим тачку – и вперед! – подытожил Смагин.

В машине она неожиданно разрыдалась. Горько, безутешно.

– Прости, Алеша, – немного успокоясь, сказала Ольга. – Это все нервы.

Она отвернулась и долго смотрела в окно.

– Знаешь, я чувствую, что мне придется из страны уехать. И дело даже не в этом дель Рондо. Что-то там, на самом верху, сдвинулось, повернулось против нас, таких, как я…

– А разве это несправедливо? И разве…

– Молчи, я все понимаю. Нас не за что жалеть. Тем более, что нищета никому из нас не грозит. Но не хочу я жить в Италии. Я здесь, дома хочу жить…

Она снова отвернулась к окну, притихла.

– Оля, – осторожно позвал ее Смагин, – я тебе может быть, смогу помочь.

– Ты? – она грустно улыбнулась. – Ну что ты говоришь?

– Я ведь не только с олигархами знаком… В общем, это не твоя забота…

– Леша, Леша, – покачала она головой. – Добрая ты душа! Только я тертая, битая жизнью баба и в чудеса не верю.

– Напрасно, – возразил Смагин. – Чудеса иногда случаются…