Читать книгу Дар Калиостро. Повести и рассказы - Юрий Быков - Страница 5

Было около девяти часов вечера, когда компания из «обезьянника» спешно миновала белокаменные ворота и под недоуменном взором барельефа "СВОБОДЕНЪ ОТЪ ПОСТОЯ" растаяла в течении улиц.

Весь путь до дома Смагин мучился вопросами: кто звонил майору? что сказал ему неизвестный? и вообще – что это было?

А еще досаждала мысль: "Разве так я хотел встретиться с Ольгой?"

Смагин открыл дверь квартиры. Навстречу ему устремились запахи еды и гул голосов. Он понял: у Артурыча гости. Смагин прошел к себе, сбросил на стул плащ, включил телевизор и, изнуренный, опустился в кресло. На душе стало пусто. Болела скула. Смагин бездумно уставился в телевизор.

Огромный, заполненный публикой зал. Камера «наезжает» на молодую женщину с крупными тонкими кольцами в ушах. Она красива, нарядна, спокойна. Вдруг лицо женщины искажается так, будто загорелся подол ее шикарного белого платья. Разом подурнев, с безумным взглядом и раскрывшимся в крике ртом она вскакивает с кресла. Но вместо того, чтобы тушить пожар, замирает в скорбной позе, закрыв руками лицо. Когда же она его открывает, становится ясно, что никакого пожара нет. Это нагрянуло счастье. Ну да: из глаз льются слезы радости, на лице яркая улыбка. Она готова обнять весь мир и расцеловать каждого. Особенно вон того, бородатого, который уже раскинул руки. Покачиваясь от счастья, женщина поднимается на сцену, где ей вручают желтую статуэтку.

До Смагина доходит, что показывают церемонию награждения премией "Оскар".

Свет в зале гаснет. На экране – эпизод из фильма о полицейских. Только что награжденная актриса и здоровенный негр играют напарников. Между ними конфликт. Напарник напористо, зло в чем-то обвиняет героиню. Та пробует оправдаться, но дальше робкого начала фразы: "…Ай…ай…ай" дело не идет – сбивает напарник, сбиваются мысли. Но убежденность в собственной правоте придает героине сил. Вот она возвышает голос, вот переходит на крик, а, когда негр умолкает, – заходится в гневном монологе. Заканчивая, героиня тычет в напарника пальцем и гордо восклицает: "Фак ю!"

Весь полицейский участок, на глазах которого разворачивается действие, рукоплещет. В зале – овация.

Смагин содрогается. Он торопливо переключает канал и оказывается на обсуждении нового отечественного телеромана. Аудитория разделена на тех, кому сериал нравится, и тех, кто его не воспринял. Но почему-то и те и другие роман хвалят. Просто первые называют его шедевром, а вторые – выдающимся произведением. Причем, обе стороны ссылаются на мнение зрителей, то есть народа.

Смагину вспомнилось, как один его знакомый писатель – неудачник после очередного отказа в издательстве сказал: "Знаешь, почему так происходит? Потому что на мне денег не заработаешь. Вот и твердят: "Вещь написана беспомощно, примитивно, прививает читателям дурной вкус". Зато на халтуру, которая большие «бабки» приносит у них другой ответ: «Что ни говорите, а народу нравится». Так вот и делают миллионы на дешевых детективах. И плевать им на то, что приучают этот самый народ к пошлости".

Смагин сериал не видел, а потому не знал, что телероман был основан на мифах и анекдотах, связанных с советской эпохой, через которые авторы незатейливо-прямо прокладывали жизненные пути героев. Произведение оставляло тягостное впечатление от обилия нелепостей и наглой претензии на историчность. Ничего этого Смагин не знал, но, услышав слова о народе, сразу же перешел на другую программу.

Там молодой министр докладывал Президенту о росте реальных доходов населения и подъеме экономики страны. Министр был спокоен, только иногда постреливал глазами в сторону, из чего следовало, что он врет. Собственно, для того, чтобы убедиться в этом, достаточно было, выражаясь фигурально, посмотреть в окно. Но, похоже, Президент, который все время одобрительно кивал, давно этого не делал.

Смагин вгляделся в лицо Президента. Оно было хорошо ему знакомо. Работая на комбинате художественных изделий, Смагин почти ежедневно изображал президентский лик. И достиг высот мастерства. Он не только добился совершенного внешнего сходства, но и проник, как казалось Смагину, в сущность этого человека. Он был понятен ему во всем. Кроме одного: почему Президент слеп к очевидному? К тому, например, что ему врут. Вот как теперь…

Он раздраженно нажал на кнопку и выключил телевизор, как будто так можно было прервать бесконечное торжество лжи и величайшее глумление над здравым смыслом…